Против всех

А чистильщики не заставляют себя ждать – звуки взрывов, выстрелы, крик и рычание, визг. Чистильщики наводят шухер. Такой шухер, что держись! Держись, нечисть! Сопротивляйтесь. И сдохните! Чистильщики умеют задавать жару. Световая бомба ослепит, обожжет и обездвижит вампиров. Дальше их надо будет просто добить. Без жалости и без пощады. Кто посильнее, будет драться. Пусть попробуют. С ними надо только так, и никак иначе – безжалостно и быстро. Пока есть возможность. Потом может быть поздно.

Сквозь яркую белизну на меня резко бросается патлатая белокурая рожа. Сверкая клыками, почти достает горло. Вампирша. Одна из тех, что была в зале. Я ожидал, что это будет тощий. Нет, не он. Рожа тут же исчезает в белой тьме, слышится визг, хрип – последние звуки твари. Чистильщики знают свое дело крепко. А тощий – сыкло, спасает свою вонючую шкуру, успел достаточно шустро смыться… Опять. Хотя я не знаю это сейчас наверняка.

Еще какое-то время слышатся звуки боя. Беспощадного и кровавого истребления. Мочите, мочите их, братва! Пока есть возможность. Пока фактор внезапности на вашей стороне, пока есть преимущество. Я бы рад помочь, и плевать, что помощник из меня не ахти какой. Но чертовы оковы…

Спустя время ко мне опять пробивается физиономия – и на этот раз я счастлив. Хитрая улыбка. Скат собственной персоной.

– Здарова, дурень, – говорит он задорно. – Жив еще?

– Да, – выдавил я.

Визг распиливаемого металла – кто-то из отряда режет цепи. Знали, что меня прикуют и попытаются принести в жертву. Подготовились. Но откуда? Неужели предвидели? И потому отпустили с базы погулять – в глушь? Черт ногу сломит. Потом будем разбираться.

Рука свободна. Снова металлический визг, уже с другой стороны.

Белый свет постепенно рассеивается.

Справа слышу чудовищный крик и вой. Добивают вампа. Чисто, беспощадно, отлично. Я рад этой эффективной беспощадности. Ох, как я рад! Крик обрывается на внезапной, истеричной ноте – и я вижу струю черной, бьющей фонтаном крови. Оторванная башка с кроваво-красными глазами, скалящая в последний раз жуткие нечеловеческие клыки, отлетает в сторону. Тут же какая-то тварь набрасывается на высокую фигуру с мечом. А меч – он как продолжение руки, быстро, изящно, в каком-то нереальном взмахе-пируэте срезает эту тварь, хлестко, кроваво, почти перерубая шею. Тело глухо падает и дергается. Фигура резко уходит в сторону и в движении перерубает в колене ногу еще одному вампу. Серега Антиупырь работает на славу.

Скат тем временем аккуратно, но сноровисто перепилил крепление второй руки. Я тяжело осел. Скат принялся освобождать ноги. Его помощник не подкачал – оба орудуют ловко. Скат еще и умудряется болтать со мной. Видимо, чтобы не отключился. Так и есть.

– Держись там, понял?

– Понял. Как… как вы нашли нас? – спросил я, все еще не веря своему счастью.

– Позже объясню. Сейчас есть задачи поважнее.

– Какие еще задачи? – истерически смеюсь я. Потому что искренне уверен в этот момент. Они пришли спасать нас с братом. Освободят – и валим отсюда! И тут же обрываю свой бред. Реально дурень. Мы-то, может, и свалим. Но чистильщики – нет. Их задача действительно поважнее нас. Надо перебить тварей. И еще – их богиня. Она здесь. Ее упускать нельзя!

– Шура, – успокоившись, говорю я, уже без оков. – Я знаю, где она… и как ее достать.

Он посмотрел на меня пристально. Ему не надо объяснять, кто.

– Готов? – спросил он, будто зная ответ заранее.

– Да. – Я киваю, понимая, что инстинкт самосохранения нахрен спятил. Молчит пока, зараза. Значит, надо переть напролом. Как с тем дебильным планом, с упырями и заброшенным кладбищем.

– Тогда погнали.

Его напарник – я не знаю, кто это – передал мне оружие.

– Пистолет с рунными пулями, – пояснил. Даже не серебро.

– Лучше бы пушку посерьезнее, с разрывными, – бросил я. Рунные помогут остановить вампов, замедлить, но смертельными не будут. Если не попасть в голову.

– Ну… что есть.

Я кивнул. Деваться было некуда.

Весь в бурой кровище, с яростным холодным взглядом, подходит Серега Антиупырь. Страшный, как черт. Взмах клинком в сторону – с лезвия слетели капли крови. Взглянув на меня, Серега кивнул.

Я осматриваюсь с тревогой. Где брат?

Он появляется следом за Серегой, потрепанный, но живой. Ему-то как раз выдали оружие посерьезней. Ну и отлично. Я вздохнул с облегчением. Потом глянул на Ската:

– Вперед.

Богиня

План достать эту сучку был прост, как и все гениальное. На живца. Я приманка и сигнал. Ей нужен я. Мне уже не привыкать. Прилив адреналина глушит боль. После висения на цепях меня еще мутит, но чувствую себя уже лучше. Я на взводе.

На кладбище я пошел на безумный поступок, здорово подставил себя, став приманкой, – понадеялся на Степаныча. Брат не подвел, прикрыл и спас. Сейчас тоже прикрывает – но с ним отряд еще из пяти бойцов, тренированных и опытных, привыкших мочить тварей любой категории сложности.

Я чую, куда идти, и иду. Не жду врага. Та, кого называют богиней, по сути – вампирша, тоже человекоподобная, но древняя, чистокровная, не из обращенных. Богиней ее зовут не напрасно – она обладает нетипичными способностями, даже для вампов. Усиленное гипновлияние. Может внушать любую хрень. Телекинез в пределах определенной территории. Может исчезать из поля зрения и материализоваться внезапно. Но опять же, это не беспредельная возможность. Способность менять обличие, перевоплощаться из человековидного существа – в реального монстра. Знаю, что бестия в таком виде больше смахивает на летающего рогатого змея с похожим на человеческое лицо.

В общем, интересная тварь.

Однако, без жертвоприношений способности богини со временем слабеют. А для их восстановления жертва нужна, причем с особой, подходящей энергетикой.

Мне довелось с богиней столкнуться как раз в роли жертвы… И этот шрам, который еще не так давно был жуткой раной, разрезом, вскрывшим плоть – яркое напоминание тому, что лучше забыть. Я чувствую богиню. Между нами осталась связь – и теперь я это заново понял, ярко, кристально и осознанно. Вот почему кошмары не покидают до сих пор. И вот почему они такие реалистичные. Она тоже чувствует меня. И преследует. Она где-то рядом, близко… ждет меня. Нас. И дождется. Не сбежит.

Мы спустились в подвальные помещения, не знаю, откуда они и зачем – я не расспрашивал, где мы. И неважно. Здесь тихо и пусто, мы идем, не встретив ни одного вампира или упыря. Остальные чистильщики задали им жару наверху и теперь добивают гадов, пытающихся ускользнуть.

Вспомнился предатель-участковый. Тот еще тип, а еще в полиции служит. Служил. Среди добитых я его не видел. Как и тощего. Что ж… Будем надеяться, их не упустят. Особенно тощего – в этот раз он не должен уйти.

Вот поворот. За ним что-то есть… Это что-то зовет. Ждет, когда я приду. И я иду, опередив на несколько шагов отряд прикрытия. За поворотом натыкаемся на железную дверь. Не дожидаясь, резко пинаю по ней – дверь с грохотом открывается внутрь, бьет по стене. Внутри темнота. Я шагаю туда. Отряд следом. В темноте они видят, надели спецприборы. Все, кроме меня. Дьявольская связь не просто ведет меня. Сейчас она позволяет видеть. Видеть все четко в этом кромешном мраке, чувствовать каждое его движение, шорохи, запах… Да, этот запах… его не спутаешь ни с чем.

Пройдя несколько шагов, встаю как вкопанный. Поднимаю ногу из чего-то вязкого. Лужа. Большая лужа. Крови. Я бы даже сказал – кровищи… а чуть впереди, насаженная на большой деревянный кол, голова.

Ясные, некогда чистые голубые глаза искажены жуткой нечеловеческой болью, вылезли из орбит, один закатился. Рот распахнут. Язык выпал. На подбородке густое пятно крови, выплеванное, когда голова отделялась от тела. Кровь на рыжих волосах – там, где они когда-то были светло-рыжие, теперь темно-бурые. Гримаса черной, смертельной боли. Девушка была молода и красива. Еще совсем недавно. Пока адская тварь не убила ее. Голова не отрублена милосердно и быстро. Она оторвана. Грубо, жестко, кроваво, мучительно. Я отмечаю все это машинально, чувствуя, что сейчас блевану…

Парням из отряда немного повезло, они не видят того, что вижу я во всех деталях. Но я держусь. Не время проявлять слабость и эмоции. Время делать дело. И мстить. Я догадываюсь, кто это. Похоже, та самая девушка из парочки, пропавшей сегодня. Парнишку растерзали на заброшенном кладбище упырюги. Девушку замучили здесь… сквозь ужас мелькает мысль – да, я действительно вижу все очень, очень четко. В деталях. Почти чувствую вкус и запах крови. Успеваю ощутить холодную ауру ужаса, которая застыла тут и сковала пришедших…

Резкий шипящий звук слева – что-то пролетело в темноте и врезалось в шею одного из отряда – никто не успел среагировать, из пробитой насквозь шеи хлестанула кровища. Черт, нас отвлекли! Отвлекли от главного, выставив останки жертвы, наслав гипновнушение, заставили застыть и растеряться…

Снова шипящий звук, уже с другой стороны. Звук стали в ответ, лезвие мелькает сбоку. Антиупырь отбил большой острый шип, летевший в нас. В этот раз реакция не подвела.

– Там, вверху! – Успел крикнуть Степаныч и выстрелил в потолок – большой черный силуэт мелькнул и скрылся из виду. Это она. Та, кого мы искали. Та, кто меня ждет.

Выстрелы последовали за силуэтом.

– Круговая оборона! – рявкнул Скат. – Впустую не стрелять! – Быстро хлопнул по плечу одного из парней – тот отступил на шаг, присел. Отряд сгруппировался и образовал кольцо, занимая оборону и внимательно следя по сторонам и удерживая верх. Помещение было достаточно просторным, но захламленным. Тварь могла укрыться где угодно. Все это знали и смотрели в оба. Лишь бы помогло…

Чуйка бьет тревогу. В голове эта тревога отзывается ударами молота. Чертова связь с богиней усиливает ее телепатическое давление на меня. Она врывается в мозг и пытается заглушить все, подчинить, одурманить. Я замечаю, что почти то же, но только в меньшей степени, происходит и с остальными. Они держатся, сопротивляются.

Давай, тварь. Я здесь. Я боюсь. Но я не побегу.

Снова резкое шипение – два выстрела. Один опять отбивает Серега, Скат уходит от второго. Третий, четвертый и пятый ударяют почти одновременно, и опять из другого места. Макса, парня со шрамом на щеке, ранит в ногу. Тому, кто с ним рядом, не повезло. Шип вошел в глаз и вышиб мозги и часть черепа, выйдя из затылка.

Мы бросились врассыпную, понимая, что круговая оборона тут не поможет, нужен щит. А его нет. Да и какой щит?

Внезапно тот, кто присел, поднял заряженный сетемет и выстрелил в темноту. Серебристая, тонкая, но прочная паутина-сеть улетела в дальний угол… попала в цель! И в ней яростно забилась, зашипела, пытаясь сорвать, разорвать в клочья, пойманная бестия. Сопротивление было неистовым, шипение переросло в резкий гортанный крик – не человеческий, но и не животный. В сети, дергаясь и извиваясь, пыталась освободиться рогатая змееподобная тварь. Мелькают чешуйчатые конечности, темные, острые, когтистые. Рожа с искаженными, получеловеческими чертами. О да. Сковывающий холод бьет по нервам, застужая все внутри.

Я встречаюсь взглядом с ее глазами. Красные, кровожадные. Полыхают яростью – запредельной, жуткой, всепоглощающей. Она ненавидит нас. Боль от проникающего серебра, которым покрыта сеть, нервирует и придает ярости, еще больше запала.

Надо добить гадину!

Секундное оцепенение спало. И накатила жгучая решимость, сработали рефлексы уничтожения. На сеть посыпался шквал огня, пронзая тварь, прошибая нечеловеческую плоть, чешуйчатую противную кожу, вырывая куски…. ребята лупили по твари всем, что стреляет и разрывает, не жалея врага. Стрелять так стрелять! Я тоже поднимаю ствол, делаю пару выстрелов. Получай, тварь! Еще! Еще!

Что-то внутри пытается меня остановить. Что?

Глаза… В них только ненависть. Животная ненависть. Нет разума… И от этого мороз по коже. А чувство, что что-то не так, только усиливается.

Твари конец. Вот разрывная вошла в уродливую, полузмеиную-получеловеческую голову. Прямо над горящим адской ненавистью глазом. Башку разорвало, шлепками полетели осколки черепа, мозги, еще черт-те что, сеть из серебристой делается быстро темно-бурой… Безголовая тварь дергается. Безжизненно, конвульсивно, в агонии. Ей конец. Никакая регенерация не поможет. Все идет жутко. Натуральная бойня. И отлично.

Но что же не так? Бойня, наконец, затихает. Парни перестают стрелять.

Гримаса искренней, беспощадной ярости на лице брата. Плотно сжатые зубы и какое-то странное, бесстрастное лицо Шуры Ската. Серега Антиупырь, видя, что после наступления паузы и прекращения выстрелов, тварь все еще шевелится, резко подскочил и вонзил меч ей в грудь, прямо в сердце. Тварь дернулась еще пару раз и застыла.

– Вот и вся «богиня», – мрачно подытожил брат. – Не так страшен черт, как его…

Договорить он не успел.

Краем глаза я замечаю, как на шее раненого в ногу Макса замыкается что-то черное, будто сотканное из полуматериальной тьмы, и хлесткое. Он тут же тяжело падает на пол, не успевая крикнуть и что-то понять, и его утягивает в темноту, вглубь. В ту темноту, которую сейчас не разглядеть даже мне.

– Что за нахуй?

Противный хруст ломаемых костей. Сдавленный хрип… И к ногам подкатывается что-то темное и окровавленное. Я догадываюсь, что. Но не смотрю под ноги.

Потому что, будто выплывая из мрачной, неземной, холодной потусторонней черноты, появляется она. Из той самой черноты, которую не могут пробить приборы ночного видения, которая для них как плотный туман. Из темноты иного мира, проникшей сюда по каким-то непонятным, дьявольским причинам…

Она улыбается. Веки полуприкрыты. Это настоящая богиня вампиров. Не уродливое чудовище, служившее приманкой и принятое нами за нее. Настоящая, тонкая, невысокая и изящная. В человечьем обличии. Я помню – эту фигуру, длинные черные волосы, бледную кожу… Совершенно без одежды. Ноги ниже колен скрыты в той самой черноте, клубятся, как будто материализуются из другого, темного измерения.

Она заговорила тихо. Но голос слышится хорошо, звучит как будто прямо в голове.

– Я вижу, ты привел друзей. – Она поднимает руку к лицу. Густо-багряную от крови, с темными подтеками. Рассматривает ее, будто любуясь. Потом бесстыдно облизывает средний палец. – Ммммммм… надеюсь, они все такие горяченькие и вкусные. Давай повеселимся?

Она бросила взгляд на растерзанное и расстрелянное чудовище, которое мы приняли за нее. За одно из ее воплощений.

– Доигралась, бедняжка. Выполнила свою роль. А вы… вы на ней живого места не оставили. И вы после этого называетесь людьми? – она сдержанно, но как-то кровожадно рассмеялась. – Вы ничтожества, которым одна дорога. На убой. Вы грязный тупой скот. А ты… ты, мой милый, достоин большего, чем они.

Я стоял, как вкопанный. До меня медленно, но все-таки доходило. Все яснее и яснее. Поздно, но доходило. Убитая тварь реально не богиня. Мутант? Какая разница. Она пришила двоих из отряда. Мы приняли ее именно за ту, кого надо уничтожить. В каком-то исступлении расстреляли в нее почти все боеприпасы, чтобы наверняка. Допустили грубейшую оплошность. И влипли. В этот раз уже – окончательно и без шансов. Потому что исступление было не случайным. Это сработали чары богини – она специально подстегнула нашу ярость.

– Катись в пизду. – Степаныч, в отличие от меня, не церемонился, не думал и не тормозил, а сбросил оцепенение и просто нажал курок. Высадил в нее почти весь оставшийся заряд, выстрел за выстрелом.

Сделал он все это мастерски и быстро. Заранее учитывая, что новоявленный противник будет невероятно ловким и проворным. И от первых выстрелов точно уйдет. Менял траекторию стрельбы, даже, кажется, попал… Но богиня нереально быстра – с такой реакцией трудно было поспорить, и уж тем более противостоять… Это не просто быстрота – боевой ураган, безумный, неостановимый и сметающий все на своем пути. Не помогли и выстрелы, раздавшиеся следом. Тоже мастерские. Богиня не использовала телепортацию, не тратила на это ненужное действие энергию. Она просто двигалась. Невероятно резко перемещаясь в пространстве, исчезая из виду, чтобы вновь появиться.

Первым делом она добралась до Степаныча – едва уловимый взмах руки, и он отлетел метров на пять, будто его на полном ходу камаз сбил. Не прерывая движения она развернулась и вонзила пальцы с острыми черными когтями в живот Сереге, по самую ладонь, резко дернула. Невредимой ей, однако, уйти не удалось. Антиупырь – даром, что Антиупырь – почти одновременно встретил ее лезвием меча. Острие вышло со спины, и это мог бы быть смертельный удар. Но то ли Серый промахнулся, то ли обычные смертельные удары не действовали сейчас, или и то и другое… Серега получил добивающий удар и тоже отлетел. Скат выстрелил – в последний миг, целясь в голову, – выстрел прошел мимо. А богиня резко выбила оружие из его рук, рассекающе-пробивным махом ударила по ногам. Скат заорал дико и упал с вывернутым нахрен коленом, упал мешком, корчась от боли…

Она пока не убивала. Она играла, калечила, ранила, оставляя кровавое пиршество на потом.

Мой пистолет с рунными пулями упал, будто сам собой, из непослушной, оцепеневшей, по ощущениям уже и не своей руки. Чертово гипнодавдение. Богиня все сильнее овладевает разумом. И телом тоже. И вот она приблизилась вплотную.

– Я так рада, что ты сам пришел ко мне…

Волосы на голове встают дыбом. Лицо… я вглядываюсь в лицо. Эти магические глаза, губы… Только не это. Вампирша менялась на глазах. Сейчас ее лицо принимало черты той, ради кого я на самом деле жил и живу все это время. Аришка, родная… Но это только внешне. И только лицо. Поганая тварь просто решила еще сильнее надавить на психику. И выбрала особенный, подлый способ. Считала образ самого дорогого мне человека. И перенесла на себя. Сука!

Вампирский оскал на манящих, страстных губах приблизился к лицу. Она плотоядно облизнулась. В отличии от обычных вампиров, запаха гнили и мертвечины изо рта нет. Ее нежная и невероятно быстрая рука обхватила меня. И накатила странная, тягучая волна бессилия. Я не могу сопротивляться.

В голове реально стучит молот – сильнее прежнего. Перед глазами плывут круги. Тело пропиталось сначала противной, приторной, а потом поглощающей и горячей слабостью. Я тупо, почти не осознавая, констатирую факты. Зачем сопротивляться? Пусть будет все, как будет. Пусть. Зато теперь мы вместе. Я и моя Аришка, которую я люблю больше жизни. Которую я так подло предал. Я заслужил такой конец. Прости, любимая. Пусть сейчас вместо тебя жуткое чудовище. И оно убьет меня. Но хотя бы так. Хотя бы так мы побудем вместе. А дальше – плевать.

– Я прощаю тебя. Мы снова вместе…

Она читает мои мысли.

Я полностью в ее власти. Гипнодавление усилилось, надавило катком, расплющило, поглотило. Богиня полностью завладела мной… Хотя не совсем. Какая-то часть, капелька сознания, все еще сопротивляется и держится. Зачем? Не знаю. Но держится. Несмотря на то, что это не имеет уже никакого значения.

– Это же здорово, мой милый… Я хочу, чтобы ты осознавал себя. Чтобы ты чувствовал, а не был бездушной куклой. Когда жертва сопротивляется, это бесподобно.

Ноги подкашиваются, я падаю. Она наваливается сверху. Придавливает. Рука медленно, даже как-то нежно, наслаждаясь, проводит по груди… А я лежу неподвижно. Как кролик под удавом, с подавленной волей и не могущий не то что сопротивляться – понять до конца, что к чему. Чувствую, как пробуждается и кипит какая-то неестественная, самоубийственная страсть, притяжение. Подавленность куда-то вдруг уходит. Вместо нее накатывает желание. Темное, мрачное, неимоверное и неистовое желание слиться с ней, соединиться, стать жертвой… Когти рвут на мне одежду, обнажая грудь. Обнажая старый шрам. Шрам, оставшийся после того раза. Она проводит по нему пальцем, слегка нажимая. Я невольно подаюсь в ответ.

– Как мило… Пора нам с тобой завершить начатое.

Палец упирается сильнее, коготь вонзается, впивается в огрубевшую кожу на шраме, прорезает ее, впивается глубже, до крови, потом еще глубже… Режет уже не по шраму, где-то рядом. Беспорядочно и беспощадно.

Я терпел, сколько мог. Но спустя несколько мгновений кричу От черной, кипящей страсти. Богиня дурманит, затягивает разум в безумную бездну. Да и мгновения ли это? Время остановилось. Она будет вскрывать рану. Вскрывать все глубже и глубже, пожирая остатки сознания и медленно убивая. Проклятые секунды загустели и тянулись, как вязкая жижа, и никак не хотели проходить. Скоро все кончится. Должно. Но если время будет так шутить, то это скоро затянется на вечность… Выдержу ли я эту вечность?

В глазах кровавый туман, который залил все. Боль пересиливает и утягивает в пропасть. А сквозь туман все же прорываются гипнотические, завораживающие глаза. И в них нет лютой ненависти, что казалась естественной для той, убитой твари. В них жажда. Соединения и растворения. Навсегда. Богиня вжала мое тело в пол сильнее, и навалилась на меня, готовая жарко, с проклятой неистовой страстью терзать, растворяясь и наслаждаясь моей болью, убивая и даря извращенное, гибельное, последнее наслаждение…

Накатывает новая волна черной страсти. Туманит окончательно разум. Я хочу эту богиню, хочу овладеть ей и стать частью ее. Владеть… Или убить. Даже если это будет стоить мне жизни.

Она страстно, обжигающе целует. И почти сразу впивается мне в горло зубами. Сначала четыре тонких, но длинных и острых клыка неспеша, любя, пронзают кожу и плоть. Я чувствую это, как укол. Боль скоро нахлынет. И пройдет. Это пройдет быстро, шепчет нематериальный голос в голове. Челюсти сжимаются, клыки вонзаются глубже и сильнее. Она в экстазе, упивается жертвой, наслаждается каждым мигом, наливается энергией. Но не спеша, смакуя. В этом весь смысл…

Вот она, боль! Как ни странно, но это помогло собрать остатки… сил. Сил, которых не было. Снова во мне проснулся он – некто безбашенный, отчаянный, неостановимый. Сдохнуть, но забрать ее с собой. Да, мы будем вместе… Ладонь каким-то чудом нащупала рукоять. Вот он, крохотный, призрачный, нереальный и несбыточный шанс. Надо именно сейчас! Сейчас, когда тварь полностью охвачена процессом, в экстазе, и ни на что не отвлекается, овладевая жертвой. Сейчас!

Я вскинул руку с пистолетом.

Палец жмет спусковой крючок – громыхает резкий выстрел, от которого она уже не может уклониться. Прямо в висок. В упор. Пуля с рунами бьет безжалостно, разбивая кость. Плотную, нечеловеческую. В меня брызгает чем-то темным и горячим, заливая лицо, плечи, грудь…

Она резко поднимается – словно не понимая, что произошло, и, кажется, вырывая кусок плоти из моего горла. Глаза ее наливаются болью. Черты лица искажаются страданием. Пуля не прошла навылет, хотя должна была. А она дергается, пытаясь понять, в чем дело, призвать свою магию. Но бесполезно. Через несколько мгновений глаза богини стекленеют. И она падает – глухо, безжизненно. Навсегда.

Вот и все.

Я роняю пистолет. Пытаюсь вздохнуть. Закашлялся и выплюнул кровь – свою. Попытался вытереть с лица ее, чужую. Накатила слабость, а тьма, которая окружала снаружи, и в которой я начал видеть без всяких приборов, видеть иным зрением, более глубинным, наконец-то пробралась внутрь и поглотила все.

– Брат…

Голос пробивался как сквозь вату. Глухо и вяло. Но я разбираю это одно слово.

– Брат… – слышится громче. Потом еще какие-то слова. Не разберу, какие. Да и слова ли это – тоже неясно. Туманище в башке. Отдает каким-то гулом.

– Брат… – гул перерастает в странные волны, которые то ли укачивают, то ли пытаются встряхнуть. Голос становится еще немного громче. Потом, наконец, прорывается на полную катушку, в крик:

– Брат!!! Очнись, ты, козлина живучая!!! Не вздумай умирать, слышишь?! Очнись я сказал!!!

– Что? – хрипло выдавил я, и удивился тому, как слабо это прозвучало, и потонуло в кашле. Потом удивился, что вообще прозвучало. Степаныч что-то прижимал к моему горлу, с трудом переводя дыхание.

– Живой, – облегченно сказал Серега. Раненый, побитый. Но тоже живой.

– А куда ж он денется, – с наигранной бодростью ответил Степаныч. – Этого гаденыша хрен убьешь, да, брат?!

– Не дождешься… – снова хрипло, давясь, выдавил я. На этот раз постарался бодрее. Но старания тщетные. Чувствовал я себя погано. Самым препоганым образом. Даже удивился, с фига ли я очнулся вообще? И надолго ли?

– Надо выбираться, – констатировал Скат. Он как-то странно сидел с вывернутой ногой. – Весь кровищей истечешь. Скоро прибудут еще наши.

– Как нога? – спросил Серый.

– Кривовато как-то, – сморщился Скат. А я отметил, что Скату везет – после долгих тренировок он овладел-таки навыком в экстренных ситуациях глушить болевые центры. Зараза, мне бы так.

– Валим побыстрее, парни. А то мой братишка слишком долго с этой голой богиней кувыркался. Вон, сразу видно, мозги набекрень до сих пор. Не мог быстрее ее прикокошить, извращенец?