Приключения ДД. Магия древних курганов

Беглого взгляда Михаила было достаточно, чтобы определить, что именно попало им в руки: – Это фибула. Застёжка для одежды такая. Она и брошь статусная и булавка. Ими плащи крепились у горла. Стержень – это игла. Желобок с округлым навершием для того, чтобы не поранить хозяина. От уколов предохраняет.

– А волшебные свойства какие? – с полным восхищения лицом, полюбопытствовал новый владелец.

– С этим сложнее. В книжках ответ искать будем. А найдём ли, кто знает? – покачал головой учитель. – Пойдём в обратный путь что ли? Тока перекус попервах устроим.

Тут Дима почувствовал, как он невероятно голоден и снова начинает замерзать, и быстро закивал: – Да. Поесть не помешало бы.

– Тогда двигай вон туда, – Михаил указал на поросший мхом валежник в низине.

Расположившись друг напротив друга, они молча ели пирог капустник, запивая его из деревянных кружек ещё обжигающе-горячим травяным напитком со сладковатым послевкусием. Чтобы не потерять находку, Дима пристегнул фибулу к внутренней части кармана камуфляжной куртки и, обняв кружку двумя руками, задумчиво смотрел в лесную чащу невидящим взором. Какое-то время они просидели в полной тишине. Даже Акела прилёг поблизости и не бегал, как обычно, по округе.

– Что притих? – услышал Дима сердечную заботу в голосе учителя и встряхнул головой, словно отгоняя сон.

– Беспокоит меня одна вещь. А если не найдём для чего эта фибула, то подведём кого-то, а может себя?

– Верным вопросом ты озадачился. Поди законы мироздания всё же осели в памяти, – заулыбался учитель.

Юный волхв скривился и неожиданно для себя разоткровенничался: – Мне кажется, зазубрил я их. А смысла так и не уловил.

– Давай растолкую. В чём загадка? – оживился Михаил, который любовно радел о каждом подопечном.

– Закон меры не накладывает границ. Нет ясности, где заканчивается хорошо и начинается плохо, – вяло промямлил юноша и, ожидая ответа, уставился на учителя.

Михаил добавил в кружки травяной чай, и спросил: – А ты мне скажи, как отличить добро от зла?

Дима быстро заморгал и, рассуждая слух, произнёс: – Зло это когда, кому-то стало плохо от того, что ты сделал. Ну а, с добром наоборот. Ты что-то сделал, и другим от твоего поступка стало хорошо. Вот только что для одних хорошо, то для других может быть плохо. Помню, как с папой однажды после рыбалки домой много рыбы притащили, сильно так радовались, а мама потом долго её чистила и после разделки не один час кухню отмывала и проветривала. Одно и то же событие имело и положительный, и как бы отрицательный окрас.

– И?

Дима смущённо произнёс: – Получается, что закон меры не устанавливает границ, потому что везде важен контекст ситуации? То есть всё относительно?

Добрые глаза учителя ласкали взглядом: – Вот видишь, всё ты понимаешь. Чуток подумал и разложилось. Я тебя тока крохи поднаправлю. Закон меры он о необходимом и достаточном, о благодатном состоянии, когда человек не убивается ради достижения каких-либо благ, творит, созидает и получает от этого удовольствие. Тогда он духовно пополняется, а не истощается. Каждый сам закладывает себе границу между хорошо и плохо. Оттого-то одни живут и радуются, а другие чахнут. Твой пример с рыбой говорит о том, что матери позабыли помочь, одну с уловом оставили, а так бы и она радовалась. Тут уже о законченности деяния речь идёт, о крайностях, которые регулирует закон маятника. Любая крайность может перейти в свою противоположность, когда доброе дело перевоплощается в злой умысел или случайное лихо по недомыслию. Помни, духовно мы обогащаемся или беднеем нашими делами. Сделал кому-то хорошо, получил благодарность, а когда чаяно, али нечаянно зло сотворил, тебе же в плечи оно и прилетает проклятиями, понижает твою энергетическую силу и защиту ослабляет. Болеют от этого люди и помирают раньше срока.

– Что ещё на сердце у тебя? – посмеиваясь в бороду, спросил Михаил.

Дима ощутил, что рот раскрылся сам собой и словно со стороны парень услышал, как жалуется на жизнь: – Тревожно мне, что один останусь. Ни одна девушка со мной дружить не захочет. Человек же чувствует, когда его обманывают, тем более женщины. Не могу я о тайне своей открыться, а без искренности счастье не построить.

Парень отбросил кружку, прикрыл рот обеими ладонями, и жалобно вонзился в учителя вопрошающим взглядом.

Тот подобрал кружку и, запихивая её в вещмешок, уже без всяких усмешек спокойно проговорил: – Вот и распознали мы секрет твоего наследия. На ком пристёгнута фибула, правду от чистого сердца изрекает.

– Это как у шпионов сыворотка правды! – самозабвенно воскликнул Дима, вскочил, порывисто отстегнул фибулу и, нахмурившись, с досадой спросил: – Если она не пристёгнута, а просто лежит в кармане, то я всё равно признаваться во всём подряд буду?

Учитель тоже встал: – Нет. Я уверен, что срабатывает только тогда, когда застёжка замком удерживает одежду. Припрячешь вместе с дощечками Вайю, чтобы к магии не пристраститься. Мы твоего прапрадеда сундук хорошо защитой обложили, ни один недруг не дознается.

На лице парня высветилась тонкая растерянная улыбка, он убрал фибулу, присел перед Акелой, потрепал его за ушами и, вздыхая, сказал: – Пошли друг, пора домой.

Волк как по команде подскочил и скрылся в кустах, насмешив молниеносной реакцией Михаила: – Смышлёный какой. Ринулся дорогу проверять, чтоб в сохранности мы с тобой до дому дошли. Его тебе само проведение прислало. Береги его. Вы с ним как две части одного целого. А о подруге сердечной не беспокойся. Придёт час. Свидитесь. На каждого ведуна у творца тоже зазноба припасена. Не оставляет он чад своих без любви. Ты только сам не робей и от счастья добровольно не отказывайся.

Глава 4

Обрушившийся под утро проливной ливень притормозил работу всех поисковых отрядов. День начался с того, что ребятам пришлось проверять укрепления временных жилищ и сушить вещи, а потом сидеть без дела в столовой, обустроенной в армейской палатке насыщенно-зелёного цвета. Это был единственный не подтопленный участок, где собрались приунывшие копатели, ожидая, когда подсохнут лужи, уже парящие маревом под неустанным усердием припекающего южного солнца.

Сегодня завтрак проходил дольше обычного. Покончив с яичницей с помидорами и сосисками, археологи и их многочисленные помощники устремились за сладким. Высокий деревянный настил в столовой пружинил и прогибался от обилия желающий подкрепиться. Чтобы избежать духоты, одну брезентовую стену полностью свернули, предоставив обзор на бо́льшую часть лагеря. Сидя за сколоченными столами, укрытыми цветастой клеёнкой, собратья по погодному невезенью могли утешиться только вкусной едой. Они медленно пережёвывали кушанья от местного повара, который получив на днях вместо полевой кухни газовые баллоны, баловал подопечных изобилием меню. С чистым, наполненным озоном от бушевавшей под утро грозы воздухом смешивался стойкий аппетитный запах от внушительного размера свежеиспечённых стопок блинов и гор хрустящих медовых лепёшек. Аромат выпечки заставлял попросить добавки даже тех, кто скрупулёзно подсчитывал калории. К широкому столу раздачи, наполненному десертом и заставленному цветными баночками с фруктовыми джемами, стояла непрерывно пополняющаяся очередь. Плотного телосложения мужчина с длинными золотистыми усами в поварском колпаке и белой рубахе, разливая чай из пузатого электрического самовара, одновременно пританцовывая под популярную этим летом музыку, струящейся из гремящей на раскладном буфете портативной магнитолы. Повар излучал высшую степень удовлетворения. Не было ни одного участника экспедиции, который был бы не доволен его познаниями и навыками в кулинарном деле.

Посреди хмурых лиц ещё один человек светился улыбкой – Паша, как всегда, был в приподнятом настроении. Его взгляд чуть заметно серьёзнел лишь тогда, когда он натыкался на Александру, которая, как и остальные, была вынуждена ютиться на кухонном островке, наполненном соблазнительными ароматами домашней еды. В брючном цвета хаки костюме она сидела в дальнем углу, среди молодых специалистов что-то активно обсуждавших. Уставившись в экран мобильника, девушка не слишком достоверно делала вид, что необычайно занята.

Казачата устроились у края настила, вблизи поднятой стены.

В хвастливой залихватской манере Паша пылко вещал: – Глеб, тут и иностранцы есть, и журналисты вчера приезжали. Ещё обещали на неделе заглянуть и побеседовать со всеми участниками экспедиции. Мы теперь знаменитости. У нас интервью брать будут.

– Чтобы интервью давать надо что-нибудь стоящее найти, – прагматично заметил друг, и тут его лицо застыло подобно бронзовому истукану, кусочек оладушка соскользнул с вилки и шлёпнулся в тарелку, забрызгав ежевичным джемом скатерть и едока, а тот не обратил на это никакого внимания. Паша проследил взгляд одноклассника, чтобы понять, что его так ошеломило, и одобряюще присвистнул. Из подъехавшего почти к самой столовой автобуса гурьбой высыпали юнармейцы. На общем фоне подтянутых ребят в красных майках-поло и таких же алых беретах, в песочного цвета брюках с накладными карманами и высоких светлых берцах, выгодно отличались две девичьи фигуры.

Степанцев кивнул в сторону красоток: – Это про таких девчонок горят одна краше другой! Понятно чего ты так залип. Тебе какая больше понравилась шатенка с двумя хвостами или светленькая с косой?

Несмотря на внешнее окоченение, внутри Глеба колотило также как трясётся язычок медного колокольчика на шее молодого козлика, скачущего не разбирая дороги. Сходство светловолосой девушки со сказочным администратором Бабы Яги было невероятным. Сердце парня мечтательно заныло: «Как же она похожа на Лучезару. Та же мягкая улыбка. Тот же искрящийся взгляд синих глаз».

И тут Бойченко внезапно ощутил, что земля заходила ходуном. Это Паша встал рядом и раскачивал его за плечи, торопливо шепча в ухо: – Эй! Чего сидишь, надо действовать. Видишь, Джульетты палатки ставить собрались, по такой грязи им помощь лишней не будет. Пошли знакомиться!

Смесь радости и печали пронеслась по лицу Глеба. Он впервые не знал, как ответить. Но осознал, что надо отдать должное уважение другу, тот отодвинул игривый характер в сторону и действительно намеревался ему помочь в делах сердечных. Ватными непослушными ногами, скользя по грязи, Бойченко поплёлся за Степанцевым, который перепрыгивая лужи, как бравый гусар, устремился к красоткам.

– Привет! От двух пар рук не откажетесь? Нам всё равно сидеть наскучило, – широко улыбался Паша.

– Привет, добровольцы! – бойко подскочила зеленоглазая шатенка, вручив Степанцеву сложенную двухместную болотного цвета палатку, а Глебу через секунду передала металлические каркасные дуги. – Я Таня, она Оля. Помогайте, раз пришли. Вход на запад, не хочу проснуться при первых же лучах и ворочаться потом два часа в духоте до завтрака.

Пашина улыбка стала шире, он мельком кивнул в сторону друга: – Он Глеб, я Паша. Инструкцию давайте, палатка палатке рознь. Ещё не хватало, чтобы таких прекрасных принцесс ветром унесло.

Девушки мило захихикали, и запорхали изящными бабочками над вещами, а Бойченко густо покраснел и, вцепившись в инструкцию, спрятался за ней, как за щитом, начав дрожащим голосом, с предательски неуправляемым прыгающим взором, зачитывать всё подряд. Его смущение ни осталось не замеченным со стороны других юнармейцев. Они, расставляя неподалёку палатки, плохо скрывая негодование, смотрели искоса на молодых казаков, но не подходили. Степанцев быстро сообразил, что от друга помощи в сборке ждать не стоит и работал за двоих, шутя и развлекая анекдотами смешливых барышень.

Закончив установку палатки, Паша пригласил Таню и Олю вместе позавтракать, но те неожиданно отнекались, сославшись на то, что приём пищи у них пройдёт в соответствии с уставным порядком и, эффектно взмахнув волосами, сбежали к ребятам юнармейцам, которые после такого расклада наконец-то заулыбались.

Кривоватая дежурная улыбка пробежала по лицу Степанцева, и он грозно вскидывая бровями, пробурчал себе под нос: – Поиграть с нами вздумали. Ладно. Далеко вам не убежать. Пойдём Глеб. Проверим как там наша делянка.

Обессиленный мучительным пребыванием рядом со свалившимся с неба объектом обожания, Бойченко рванул к делянкам словно ракета. Парню нужно было прийти в себя, и как он неожиданно понял это возможно сделать, только находясь подальше от Оли.

– Эй, спринтер! Подожди меня! – расхохотался Паша, увидев никак нежданную от степенного друга заячью прыть.

Однако Глеба была не догнать. Степанцев махнул рукой и стал осторожно обходить лужи. Вдруг он боковым зрением приметил Александру. Молодая женщина вышла из своей одноместной ярко-рыжей палатки и, судя по направлению, шла в ближайшую лесополосу. Окончательно потеряв интерес к гонке за одноклассником, предположив, что Глебу лучше немного побыть наедине с собой, юноша стал смещаться в сторону спешно идущей, изредка оборачивающейся студентки.

Воспользовавшись разницей перепадов высоты земли, Паша скоростной пулей метнулся через неглубокий овражек с ручейком, поросший водными растениями.

Достигнув конца впадины, он с опаской быть замеченным, вынырнул с противоположной стороны оврага, и приглушённо прошептал как футбольный комментатор: «Обходим слева. В воротах противника пусто. Пора нанести решающий удар!».

Ещё несколько метров по полю, и юноша стал в тени старых тополей и притаился за одним из наиболее толстых стволов. Вскрытые ливнем запахи перегнивших листьев дурманили голову. Через несколько секунд появилась Александра. Колдунья его не заметила. Парень прижался к стволу, сжимая пальцами шершавую влажную кору дерева. Он с трепетом чувствовал, как кровь неистово пульсирует во всём теле. Комариный писк запустил колючие мурашки по коже, но Степанцев не отвлекался.

Мысли молодого казака были в полном строевом порядке, как пластун в засаде он составлял прогноз вероятного поведения объекта наблюдения: «Что же ей тут надо? Wi-Fi в лагере. Связь тут не ловит. Следовательно, не звонить пришла. Присела. Биотуалетов предостаточно, точно не по нужде она здесь. Ковыряется в земле. Встала и резко пошла обратно. Спрятала что-то? Потом вернётся? Или что-то выкопала?».

Дождавшись, когда Александра значительно удалилась, Паша вприсядку прокрался к тому месту, где копошилась колдунья. Сырая земля с разворошёнными замшелыми листьями указала нужное место. Он подобрал прутик и углубил в центре взъерошенной земли. Через пару мгновений упёрся им в нечто твёрдое. Степанцев снял с пояса кинжал и расковырял ямку. На дне лежала жестяная коробочка из-под леденцов.

– Ну, не мина же это? – подбадривая себя, проговорил Паша и, осторожно взяв, без усилия вскрыл.

Серый серебристый порошок по виду напоминал порох, и характерный запах говорил о том же. И тут парень заметил, что колдунья оставила за собой на земле тонкую дорожку этого вещества.

– Что за глупость? Он же намокнет и не загорится? Если она, конечно, взорвать его собралась?

Он ещё раз принюхался и почувствовал нечто похожее на корицу. Оторопело юноша потёр порошок между пальцами и ощутил смолистую плёнку: – Странно… Это не порох или не только порох…

Юноша закрыл коробочку, вернул в яму и разровнял землю. Он ретировался тем же путём, что и пришёл, прихватив по дороге стебли рогоза с шоколадными толстыми палочками соцветий. Связав пару симпатичных букетиков, он положил их у входа в палатку Оли и Тани и направился искать друга.

Побродив со спутанными мыслями по залитой лужами делянке, Глеб так и не понял, как управлять своими неожиданными и абсолютно непонятными чувствами. Одного взгляда Оли было достаточно для того, чтобы он, растянувшись в глупой улыбке, ронял из рук, что ни попадя. Выход юноша видел только один – обходить стороной эту красотку и по возможности избегать с ней любых встреч.

Паша налетел ураганом на одноклассника и затараторил. Бойченко был безмерно благодарен ему за то, что тот не выспрашивает его о причине бегства, а едва услышав последние новости, даже приободрился и, как обычно, защёлкал пальцами: – Колдунья что-то задумала. Вот мы и напали на след!

После обеда столовая опустела и притихла. Копатели возвращались к раскопкам. За столом сидела одинокая фигура студентки, Александра ухмыляясь, неспешно налила новую порцию ромашкового чая. Наконец-то ей удалось завершить последние приготовления к древнему магическому обряду. Завтра, когда журналисты будут атаковать вопросами в поисках «жареного» она устроит им то, что они так страстно желают отыскать.

На следующий день, как только пик жары сошёл, уже ближе к самому вечеру, когда чистка и мойка всех обнаруженных находок и фотоотчёты были закончены и копатели имели личное время, чтобы привести себя в порядок, белым облаком на пыльной дороге показался микроавтобус прессы. Как было известно из слухов, бурлящих в лагере, корреспонденты собирались пообщаться с участниками экспедиции во время ужина и посидеть со всеми у традиционного полунощного костра, где бывалые археологи охотно делились байками с новичками. Степенное перемещение тут же закончилось. Даже мужчины бросились прихорашиваться, зная, как лихо могут подловить журналисты, желая показать все тяготы проведения археологических раскопок. А многим, особенно молодым, хотелось показать себя в наилучшем виде.

Спустя всего несколько минут тут и там защёлкали профессиональные фотокамеры, озаряя вспышками погружающийся в сиреневые сумерки лагерь поисковиков. Паша подметил, что Оля и Таня прихватили с собой букетики и позируют перед фотографом вместе с ними. Юноша приветственно махнул девушкам, и прошагал мимо, не собираясь задерживаться рядом. Степанцев ожидал, что его расчёт сработает. «Игнорирование лучший способ привлечь внимание противоположного пола» – этот подсмотренный в каком-то старом фильме девиз он собирался испытать на практике. Глеб не проявлял никакого интереса к происходящему ажиотажу по поводу визита прессы. Поужинав раньше обычного, он устроился на толстых брёвнах, разложенных вокруг кострища в центре лагеря, и копался в интернете в поисках вариантов обрядов, который подглядел его друг. К нему-то после посещения столовой и направлялся Паша.

Юный стратег по романтическим делам присел на бревно, распылил антимоскитный аэрозоль, заглянул в экран мобильника друга и тихонько спросил: – Есть успехи?

Бойченко покачал головой: – Ничего. Даже уже подумываю связаться с тётей Лизой.

– Да, Елизавета Леопольдовна знает в этом толк. Только что мы ей скажем? Я ведь даже не разобрал, что это за серое порошкообразное вещество?

Вдруг Оля и Таня словно выпорхнули из темноты и игриво защебетали, размахивая букетиками, которыми отгоняли комаров: – Вот вы где? А почему не идёте фотографироваться?

Глеб втянул голову в плечи, и сипло проскрипел: – Нечем пока гордиться.

Паша положил руку на плечо друга и как опытный торговец, нахваливавший товар произнёс: – Наш Глеб не ищет славы ради славы. Он очень умный. Ему нужны реальные достижения.

Девчонки притихли, и Таня, поглядывая в смеющиеся глаза Паши, скомкано произнесла: – Понятно. Ну ладно. Мы пошли. Кстати, спасибо за камышовые букетики. Очень милые.

– Это не камыш. Это рогоз, – снисходительно ответил Степанцев. – Можешь не париться, что ошиблась. Их многие путают.

Оля удивлённо стала разглядывать букет: – Это не камыш?

Паша привстал, и едва касаясь растений в её руках, в отстранённой манере, словно учитель стал объяснять: – Вот эта бархатистая бурая палочка-свечка похожая на рог – это соцветие. Некоторые говорят, что от этого и произошло название «рогоз». А камыш он имеет соцветие в виде зонтика. Между прочим, камыш ещё путают с тростником, у которого соцветие как мягкая объёмная метёлка.

Таня подсунула свой букет прямо под нос Степанцева и напористо спросила: – А в моём букете тоже только рогоз?

Оля мгновенно выставила руку с букетом вперёд и капризно произнесла: – Подожди, ты же мне показывал. А в моём букете ещё что-то есть?

Паша был польщён таким вниманием: – Девушки не ссорьтесь. У вас у обоих только рогоз. Рад, что вам понравилось. А теперь извините, нам с другом надо побеседовать.

Девчонки оторопело переглянулись, что-то буркнули в ответ и скрылись в потёмках лагеря, который тусклые фонарные лампы на деревянных столбах разрезали конусообразными островками света.

Глеб, медленно приходя в себя, промямлил: – Паш, откуда такие познания в ботанике?

– Не поверишь, сам неделю назад узнал, когда завтракал перед телевизором, – хохотнул тот.

В этот момент к кострищу стали сходиться люди. Ребята замолкли, наблюдая как после розжига, потрескивая дровами, высоко вспыхнув острыми языками пламени, заиграл огонь, словно жёлто-рыжими кинжалами врезаясь в опускающуюся ночь. Тонкие ароматы всё больше разгоравшегося костра отпугивали назойливых насекомых и убаюкивали окружающих, снимая усталость после напряжённого дня.

Недовольное хмыканье Паши заставило Глеба толкнуть друга локтем: – Ты чего?

– До сих пор трясёт от вида огня. Мерещиться, что какая-нибудь джина там прячется.

– А ты попробуй подумать о том, как это красиво. Ведь человек вечно может смотреть на текущую воду и горящее пламя.

– Попробую, – отозвался Степанцев, внимательно наблюдая за тем, как копатели разбиваются на кучки и начинают травить байки, парня смутило то, что в этот раз Александра отсутствовала, и он снова став серьёзным, произнёс: – Глеб, я сейчас пойду нашу колдунью искать. Если через десять минут не вернусь, следуй за мной. Я по часовой стрелке двинусь вокруг лагеря.

Одноклассник напрягся, кивнул и засёк время. Паша только встал и к его месту незамедлительно подскочил русскоговорящий студент из Израиля.

Без обиняков плюхнувшись рядом, махая руками как ветряная мельница, он стремительно стал заполнять окружающее пространство собой: – Тут не занято? Я подвинусь, когда твой друг вернётся, хорошо? А ты уже бывал на раскопках? Я могу рассказать, как однажды было обнаружено богатое поселение римско-византийского периода. Находок там было не счесть. А всё почему? Дикобраз постарался! Чаще, конечно, бывает, что из-за этих зверюшек вообще ничего не отыскать, но в этом случае повезло.

– К-какой дик-кобраз? – заикаясь, отвлёкся заинтригованный Бойченко.

– Обычный грызун. Он норы себе прорывает до двух метров глубиной, а грунт на поверхность выносит. Так в этом грунте целая кладовая артефактов насобиралась. В Израиле ведь как, куда не копни, клад обнаружишь. Дикобразам же всё равно. Им законы соблюдать не надо. Кто их накажет за то, что они археологические памятники без лицензии разрыли? А вот ещё история…

Глеб случайно взглянул на мобильник и с ужасом понял, что прошло уже сорок минут, как ушёл Степанцев, его обдало холодным потом: «Он же должен был вернуться полчаса назад!».

Юноша подскочил и стремглав помчался без каких-либо объяснений собеседнику, который тут же нашёл себе других слушателей.

Вдали отблесками костра мерцал лагерь. Раздражённая Александра, стоя под звёздным небом посреди поля босиком в длинном чёрном шёлковом балахоне, шептала заклинание, воздевая руки вверх.

В конечном итоге сдавшись после череды бесполезных усилий, она процедила сквозь зубы: – Я же правильно заговорила смеси по углам пентаграммы и запечатала их заклятиями. Неужели какой-нибудь заяц разрыл и повредил одну из коробочек?

Паша, распластавшийся в засаде неподалёку, про себя усмехнулся: «Сорвал-таки планы ведьмы».

Неожиданно Александра резко что-то забормотала совершенно с другой интонацией.

«Чего это она?» – вытянул шею юноша, теряясь в догадках.

И тут он оцепенел. Позади девушки появился призрак. Через мгновение неясные очертания мутные стали формироваться в некое подобие человека. И вот уже просматривается крупный скелет, быстро обрастающий плотью. Паша невольно громко икнул. В нескольких метрах от него материзовалась мощная фигура воина в древних доспехах и мантии с мечом в руках наизготовку. Ещё шаг и он нападёт на молодую женщину.

Подавшись инстинкту защитника, юный казак выскочил из засады: – Сзади! Беги!

Глеб, как загнанный гончий пёс, бегущий не первый круг вокруг лагеря, явственно услышал крик Паши откуда-то из темноты полей и рванул туда. Выскочив со света в ночь, парень остановился, давая привыкнуть глазам и хоть немного отдышаться. Вдруг что-то вспыхнуло справа. Он успел разглядеть, как озаривший поле шаровой белёсый высвет отчётливо вырисовал три силуэта. В воздухе витал едкий запах сырой земли – тяжёлый душок кладбища, который ни с чем нельзя было спутать. Голова закружилась, и юноша потерял сознание.

Оранжевый диск небесного светила степенно возвышался над горизонтом. Бойченко проснулся от пронзительного крика какой-то птицы. Он вздрогнул и открыл глаза. Тело окоченело от холода и неудобной позы. Вокруг колосилась густая зелёная трава с жёлтыми иссушенными солнцем отмирающим травинками. Муравьи строевыми колонами тащили медового цвета соломинки, в разы превышающие размеры этих маленьких трудяг. Мирно ползали по цветам жучки и жужжали пчёлы. Запах утра был наполнен дурманящими пряными ароматами от уже осыпающихся мелких цветочков разнотравья, и нагоняя леность он пробирался в самые глубины сознания. Юноша с трудом поднялся с покрытой росой влажной земли и еле встал на не гнущихся ногах. Растирая себя интенсивными движениями, парень начал восстанавливать в памяти события прошедшей ночи. С каждым мигом тревога всё чётче отбеливала лицо юноши, подталкивая к действиям.