Блики

Артур осматривается. Позади него лес: покосившиеся деревья лишены листьев, некоторые совсем завалились на бок, показывая отравленные болотом корни, которые торчат над землей, словно гигантская черная паутина. Он замечает, что вслед за первой, по земле бегут, подволакивая задние лапы, еще несколько крыс: их вытянутые тела юрко огибают кочки, розовые хвосты скользят по мху и сгнившей траве. Слева от него, метрах в пятистах, виднеется неправдоподобно высокая насыпь, похоже, это шоссе или железнодорожная ветка – с такого большого расстояния ему сложно разглядеть, едут ли там машины, но поезд по ней точно не идет, он бы его заметил даже отсюда. Возможно, эта дорога заброшена, так как он не слышит никакого шума с той стороны. Ему представляется ржавчина на рельсах, растрескавшийся асфальт. Раньше он жил на окраине города, и одно из приключений его раннего детства – прогулка по заброшенной железной дороге, вдоль старых промышленных зданий, опустевших складов, до финальной свалки отходов, заполнившей собой пространство до горизонта. Искаженные пропорции, сбившееся с ритма время. Металлический привкус во рту, легкая изжога, выступивший между лопатками пот.

Он решает идти прямо, в сторону торгового центра, единственного ориентира, который кажется ему знакомым. Внимательно смотря под ноги, боясь напороться босой ногой на осколок пивной бутылки или консервную банку, он осторожно ступает между большими кочками, чувствуя прикосновения прохладной скользкой гнили к коже, то и дело взмахивая руками и балансируя, чтобы снова не упасть. Спустя полчаса Артур понимает, что напрямик к центру не выйти – пока он шел вперед, болотная вода становилась все глубже, вначале скрывая его ноги по щиколотки, потом по колено, и, наконец, его путь преградило озерцо, перебраться через которое можно было только вплавь.

Артур чертыхается, прикидывает, сможет ли обойти эту топь с правой стороны, и, так как лезть в стоячую кислую воду, несмотря на жару, ему не хочется, а других вариантов он не видит, он тащится в обход. Зловонный зной, словно спертое дыхание тысячи бездомных. Божественное одухотворение. Он думал, что доберется до торгового центра за пятнадцать-двадцать минут, но, по его ощущениям, прошло уже больше часа, а расстояние все еще не сократилось на сколько-нибудь заметный отрезок: буквы продолжали мерцать вдалеке, на фоне серого неба и Чертова колеса, совсем не приблизившись к нему. Никаких звуков, кроме чавканья и урчания болота, как будто переваривающего в своей утробе проглоченных жертв. Никакого движения, никаких примет жизни. Артур закрывает глаза и перед его внутренним взором проносятся несколько сценок, словно вырезанных из фильма. Крысиная возня и писк. Они, эти живучие твари, проникают внутрь через канализационные трубы, выпрыгивая друг за другом из пересохших унитазов, и разбегаются по зданию, стуча когтистыми лапками по зеркалистому полу из глянцевой керамической плитки. Горы тухлых трупов в галереях торгового центра. Тела детей нежнее и крысы начинают трапезу с них. Артур массирует веки большим и указательным пальцами левой руки, несколько раз моргает. Ждет, когда эти образы поблекнут и исчезнут из его головы. «Чертовы наркотики, нужно быть с ними осторожнее, а не то можно – одним прекрасным днем! – очнуться в дурке в окружении бормочущих шизофреников и пускающих пузыри дебилов». Когда наваждение отпускает его, он идет дальше, думая, не мираж ли его цель и не придется ли ему вечно скитаться по этому гиблому месту, словно призраку, застрявшему в чистилище, но спустя еще полчаса, описав дугу вокруг торгового центра, он замечает грунтовую дорогу из рыжей глины, серых булыжников и рябого гравия и вздыхает с облегчением, думая, что она выведет его к живым людям.

Куски щебня врезаются острыми краями в ступни, заставляя рефлекторно морщиться от боли, но он не обращает на это внимание и даже ускоряет шаг. Дорога идет по направлению к двум большим холмам с необычной текстурой, и Артур не сразу понимает, что это огромные горы мусора и он сейчас находится на территории свалки. По мере того, как он подходит к ним, эти груды хлама закрывают собой большую часть неба. Оказавшись у их подножия, он видит, что и здесь не сможет выйти: свалка отгорожена от пустыря перед ней, за которым начинается парковка торгового центра, трехметровым сетчатым забором с кольцами колючей проволоки наверху. Кажется, что забор уходит влево и вправо до самого горизонта, насколько видит глаз. Цинковый блеск сетки, сплетенной из сцепленных друг с другом зигзагов стальной проволоки, такой крепкой, прохладной на ощупь. Он мог бы вскарабкаться по ней, продевая пальцы рук и ног в ее ячейки, но на трехметровой высоте его бы ждали заросли металлического терновника, свернувшегося в причудливую тройную спираль. Их он не сможет преодолеть, ведь на нем нет ничего, кроме трусов. Артур подходит к сетке вплотную, не веря глазам, до последнего надеясь найти проделанную кем-нибудь дыру, но её нет – забор абсолютно новый и сделан на совесть: никаких дыр, никаких щелей, сквозь которые смог бы пролезть человек. «Никто не сможет выбраться отсюда, кроме крыс», вспоминает он строчку из популярной песни и усмехается: «Они бы ещё ток пустили по периметру, чтобы никто не спёр их мусор!».

Уловив шорох за спиной, Артур резко поворачивается, скользя ступнями по влажной илистой почве, похожей на смоченный сигаретный пепел. Старые холодильники, стиральные машины, диваны с прорванной обивкой и торчащими ржавыми пружинами… У подножия правой из двух огромных, высотой с пятиэтажное здание гор из ставшего ненужным скарба лежит куча тряпья. Вороны беззвучно реют в небе, выискивая гнилое мясо или другую испорченную еду. Приторно-сладкий запах разложения, тяжелые взмахи черных крыльев. Куча тряпья начинает шевелиться и Артур понимает, что это человек. Подернутые белесой пеленой глаза, кратеры язв по всему телу, ампутированные выше колен ноги. Артур подходит ближе, чтобы лучше рассмотреть встрепенувшегося бомжа.

Культи ног гниют, кажется, как будто он сам отпилил их прямо здесь, на свалке, ржавым зазубренным куском металлического листа, оторванного от кузова машины: раны так и не затянулись и влажно поблескивают в тусклом солнечном свете. Старик подползает на руках к Артуру, падает перед ним чуть не лицом в грязь, плачет в голос, целует ему ступни, голени, тянется, приподнявшись и подобрав под себя культи, трясущимися грязными руками к его трусам. Артур отшатывается.

– О, Господь Вседержитель! Наконец ты послал его к нам, наконец, все изменится. Ты должен объединить раздвоенный мир, должен вернуть нам наши подлинные тела! – По морщинистым щекам старика, покрытым волдырями и язвами, катятся слезы. Голова запрокинута назад, глаза устремлены ввысь. Проговорив всё это, он опять с размаху падает ниц, в ноги к Артуру – Дай я поцелую тебя, юнец! Дай насладится твоим запахом, это настоящая плоть… Я так устал от этой фальшивой оболочки, верни мне мое подлинное тело, молодость моей души… – произнося слова вначале очень громко и четко, к концу речи старик переходит на еле слышное бормотание, почти шепот.

– Е..ный старик, ты безумен! – Артур смотрит на бомжа с недоумением и ухмылкой. Привстав на руках, тот ловко садится на землю, выставив обрубки ног вперед. Он опустил серые глаза долу и уставился на ступни и голени Артура, лишь изредка позволяя себе поднять взгляд выше. Из кучи тряпья вслед за стариком выныривает крыса, бежит к нему, словно ручной зверь, останавливается у правой культи. Старик гладит ее облезшую шкуру, доставляя ей этим удовольствие: крыса прикрывает бусинки глаз, тихо попискивает.

– Тебе лучше выслушать меня, сопляк, – старик перестает гладить крысу и та вновь начинает суетливо крутить головой, обнюхивает его сморщенное грязное бедро, озираясь по сторонам. Теперь старик говорит ровным спокойным голосом.

– Ты должен сделать то, что я тебе скажу! – Артур с отвращением замечает, что крыса теперь лакает гной из культи бомжа. – Или ты спасешь себя и нас всех, или – старик проводит рукой перед собой, предлагая полюбоваться на окрестности – останешься здесь навечно, в компании живых мертвецов, крыс и тараканов.

– Е..ный безумный старик… – уже не обращаясь к нему, повторяет ругательство Артур и делает ещё один шаг назад. – Какого хера я тут делаю…

Он чувствует, как кровь в его голове начинает пульсировать всё сильнее: его левый висок пронзают стальные иглы боли, он морщится, дыхание сбивается с ритма. Старик ползет следом, скользя в илистой грязи обрубками ног, пристально смотрит в лицо Артура, ловит его взгляд и, когда их глаза встречаются, растягивает рот в довольной улыбке.

– Слушай меня, у тебя нет другого выбора. Лучше слушай меня. Ты должен пройти сквозь город, должен найти выход, когда ты пройдешь сквозь него, огненный свет поглотит тебя и этот мир обретет завершенность. Ты должен его найти, юнец, ты должен. – Старик опять начинает плакать, продолжая бормотать как одержимый. Артур отворачивается от него и уходит, решив, что лучше вернуться назад, к болотному озерцу. Переплыть его не такая уж и сложная задача.

2

По пути назад, Артур вспоминает, что, прежде чем оказаться на территории свалки, он не проходил через ворота, и, следовательно, забор не огораживает свалку с левой стороны, там, где распростерлось болото. Решив сократить обратный путь, он идет влево вдоль линии забора и минут через двадцать замечает, что земля под ногами становится все более влажной, постепенно переходя в болотистую податливую почву. Каждая следующая секция забора становится чуть ниже, уходя под небольшим углом во влажное раскисшее нутро земли. Он испытывает прилив дурноты, когда, наконец, осознает масштаб поглощения: новый трехметровый забор, продолжая блестеть оцинкованной проволокой, постепенно исчезает под землей так, что еще через пятьсот метров от него на поверхности остается только спираль колючей проволоки, зацепившаяся шипами за лохматые пожухлые кочки, но и она, несмотря на своё сопротивление, через несколько десятков метров вынуждена исчезнуть в трясине. Артур представляет, как болото сделало это, возможно, всего лишь за одну ночь, и он испытывает благоговейный страх. Громкий рокот болотной утробы. Высоченный забор, пронзительно позвякивая и скрипя так, словно просит о помощи, о сохранении порядка, стремительно погружается в топь, слабо светясь в последних лучах закатившегося солнца. Ветхозаветный бомж, его исступленное в отчаянии лицо, его безумные пророчества… Мурашки начинают роиться у Артура между лопаток, переползают на шею, опоясывают голову, волнами прокатываясь по ней, словно перед оргазмом – он вдруг понимает, насколько серьезно он влип.

Наконец добравшись до той точки, где он решил свернуть направо, Артур останавливается в нерешительности. Озерцо болотной воды, стоячей, затхлой, его зеркальная гладь, по которой снуют – туда-сюда, туда-сюда – крупные клопы-водомерки. Глубины должно быть достаточно, чтобы он смог плыть, но он боится, что зацепится ногой или причиндалами за колючую проволоку, ведь забор, вполне возможно, огораживает не свалку, а торговый центр. Тогда он повернул вместе с Артуром налево, и все ещё не кончился – он лишь скрыт мутной илистой жижей. Из леса за его спиной доносится треск упавшего дерева – его ветви ломаются, цепляясь за соседние, еще наполовину живые деревья и выбрасывая в воздух темные облака из мириадов болезнетворных спор. Артур несколько секунд смотрит на лес и ему начинает казаться, что дерево уронило некое огромное невидимое существо, которое пробирается через чащу в его сторону. Деревья стонут, кряхтят, когда оно отодвигает их в спешке: треск и скрипы приближаются и Артур, с трудом заставив себя отвернуться, делает шаг вперед, потом еще один, теплая вода покрывает его голени, бедра и, когда она доходит почти до подмышек, он пускается вплавь. Расстояние до другого берега казалось небольшим, и он рассчитывал преодолеть его в несколько взмахов рук, но вода, а возможно и само пространство тут словно обладают неприятной вязкостью: он гребет, все больше уставая, но никак не может доплыть до середины. Сердце колотится в его груди все сильнее, дыхание начинает сбиваться. Чтобы успокоиться и отдышаться, он переворачивается на спину и почти перестает работать ногами. В начальной школе, когда их учили плавать на уроках физкультуры, он и другие дети делали «звездочки»: ложились на поверхность воды лицом вверх с распростертыми в стороны руками и ногами. Вода закрывала его уши, заставляя исчезнуть голоса и другой шум, и он чувствовал себя почти полностью изолированным от жизни. Умиротворение, желание раствориться в пустоте. Он закрывает глаза, расслабляет мышцы, дыхание выравнивается, становится глубже и размереннее. «На самом деле я сейчас совсем в другом месте, мне просто нужно проснуться». Его голова упирается во что-то мягкое, и он не сразу осознает, что это не его старая, пропахнувшая потом подушка. Открыв глаза, и повернув голову вбок, он видит, что уперся макушкой в травянистый комок болотной кочки. Хоть он и не оказался в кровати у себя дома, он, по крайней мере, доплыл до берега.

Перевернувшись и опершись рукой на кочку, которая под его весом глубже погрузилась в воду, Артур вылезает на заболоченный берег и уже начинает шлепать в сторону заасфальтированной автостоянки, как вдруг замечает черные продолговатые сгустки слизкой кольчатой плоти, тут и там облепившие его кожу. Панический страх, смешанный с омерзением, охватывает Артура, и он чувствует сильный приступ тошноты. Огромные пиявки, по пять-семь сантиметров в длину, присосались к нему и прямо сейчас насыщают желудки его кровью. Дрожа всем телом, он начинает срывать их одну за другой, хватаясь непослушными мокрыми пальцами за скользкие мускулистые тельца и отшвыривая их подальше от себя. Изощренно разрезанная хитиновыми иглами кожа сочится кровью, и Артур чувствует пощипывание, а затем и саднящую боль, которая становится все сильнее по мере того, как впрыснутая в него дрянь перестает действовать. Закончив с животом, грудью, руками и ногами, он закидывает руки за спину и отцепляет еще пару штук. И тут ему приходит в голову, что он забыл проверить еще одно место – пах. Он сдергивает с себя трусы и видит целый выводок разбухших от его крови тварей. Одна из них висит прямо на его члене, передней присоской держась за крайнюю плоть, а задней, более мощной, впившись прямо в головку. Продев пальцы под ее брюшко, он резко дергает, вскрикивая больше от гадливости, чем от боли. Затем, одной рукой оттягивая мошонку, убирает ещё трех из-под яиц. Осталось совсем немного, успокаивает он себя – несколько штук на внутренней стороне бедер и одна, запутавшаяся в волосах на лобке.

3

Избавившись от всех пиявок, проклиная их, болото и весь чёртов мир, Артур идет быстрым шагом к автопарковке торгового центра, совершенно пустой, безлюдной. Он как мог отжал воду из трусов, надел их обратно – влажная ткань неприятно скользит по его коже, льнет к нему, словно медуза. С каждым шагом почва под ногами становится тверже и суше, и он уже предвкушает, как почувствует под ступнями асфальт, символ отвоеванных у природы пространств. Сегодня будний день, рабочее время, и, конечно, машин и людей должно быть не так много, как по вечерам и в выходные, но чтобы их не было вообще – это довольно странно. Надпись на стене, нанесенная черной краской, корявые буквы с подтёками: NO JUSTICE, NO PEACE – FUCK THE POLICE! Артур затравленно озирается, гоня прочь плохие предчувствия и моля Бога, чтобы он избавил его от этого морока. Оказавшись на заасфальтированном тротуаре, Артур обращает внимание на множество трещин, чьи ветви изукрасили поверхность дороги, превратив её в абстрактный шедевр, потом на тонкие бледные травинки, пробившиеся к свету через щебень и асфальт. Как давно здесь не было машин, как давно и почему люди перестали ездить сюда за покупками?

Он слышит шорох сдавливаемой колёсами пыли и через мгновение замечает огромный черный внедорожник, который медленно выезжает из заполненного тенями пространства под зданием. Поначалу кажется, что это ожил и движется сгусток темноты, но когда он выныривает под лучи полуденного солнца, Артур испытывает облегчение – по направлению к нему едет тонированный Cadillac Escalade, и, кем бы ни был его водитель и возможные пассажиры, это должны быть живые люди, а именно общения с ними так жаждет Артур. Забыв о предосторожностях и о своем внешнем виде, он машет руками, привлекая внимание водителя к себе. Поравнявшись с ним, внедорожник останавливается, несколько секунд ничего не происходит. Артуру кажется, что прошла целая вечность, и он уже думает, не было ли ошибкой связываться с незнакомцами, когда окно с пассажирской стороны начинает ползти вниз. Тихое жужжание, открывшаяся взгляду кабина. Не веря глазам, Артур делает шаг к машине, чтобы лучше рассмотреть водительское кресло – в нем никого нет, и оно и пассажирское место рядом с ним – пусты. «Чертовы призраки», думает Артур, и страх искажает его молодое, почти детское лицо.

– Он принял нас за привидения! – раздается гнусавый голос из полумрака салона, – Вы только посмотрите на него, он сейчас обосрется от страха!

Сказавший это парень начинает довольно мерзко хихикать и к нему присоединяются еще несколько голосов: басовитое утробное хо-хо-хо, женские смешки с придыханием, чьё-то нарочито серьезное: «Хм, а ведь он прав!». Вглядываясь в глубину автомобиля, Артур различает четыре человеческих силуэта. Дыхание холода и свежести от кондиционера смешивается с затхлым запахом старого пота и свернувшейся крови. Единственный источник света внутри – сенсорный экран под рукой одного из парней: мертвенно бледный свет подсвечивает его лицо снизу, делая его похожим на покойника. Улыбка застыла на его губах, пальцы правой руки что-то нажимают на пульте управления.

– Ты че, никогда не видел машины на автопилоте? – спрашивает он, и его голос доносится до Артура, словно со дна пещеры.

– Видел, но… – Артур раздумывает, не пуститься ли наутёк, прочь от этой странной компании.

Парень с гнусавым голосом, по-видимому, хозяин авто, прикасается указательным пальцем, таким длинным, костлявым, к пульту управления и в салоне загорается яркий свет, превращая тени во вполне реальных, из плоти и крови, людей. Кресла установлены так, что пассажиры сидят лицом друг к другу, словно в уютном кафе и, хотя с того места, где он стоит, видно плохо, кроме хозяина Артуру удается рассмотреть и его попутчиков: затылок коротко обритой головы и толстую шею парня, который сидит к кабине водителя спиной, девочку с длинными волосами на заднем сидении и спортивное мускулистое тело парня в синих тренировочных трусах и майке с номером 69 справа от неё. Потом парень с гнусавым голосом что-то бормочет друзьям, встает и, распахнув дверцу напротив, выпрыгивает наружу – Артур не успевает двинуться с места, как тот оказывается рядом с ним на улице. Парень старше его, но не намного, ему лет семнадцать, максимум двадцать. Он кладет худую руку Артуру на плечо, смотрит на него с нескрываемым интересом и Артур чувствует себя редким насекомым, попавшим в сачок энтомолога.

– Как ты тут оказался, малыш? И как тебя зовут? – Артур невольно отстраняется, сбрасывая с плеча руку и вызывая этим улыбку у парня. Из открытой двери внедорожника на них пристально смотрят остальные пассажиры – толстяк с угрями на щеках, спортивного вида блондин, стройная девочка в белой хлопковой майке и шортах. Её длинные русые волосы прикрывают щёки по бокам, большие зеленоватые глаза, кажется, смотрят на Артура с состраданием.

– Не бойся нас, мы друзья… – шепотом говорит парень, стараясь, чтобы его слова звучали искренне, и делает шаг в сторону Артура, – Меня зовут Виктор, а тебя?

Артур продолжает молчать, переводя взгляд с болезненно худого лица Виктора на людей в салоне и обратно. Виктор поднимает брови, округлив выгоревшие карие глаза:

– Если ты будешь и дальше строить из себя целку, мы просто уедем и оставим тебя здесь! Как ты выберешься отсюда? На поезде-призраке?

Приступ раздражения быстро проходит, и Виктор опять начинает дружелюбно улыбаться, но Артур, кажется, слегка опешил.

– Не бойся, он выглядит как псих, но он не опасен… – голос девочки кажется таким знакомым, он заставляет пробежать мурашки по спине Артура, – Это все из-за кокса и алкоголя.

– Меня зовут Артур, – Виктор выдыхает с облегчением и протягивает ему руку, Артур жмет ее. Ладонь Виктора прохладная и сухая, и Артур думает, не поморщится ли его новый друг от прикосновения к его влажной от пота коже, но тот, если и замечает это, то вида не подаёт.

– А ты мне нравишься… Так как ты тут очутился?

– Не знаю, я лег спать дома, принял немного колес… – Дружный хохот заставляет его остановиться.

– Торчок торчка видит издалека! Давай прыгнем в машину и уберемся из этого чертова места, – Виктор опять кладет руку ему на плечо и подталкивает его к открытой двери, – Ты ведь не против?

Артур качает головой и залезает в просторный салон.

4

Тихий низкочастотный рокот мощного двигателя. Сидения расположены буквой П, Артур садится напротив девочки, в правом верхнем углу от двери, залезший следом Виктор занимает место у пульта, как бы во главе стола: по его левую руку – Артур, по правую – девочка Кира. В подлокотниках кресел торчат полупустые бутылки с пивом. Баскетболист отхлебывает из своей и, еще не успев проглотить прохладную влагу, ароматную, игристую, с горьким послевкусием, задает Артуру немой вопрос, показывая пальцем на бутылку, приподнимая брови и одновременно наклоняя голову вниз: «Будешь?». Артур кивает в ответ, прикрывая глаза и испытывая чувство благодарности к попутчику – тот подает знак свободной рукой сидящему напротив него толстяку. Толстяк тянется вбок и открывает дверцу мини-бара, который встроен в кресло как раз между ним и Артуром и набит в основном бутылками пива разных марок и сортов. Артур выбирает мексиканское: стекло холодит его ладонь, покрывается испариной. Крутанув металлическую крышку и поискав глазами, куда ее можно выбросить, он делает глоток, вытирает губы предплечьем левой руки, улыбается. Крышка остается зажатой в ладони.

– Кира, двигай сюда, надо решить, куда ехать, – говорит Виктор и она послушно пододвигается вплотную к нему, так, что ее длинные голые ноги соприкасаются с его черными джинсами. Тот закидывает руку ей за спину и обнимает за талию, сцепляя правую кисть с левой на ее бедре, еще сильнее прижимая её тело к своему, потом косится на Артура:

– У тебя есть подружка? Мы могли бы заехать за ней. – Но Артур только опять качает головой и отводит взгляд в сторону. Толстяк и блондин в баскетбольной форме переглядываются, и толстяк решает сменить тему:

– Было бы неплохо заехать в ресторан пожрать, – он говорит медленно, его слова на фоне гнусавых фраз Виктора кажутся такими весомыми, – Или я один ещё испытываю эту естественную потребность?

Кира озаряется улыбкой:

– Нет, Игорь, не один. Я тоже хочу есть!

– Да, хорошая идея, но в ресторан не пускают в трусах, тем более в таких грязных. Что это, кровь? Тебя что ли изнасиловали и бросили в лесу? – Не понятно, насколько Виктор серьезен, когда задает последний вопрос, но в его голосе слышится издевка. Все опять смотрят на Артура, на его грязные ноги, на влажные, запачканные илом и кровью трусы, на свалявшиеся в патлы волосы на голове. Они, в том числе Кира, вот-вот засмеются над ним. Артур вспыхивает так, словно учительница прочитала перед классом его записку с признанием в любви, адресованную красавице-однокласснице.

– Нет, мне пришлось пробираться через болото. Кровь из-за укусов пиявок. – Толстяк с важным видом кивает его словам, как бы говоря: «Да, я тебе верю». Кира переводит взгляд с Артура на баскетболиста:

– Так-то мы все не при параде, да, Олег? – тот смотрит с удивлением на свои синие тренировочные трусы, потом с кривой улыбкой кивает ей в ответ. – Может купим одежды, а потом сразу поедем к мадам де Ла Вернь?

И толстяк Игорь, и баскетболист Олег, и Виктор по очереди переглядываются друг с другом, затем начинают улыбаться, словно Кира предугадала ход их собственных мыслей.

– Ладно, заметано, – говорит Виктор и, освободив левую руку, выбирает на трехмерной карте пункт назначения. Рокот двигателя усиливается и внедорожник плавно трогается с места.

5

Выехав с территории заброшенного торгового центра, внедорожник проносится по автомобильному тоннелю под насыпью, и, оказавшись с другой стороны, сворачивает налево и едет по пустой развязке вверх, пока не оказывается на шестиполосном скоростном шоссе. Автопилот набирает внушительную скорость, но из хорошо изолированного салона её сложно почувствовать.

– Ты точно ничего не помнишь? – спрашивая, Виктор смотрит на монитор, и Артур пользуется этим, чтобы продолжить разглядывать лицо девочки.

– Нет, но мне кажется, я был в этом торговом центре две-три недели назад и он работал…

– Ты рехнулся, его закрыли почти сразу после теракта! Помнишь, какой-то парень расстрелял кучу народу два или три года назад? Не помнишь!? – Виктор отрывается от экрана и смотрит на Артура, проверяя, не шутит ли тот. Артур опускает глаза в пол, качает головой.