Серый лютый. Киноповесть

– Семгу со сливками?

– Давайте, закажу что-нибудь другое.

– Нет. Достаточно кофе со сливками.

– Ладно. – Обращается к подошедшему официанту. – Еще рюмку водки и счёт…

Олег Смелый так увлёкся сооружением «нечто», вроде башни из листа бумаги, что не замечает присевшего к столику Сергея Волкова. В этом маленьком уютном кафе при офисе время от времени встречаются сотрудники фирмы для неформальных разговоров, чтобы отвлечься от насущных дел и забот. Сама обстановка здесь располагает к разгрузке. Наконец Олег отвлекается от башни и замечает Волкова.

– А-а-а, это ты?

– Я. Над чем это ты так усердно трудишься?

– Над памятником.

– Кому?

– Тебе.

– Не рано ли?

– В самый раз. Слышал, ты начал интервью раздавать. Славы захотелось?

– От кого слышал?

– От секретаря. Оно тебе надо? Ты же сам твердил: «Не высовываться».

– Деваться некуда. Вот уже сколько времени, как кроты, мы с тобой роем землю носом.

И что мы имеем?

– Хрякина.

Сергей морщится, словно от зубной боли.

– Это очень мало. Что такое Хрякин? Даже не палец на курке, а элементарное орудие убийства. А вот рука, которая его держит, а тем более, голова – за семью печатями. Мы с тобой упёрлись в стену.

Олег прихлопывает ладонью бумажное сооружение.

– И ты решил высунуться. Вызвать огонь на себя.

– Да.

– Ради того, чтобы найти одного. Его среди 12 миллионов москвичей?

Сергей берет бумажное сооружение, пытается расправить его. У него ничего не получается, и он в сердцах сметает его со стола.

– Да, ради одного Его среди 12 миллионов москвичей. Я должен заставить Его искать меня. Пусть у него хотя бы возникнет подозрение, что я здесь. А затем попытаться покончить с ним до того, как он успеет покончить со мной.

– Решил действовать по древнему анекдоту времен шестидневной войны?

– Какому еще анекдоту?

– Ну был такой анекдот полвека тому назад во время шестидневной арабо-израильской войны. Рядом еврейские и арабские позиции. Мойша кричит: «Ахмед! Ахмед!! Вам все равно не поможет вам все равно не поможет вам все равно не поможет». Ахмед высовывается и кричит в ответ: «Чего тебе?» Мойша – бабах – и нет Ахмеда. На следующий день Абдула решил ответить ударом на удар и кричит: «Мойша!» Мойша в ответ: «Это ты, Абдула?» Абдула высовывается и отвечает: «Я». Мойша – бабах! – и нет Абдулы.

Сергей иронически улыбается.

– Хороший анекдот. И что?

– Ты, может, и похож на Мойшу. Но перед тобой далеко не Абдула.

Олег показывает куда-то вниз, в преисподнюю.

– Он не высунется.

– А я и не надеюсь, что он высунется. Мне важно, чтобы он хотя бы пошевелился.

Олег пошевелился и неосторожным движением опрокидывает солонку.

– Ну вот видишь, не к добру всё это.

– Что всё это? – Сергей пытается собрать рассыпавшуюся соль.

– А то. Ты, значит, вроде наживки.

– Почему вроде? Наживка.

– Не слишком ли дорогая? – Олег направляет указательный палец в сторону Сергея.– Они ведь бьют без промаха. Ты не знаешь этой породы.

– Да уж знаю. – Сергей сбрасывает остатки соли с ладоней. – Но я предпочитаю потерпеть поражение, как сила, чем уцелеть за счет бессилия.

– И ради этого ты лезешь на рожон?

– Почему на рожон? А ты на что? Вот ты и должен опередить их на одно мгновение. – Которые свистят, как пули у виска. – Олег иронически вертит пальцем у виска. – Это в песне хорошо звучит. А в жизни – всё гораздо сложней. Или ты решил, что за 15 лет они успокоились, и их мускулы покрылись жирком?

– Может быть и так.

– Может быть и так. Но инстинкт не спит. Он только дремлет.– Олег снова выбрасывает указательный палец в сторону Сергея. – И просыпается мгновенно. Ты же сам говорил, что нельзя недооценивать своего противника.

– Говорил и говорю. – Сергей поворачивает указательный палец Олега в сторону хозяина. – Вот ты и держи ухо востро. Будь начеку.

– Но еще не факт, что кто-нибудь клюнет.

– Не факт. Но тем не менее, вызов брошен. Ждите ответа…

Глава V. ГРУШЕНЬКА

Сергей любит эти утренние часы в офисе. Первая чашка кофе. Первая сигарета. Первая удачная мысль. На этот раз её прерывает голос секретаря.

– Сергей Николаевич, звонок от госпожи Столыпиной.

– Соединяйте.

– Сергей Николаевич?

– Он самый.

– Интервью готово. Могу Вам его подвезти.

– Ну, зачем же? Я могу и сам подъехать. Скажите, куда. Правда, я могу это сделать только после работы. День забит до предела. А впрочем, может быть, встретимся в ресторане за легким ужином?

– Нет. В таком случае, на этот раз я угощаю.

– Ах, да, я совсем забыл, что имею дело с эмансипированной женщиной.

– Не в этом дело. Просто я не люблю ресторанную еду. Она годится для деловых встреч.

– А у нас с вами встреча разве не деловая?

– Я не бизнес-леди. И у меня все встречи неделовые.

– В таком случае, слушаю. Куда подъехать?

– Большой Каретный 13. Квартира 13.

– Большой Каретный?!

– Да. Почему Вас это так удивляет?

– Там, где черный пистолет?

– Именно. Но вы не бойтесь. Он не заряжен. И давно не стреляет.

– В таком случае, буду.

Честно говоря, Грушенька не ожидала, что так легко удастся вытащить этого рыцаря наживы из его бронированной башни из акций и котировок. Пришлось изрядно посуетиться. И к вечеру посреди ее «ателье» уже стоит изящно сервированный стол на двоих. И венчают его две свечи в старинных бронзовых подсвечниках.

Звонок. Грушенька открывает дверь. Сначала появляются орхидеи в старинном серебряном сосуде. За ними – Сергей Волков. Грушенька принимает цветы, внимательно рассматривает их.

– Какие странные цветы.

– Орхидеи.

– А почему орхидеи?

– Они долго живут и радуют нас своим изяществом и совершенством.

Грушенька провожает гостя в гостиную, ставит цветы на подоконник.

– Мойте руки. Сегодня я угощаю.

Сергей уходит в ванную комнату. Грушенька зажигает свечи. Усаживает возвратившегося Волкова за стол.

– Занимайте место за пиршественным столом. Вино, коктейль, аперитив?

– На ваш вкус.

– Я предпочитаю гранатовое вино. Друзья из Армении снабжают.

– Я много пил хороших вин, а вот гранатовое не пробовал

– Вот и распробуйте, пока будете читать материал. А я тем временем приготовлю к употреблению свое фирменное блюдо. Уверена, что вы его тоже не пробовали.

Грушенька раскладывает перед Волковым листочки с интервью, ставит хрустальные бокалы с кровавым напитком, армянские сладости и убегает на кухню. Волков читает материал и каждую прочитанную страничку запивает глотком гранатового напитка. Тем временем, Грушенька вносит на подносе свое фирменное блюдо, украшенное зеленью.

– Как напиток?

– Великолепный. Таинственный восточный аромат. Это случайно не любовный напиток?

– Не волнуйтесь. Я не собираюсь Вас совращать. А что Вы скажете об интервью?

– Вполне нормальное.

– Вот именно.

– Вы недовольны своей работой?

– Вы верно сказали: «Вполне нормальное». – Грушенька отодвинула бокал с вином, как будто он мешал сосредоточиться на точной мысли. – Достоевский об одном из русских писателей, кажется, о Потапенко, сказал: «Он безнадежно здоровый человек». Чего-то нет в этом интервью, от чего оно и не дотягивает до ненормального. Аромата нет. Ладно. Соловья баснями не кормят. – Поднимает бокал. – Выпьем.

– За что?

– Да ни за что. Просто так.

Выпивают. Закусывают. Сергей съедает один кусочек, второй, третий…

– Фантастика! Это что за блюдо? Я, правд, а не большой эрудит в области кулинарии, но знаком с английской кухней, французской, мексиканской, китайской, а такого чуда еще не пробовал.

– Нравится?

– Не то слово. Откройте секрет этого кулинарного очарования.

– Это, как вы сказали, очаровательное блюдо из кухни советских генсеков.

– Да-а. – Сергей удовлетворенно хмыкнул. – У них была губа не дура. Но что это? Из чего это?

Грушенька выдерживает прямо-таки мхатовскую паузу, словно раздумывает, открывать секрет кухни, или нет. Но всё-таки решает открыть.

– Хорошо вымоченное мясо косули, сдобренное специями, нафаршированное мясом молочного поросенка. Отсюда такой нежный пряный вкус. Ешьте, ешьте. У меня еще есть.

Волков ест с явным удовольствием.

– Объедение. Да, вожди мирового пролетарьята знали толк в еде.

– Ещё бы.

– И, всё-таки, Вы довели это блюдо до совершенства. В нём какой-то необыкновенный вкус и аромат.

– Чего нельзя сказать об этом блюде. – Грушенька берет в руки листочки с интервью и укладывает их на поднос с ножами, тарелками, вилками.

– Что будете пить, чай, кофе?

– Кофе.

Грушенька уходит на кухню. Волков допивает вино. Грушенька вносит поднос с чашкой кофе. Ставит перед Волковым. Сергей пробует.

– О-о-о! А это кофе по-каковски?

– По-Столыпински.

– Я так и понял. А почему одна чашка?

– Вы пейте. А я Вас буду развлекать.

Грушенька легким движением руки раздвигает деревянную ширму, и открывается загадочное, фантастическое, звездное пространство. Другой мир. Видно, что здесь поработали очень талантливые художники-дизайнеры. Грушенька перешагивает порог и растворяется в этом мире. И вдруг, «как поцелуй в сердце», грянули струны. Всё пространство заполняют древние, как зов дикой необузданной природы, звуки, сопровождаемые вспышками света, как сполохами молний. Волков вспомнил, что нечто подобное он видел очень давно под августовским звездопадом в одном из селений Мавритании. Только там в такт звездопаду двигалась молодая, бронзоволикая, гибкая, страстная пантера, а здесь – её светлоликое отражение. Грушенька словно растворяется, в этих гортанных звуках древней свободной дикой природы. Барабаны звучат громче и настойчивей, ритм их становится стремительней, и, словно повинуясь этому стремительному ритму, ускоряется движение и жесты танцовщицы. Ей становится тесно в облегающих одеждах, и она освобождается от них. Вихрем уносятся детали туалета. Грушенька выскальзывает из юбки, как стремительно оживший птенец из яичной скорлупы. Сергей чувствует, как становится трудно дышать, и рвет ворот рубашки. И тут волшебная дьявольская ручка хватает его за руку, вытаскивает из уютного кресла и втягивает в этот водоворот, в этот смерч звуковой и световой вакханалии. Он освобождается из тесных пут одежды, и его свободное тело начинает жить своей собственной свободной жизнью. Вся долго сдерживаемая дикая необузданная, древняя страсть выплескивается наружу. И они уже одно целое, сливаются в едином древнем разнузданном ритме, отдавая друг другу всю нерастраченную энергию любви и страсти. Звездное небо, вся вселенная опрокинулась на них, и их ликующие вопли сливаются с бешеным ритмом света и звука. Они пришли из космоса и растворились в нём без остатка. Удивительный миг растворения в окружающем таинственном, беспредельном мире. И лишь её глаза, как загадочные звёзды, уста – как терпкий вкус граната, и тело – божественное тело Афродиты, вышедшей из пены морской. И нет слов. Одна божественная радость бытия. Весь прекрасный и яростный мир опрокинулся на них и соединил в одно целое в беспредельной нежности и страсти. Всё исчезло. Всё растворилось в освободившейся энергии яростной вселенской страсти. И поплыли они на легких волнах чего-то еще неведомого в ту таинственную область бытия, название которой ещё так никто и не придумал…

Сергею снится детство, море, на котором он в той жизни так и не успел побывать, ласковые руки, и улыбки отца и матери, которыми он в той жизни так и не успел насладиться. Он сладко плачет во сне, и чьи-то нежные руки вытирают ему слезы, слезы радости и печали. Он раскрывает глаза. В окно пробиваются первые лучи солнца. Над ним склонилась Грушенька.

— Ты так горько и безутешно плакал во сне.

– Это ты виновата. – Сергей почувствовал себя как-то странно, как будто его поймали на каком-то мелком преступлении.

– О, мой рыцарь. – Грушенька пытается загладить неловкость ситуации. – Чем я могу искупить свою вину?

– Чашкой кофе. Но не того, колдовского, а самого заурядного.

– Слушаю и повинуюсь, мой господин.

Сергей успевает заметить развевающиеся края каких-то легких прозрачных одежд..

– На кого она похожа? Бегущая по волнам. Она словно парит, не касаясь грешной земли. Что за чудное создание…

Сначала в дверях появляется поднос с кофе, и вслед за ними летящая Грушенька.

– Извольте кофе в постель, сударь.

– Ты откуда, из каких миров, милое создание?

– Грушенька, Ваша покорная слуга.

– Нет. Ты Ассоль. Бегущая по волнам.

– Как Вам угодно, сударь.

– Что за чудесный напиток. Знаешь, кто ты?

– Ассоль?

– Нет. Колдунья-приворотница. Я чувствую, как ко мне с каждым глотком этого напитка возвращаются силы Богатырские.

– А ты и впрямь Богатырь, мой господин. Не желаешь ли омыть свое Богатырское тело живой и мертвой водой?

– Лучше живой.

Грушенька протягивает Сергею махровый халат.

– Живой источник уже приготовлен. Изволь испробовать.

Сергей набрасывает халат. Грушенька берет его за руку и выводит из гостиной…

Возвращается. Ставит на стол две порции омлета, кофейник, сливки, кладёт рукопись. Возвращается Сергей, свежий, чисто выбритый, волосы влажные.

– Ни убавить, ни прибавить.

– Это как понимать?

– Мой завтрак. Как ты догадалась?

– Интуиция. Садись. Угощайся. – Наливает кофе. – Со сливками?

– Да. – Сергей берет рукопись. – А это на закуску?

– Да.

Сергей смачно ест омлет, запивает кофе и просматривает рукопись. Затем прекращает есть и пить и весь погружается в рукопись.

– Вот это да! Это же совсем другое блюдо. Когда ты успела?

– Пока ты сладко спал.

– Да-а-а. Вот это блюдо! Даже не генсековское, царское…. Ты со всеми своими героями такие фокусы проделываешь?…

Грушенька закрывает ему рот ладошкой.

– Не кощунствуй. Ты не все. Ты единственный. Таких больше в мире нет.

– Ну а раньше были?

– Я не живу ни прошлым, ни будущим. Я живу настоящим. А весь мой сегодняшний день ты заполнил без остатка.

– Неужели?

Грушенька долго молча смотрит на Сергея.

– Что это ты на меня странно как-то смотришь?

– Мне страшно за тебя.

– Почему?

– У тебя внутри живет не укрощённый зверь. Сегодня ночью он на какой-то миг вырвался наружу.

– Ну и как? – На лице Сергея появляется то ли виноватая, то ли ироническая улыбка.

– Не смейся над моей пророческой тоскою. – Грушенька проводит рукой, словно пытается стереть улыбку с его лица. – Это было какое-то безумие. Такого со мной еще никогда не было.

– Со мной тоже. – Соглашается Сергей. – Где ты этому всему научилась? Это даже не танец, а некое древнее, дикое, необузданное языческое действо. Так что ты тоже не горлинка.

– У меня бабка была колдунья, знахарка. Это от неё. И начинала я свою карьеру стриптизершей в ночном клубе. – При этом воспоминании лицо её как-то гаснет.

Когда я входила в транс, весь зал заходился в экстазе. Потом на меня положил глаз издатель одной крупной ежедневной газеты и сделал своей секретаршей.

– И…

– И! А ты как думаешь? Он что, ангел небесный? И стала я входить в премудрости второй древнейшей профессии. Ничего особенного. Не боги горшки обжигают. И оказалось, что у меня хорошо работает не только то, что ниже пояса, но и то, что повыше. А так как я шаманка и кулинарка, то и блюда стала готовить ароматные, с перчиком. И сейчас я известный и независимый журналист.

– А я независимый финансист. В этом наши судьбы схожи.

– В каком смысле?

– Все мы, нынешние, вышли из грязи в князи.

– Из грязи. Это точно. – Соглашается Грушенька. – И барахтаемся в грязи, но иные из нас всё-таки иногда поглядывают на звёзды.

– На эти? – Сергей кивает на деревянную ширму.

– Не ерничай. Эти – отражение. «По ночам ко мне прилетают звёзды. Я открываю окно и впускаю их в комнату. И тогда…»

– Случается волшебство.

– Ты что-то на меня как-то странно смотришь?

– Действительно, есть в тебе что-то колдовское. От черного Лебедя.

– А в тебе что-то звериное, волчье.

– Так я же Волков. В переводе с древнего, волков сын.

– Да. Фамилия обязывает. Но мне страшно за тебя. Не дай Бог, начнется охота на волков.

– А она никогда и не прекращалась.

– Вот, вот. – И опять тень тревоги появилась на лице Грушеньки. – Вокруг тебя какая-то наэлектризованная аура. И она, как громоотвод – молнии, притягивает опасности. Когда я была маленькая, всё время искала опасности. Приставала к матери: «Мама, где опасности?» И вот сейчас прикоснулась к обнаженной опасности. И обожглась. Господи, береги себя, я тебя заклинаю.

– У тебя Богатое воображение. – Сергей пытается уйти от опасной темы разговора. – Тебе всё это почудилось.

– И зверь почудился?

– Ну, зверь. – Сергей зевнул. Но зевок получился какой-то искусственный. – В каждом из нас сидит зверь.

– В каждом из нас – прирученный зверь. А в тебе – яростный и живой. Не дай Бог вырвется наружу – быть беде. Я буду молиться за тебя. – Грушенька как-то по детски осеняет его крестным знамением. Сергей невольно улыбается этому жесту.

– Неужели так всё серьезно? Не знаю, что будет завтра. Не люблю заглядывать в завтрашний день. А сегодня ты заполнил всё пространство.

– И что будем делать?

– Да ничего. Мы с тобой два свободолюбивых зверя. Нам тесно будет в одной клетке.

– Так что будем дружить клетками? Тем более, что они на одной улице.

– Так вот почему, была такая пауза, когда я сообщила свой адрес. Надо же, соседи и ни разу не встретились. Ну, тем более, будем дружить клетками, мой яростный и нежный зверь….

Глава VI. РАЗВЕДКА БОЕМ

В последнее время Сергей Волков и Олег Смелый встречаются в офисе каждое утро задолго до начала рабочего дня. Есть о чём подумать, поговорить на досуге в тишине и покое. Но сегодня, судя по всему, Сергей принял окончательное решение.

– Хвост пора завязывать.

– Как?

– Судя по их поведению, дилетанты… Или…

– Или. – И этим «или» Олег сказал все.

– Ты так полагаешь? Собственно, в этом вопросе Сергея уже был и ответ. И Олег подвел черту. – Человека обмануть можно. Нюх не обманешь.

– Понятно. В таком случае, операция «Ы»?

– Да.

– Где дежурят твои друзья из ДПС?

– На Ярославском шоссе.

– Как там ситуация?

– Нормальная.

– В 10.00 я выезжаю. – Сергей поднимается, давая понять, что разговор окончен. Олег тоже выходит из-за стола. – Может быть, мы сами всё это провернём? Зачем тебе рисковать своей головой?