Запретный трофей

– Подожди, – Истомин останавливает меня, не давая завернуться в него с головой. – Намочишь же.

Он достает из своей сумки небольшое полотенце и бросает мне: – Оботрись хоть чуть-чуть.

Я с благодарностью киваю, подношу ткань к лицу и в нос тут же ударяет запах Вадима, помноженный на миллион. Оно не пахнет неприятно, но в то же время я начинаю задыхаться, будто перед моим лицом распылили какой-то химический концентрат – едкую смесь из его парфюма, мыла и… его тела. Похоже, именинник успел заскочить в спортзал перед тем как ехать на вечеринку.

Решив, что лицо и само высохнет, я вытираю волосы, плечи, пытаюсь хоть как-то промокнуть одежду, а когда распрямляюсь, вижу, что Вадим протягивает мне черную майку-борцовку. Сухую. И пусть я понимаю, что именно в ней он, скорее всего, и был на тренировке, хватаю ее с огромным чувством благодарности.

– Надень и завернись в плед, – командует он и, отвернувшись, стягивает с себя мокрую футболку.

Я следую его примеру и избавившись от всех вещей, натягиваю его майку. По длине она больше напоминает платье и прикрывает добрую часть бедер, а вот сверху творится просто беда, тонкие лямки ложатся на грудь и покрывают лишь соски. Господи, ну почему каждый раз оказавшись наедине с Истоминым я выгляжу как порнозвезда?? Сначала кокосовое масло, теперь вот этот наряд…

Несмотря на то, что собираюсь полностью завернуться в плед, все равно натягиваю майку повыше, чтобы прикрыть грудь и тянусь к шортам, любезно разложенным на кровати.

– Ээээ, это мне, – останавливает меня Вадим.

– Но я…, – запоздало понимаю, что не стоило снимать трусы. И пусть сон в мокром белье грозил бы мне циститом, это лучше, чем ходить с голым задом при посторонних. Не просто при посторонних. При лучшем друге моего парня. – Прости, я просто… Я так не могу.

Запинаюсь на полуслове и пытаюсь подобрать с пола свое мокрое белье. Не уверена, что найду в себе силы снова надеть на себя мокрую ткань, но надо хотя бы показать Вадиму, что я не вынашиваю очередной безумный план по его соблазнению. Мало ли что ему опять взбредет в голову.

– Мне не жалко шорты, – усмехается он. – Но сама подумай, что лучше: я в шортах или без них? Потому что спать в мокром белье я не собираюсь. Выбор за тобой.

Глава 14

После его слов, конечно же, мой взгляд непроизвольно начинает скользить вниз, но едва коснувшись белой резинки боксеров с именем знаменитого дизайнера, я стыдливо отворачиваюсь. Разве он не знает, что носить белье не в цвет одежды – дурной тон? Джинсы у него черные, мог бы и трусы черные надеть. Не то чтобы это меня меньше смутило, но уверена, мокрая черная ткань смотрелась бы не так провокационно как белая. После этого я запоздало вспоминаю, что пару минут назад завернула комок белой кружевной ткани в не менее мокрую лавандовую юбку и краснею еще больше. Дурной тон, ага.

О да… эта ночь обещает быть длинной. Что-то мне подсказывает, что если вдруг дождь закончится еще до рассвета, я вприпрыжку побегу за помощью, лишь бы не оставаться с ним наедине еще дольше.

– Можешь поворачиваться, – командует Вадим.

Со вздохом облегчения я разворачиваюсь на девяносто градусов и до хруста сжимаю челюсти. Почему-то я успела убедить себя, что Вадим последует моему примеру и тоже завернется в коричневое одеяло словно шаурма. Но ограничившись лишь шортами, он поднимает с пола свою одежду и подходит к нашему импровизированному очагу. Пользуясь тем, что он меня не видит, я бесстыдно рассматриваю его спину. По идее, за все визиты на дачу к Милане я могла бы ее изучить, но каждый раз, когда Вадим оставался без футболки у бассейна я упрямо отводила глаза не желая подражать остальным девчонкам, пожирающим его своими голодными глазищами. Тем более, несмотря на отсутствие какой-либо симпатии к нему, я пребывала в уверенности, что это будет предательством Никиты. Всегда стараюсь ставить себя на место других людей и понимаю, что мне было бы неприятно, если бы он пялился на других девушек.

Но тем не менее, сейчас я беззастенчиво прожигаю дыры в его спине. И только спустя несколько секунд начинают закрадываться первые подозрения. Он уже разложил свою мокрую одежду на полу и сейчас просто сидит. Даже не двигается. Тогда почему мышцы на его спине продолжают перекатываться словно он идет на рекорд с тяжелой штангой?

Вот же выпендрежник! Он же это специально делает!! Гневно отвожу от него взгляд и схватив с пола свою одежду, сажусь на корточки с противоположной стороны от кастрюли. Раскладываю юбку, расправляю футболку, которой, уверена, недолго осталось быть белой из-за грязного пола и предусмотрительно прячу трусы между складками ткани. Эти, конечно, гораздо скромнее, чем те в которых он видел меня в ванной, но так мне будет спокойнее.

Вадим возвращается к своей сумке, достает пластиковую бутылку с водой и выливает ее в железную кружку.

– Как у тебя с фантазией? – интересуется он.

– Плохо, – мямлю я, вспоминая как еще утром корила себя за излишне разыгравшееся воображение.

– Жаль, – хмыкает он. – Я рассчитывал убедить тебя, что сейчас мы будем пить чай.

– Без заварки? – скептически интересуюсь глядя на то как он ставит чашку внутрь кастрюли.

– Именно, – с самым что ни на есть серьезным видом заявляет он. – Поэтому и спрашивал про фантазию. Без нее будет сложнее представить, что мы пьем ароматный чай.

– Я постараюсь, – мои губы против воли растягиваются в улыбке, которая лишь разрастается, когда он извлекает из сумки шоколадный батончик.

– Не успел съесть после тренировки, – он протягивает его мне. – Не хотел перебивать аппетит перед вечеринкой.

– О да, Милана там затеяла что-то грандиозное, – мечтательно произношу.

– Зная ее, там сейчас трудятся как минимум пять поваров Мишлен.

– Я бы сейчас и от котлетки из университетской столовой не отказалась, – вздыхаю с грустью.

– Вера Павловна все еще работает? – мечтательно интересуется он. – Ее котлеты – лучшее что может случиться с человеком.

– Ты ее знаешь? – мне кажется, у меня от удивления глаза на лоб полезут. Я в курсе, что и Ник и Вадим, закончили наш универ, но была уверена, что как и все мажоры они питались исключительно в кафешке через дорогу.

– Веру Павловну? Я ее замуж звал, но она верна своему пенсионеру. Сказала, что золотую свадьбу хочет отметить, а потом сразу со мной под венец, – смеется он.

– Ты…, – я начинаю глупо хихикать представляя как Вадим сватается к тучной поварихе. – Это… неожиданно.

– Да ладно, – картинно возмущается он. – Ты же пробовала ее стряпню, по-моему все логично.

– Я думала, что ты как и Ник, питаешься исключительно в ресторанах, – пожимаю плечами.

– Питаюсь, – соглашается он. – А все потому что до золотой свадьбы Вер Палны еще двенадцать лет ждать. А больше мне готовить, к сожалению, некому.

Надеюсь, он не рассчитывает на сочувствие по поводу этой вселенской несправедливости? Я вот с удовольствием бы забыла дорогу на грязную кухню в общежитии и питалась исключительно в ресторанах, но увы и ах, приходится драться с тараканами за последний кусок хлеба.

– Чай готов, – торжественно объявляет он и протягивает мне кружку, предварительно обернув ее полотенцем.

– Мм…, – делаю вид, что принюхиваюсь к ароматному букету трав, – чабрец с южных склонов Альпийский гор, а мята явно нежилась на солнышке в небольшой африканской деревне перед тем как ее собрали заботливые руки чернокожих юных дев.

– А ты ценитель, – смеется Вадим.

Я отламываю половинку батончика и протягиваю ему.

– Позволь мне побыть джентльменом, – улыбается он, отказываясь брать его из моих рук.

– Вообще-то у тебя сегодня день рождения, – напоминаю. – Будем считать, что это твой именинный торт.

– Точно, – кивает он и все-таки берет батончик, потому что я не спешу убирать руку.

Делаю глоток горячей воды и понимаю, что несмотря на то что букетом трав там и не пахнет, я вполне довольна этим импровизированным банкетом. Через пару глотков я настолько смелею, что протягиваю кружку Вадиму.

– Спасибо, – благодарит он с набитым ртом, запивает батончик и возвращает чашку мне.

– С днем рождения, – вдруг произношу, понимая, что зря днем репетировала эту фразу с напускным равнодушием. У меня получилось поздравить его вполне искренне.

– Спасибо, – добродушно кивает он и делает очередной глоток.

Представляю что сказала бы Люба, моя школьная подруга. Когда-то она на полном серьезе заявляла, что курить с парнем одну сигарету на двоих – это равносильно поцелую. Интересно, пить из одной чашки по ее критериям это что?

С удивлением понимаю, что мне, в общем-то, наплевать. Не то чтобы я вдруг позабыла о своих высоких моральных принципах, но в какой-то момент я просто перестала думать о том, в какой щекотливой ситуации мы находимся и что я тут как бы сижу без нижнего белья. Потому что во-первых, я завернута в плед, который замечательно прикрывает все и даже больше, а во-вторых… С Вадимом мне настолько легко и непринужденно, что даже думать о чем-то пошлом я считаю кощунственным. Ловлю себя на мысли, что не подбираю слова перед тем как что-то сказать, как обычно делаю когда мы в большой компании, не пытаюсь контролировать смех, чтобы, как говорит моя мама, не ржать как лошадь. В общем, искренне могу сказать, что получаю самое что ни на есть наслаждение от этого вечера.

Правда, тональность моего настроения резко меняется как только мы допиваем вторую кружку НЕ чая и Вадим торжественно объявляет, что пора бы спать…

Глава 15

Вся та легкость и непринужденность, которую я испытывала еще минуту назад, резко испаряется и я перевожу испуганный взгляд на кровать. Это вам не кинг сайз, где можно спокойно расположиться втроем и оставить между собой кучу пространства. Нет, мы вполне поместимся на ней вдвоем, вот только о комфорте стоит сразу забыть. И дело даже не в голом матрасе или в том, что от колючего одеяла я чешусь словно упала в куст крапивы. Дело в том, что нам придется спать на одной кровати. Вместе.

– Я могу посидеть здесь, – осторожно предлагаю, несмотря на то, что ноги уже давно затекли от сидения на корточках. – Тем более, разве не опасно спать в комнате с костром. Мы не угорим?

– Дверь приоткрыта, а в окнах такие щели, что ветер скорее задует огонь, чем сожжет весь кислород.

Я обвожу взглядом комнату, будто только сейчас вижу все эти щели, а на самом деле пытаюсь уцепиться еще хоть за что-то и найти вескую причину не идти спать.

– Боишься? – улыбается Вадим. Но надо отдать ему должное, улыбка не выглядит хищной или насмешливой. Скорее немного раздраженной, будто он в который раз пытается объяснить трехлетке, что монстров под кроватью не существует, а она трусливо боится высовывать ноги из-под одеяла.

– Просто не думаю, что это… эм, прилично.

– Подхватить воспаление легких от холодного пола гораздо неприличнее, – парирует он. – Ты девушка моего лучшего друга, расслабься, Кира. Дров у нас осталось совсем немного, скоро костер погаснет и к утру я найду лишь твой хладный труп.

– А объясняться с моим парнем ты не хочешь, я помню, помню…

– Точно, – смеется Вадим. – Так что не глупи и иди спать.

После этих слов он расправляет второй плед и демонстративно укладывается на кровать, оставив мне как можно больше места. Правда, учитывая его комплекцию, уместиться я там смогу лишь на боку.

Я ложусь на кровать и тут же начинаю вертеться как уж на сковороде. Одеяло, которое я, конечно же, не решилась размотать, скомкалось подо мной, а вот ноги, наоборот, остались раскрытыми. Поерзав на кровати еще несколько минут и выслушав протяжные вздохи возмущения Вадима, я наконец, “разматываю шаурму” и использую одеяло по назначению – просто укрываюсь им. Правда, от соприкосновения с холодным матрасом меня тут же пробирает озноб и я начинаю дрожать крупной дрожью.

– Холодно? – интересуется Вадим.

– Немного, – безбожно вру, но думаю мои стучащие зубы выдают меня с потрохами. На секунду пружины на его стороне кровати протяжно скрипят и в следующее мгновение я чувствую как на меня ложится еще один слой колючего одеяла.

– Нет, ты что, – возмущаюсь я, разворачиваясь к Истомину. – Ты же околеешь.

Правда, стоит мне оказаться нос к носу с ним, я понимаю, что он не отдал мне все свое одеяло, а лишь поделился. И теперь без дополнительного барьера я прекрасно чувствую жар, исходящий от его тела. Вот как так? Он что, вампир? Или нет, эти, наоборот холодные. Прям как я. Может, оборотень? Лишь тот факт, что небо все еще беспросветно затянуто тучами, останавливает меня от того, чтобы вскочить с постели и проверить его на наличие полнолуния. Ну ладно, это и то, что мне слишком холодно, чтобы добровольно покинуть теплую постель. Оборотень, так оборотень… подумаешь.

Из-за того, что мы теперь находимся лицом к лицу, я слишком явственно ощущаю его дыхание на себе. От него пахнет шоколадным батончиком и все тем же слегка терпким древесным ароматом. На секунду я снова вспоминаю свою утреннюю фантазию и чувствуя как щеки начинают пылать, резко разворачиваюсь обратно. Хотя… может стоило немного задержаться в этом интимном моменте, было бы неплохо если бы жар с щек перебросился и на мое дрожащее тело.

– Ты спать собираешься? – обреченно вздыхает Истомин, когда я в очередной раз пытаюсь завернуться в одеяло.

– Я пытаюсь, – вяло огрызаюсь. – Я же не виновата, что мне холодно.

Вадим бормочет что-то о том, что он на такое не подписывался и разве многого он хочет, когда пытается просто поспать, а затем резко притягивает меня к себе.

Я громко взвизгиваю и пытаюсь отползти обратно, но он кладет свою лапищу мне на талию и устало просит:

– Не трепыхайся. Грейся уже давай и засыпай.

Я предпринимаю очередную попытку отползти от него, но на этот раз даже собственное тело меня не слушается. Край моего одеяла немного съехал во время варварской транспортировки и теперь между моей поясницей и его животом лишь тонкий материал моей майки. Которая, конечно, на самом деле его, но сейчас я вдвойне рада его щедрости. Уверена, контакт кожа к коже я бы не пережила.

Тепло, исходящее от него моментально перекидывается на меня и я понимаю, что даже если сейчас в комнату ворвутся папарацци с яркими фотовспышками, чтобы запечатлеть момент моего греховного падения, я все равно не найду в себе силы оторваться от его горячего тела. Осмелев, или скорее разомлев от тепла еще больше, я теснее прижимаюсь к нему, но он тут же отводит свои бедра назад, не дав мне коснуться их своей пятой точкой. Жалко ему, что ли? Куда делось его “ты девушка моего лучшего друга, я не дам тебе околеть”?

Решив так быстро не сдаваться, я вытягиваю свои ледяные ступни и прижимаюсь ими к его ногам, но вместо того чтобы возмутиться, он зажимает их между своими икрами, чтобы дать еще больше тепла.

“Так-то лучше”, – победно думаю я перед тем как окончательно расслабиться и начать проваливаться в дрему. Дыхание Истомина приятно щекочет мою шею, а его рука на мне больше не ощущается тяжелым грузом. Тепло от нее растекается мягкими волнами и я понимаю, что засыпаю.

– Спокойной ночи, – тихо шепчу, но Вадим не отвечает, делая вид, что уже заснул. И я бы, конечно, ему поверила, если бы не чувствовала спиной его бешеное сердцебиение и не слышала слишком частое дыхание на своих волосах.

Неужели весь вечер он притворялся и на самом деле ему так неприятно находиться рядом со мной?

Глава 16

Не знаю что именно меня разбудило, в комнате стоит кромешная тьма, а дождь снаружи барабанит с такой же силой, так что вряд ли я проснулась от какого-то внезапного шума. Костер догорел, а значит я точно успела поспать.

Какое-то время я лежу не двигаясь, пытаясь прислушаться к своим собственным ощущениям. Мне не холодно. Причем, тепло чувствуется не только там, где мое тело соприкасается с Вадимом, а везде. Невероятно, но факт – я согрелась.

В следующее мгновение я вдруг понимаю, что еще недавно сердце Истомина отдавалось в моей спине, сейчас же оно колотится под моим ухом. О боже!! Во сне я перевернулась на другой бок и практически сверху забралась на него. Еще бы не согреться от такого!

Ну ладно, справедливости ради стоит отметить, что на нем лежит лишь моя голова, все остальное тело все еще соприкасается с облезлым матрасом. Но и этого достаточно, чтобы сердце пропустило несколько ударов от ужаса. Это настолько неправильно и скандально, что внутри у меня все сжимается комом, но даже ком этот какой-то… неправильный. Он словно раскаленной лавой растекается по животу и стекает ниже. Я пытаюсь аккуратно, чтобы не разбудить Вадима, отползти на другой край кровати, но его рука подо мной и одновременно на моей спине не дает мне пошевелиться.

На пару секунд я снова замираю как олень в свете фар, а затем опять пытаюсь отстраниться. Он же спит, да? Конечно, спит. Даже дыхание ровное. Но тем не менее, его рука лежит на моей спине и ощущается мертвой хваткой, словно для него не впервой спать с тем, кто пытается от него сбежать. Хотя, может, он привык спать с одним из своих кинжалов? Как ковбои с револьверами? Или те их все-таки под подушкой хранили?

Кстати о револьвере, кажется, он все-таки протащил с собой какое-то оружие и спрятал в кармане шорт, потому что готова поклясться, что когда я пытаюсь сменить тактику и вместо вбок – отползти вниз, случайно задеваю его бедро коленом и чувствую что-то крайне твердое. Это же не… Еще даже не светает, значит до утренней эрекции далеко, возраст полюций он по идее уже перерос, так какого хрена…

Додумать эту мысль я не успеваю потому что понимаю, что несмотря на то, что в моей попытке отползти вниз тело осталось на месте, майка вполне успешно справилась с задачей и сейчас между моей грудью и его торсом лишь тонкие бретельки. Но и они предательски сползли с сосков и я явственно чувствую как твердые горошины упираются в его развитую мускулатуру. Если он сейчас проснется – я этого не переживу. Как я ему в глаза буду смотреть после того как так пошло трусь о него своей грудью? Я же не секси-кошечка Марина, я домашняя Мурка, которая кроме хозяина никому в руки и не дается.

Но почему-то о том как я буду смотреть в глаза своему парню я думаю в последнюю очередь. Может, потому что я понимаю, что то что сейчас происходит – это лишь досадное недоразумение, я ведь не специально…

Не специально. Но тем не менее, моя голова все еще лежит на его груди, а его рука надежно приколачивает меня к месту.

Наконец, я решаю резко отодвинуться от него. Пусть он от этого проснется, это уже не важно. Вряд ли за какие-то доли секунды он успеет понять в какой пикантной ситуации мы оказались, а вот я к этому моменту уже успешно отползу от него и могу вообще притвориться спящей. Будет его очередь гадать от чего он так резко проснулся. Некоторые вот вообще пинаются во сне, я даже могу извиниться потом утром, мне не жалко.

Решившись, делаю затяжной вдох словно перед прыжком в воду и это становится моей роковой ошибкой. Во-первых, легкие тут же до отказа наполняются его запахом, а во-вторых, от такого обильного вдоха, моя грудная клетка расширяется и грудь еще крепче вжимается в его торс. Соски болезненно трутся о его разгоряченную кожу и это становится последней каплей для меня, я тихо ойкаю и, наплевав на осторожность, резко разворачиваюсь.

Кровать протяжно скрипит от моего марш-броска на другую сторону матраса, а рука Истомина, наконец соскальзывает с моей спины… и перемещается на бедро.

Сейчас между нами есть расстояние, то есть по идее, я должна вздохнуть с облегчением и даже попытаться расслабиться. Бедро – это не голая грудь. Это не пошло. Не скандально. Я же не возражала, когда его рука лежала на моей талии. Даже заснула так.

Но тогда между нами был слой одеяла, сейчас же единственный барьер – это тонкая майка. Возможно, случись это до того как я пометила его торс своими сосками, я бы сейчас реагировала ровно, но по моим венам все еще течет адреналин пополам со стыдом и поэтому я аккуратно сбрасываю его ладонь своей рукой и несмотря на то что он так и не просыпается, я готова поклясться, что на секунду его пальцы сжали мои.

Глава 17

Несмотря на то, что второй раз заснула уже под утро, просыпаюсь я довольно бодрой. Хотя, может все благодаря пресловутым щелям в окне? Получился практически сон на свежем воздухе…

В следующее мгновение дверь открывается и в домик заходит Вадим. Сухой. Дождь, наконец-то закончился.

Представляю как бы я запаниковала, если бы проснулась и обнаружила его отсутствие! Хотя, памятуя свои ночные приключения, скорее я бы вздохнула с облегчением.

– Проснулась? – весело интересуется он. – Доброе утро. Я думал, у вас в деревне принято пораньше вставать. Корову там подоить, курам дать…

– Свинью не забудь, – хмурюсь я и зачем-то добавляю: – Вообще-то, я из поселка.

– Ты чего, обиделась что ли? – недоумевает он. – Меня как-то в детстве на все лето к бабке в деревню сослали за плохое поведение и я совсем не стыжусь того, что помогал ей со скотиной. И даже пустил скупую мужскую слезу, когда отправляя меня обратно к родителям, она упаковала им в качестве гостинца тушку гуся, моего кента.

– Ты дружил с гусем? – я невольно начинаю смеяться.

– А то! У нас был броманс в лучших традициях этого слова. Мы с ним сначала невзлюбили друга, я его за то что клевался, засранец, почем зря. А вот за что он меня – история умалчивает. Я его, кстати, Никитосом назвал, – ржет Истомин. – Твой парень тогда все лето в Греции чилил, пока у меня был лакшери тур в глубинке.

Сейчас я уже не сдерживаясь смеюсь в голос, благо успела снова завернуться в одеяло, не то от такого сотрясания грудной клетки, грудь бы непременно выпрыгнула из майки.

– Одежда высохла? – запоздало интересуюсь.

– Ну… не насухо, но жить можно, – пожимает он плечами. – Если хочешь, можешь мою майку оставить.

– Нет уж, спасибо, – спешу отказаться от такого щедрого предложения. Ему хорошо, он не видел эту порнозвезду 80-го уровня, а вот мне краснеть теперь до конца жизни.

Кое-как слезаю с кровати умудрившись всего лишь раз споткнуться о края одеяла и подхожу к одежде на полу. Футболка, как я предполагала, стала серо-коричневой. Но главное, что она сухая. Практически. Юбка тоже, конечно, сырая, но не в одеяле же мне идти на поиски помощи.

– Ты бы не мог выйти? – прошу его мягко. Хочу поскорее переодеться в свою одежду.

– Конечно, – кивает он и снова скрывается за дверью.

Я торопливо скидываю с себя одеяло и избавившись от майки, надеваю свою грязную футболку. Кожа тут же покрывается мурашками и меня пробирает озноб. Я снова ее снимаю, возвращаю майку Вадима обратно и только потом надеваю футболку. Так-то лучше. Все стратегические места прикрыты, но хотя бы сырой материал не кусает кожу.

С юбкой у меня получается проделать тот же фокус. Я заправляю длинную майку внутрь и влажная ткань касается лишь моих ног. Еще пару минут у меня уходит на то, чтобы решиться надеть трусики. Они были внутри юбки, то есть высохли еще хуже, но с другой стороны, не щеголять же мне с голым задом! Не хватало еще поскользнуться в грязи и засветить своими прелестями в полете. С моим везением я бы такому даже не удивилась.

Поэтому, скрепя сердце и скрипя зубами, я все-таки натягиваю на себя влажную ткань. Не очень полезно для здоровья, да… Но с другой стороны, сколько раз я в таких трусиках возвращалась со свиданий с Никитой пока, наконец, не решилась на первый секс? И ничего, даже мыслей о цистите у меня тогда не было. “А вот сейчас о нем лучше все-таки подумать”, – запоздало решаю. Потому что в компании лучшего друга моего парня приличнее все-таки думать о болезнях мочеполовой системы, чем о естественных последствиях возбуждения.

– Я готова, – громко сообщаю и Вадим тут же открывает дверь. Он что, все это время стоял прямо за ней? Как насчет дистанции, дружище? Нет, я конечно, не думаю, что он подглядывал в многочисленные щели, но мог бы отойти и подальше.

– Я тоже могу выйти, – предлагаю ему, когда хватает с пола свои джинсы.

– Зачем? – удивляется он. – Я в шортах останусь, смысл мне в мокрые штаны влезать?

– Эм… точно, я как-то не подумала. Футболку тоже можешь не надевать, так у нас больше шансов, что кто-то захочет нам помочь.

– Думаешь, здесь просто толпами прогуливаются одинокие девушки? – смеется он. – У нас гораздо больше шансов встретить помощь в лице бородатого лесника, а значит футболку следует снять тебе.

– Пожалуй, пойду домой пешком, – парирую с улыбкой. – Сам свою тачку вытаскивай из болота.

– Сам я, пожалуй, не справлюсь, – вздыхает он. – Тут нужен трактор или уазик какой-нибудь. Поищем деревню, которую я видел на навигаторе, там или помощь найдем или хотя бы связь с внешним миром.

Мне ничего не остается, кроме как согласиться. Телефон за ночь окончательно разрядился и теперь не то что сеть не ищет, даже включаться не хочет.