Солнечный луч. Дорогой интриг

– Да, ваша светлость, – потупив взор, ответила я. – Дворец, как и его хозяин, величественен.

– А как вам показалась эта выскочка, его фаворитка? Та белесая немочь, что сидела, будто равная, рядом с моей племянницей? Как вы нашли графиню Хальт?

Я опять не спешила ответить. Пока графиня не сделала мне дурного, она оставалась мне безразлична. Пожалуй, мешала лишь тем, что могла стать помехой в моем деле. Я и без дяди и герцогини желала сближения с Его Величеством. Не совсем того, о чем думали они, но Серпина Хальт могла встать на моем пути. И этим уже вызывала неприятие, но не ненависть.

Однако ее светлость ждала от меня иной оценки. Я понимала, что она хочет услышать гадость о неприятной ей женщине. И все-таки я решила быть беспристрастной.

– Внешне она достаточно мила.

– Мила?! – изумилась герцогиня. – Она ведь бесцветна, совершенно бесцветна… Впрочем, вы еще наивны, к тому же вас обучали уважать сестер перед лицом Левит. Но отбросим науку, скажите прямо, Шанриз.

– Простите великодушно, ваша светлость, я не сумела договорить своей мысли, – чуть виновато улыбнулась я. Вины я не ощущала, но герцогине этого знать было не нужно. Не могла же я обвинить ее в нетерпении…

– Так договаривайте, – милостиво позволила моя покровительница.

Поклонившись, я начала с того, на чем меня прервали:

– Внешне графиня мила. Она далеко не красавица, но кажется нежной и хрупкой. У меня нет необходимого опыта, но мне кажется, что такой сильный мужчина, как Его Величество, не мог этого не заметить. Я не могу судить о ее нраве, однако взгляд мне не понравился, и то, что они насмехались надо мной с Ее Высочеством, тоже оказалось неприятным.

– Вы оскорблены?

– Моя матушка говорит, что благородная дама должна быть выше чужого невежества, – ответила я с вежливой улыбкой.

– Вы совершенно правы, дитя мое, – удрученно вздохнула ее светлость. – Место этой женщины в чащобе дикого леса, но она оказалась во дворце, и ее тлетворное влияние, к моему прискорбию, коснулось и Селии. Я воспитывала ее иначе, однако… – Она снова вздохнула и посмотрела на меня: – Теперь вы понимаете, почему мы должны убрать эту жуткую женщину подальше от моей семьи?

Тут я не стала идти наперекор своей покровительнице и кивнула:

– Понимаю.

– И вы готовы помочь мне в этом? – вот теперь взгляд герцогини стал цепким, и он совсем не вязался с немного грустной улыбкой, скользнувшей на ее уста.

– Готова, – вновь кивнула я.

– В таком случае от вас требуется быть послушной и делать, как я вам велю, а уж я устрою так, чтобы вы смогли исполнить мои повеления. Единственное, в чем я хочу предостеречь вас – это излишнее доверие. Не стоит слишком открываться кому-то, кроме меня. Я – женщина, и я лучше пойму вас и дам совет, который окажется наиболее дельным. Ваш дядя – ваш родственник, но это не помешало ему втянуть вас в свои игры. Не уверена, что граф защитит вас, если это не будет ему выгодно. Не говорите ему о моих словах, однако сами не забывайте.

Я кивнула в третий раз, потому что этого от меня ждали. Сама фраза мне не понравилась, но показывать этого я не спешила. Не каждый приказ герцогини мог быть разумным, и своей гордостью и достоинством ради чужой прихоти поступаться мне не хотелось. Решив не спешить с выводами, я пришла с собой в согласие и не обнажила настоящих чувств. Впрочем, в этом у меня был немалый опыт. Матушку вводить в заблуждение я научилась в совершенстве, да и не только матушку. Пожалуй, только Амберли умела различать, когда я покладистая, а когда только хочу казаться ею. Но ее светлость не была моей сестрицей, поэтому удовлетворенно кивнула и потрепала меня по щеке.

– Мы добьемся своего, я уверена, – объявила она и обернулась. – А вот и ваш дядюшка. Однако ждать себя не заставил.

Я тоже обернулась и увидела, как к нам приближается граф Доло. Признаться, я ему и вправду обрадовалась. Несмотря на слова ее светлости, я по-прежнему считала, что граф остается единственным, кому можно доверять в большей степени. Наверное, тому было причиной, что мое доброе имя имело для рода не меньшее значение, чем благополучие его сиятельства. И первое, и второе было одинаково важно. Опозоренная девица – пятно на родовой чести, и оно может замарать все ветви. И потому дядя будет использовать меня, но с оглядкой. А вот с герцогиней мы не связаны узами крови, и потому особой нужды заботиться о моем добром имени у нее нет.

– Милый Сейрос! – с широкой улыбкой воскликнула ее светлость. – Как приятно видеть вас! Но что вы забыли в парке? Вас привычней видеть в кабинете или под дверями приемной Его Величества. Неужто отлыниваете от службы? – кажется, герцогиня не хотела, чтобы для ее свиты эта встреча казалась нарочитой.

– Доброго утра, ваша светлость, – приблизившись, поздоровался дядя с герцогиней и поцеловал ей руку. – Можете стыдить меня еще больше, я вас преследовал, – и он широко улыбнулся. После повернулся ко мне. – И вам доброго утра, дорогая племянница.

– Вы нас преследовали? – искренность ее светлости была абсолютно натуральной. – Зачем же? Вы объявили на нас охоту?

– Всего лишь хотел узнать, довольны ли вы вашей новой фрейлиной, – ответил граф. – Вы же знаете, что явиться в ваши покои я не могу, поэтому воспользовался некоторой заминкой в делах и, узнав, куда вы направились, нагнал вас.

Их голоса звучали громко, но не слишком. До фрейлин должны были долетать фразы, произнесенные в полный голос. И я сделала закономерный вывод – герцогиня не доверяет своим женщинам или кому-то из них, иначе это представление было не нужно. Разве что только для какого-нибудь соглядатая, следившего за нами, но кроме нас в парке никого не было видно. Я решила узнать, с кем стоит быть настороже, как только мне представится случай спросить. Но пока беседу вели дядя и ее светлость, я молча стояла рядом.

– Ступайте, Шанриз, – велела мне герцогиня и, взяв графа под руку, неспешно зашагала по аллейке дальше.

Я присоединилась к женщинам, и мы последовали за своей госпожой и ее спутником. Сейчас их беседа велась негромко. Мне бы хотелось подслушать, все-таки речь была обо мне, в этом я была уверена, однако сделать это не представлялось возможным. Приходилось сохранять на лице равнодушие и мучиться любопытством. А пока ее светлость и его сиятельство были увлечены друг другом, я украдкой рассматривала фрейлин.

В большинстве своем в свите герцогини Аританской были уже замужние женщины, в основном молодые. Впрочем, как говорила мне Керстин, пришли они к ее светлости еще девицами. После свадьбы им был дан выбор: уйти или остаться служить своей госпоже. Многие остались при должности фрейлины до поры, пока не забеременеют и будут в силах исполнять свои обязанности. Их браку способствовала сама герцогиня, что давало понять – мужья фрейлин ей нужны. Об этом я могла судить по собственному опыту. Отчего-то в доброту ее светлости верилось слабо.

Супружеская жизнь, сопряженная с обязанностями фрейлины, не позволяла дамам проводить с мужьями каждую ночь. Порой они не виделись по нескольку дней кряду, а то и того больше. В любом случае дамы, кажется, не сильно тяготились вынужденной разлукой, раз продолжали находиться подле госпожи, а не рядом с супругом.

Были и незамужние девицы. Керстин пока даже не была сосватана.

– Ее светлость подыщет мне достойного мужа, когда посчитает нужным, – поделилась она. – Она и вам присмотрит хорошего жениха, – заверила меня наставница. Я улыбнулась в ответ, но свои мысли оставила при себе. Герцогине я была нужна для иного. Однако это баронессы Вендит не касалось.

Разглядывая уже знакомых сейчас женщин, я пыталась разгадать, кому же из них не доверяет герцогиня, но вскоре сдалась. Я совершенно ничего не знала о них, поэтому делать какие-то выводы было невозможно. Спросить ее светлость при случае будет самым простым и разумным, и потому я перестала забивать голову лишними размышлениями и устремила взгляд вслед своей покровительнице и дяде.

Они как раз остановились. Выслушав герцогиню и что-то ответив ей, граф Доло склонил голову, прощаясь, и направился в нашу сторону. Однако он не прошел мимо. Дядя остановился напротив меня и произнес:

– Ее светлость была чрезвычайно любезна и разрешила мне поговорить с вами, Шанриз. Отойдемте.

– Хорошо, ваше сиятельство, – ответила я и последовала за главой своего рода.

Далеко мы не ушли. Дядя подвел меня к скамеечке, указал на нее взглядом и, когда я присела, устроился рядом. Мы повернули головы и некоторое время смотрели вслед ее светлости и ее маленькой свите, продолжившим прогулку. Ни я, ни граф не спешили нарушить молчание.

– Вы сегодня порадовали меня, Шанни, – наконец заговорил его сиятельство. – Вели себя в столовой спокойно и с достоинством, хоть и стали объектом всеобщего внимания. Новости по дворцу разлетелись быстро. После того, как к обществу вас вывел сам король, вы стали известной персоной. И ваше появление рядом с герцогиней расценили верно. Нежелательные нам персоны пока смотрят на вас свысока и не видят угрозы, однако выходка герцогини не осталась незамеченной. Будьте уверены, дитя мое, нам будут мешать. Более того, вы можете ощутить давление, даже услышать насмешки, но вам стоит держать подбородок гордо поднятым. Вы из рода Доло, а наши предки склоняли головы только перед своим повелителем и богами. Впрочем, ее светлость будет вашим щитом, и вы скоро это увидите, однако… – Я ответила внимательным взглядом. – Не стоит доверять этой женщине полностью. Несмотря на ваш нежный возраст, вы всё больше кажетесь мне необычайно сообразительной, и это радует. Так вот, я настоятельно советую вам не забывать, что ее светлость хоть и покровительствует вам, но вы остаетесь для нее разменной фигурой, которую она намеревается продвинуть вперед и управлять ею после.

– Как и вы, дядюшка, – не став сдерживаться, ответила я, впрочем, без обиды или язвительности.

Граф, прерванный мной, ответил пристальным взглядом. Он поджал губы, о чем-то думая, а после произнес:

– Это так, но не совсем справедливо. Я действительно использую вашу красоту и юность для собственной пользы и пользы рода, ибо мы неразрывно связаны. Да, желание обустроить девицу из подчиненной мне ветви в королевской опочивальне низко. И все-таки это королевская опочивальня. Женщины, прошедшие через постель государя, не порицаются обществом. Скажем так, если Его Величество обратил свой взор на кого-то, значит, эта особа достойная. Скажу вам больше, некоторые семьи, да и некоторые мужья, мечтают, чтобы государь заметил их женщин. Это дает некоторые перспективы. Если же король отверг женщину, которая добивается его внимания, то от нее отвернутся и его придворные. И потому я настоятельно вам советую вести себя сдержано. Не флиртуйте и не заигрывайте с государем. Если мы проиграем, это подпортит вашу репутацию. Не ищите с ним встреч, не пытайтесь уединяться. Как раз для этого нам и нужна герцогиня. Она сама устроит всё так, чтобы вы могли видеться с Его Величеством чаще. Однако не стоит делать всё, что она вам велит. Ее светлость – женщина, и она подвержена чувствам, к тому же женщина мстительная. Если вы понимаете, что ее приказ не идет вам на пользу, но не знаете, как избежать ее недовольства, не исполнив его – поговорите со мной. Встречаться нам будет не так просто, но я найду возможность, если дадите мне знать. Ваша служанка предана мне, потому можете смело отправлять через нее записки. Не пишите прямо, обходитесь размытыми фразами, которые не укажут на цель нашей встречи. Доверять кому-то полностью мы не можем.

– Я понимаю это, ваше сиятельство, – кивнула я и задала мучавший меня вопрос: – С кем из фрейлин ее светлости стоит быть особо настороже?

– Никому не доверяйте, – ответил дядя. – Избегайте разговоров о себе, которые могут вас скомпрометировать.

– Но герцогиня кому-то из женщин не доверяет особо, верно?

– Я не смогу назвать вам имени, да и сама герцогиня не назовет. Она подозревает, что кто-то из ее фрейлин доносит герцогу Ришему или его невестке, но полной уверенности у нее пока нет. Ее светлость наблюдает, потому осторожна. В этом я с ней солидарен. И вы не будьте самоуверенны. Пока вы ничего не знаете ни о придворных, ни о нравах, которые царят среди них. Лучше изыщите возможность посоветоваться. И помните, Шанни, я на вашей стороне. Губить дитя своего рода я не намерен.

– Дядюшка, мне бы все-таки хотелось узнать больше о придворных, – заметила я. – Вы рассказывали мне, но сейчас я понимаю, что мне этого недостаточно.

– Наше время на исходе, дитя мое, но мы еще поговорим об этом подробно. А сейчас вам надлежит вернуться к ее светлости. – Граф поднялся на ноги, я последовала его примеру, и его сиятельство коснулся моего лба губами. – Ничего не опасайтесь, Шанни. Ведите себя достойно. Ваша репутация должна быть кристальна, даже если про вас начнут рассказывать небылицы. Я и герцогиня сумеем вас защитить.

– Да, дядюшка, – я присела в реверансе. – Я буду осмотрительна в словах и поступках.

– Рад это слышать, – улыбнулся граф.

Вскоре он уже шагал в сторону ворот, а я спешила нагнать свою покровительницу. Моя служба продолжалась…

Глава 5

Лакас по праву считался одним из живописнейших мест Камерата, и поэтому расположение здесь королевской резиденции было вполне предсказуемо. Дворцовый комплекс раскинулся неподалеку от озера, носившего то же название, что и провинция – Лакас, но чаще его называли Лакасийским, иногда Жемчужным. Последнее название было дано из-за резиденции Его Величества – «Жемчужины Камерата».

Озеро было огромным, иногда его называли в шутку «маленькое море», и оно было кристально-чистым, и даже на большой глубине можно было увидеть дно. Жизнь озерных обитателей была как на ладони. А еще рядом с резиденцией рос лес, богатый зверьем, и королевские лесничие исправно следили за ним. Его Величество любил охоту, и когда наступало лето, перебирался в Лакас, а вместе с ним переезжал и весь Двор. Ее светлость, разумеется, исключением не стала, ну а я просто следовала за своей госпожой, как и полагалось фрейлине. Хотя лгать не буду, узнав о скором переезде, я изнывала от любопытства и нетерпения. Посмотреть на знаменитую «Жемчужину Камерата» хотелось до зубовного скрежета.

Дорога оказалась долгой и утомительной. Проехав лишь треть пути, я уже изнемогала от тоски и щебетания Керстин, постепенно превращавшейся из наставницы в мою подругу. Впрочем, дружбой наши взаимоотношения назвать было сложно. Я знала, что такое родственная душа, которой можно доверить многие свои мысли, радости и печали. Моей единственной настоящей подругой была и оставалась Амберли, пусть мы и виделись за прошедший месяц всего пару раз.

Керстин такой душой не являлась. Источником полезных сведений – да, возможностью скоротать время – тоже, но она не была близка мне ни духовно, ни по интересам. А для такой длинной дороги ее оказалось чересчур много. И будь на моем месте многострадальная девица О, у нее непременно лопнула бы голова. Но я была девицей Тенерис, и моя голова оказалась крепка.

Наградой мне стал конец пути. Я даже не сразу разглядела всю прелесть «Жемчужины», настолько была рада, что можно наконец покинуть карету не на ночлег или короткий отдых, а до начала осени. Что могло быть замечательней?! И лишь насладившись ощущением свободы, я обратила взор на место, где мне предстояло жить. А когда разглядела дворец, казавшийся ажурным плетением искуснейшей кружевницы, когда увидела восхитительный парк с фонтанами, когда в восторженном онемении застыла перед озером – я поняла, что влюбилась раз и навсегда.

– И это вы еще не участвовали в наших увеселениях, – покровительственно сообщила мне Керстин, уже бывавшая в резиденции. – А еще, – она нагнулась к моему уху и доверительно шепнула: – В «Жемчужине» мы обретаем небольшую свободу. Прим-фрейлина назначает нам дежурство по пять человек, и только эти пятеро присутствуют при пробуждении ее светлости и находятся подле нее неотлучно. Дежурство длится по три дня. После наступает очередь следующей пятерки. За прошлое лето я выспалась на год вперед. Можно гулять и кататься по озеру, сколько вздумается. Разумеется, во время Большого завтрака, приемов, балов и на охоте мы все сопровождаем ее светлость, но в остальное время… – моя наставница многозначительно замолчала и возвела глаза к потолку в мечтательном порыве.

Подобное мне понравилось. Значит, я смогу выдохнуть. За прошедший месяц я поняла, что обожаю спать. Мне безумно не хватало тех минут, которые я могла нежиться на мягкой перине, а не спешить к опочивальне, где нежилась совсем другая особа. Впрочем, пока я неплохо справлялась со своей ролью и службой. Мое терпение еще не подвело меня, и нрав оставался скрыт от окружающих за напускной пеленой сдержанности и даже чопорности, и все-таки не так просто было таить любопытство и авантюризм, присущие мне с ранних лет. И когда становилось и вовсе невыносимо, я вспоминала отчий дом и наши с Амберли проказы. После этого настроение улучшалось, и я вновь натягивала маску добропорядочной фрейлины королевской тетки. Да у меня и не было пока возможности сотворить что-то такое, чтобы меня заклеймили прозвищем – сумасбродка. Одно лишь добросовестное исполнение своих обязанностей.

В том числе и во время посещений Его Величества. Государь сдержал слово, теперь он заходил к своей тетушке, чтобы навестить ее или пожелать доброго здоровья. Правда, за месяц он появлялся всего трижды, чаще присылал пожелания через своего камердинера. Мы почти не разговаривали, однако я всегда оставалась на виду. Не скажу, что король не сводил с меня взгляда или как-то выделял. Мне даже казалось, что искра интереса, зажженная мною, угасла. Но ее светлость шепнула мне между делом:

– В таком тонком деле спешка излишня. Мы на верном пути, я уверена.

Я лишь улыбнулась и кивнула. Герцогине, разумеется, видней, она более искушена и в сердечных делах, и в интригах. У меня же имелись сомнения, для которых было немало оснований. Казалось, даже придворные уже отбросили любопытство и позабыли о моем существовании. Я стала такой же частью дворца, как и они сами, одна из теней, скользивших по длинным коридорам и лестницам. По-моему, и принцесса с фавориткой Его Величества перестали меня замечать, только фрейлины Селии продолжали задирать носы, но они это делали и до меня.

– Подождем переезда в резиденцию, – ответил дядя на мое замечание.

Но с переездом мало что изменилось. Разве что я вошла во вторую пятерку дежурных фрейлин, и потому первые три дня после того, как мы перебрались в «Жемчужину», мне досталось просто наслаждаться отдыхом. Этому занятию я предалась со всем своим удовольствием. Во-первых, выспалась на славу, а во-вторых, прихватив с собой Керстин, отправилась исследовать место своего нынешнего обитания.

В один из этих дней мы столкнулись с Ее Высочеством. Она гуляла по парку в сопровождении своих фрейлин, нескольких лакеев, музыканта и, разумеется, охраны. Мы с Керстин присели в реверансе, и принцесса прошла мимо, лишь едва заметно кивнув.

– Какая она все-таки противная, – шепнула моя новая подруга и испуганно закрыла себе рот кончиками пальцев.

– Не выдам, – заверила я ее, однако согласие с неосторожно оброненной фразой оставила при себе. Я вообще старалась больше слушать, чем говорить сама. Так было безопасней.

Потом были три дня службы, а после снова наступил отдых. Мне полюбились прогулки по берегу озера. Но туда я выходила только с Керстин или с кем-то из женщин ее светлости, а вот по парку у фонтанов могла гулять и без сопровождения. К тому же я добралась до библиотеки, которую мне указала Керстин. Проведя здесь один из вечеров, я взяла себе несколько книг, и теперь, пока была не нужна герцогине, я скрывалась в уединенной беседке и читала там, пока за мной не прибегала моя служанка, приставленная дядей, и не звала на обед или ужин.

А вечером мы все собирались в покоях нашей госпожи, рассаживались на большом балконе и слушали игру музыкантов, певцов или читали вслух. Ее светлость демонстративно вела уединенный и добропорядочный образ жизни, потому, кроме фрейлин, на ее вечерах могли присутствовать избранные придворные дамы, но мужчины в комнаты герцогини не входили.

– Я не ханжа, – как-то сказала она мне. – Но пересудов не терплю. – Я спорить не стала. Для меня придворные так и оставались незнакомцами, так что оказаться в их обществе я пока не спешила.

Вот так протекала моя жизнь. Не сказать чтобы она была наполнена красками, но и совсем уж тоскливой тоже не была. И сегодня, пользуясь своим свободным днем, я опять сидела в беседке и читала «Славные деяния». Подобное чтиво никогда меня не утомляло, в этих книгах я получала знания, которые никогда бы не дали мне учителя, приставленные матушкой, но именно их я считала более необходимыми, чем игра на музыкальных инструментах, на которых не столько играла, сколько извлекала некие звуки.

День радовал приятной погодой, ветерок трепал оборки на платье, а птичья трель вселяла в душу умиротворение. Я была почти счастлива, когда…

– Доброго дня, прелестнейшая, – незнакомый мужской голос, ворвавшийся в мое уединение, едва не вынудил меня подпрыгнуть, и на месте удержалась я лишь благодаря матушкиной выучке.

Повернув голову, я взглянула на мужчину. Он был молод и красив, и красив до такой степени, что будь я чуть впечатлительней, то непременно застыла бы, пораженная в самое сердце. Но я с ранней юности была холодна к романтическим иллюзиям. Уж не знаю, передалось ли мне это по наследству, или же попросту меня занимали иные идеи, но красоту я видела не в гармоничных чертах. Меня восхищали сильные натуры. И пока Амберли томно вздыхала над чувствами придуманных романистами героев, я зачитывалась жизнеописанием победителей. Втайне от матушки, разумеется. Для нее на моем столике всегда имелась одобренная ею книга, а под периной покоился томик «Исторических хроник».

Лет в тринадцать я была влюблена в графа Виннера. Он одержал одну из крупнейших побед в истории Камерата – нашего королевства во время пятилетней войны с Самменом – нашим соседом со стороны Нирской равнины. С поля боя его вынесли израненным, но граф так и не выпустил из руки голову командующего самменской армией, которую держал за волосы. Кровопролитнейшее сражение, и подвиг камертцев стал примером для будущих поколений. Правда, произошло это более двухсот лет назад, однако сие досадное недоразумение не помешало мне засыпать с портретом графа Виннера под подушкой и тихо вздыхать, любуясь его лицом, обезображенным шрамами.

Так что мужчина, обладавший почти идеальной красотой, произвел на меня впечатление ровно столько, сколько могла произвести статуя, созданная руками талантливого скульптура. Поэтому просто отметила наличие привлекательности, и на этом интерес к внешности незнакомца исчез.

– Доброго дня, – с прохладной учтивостью ответила я, отложив книгу. – С кем имею честь разговаривать?

Мужчина уверенно шагнул в беседку, перед входом в которую стоял. Он галантно склонил голову и произнес:

– Мы не были представлены друг другу, тогда позвольте мне представиться самому…

– Знакомиться напрямую для незамужней девицы – дурной тон, – сухо ответила я. После поднялась на ноги, не забыв прихватить свою книгу, и собралась покинуть беседку, но наглец не пожелал пропустить меня.

– Полноте, ваша милость, – отмахнулся он. – Я уже знаю ваше имя. Столь яркие волосы могут принадлежать лишь одной известной мне девице. Выходит, что мы наполовину уже знакомы, баронесса Тенерис. Осталось довести знакомство до его завершения. И поэтому я просто назову себя, иначе выходит и вовсе уж безобразие. Незамужняя девица беседует с мужчиной, имени которого не знает. И как вам это, ваша милость? По мне так ужасно неприлично.

Поджав губы, я внимательно оглядела незваного собеседника и отступила на шаг назад, демонстративно накрыв рот кончиками пальцев. Он приподнял брови в ироничном изумлении:

– Стало быть, вы со мной не разговариваете? – Я коротко вздохнула и отвела взгляд в сторону, перестав замечать незнакомца. – Но вы со мной уже беседовали, Шанриз, – заметил наглец, и я сухо ответила:

– У вас нет права обращаться ко мне по имени.

– Ну вот, мы уже вновь беседуем, – весело подмигнул мужчина. – А раз так, то я все-таки представлюсь. Моя светлость герцог Нибо Ришем, – он улыбнулся открытой мальчишеской улыбкой и склонился, чтобы взять меня за руку, но я, не скрывая недовольства, спрятала ее за спину.

Теперь я вновь смотрела на него, уже с новым интересом. За весь месяц, что я служила герцогине Аританской, деверя королевской фаворитки я видела впервые. Он покинул королевский дворец через пять дней после моего появления в нем, а за те пять дней не попался мне на глаза ни разу. Зато сегодня я могла разглядеть его во всех подробностях.

Закончив осмотр, я все-таки сказала:

– Целовать руку девице является так же дурным тоном, как и разговор с ней, не будучи представленным третьим лицом, и как ее ответ человеку, имени которого она не знает. Я ваше имя уже знаю, вы мне его навязали, и потому чиста по всем правилам, а вот вы так и остались их нарушителем, и потому не стоит усугублять свою вину еще больше.