Мечты и реальность. Повесть

– Молодые люди! Комната не интересует?

Ребята остановились, расспросили подробнее, что за комната, где находится и сколько стоит, хотя зачем и сами не знали, всё равно не ориентировались ни в городе, ни в ценах на съёмное жильё, и согласились.

Женщина, двинулась на выход из вокзала, строго-настрого приказав им не отставать, что подросткам удавалось с большим трудом: толпы людей, чемоданы, пешеходные переходы, а ещё и по сторонам поглазеть нужно, на высоченные, по меркам Дальнегорска, здания и широченные, по тем же меркам, проспекты. Женщина быстро и привычно шла впереди. Она то и дело останавливалась, закатывала глаза и вздыхала, поджидая отставших квартирантов. Наконец, пройдя по каким-то улицам и переулкам, они попали во двор, типичный ленинградский колодец, зашли в подъезд, поднялись на неимоверно скрипящем лифте с сетчатой кабиной на четвертый этаж и вошли в квартиру. В ней оказалось несколько одинаковых комнат, разделённых тонкими перегородками, в одну из которых хозяйка и поселила компанию. Прочитав краткую инструкцию пользования бытовыми приборами и предупредив, что выселит, если увидит беспорядок или соседи на шум пожалуются, взяв оплату за месяц вперёд, хозяйка наконец оставила компанию в покое. Подростки молча уселись на кроватях. В голове была только одна мысль: детство – оно вот здесь и закончилось, в этой съёмной комнате. Дальше будет всё по-другому. По-взрослому.

На следующий день первым делом купили путеводитель по городу с картой достопримечательностей и схемой метро. Джон и Петруха разъехались по своим учебным заведениям, выяснить, когда экзамены, а Змей отправился по городу шляться. Вечером собрались дома.

– Завтра какие у вас планы? Может сходим куда? – спросил Змей.

– Да к экзаменам нужно готовиться, – отказался было Петруха, но, подумав немного, уступил, – а, пойдем ненадолго.

Для Джона такого вопроса и не стояло – ничего страшного, успеет подготовиться. Вопрос только был в том, куда пойти. Петруха настаивал на военно-морском музее, а Джон – на концерте, причём неважно каком.

– Да везде успеем, даже и по городу ещё погуляем, – успокоил их Кирилл.

Ранним утром друзья уже шагали по проспекту. Они старались быть похожими на идущих рядом людей, однако всё в них выдавало только что приехавших провинциалов. Ребята постоянно озирались по сторонам, останавливались возле магазинов, кинотеатров, изучали афиши и читали памятные таблички на зданиях. Завидев большую очередь на углу одной из улиц, пересекавших проспект, Змей заинтересовался – а что там дают? Он подошёл к прилавку, бесцеремонно растолкав стоящих возле него людей, обернулся к друзьям и громко прокричал: «Эскимо здесь, будете?», и, не дождавшись ответа, протянул деньги продавцу: «Мне три штуки». Стоящие в очереди возмутились: «Молодой человек, здесь очередь, вообще-то!», на что Змей отогнул лацкан пиджака, показав какой-то значок, и громко объявил: «КГБ», взял протянутое ему продавцом мороженое и с чувством выполненного долга вернулся к друзьям, которые, сгорая от стыда, всем видом показывали что они незнакомы с этой наглой деревенщиной. Впрочем, мороженое взяли, и двинулись дальше. Дома подростки появились ближе к полуночи и ещё долго обсуждали увиденное и услышанное, делились впечатлениями.

На следующий день Петруха засел за учебники и конспекты. Джон тоже попытался изобразить из себя примерного абитуриента, но хватило его только на полчаса. Решив, что сегодня с него хватит, он уговорил Змея сходить с ним в ДК на улице Рубинштейна, где, как ему говорили, был Ленинградский рок-клуб. Домой они явились только вечером. Причем Джон безостановочно рассказывал каким чудом они попали на концерт группы «Кино» через открытое окно туалета на втором этаже, как проходил этот самый концерт, какой талантливый музыкант Витя Цой, даже пытался наигрывать на гитаре и напевать:

Я сажаю алюминиевые огурцыНа брезентовом поле…

– А ещё последнюю песню они с Майком Науменко играли, который из группы «Зоопарк», вообще отпад! И даже сам Гребенщиков выходил на сцену! – восхищению Джона не было предела.

– А тебе, Змей, как концерт? – прервал Санины дифирамбы Петр.

– Да фигня полная. Какие-то алюминиевые огурцы, какие-то битники. Вот «Машина времени» – это да. Или «Земляне». А это что – ерунда какая-то.

– Да ты просто отсталый человек, ничего не понимаешь в современной музыке! За ними будущее! Вон, на западе, рок самый популярный сейчас, огромное количество поклонников, целые стадионы собираются! – негодовал Джон.

– Ну, может там и стадионы, а у нас еле-еле сотня человек наберётся. Да и вообще, не всё западное лучше, чем совдеповское.

Джон не намерен был спорить с человеком, который, по его мнению, совершенно далёк от современной музыки, махнул рукой и завалился спать, пообещав себе, что Кирюху больше на концерт с собой не возьмёт. А то, понимаешь, Цой ему не нравится. Все веселятся на концерте, подпевают, руками машут, а он только стоит и бычится. Пусть вон, на «Верасы» идет, «Завируху» слушает.

До экзаменов оставалось совсем немного времени. Змей, чтобы не мешать ребятам, либо спокойно сидел на своей кровати и тихо разбирал шахматные партии, либо отправлялся прогуляться по городу. В одном из парков он познакомился с компанией шахматистов, которые играли короткие, пятиминутные партии, и обязательно туда заглядывал при каждом удобном случае. Петруха усиленно готовился. Да и Джон тоже каждое утро садился за конспекты. Правда терпения у него надолго не хватало. Максимум на пару часов, после чего он мчался к рок-клубу. За короткое время Джон успел познакомиться со всеми завсегдатаями ДК и фанатами разных групп. Видел многих, знаменитых в музыкальной рок тусовке, музыкантов, и даже здоровался с некоторыми. Причём и его уже начали узнавать. Приходя ближе к вечеру, а то и к ночи, домой, он неизменно натыкался на вопрос Змея: «Ты экзамены-то думаешь сдавать вообще?». На что резонно отвечал: «Да сдам, куда денусь. У меня в аттестате ни одной тройки. Да и в школе сдал на отлично всё. А конкурс небольшой в техникуме. Так что не беспокойся, поступлю». Змей только плечами пожимал, мол, мне-то что, я и не беспокоюсь, это твои проблемы.

Наступила экзаменационная пора. Петруха и Джон либо пропадали в своих учебных заведениях, либо усиленно штудировали учебники и конспекты. Саня даже походы в рок-клуб забросил. Наконец последний экзамен был сдан и на следующий день абитуриенты помчались узнать результаты. Кирилл прогулялся по городу, взял бутылку вина – отметить знаменательное событие, приготовил ужин и в ожидании друзей засел за любимое дело – шахматы.

Наконец дверь распахнулась. В комнату влетел Петруха, сияющий, как начищенная бляха моряка в увольнении.

– Приняли! – даже не спросил, а констатировал Змей.

– Ага! А Джон?

– Не было ещё. Ждём или отмечаем?

– Давай по чуть-чуть, как раз и подойдёт.

Выпили по чуть-чуть за будущего моряка. Потом ещё по чуть-чуть. Потом ещё и еще… А Джона всё нет. Только когда бутылка почти опустела, дверь отворилась, и Саня тихо вошёл в комнату. Друзья с удивлением смотрели на то, как он непривычно медленно разделся и присел на краешек кровати.

– Так. Похоже автомобильный транспорт потерял талантливого дальнерейсника-международника, – констатировал Змей. Джон молча кивнул.

– Говорил же – готовься.

– Да вот, вроде и сдал всё нормально, да и средний балл в аттестате тоже ничего, но конкурс в этом году очень уж большой. Короче – одного балла не хватило…

– Что теперь, домой?

– Да что ты. Ни в коем случае. Я даже родителям не скажу. Пусть думают, что поступил. С тобой пойду учиться. В училищах тоже на шофёра учат. Потом как-нибудь расскажу, при случае…

Кирилл только головой покачал предосудительно. А Петро бросился утешать друга:

– Да ничего страшного, не расстраивайся, всё нормально будет. На техникуме свет клином не сошёлся, и в училище люди учатся, выучишься, права получишь, да и работай водителем на здоровье…

– Да я, в принципе, и не расстраиваюсь…

Не откладывая дела в долгий ящик, ребята уже на следующий день выбрали первое попавшееся училище в пригороде и отвезли документы. До начала занятий времени было ещё много. Компания каждый день куда-то спешила: в музей, на концерт, на футбол, просто по городу погулять, посмотреть достопримечательности. Ну и, конечно, как только выдавалась свободная минута, Змей торопился в свой любимый сквер, поиграть в шахматы, а Джон – в рок-клуб. Разъехались по своим общежитиям только за пару дней до первого сентября.

В приёмной комиссии училища было совершенно пусто. Да и вообще во всём училище стояла тишина – невозможно поверить, что послезавтра начало занятий. Ребята обратились к скучающей девушке:

– Скажите, а нас зачислили?

– Ну, если документы подавали – зачислили…

Через полчаса они уже стояли с направлениями у комендантши общежития, а еще через несколько минут – в своей комнате. Только убрались, расположились – дверь открылась и в комнату вошли два паренька.

– Новенькие?

– Ага.

– А мы со второго курса. Вас в какую группу зачислили? Кто мастер?

– Да что-то не спросили мы какая группа. На трактористов, в общем. А мастер – сказали Соловьёв какой-то, Олег Михайлович.

– Ну, трактористы, вы попали.

– А что такое?

– Да послезавтра утром и увидите.

Через день друзья проснулись в шесть утра от громкого стука в дверь и настойчивых криков:

– Выходим на зарядку!

Джон, еле продрав глаза, в одних трусах открыл дверь:

– Эт кому тут неймётся? Надо на зарядку – иди, заряжайся, мы-то причём?

– Ого! Сейчас кто-то договорится у меня! Я мастер ваш, вообще-то. Через две минуты жду внизу!

– Ой, Олег Михайлович, извиняюсь…

Мастер оказался довольно молодым мужчиной, небольшого роста, крепкого телосложения и с добрым, располагающим лицом, несмотря на которое он довольно грозно покрикивал басистым голосом, если кто пытался филонить. С непривычки зарядка показалась полноценным тренировочным процессом: сначала пробежка пару километров, а потом гимнастические упражнения в течении получаса под громкую музыку советских композиторов.

– Ну всё, водные процедуры, завтрак, и на линейку, – в завершение сказал Олег Михайлович и удалился.

Джон обессиленно опустился на скамейку:

– Это называется зарядка? У меня теперь руки не поднимаются и ноги не идут. Да и отдышаться никак не могу…

– Да нормально всё, не прикидывайся, пошли умываться, – Змей потащил друга в общежитие.

Начались ученические будни. Ребятам всё было в новинку, они набрали в библиотеке гору разной литературы по специальности и даже в свободное время сидели за учебниками. А на практические занятия с техникой мчались просто вприпрыжку.

Незаметно пролетел целый месяц. Каждые выходные друзья собирались навестить своего друга Петруху, но что-то всё никак не получалось, и они каждый раз откладывали свой визит к нему на следующий выходной: «Вот в следующее воскресенье – обязательно. Прямо с утра!» Но Петруха их опередил.

Как-то после занятий ученики не торопясь вышли из учебного корпуса, а на крыльце стоит Петр Иванович собственной персоной.

– Вот это сюрприз! – закричал Джон. – Ты как здесь оказался? Пошли к нам в комнату, расскажешь, как учёба и всё такое!

– Идем.

– А ты чего с чемоданом? – насторожился Змей.

– Теперь и я с вами здесь учиться буду. Документы отдал уже, зачислили в вашу группу. Вот в общагу направление…

– Как так? Выперли, что ли?

Всей компанией зашли к комендантше, которую пришлось долго уговаривать, чтобы заселила друга к ним в комнату. Наконец уселись на кроватях:

– Ну давай, рассказывай.

– Короче. Убираюсь у себя в комнате, в общаге. Подходят трое с третьего курса. У нас тоже уберёшься, говорят, через полчаса придём чтоб всё блестело, если нет – пожалеешь. Через полчаса пришли. Не блестит. Попробовали сделать так, чтоб я пожалел. Не вышло. Итог: у одного челюсть в двух местах сломана, у второго нос, третий с сотрясением. В общем воспитатель скорую вызвал, всех троих в больницу увезли. На следующий день из милиции пришли. Говорят – на учёт тебя поставим. Оказалось тот, с челюстью – сын друга начальника училища. Этот, с милиции, говорит, выбирай, или дело на тебя завожу и в колонию для несовершеннолетних отправляю или документы забираешь, всё равно здесь учиться не дадут по любому, ни один экзамен не сдашь и вылетишь как пробка, только время потеряешь. Ну, я поразмыслил, и вот я здесь.

– Вот это новость. Да ты не переживай, и здесь можно учиться, получишь специальность нормальную. А потом и в мореходку можно опять…

– Да чё мне переживать-то? Нормально всё…

Разговор прервал стук в дверь. Не дожидаясь ответа, дверь распахнулась, на пороге стоял Соловьёв.

– К вам заселили новенького, вижу? Познакомились?

– Да мы знакомы, с одного города, даже в одном классе учились.

– Ясно. Бурогозить будете – расселю!

– Не, не, Олег Михалыч, всё нормально будет!

3. Трактористы

Группа стояла в ожидании звонка возле учебного корпуса. Подростки покуривали и мирно беседовали на злободневные темы, щедро приправляя свою речь нецензурными выражениями. Они так увлеклись разговором, что не заметили подошедшего сзади мастера.

– Ещё раз услышу матерщину – получите вот этим прям по мягкому месту! – Михалыч вытащил из кармана увесистую связку ключей. – Тебя, Саня, это особо касается.

– А чё Саня-то сразу? Я вообще за всю свою жизнь ни одного х… вого слова не сказал! – тут Джон понял, что столкновения с ключами не избежать и рванул, в надежде, что мастеру не пристало бегать за учениками. Связка ключей тут же полетела вслед за ним, мгновенно достигнув своей цели в виде Саниной пятой точки. Саня обернулся – Михалыч уже подобрал своё орудие и готов был повторить свой чемпионский бросок. Прикрывая ушибленную часть тела, Саня, прихрамывая, как мог ускорился, на ходу уговаривая:

– Всё, всё! Олег Михайлович! Клянусь, не буду больше материться! Всё, пи… ц!

И всё же повторной встречи с Михалычевскими ключами не избежал. Звонок на урок потонул в хохоте невероятной силы. Михалыч с невозмутимым видом и удовлетворённой улыбкой подобрал связку и скомандовал:

– Быстро в класс!

Мастер вошёл, когда все расселись по местам, и объявил:

– С завтрашнего дня начинается вождение тракторов. Ежесменное техническое обслуживание знать как отче наш! Залетчики на вождение не допускаются: в стройных рядах советских механизаторов алкоголикам и тунеядцам не место.

– А можно я первым пойду? – влез Джон.

– Можно Машку за ляжку. А всё остальное – разрешите, уважаемый Олег Михайлович. Ясно? Нет, нельзя.

И первым на вождение пошёл Петруха. Сначала он, запинаясь и краснея, пытался рассказать и показать из каких операций состоит ежедневное техническое обслуживание трактора под грозные окрики мастера и периодические одергивания, когда совсем уж не туда полез. Затем приступил к запуску двигателя.

Завести гусеничный трактор ДТ-75 тот ещё квест, особенно для ученика, который пропустил начало занятий. Целая куча каких-то рычагов, рычажков, заслонок, кнопок, которые нужно в определенной последовательности дернуть, перевести, открыть или закрыть… Петруха всё время путался и хватался не за тот рычаг, получая по рукам, не сильно, но ощутимо для того, чтобы понять свою ошибку. Самое сложное было запустить пусковой двигатель. Вроде просто – намотал веревку на маховик и дернул. Но у него никак не получалось, несмотря на спортивную подготовку.

– Ну чего сложного? Наматываешь, подтягиваешь, дёргаешь, – который раз показывал Михалыч.

– Да неудобно тут, размахнуться негде.

– Неудобно штаны через голову одевать и спать на потолке – одеяло сваливается.

Наконец, к исходу первого часа вождения, приобретя с десяток царапин и синяков на пальцах, Петруха всё же одержал победу над неприступным трактором.

– Что дальше?

– Дальше ничего, глуши, дуй в класс, зови следующего – время твоё закончилось. Даже до полигона не успеем доехать.

– Ну, а если побыстрей?

– Быстро только кролики… Спешка нужна при ловле блох и ещё при одном деле, подрастёшь – расскажу каком.

Обычно по вечерам в общежитии тихо – все по комнатам сидят или телевизор смотрят в актовом зале. Но не в этот раз. В коридоре стоял такой галдёж, что Джон заинтересованно выглянул из комнаты. Десятка два учащихся обступили одного из инструкторов по вождению, Виктора, который что-то увлечённо рассказывал, периодически повторяясь, так как его слова всё время тонули в хоре возбуждённых голосов.

Виктор был самым молодым инструктором, он только в этом году пришёл из армии и устроился на работу в училище. Ненамного старше своих воспитанников, он быстро завоевал расположение крайне дружелюбным отношением к каждому из них. Добродушная и приветливая улыбка, которая не сходила с его лица, длинноволосая модная причёска, общение на равных – всё это настолько нравилось ученикам, что они считали Витю своим и никогда не называли по имени и отчеству, впрочем, он и не настаивал. Джон подошёл ближе, пытаясь расслышать, о чём разговор.

– В общем, директор разрешил. Дал денег на закупку аппаратуры, инструментов, завтра в город еду, в магазин. Теперь главное саму группу набрать. Может кто из вас умеет на гитаре, барабанах или синтезаторе? Или в ансамбле каком играл?

– А вот, он! – подошедший сзади Змей подтолкнул Джона ближе к Виктору.

– Ну да, было дело, играл на барабанах, потом на гитаре…

– Давайте так. Саня со мной едет завтра по магазинам. Остальные, у кого есть желание, приходят на прослушивание послезавтра.

На следующий день привезли аппаратуру и инструменты. До самой ночи Джон с Виктором провозились в актовом зале устанавливая, подключая и настраивая. А когда всё было завершено, Джон взял гитару и в актовом зале зазвучало:

Мы искренне мечтали вновь и вновьНе думая, что это нереально…

– Классная песня! Только, знаешь, мы же группу собираем не концерты давать, а на танцах играть. А под неё не потанцевать, а поразмышлять о жизни хочется. Чья песня-то?

– Моя…

– Ну давай на будущее отрепетируем, там посмотрим, может где и сыграем. Нам в первую очередь сейчас состав бы набрать.

Прослушивание заняло несколько дней. Выбрали ещё троих, более-менее держащих гитары в руках и настало время ежедневных репетиций. Сразу после занятий собирались в актовом зале, а расходились ближе к полуночи. Торопились к Новому году какую-нибудь коротенькую программу сделать. И она была готова.

Новогодний вечер был назначен на 30 декабря. В холле учебного корпуса вывесили большой плакат: «Танцы в честь Нового года! Играет группа „Зазеркалье“». Кругом только и разговоров было о предстоящем мероприятии. Это кто такие, какую музыку играют?

В ожидании начала группа собралась в подсобке за сценой. Кто нервно курил, кто барабанил пальцами по столу, кто ходил по комнатке взад-вперёд. Один Виктор невозмутимо сидел возле входа, настраивая гитару. Наконец он поднял глаза на своих музыкантов:

– Ну что, выходим? Работайте точно так же, как вчера на репетиции, и будет всё нормально. Первая песня – «Семнадцать лет». Погнали, мужики!

Пока музыканты выходили на сцену, в зале стояла мёртвая тишина. Но первые аккорды заводного рок-н-ролла произвели эффект разорвавшейся бомбы. Народ подпевал во весь голос, танцевал, размахивал руками… Программа была исполнена без запинки и без перерыва, после чего ещё несколько раз вышли на «бис» с наиболее понравившимися темами. Ребята, хоть и устали, но были неимоверно счастливы. Они подошли к краю сцены и поклонились зрителю, что вызвало очередной взрыв оваций.

– Спасибо вам, мужики, вы лучшие! – Витя подошёл к каждому участнику группы и крепко, по-дружески, обнял его.

Отгремели новогодние праздники, начались скучные учебные будни. После уроков каждый занимался своим любимым делом: Джон на репетицию, Змей за шахматы, Петруха за книжки. Правда, Петру Ивановичу ежедневно читать про морские баталии уже порядком наскучило, тем более что перспектив стать настоящим моряком поубавилось, и он всерьёз подумывал, а не заняться ли снова боксом или другим каким спортом. Но тем не менее, даже наскучившая книжка, которую в пятый раз перечитываешь, гораздо приятнее чем учебник по химии.

Последний урок почти закончился, учащиеся практически почувствовали вкус свободы до самого утра, как дверь кабинета распахнулась. Михалыч, извинившись перед преподавателем, прошёлся глазами по всей группе и остановился на Петрухе:

– После урока в столовую, поможешь дежурным.

– А чё я-то?

– А что, я, что ли? – резонно парировал мастер.

«Да ладно, все равно делать нечего», – подумал Петька и побрёл в столовую.

– Кому тут помощь нужна?

– Шторы повесить нужно, – подошла к Петрухе девушка из параллельной группы. Он её, конечно, встречал прежде, но как-то внимания не обращал. Девушка была пониже его, с густыми рыжими вьющимися волосами, округлым лицом и серыми глазами. Подобный женский типаж был несколько не в Петрухином вкусе. Ему больше высокие блондинки нравились.

– Подашь? – спросил Петр. Вдвоём они довольно быстро управились с этой несложной работой, вполне можно было бы и уходить, но парень никак не мог двинуться в сторону выхода, в который раз поправляя шторы, расставляя по местам стулья и столы. Напарница искоса с улыбкой наблюдала за его действиями, занимаясь своими делами. Он тоже поглядывал на неё украдкой, размышляя: «Может заговорить с ней? Проводить, если что? Или нет…» В какой-то момент их взгляды встретились и Петруху словно кипятком ошпарило, он мгновенно вспотел, покраснел, сердце бешено забилось… А девчонка весело улыбнулась и исчезла в подсобке. Петро постоял немного, поразмышлял, и тихонько двинулся к выходу.

Следующим утром на линейке Петр против своей воли взглянул в сторону группы девчонок и тут же его обжёг ответный взгляд знакомых серых глаз. Девушка улыбнулась ему так же, как вчера, и помахала рукой. Петруха, без тени улыбки, незаметно от одногруппников, с достоинством кивнул в ответ. Но всё же от проницательного взгляда Кирилла этот жест не укрылся. Тот проследил за направлением Петрухиного взгляда, усмехнулся и качнул головой.

В тот день Петрухе, обычно внимательно слушавшему преподавателей, ничего в голову почему-то не лезло. Он бездумно отсидел уроки, периодически вспоминая обжигающий взгляд однокурсницы, после занятий остался стоять возле учебного корпуса, несмотря на непонимающие взгляды и уговоры друзей. Через несколько минут из дверей весёлой стайкой выпорхнула девчачья группа и вчерашняя знакомая молча подошла к парню. И опять – обжигающий взгляд. А откуда-то издалека – бархатный, негромкий, но очень приятный голос:

– Света.

– А я Петруха… То есть, Петр Иванович… Вернее, Петя, – вконец запутался подросток и замолчал, раскрасневшись.

Света негромко засмеялась, взяла его за руку и вздохнула:

– Пошли, проводишь до общаги, что ли. Петя…

Теперь и Петруху не видно было вечерами в комнате: то в киношку, то прогуляться, то на репетицию к Джону. И всё, естественно, со своей новой знакомой. После очередной прогулки парочка, как обычно, подошла к женскому общежитию. Возле него стояли несколько человек в форменной одежде какого-то морского училища. Петруху аж передернуло от воспоминаний. Наскоро простившись с подругой, он направился к себе.

– Возле женской общаги я мореманов видел сейчас, не знаешь, кто такие? – задал Петька вопрос только что пришедшему с репетиции Джону.

– Да бывает, приходят. Вон там училище их. Да нам-то что, пусть ходят, не жалко, пусть девчонки сами решают с кем гулять…

– В училище, где я раньше учился, филиал здесь где-то был, вроде. Может он и есть? Наши частенько в этот филиал ездили, в каких-то мероприятиях участвовали, практика что ли, толком не знаю, месяц ведь всего проучился…

Джон безразлично пожал плечами и тут же забыл об этом разговоре.

В субботу вечером молодая парочка возвращалась из кино. Петр проводил до общежития свою пассию, и, как только за ней закрылась дверь, направился восвояси. Краем взгляда он видел нескольких человек, что стояли в тени деревьев, но особого внимания на них не обратил, мало ли кто там может быть, женское общежитие довольно притягательное место для молодых людей. Но его окликнули:

– Слышь, парень, есть закурить?

– Не курю, – не оборачиваясь, ответил Петр.

– Опа-на! Так это-ж мой старый знакомый! Вот это ты, парень, попал!

Петруха обернулся. На свет вышел курсант, из-за которого он бросил морское училище, а за ним ещё человек восемь. Петруха отошёл и прижался спиной к стене общежития: «Одному не справиться, но и бежать не вариант. Придётся биться насколько сил хватит». С надеждой он взглянул по сторонам. И тут, о, счастье, приближались два однокурсника. «Ну, теперь посмотрим кто из нас попал», – злорадно подумал Петр. Однако, увидев, что назревает заварушка, однокурсники резко свернули в сторону мужского общежития и исчезли из вида. Петруха совершенно не ожидал такого поворота, сильно огорчился и приготовился к худшему. Окружившая его толпа кровожадно ухмылялась, а главный оппонент продолжал, обращаясь к своим: