Право на скелет

Quarta Filia

Право на скелет

Пришло письмо.

«Опять реклама, – привычно подумала Аня, доставая белый конверт из почтового ящика. – Или налоговая жаждет моей крови».

Нет, письмо было не из налоговой.

«Нижегородская область, Починковский р-он», – прочла Аня адрес отправителя и открыла конверт. Неизвестная бабулечка старческим почерком сообщала ей, что Аня получила наследство, которое теперь нужно было официально оформить. Бабушкина сестра завещала ей свой дом в деревне.

– Мам, ты знаешь такое село – Ильинское? – спросила Аня, заходя в квартиру и бросая на обувницу ключ.

– Конечно, там баба Шура живет. – Мама отозвалась откуда-то с кухни. – А что?

– Жила…

– Откуда ты знаешь? – мама высунулась из кухни.

– Письмо пришло. Мне какой-то дом от нее остался, – констатировала Аня. – Что там хоть за дом-то?

– Представленья не имею, – не меньше Ани удивилась мама. – Я там была только в глубоком детстве пару раз. Значит, померла баба Шура…Эх, баба Шура…– запричитала мама. – И дом-то оставить некому… Детей у нее не было никогда… Помню, еще когда я приезжала, она… – и мама углубилась в воспоминания о родственниках, а Аня привычно отключила слух.

«Надо ехать в это Ильинское, – подумала Аня. – Посмотреть, что там за дом. Ну что же, поздравляю тебя, Аня, теперь у тебя есть домик в деревне… Нечем тебе было заняться в отпуске – вот и поезжай, развлекайся. Оформишь документы, посадишь картоху и репку…

«220 км туда и 220 обратно. По такой жарище. Хорошо, что я выехала пораньше – к ночи успею вернуться в город».

Аня выезжала из знойного Нижнего в пятницу. Весь район Щербинки стоял в нескончаемой пробке. Мимо стоящих машин проходили хмурые, изможденные зноем и проблемами лица, бросая завистливые взгляды на счастливчиков, которые выезжали за город. «Счастливчики» матерились на пробки, дураков и дороги и посильнее давили на свои клаксоны. Кто-то жевал за рулем шаурму, кто-то делал музыку в салоне погромче… На Аниной радиостанции, будто назло, шла реклама за рекламой, окончательно забивая мозг.

«Ну как так-то? Время 3 часа, а город уже стоит! Никто не работает, что ли?» – злилась Аня, поддаваясь всеобщему настроению. Мозг плавился, макияж норовил сплыть, длинные волосы прилипали к спине… Аня бросила руль, скинула привычные тесные каблуки, бросив их на заднее сиденье, и достала из пакета с соседнего сиденья плетеные эспадрильи. Настроение немного улучшилось. Подержав их в руках, она подумала и бросила рядом с туфлями и эспадрильи. Босиком удобней.

Ничто не вечно, даже пробки. Наконец, машины дернулись и потихоньку поехали, постепенно набирая скорость. Вскоре серые бетонные плиты девятиэтажек и пыльные газоны остались позади, а Аня так и не увидела, что же послужило причиной пробки.

Проехав пост ГИБДД и перечеркнутый знак «Нижний Новгород», Аня с облегчением вздохнула – то ли оттого, что самый напряженный участок дороги был позади, то ли оттого, что перечеркнутый знак гарантировал, что теперь будет легче дышаться лесным воздухом. Мысли постепенно успокоились и потекли в сторону пункта назначения.

Анина бабушка была родом из Починковского района. Она переехала жить в Нижний Новгород, когда ей было 15. Ей хотелось учиться, хотелось хорошую работу, хотелось городского мужа. Всё удалось ей, и ее судьба счастливо сложилась. Она всю жизнь прожила в городе, а ее старшая сестра, баба Шура, осталась жить в деревне одна, постепенно утрачивая связь с городскими родственниками. Оставшись старой девой, она была бездетна и завещать дом ей было некому. Кроме внучки сестры.

Баба Шура умерла в одиночестве, и обнаружившие ее тело соседи не нашли в доме даже номер телефона ее племянницы, чтобы известить близких о случившемся.

Аня, как родившаяся в городе во втором поколении, считалась уже коренной нижегородкой. От деревенских предков, как она сама считала, в ней не осталось ничего, разве что присказки да поговорки от бабушки. Никаких деревенских каникул у нее никогда не было, поскольку не было и самой деревни, и она считала себя абсолютно городской. В школе, когда одноклассники, вернувшись после летних каникул, обсуждали свои деревенские впечатления, Аня рассказывала об отдыхе в хорошем лагере на «Горьковском море». А в университете, когда все поездки на картошку были уже давным-давно забыты и деревня стала не в тренде, уже все однокурсники, включая Аню, хвалились поездками за границу. За несколько лет работы после университета она объездила почти все побережье Средиземного и Красного морей, поэтому поездка в деревню казалась ей «русской экзотикой», как это стало модно говорить иностранным туристам.

Работа в хорошей компании по продаже IT-технологий обязывала ее всегда выглядеть идеально, общаться с «правильными» людьми и тщательно планировать свой день. Никто и никогда не видел ее не накрашенной и не мог представить её в компании «пацанов» грызущей семечки в трениках на скамейке в парке. Никто не знал, какие тараканы живут в ее голове за всегда «приличным» лицом и «воспитанными» манерами. Никто не догадывался, чего ей стоит каждый день держать свою идеальную осанку – окружение замечало лишь новое дорогое платье и «лабутены» на запредельных своей высотой каблуках.

Никто так же не предполагал, как же отвратительно она водит машину. Дорога в 220 км была для нее просто непосильным героизмом.

«Тише едешь – дальше будешь» – методично «рулила» Аня.

В Богоявлении она остановилась, чтобы передохнуть и купить пирог с черникой у местной бабки, торговавшей на небольшой площади у автостанции. Пирог с черникой оказался пирогом с яблоками.

Под Арзамасом она свернула не в ту сторону и долго искала выход на прежнюю трассу.

В Шатках дорогу переходило стадо коров. Буренки, что-то с аппетитом пережевывая, медленно проплывали мимо машины. Они никуда не торопились. Вставали прямо перед мордой машины и, казалось, лягут ночевать прямо здесь, на дороге.

В Лукоянове Аня заехала на заправку. Ожидая своей очереди, размышляла о бренности суетных названий: «И почему Лукоянов называют городом? Обычная деревня, только большая».

На Ужовке был закрыт железнодорожный переезд. Здесь вереница машин терпеливо прождала 26 минут, пока один вагон поезда перегонят через дорогу, а потом обратно. А потом еще 9 минут, пока женщина в оранжевой спецодежде тщательно подметет железнодорожные пути.

«Похоже, кроме меня здесь никто никуда не торопится…» – продолжала размышлять Аня, глядя на ее сосредоточенное лицо. Солнце клонилось к закату. За эти часы в дороге путешественница чудовищно устала, и сейчас у неё было только одно желание – поскорее поспать.

«Обратно сегодня я уже чисто физически не доеду. Придется заночевать здесь», – решила Аня.

Когда в сгущающихся сумерках, наконец, замаячил указатель на синем фоне, гласивший «Ильинское», Аня немного взбодрилась.

«Аллилуйя! Сейчас отыщу свой дом и засну прямо на пороге… Ключа от дома у меня все равно нет, придется спать в машине. Остальное завтра».

Девушка въехала в село. «Ильинское» оказалось довольно большой деревней.

«Никогда б не подумала, что в деревнях тоже бывает много улиц… Улица Большая, где это? – Навигатор, устав от долгой поездки, молчал. – Ладно, спросим у местного населения.»

Деревня начиналась с кладбища.

«Неплохое начало…» – Аня медленно катилась с горы и высматривала хоть кого-то живого. В этот поздний час деревня не отличалась многолюдностью. Какие-то подростки зашли за калитку дома. А вон женщина в платке, несмотря на ночное время, полощет белье на колонке.

– Извините, женщина, Вы не подскажете, где улица Большая?

– Какая-какая? – выпрямилась баба.

–Большая.

– Это Иика, что ль?

– Что? – не поняла Аня.

– Улица-то, говорю, Иика, что ль?

– Нет, Большая.

– Таку не знаю.

– Хорошо, спасибо.

Аня покатилась дальше. Больше спрашивать было не у кого. Путешественнице это уже начинало не нравиться. Хотелось отдохнуть, выпрямить уставшие ноги и попить чайку… Хоть в поле ночуй. Тьма сгущалась, света в окнах почти нигде не было, фонарей – 2 штуки на всю улицу. Зато почти в каждом доме гулко брехали собаки. Аня наугад «брела» за одиноким светом своих фар.

Неожиданно за поворотом резанул глаза яркий свет около одноэтажного, но большого кирпичного дома. Звучала приглушенная музыка, и люди, как мотыльки на огонь, слетались к этому дому из ночной тьмы.

«Клуб, что ли?» – догадалась Аня. Приостановилась и, опустив стекло, спросила у подростков из окна машины:

– Подскажите, пожалуйста, где улица Большая?

В качестве ответа пьяные подростки загоготали и вошли в клуб.

«Так и придется выходить из машины, – сокрушенно подумала Аня и вышла на воздух, не без удовольствия разминая ноги после долгой поездки и вдыхая ночные ароматы.

Решительно открыв дверь клуба, Аня сделала шаг внутрь, и музыка оглушила ее.

– Имя любимое моё, твоё именно… – ритмично горланила популярная дискотечная группа. Анин сон как рукой сняло, захотелось двигаться в такт. Она невольно начала отыскивать глазами источник звука. Им оказался простецкий музыкальный центр, стоящий прямо на полу среди ног в центре зала. Вокруг него топталась с ноги на ногу, как умела, небольшая группа людей. «Имя» закончилось и началась какая-то медленная композиция. Танцующие стали складываться в пары.

Аня оглянулась, у кого можно поинтересоваться про улицу Большую. Вокруг по стенам стояли странные люди, на вид от 10 до 50 лет: подростки ярко накрашены и не менее ярко одеты, люди в возрасте – кто в чем попало: фуфайки, галоши, спортивные треники…

«Сразу видно, кто с какими целями на дискотеку ходит…» – подумала Аня и уже повернулась к мужику в домашних женских тапочках, чтобы узнать про улицу Большую, как вдруг неизвестно откуда появившийся высокий светловолосый парень схватил ее за руку, притянул к себе и, обняв за талию, стал танцевать с ней медляк. Это было так неожиданно, что Аня не успела возразить.

С мужчинами у нее были сложные взаимоотношения. Когда-то, на первом курсе универа, ей нравился один одногруппник… Но, повстречавшись с Аней совсем недолго, он выбрал ее подругу. Тогда Аня решила, что он просто ее не стоил. Что они все ее не стоят. Что такую девушку, как она, еще нужно заслужить…

«Так, надо объяснить этому сельскому увальню, что так не делается», – разозлилась Аня и подняла глаза, чтобы сказать ему, что она здесь не танцует, а ищет улицу Большую, но встретилась с ним взглядом, и у нее захватило дух.

«Какие глаза! Я думала, таких голубых глаз уже и не осталось. Интересные экземпляры сохранились в глубинке…» Парень молчал и ласково улыбался, и Аня отвела взгляд, чтобы невольно не заулыбаться ему в ответ. Сделала лицо посерьёзнее. Крепкие руки этого «сельского увальня» настойчиво прижимали девушку к себе, и Аня с неодобрением заметила, что больше не торопится, а её собственные предательские ладони как-то сами собой обвили его шею. Так она и провисела на нем до конца трека. Когда музыка закончилась, светлоглазый и не подумал отпустить Аню из рук. «Ты нравишься мне! Мне теперь одной не справиться, ты нравишься мне…» – оглушила следующая быстрая песня той же группы. Это отрезвило девушку. Она очнулась и, круто развернувшись, стряхнула с себя руки голубоглазого и вылетела из клуба.

Мужик с розовыми тапочками уже куда-то делся, зато у входа стояли две «девчонки» лет сорока в галошах, увлеченно о чем-то болтая и отплевывая кожуру семечек в траву метра на два от себя.

– Подскажите, пожалуйста, где улица Большая? – быстро сказала Аня уже избитую фразу.

– Иика, что ли?

– Что?? Какая ещё Я…яика? Будь она неладна…

Почему все вокруг сговорились спрашивать её какую-то невыговариваемую чушь? Они все дружно оглохли? У слов «Яика» и «Большая» из общих букв только первая и последняя буквы алфавита!

Одна из баб, ничего не объясняя, повернулась к другой:

– У нас ведь Иика – это улица Большая?

– Да вроде…

Женщина быстро объяснила, как туда добраться. Главными ориентирами были магазин и «дом с большим гаражом» по соседству. Аня мрачно села за руль и отправилась дальше.

Улица Большая оказалась улицей маленькой, с разбитым асфальтом, а местами и вообще без асфальта. «Хорошо хоть номера на домах есть…» – подумала Аня, увидела дом с большим гаражом и зарулила в соседний от него двор.

«Ну, здравствуй, бабушкино наследство…»

В сгустившейся темноте возвышался силуэт старого деревянного дома, заросшего крапивой выше человеческого роста. Рассмотреть его в кромешной тьме было практически невозможно. Как назло, было почти полнолуние: какая-то мистическая, огромная луна с красноватым, будто кровавым оттенком, кралась за спиной бабкиного детища. Каждое «море» на этой планете было видно так четко, будто оно было отчеканено в полиграфии. Вечерний туман, как последние вздохи, клубился вокруг крыши. Печаль и одиночество исходили от старого дома. Что-то страшноватое будто сидело в его комнатах… Наследство произвело на Аню гнетущее впечатление. Ей даже показалось, что в глубине дома что-то шевельнулось. «Жуть какая! – подумала Аня, и ее руки сами собой, на всякий случай, заперли дверки машины. – Я отсюда никуда не выйду… Лучше бы в поле ночевала…» Она немного поразмыслила, что же ей делать, но не найдя никакого другого варианта, решила остаться здесь. В конце концов, усталость от дороги навалилась на нее, спать хотелось так сильно, что она решила не придумывать себе лишних страхов, разложила кресло машины и довольно уютно устроилась, поскорее закрыв глаза, чтобы не видеть очертания дома.

Спала она плохо – было неудобно, тесно, хотелось горячего чаю, которым она привыкла заканчивать свой день; «глаза» она не смыла и от этого было особенно дискомфортно. К тому же этот дом под боком… Но уже с двух часов ночи с горизонта начал пробиваться слабый свет июльского солнца, стало поспокойнее, и усталость окончательно взяла верх. Аня заснула, и ее уставшая черная машина слилась с предрассветной ночной тьмой.

Когда Аня открыла глаза, утро было в полном разгаре. Солнце светило и начинало жарить, птицы свистели, петухи пели, улица ожила звуками газонокосилки, чьим-то смехом и болтовней.

«Уже куры несутся, свиньи поросятся, а я все сплю», – подумала Аня и окончательно проснулась. Утро, похоже, было добрым. Аня вышла из машины. Чистый, свежий деревенский воздух буквально ошеломил ее. Пахло всё: и цвет каждой мельчайшей травинки, и чистый речной ветерок, гонявший запахи с деревенских дворов, и, казалось, пахла сама утренняя прохлада тенёчка.

«Цветущие сорняки так вкусно пахнут? – приятно удивилась Аня. – Так. Дом, надо осмотреть дом. И с чего я взяла вчера ночью, что он страшный?» Утром он производил вполне дружественное впечатление. Простой старый деревенский домик из не крашенного дерева, в три маленьких окошечка с облезшими наличниками, которые когда- то были голубыми. Покосившееся крылечко из четырех ступеней под маленькой крышей. К дому примыкало большое строение, видимо, для содержания скотины. Все какое-то ветхое, старое… Поскольку ключа у Ани не было, она решила хотя бы обойти дом вокруг и заглянуть в окна. До наличников она не дотянулась, а обойти дом вокруг помешала крапива, которая стояла буквально стеной. Видно было, что кто- то здесь лазил до нее – крапива местами была поломана. Подобие узкой тропинки вело в заросший огород, в котором виднелось несколько старых яблонь. Поднявшись на крыльцо, где можно было заглянуть в крайнее окно, и прислонившись лбом к стеклу, Аня рассмотрела одну комнатку без мебели и кухонку с ладошку. Видимо, баба Шура в последние годы плохо следила за домом, потому что кругом были видны следы бесхозности – с крыши в одном месте немного съезжал шифер, обшивку дома у земли начала подъедать зеленая плесень.

«Дом как дом. Старье как старье… – разочарованно констатировала Аня. – И что мне с тобой делать… Ладно бы хоть поближе к городу, хоть маме дача была бы. А так – каждые выходные пылить 220 км – далековато… Ладно, найду местную администрацию, про которую говорилось в письме, что мне туда нужно явиться. Пока ищу – решу. А еще лучше для начала найти бы хоть, где умыться и купить зубную щетку и свой завтрак…» В таких спартанских условиях было дискомфортно. Свой день путешественница привыкла начинать с чашечки кофе и приведения себя в порядок. Ей захотелось поскорее сделать все дела и уехать домой, в город. Зачем ей эта старая рухлядь?

Нашла колонку, умылась. Накраситься в таких условиях составляло особый труд сегодня, но она справилась. Когда девушка докрашивала глаз, мимо, беззастенчиво рассматривая ее, прошел какой-то мужик бомжеватого вида. «На меня здесь как на диковинку смотрят», – подумалось Ане.

Вспомнив про магазин, который был ее ориентиром ночью, она отправилась на поиски своего завтрака. Найти его не составляло труда – он, единственный, стоял в центре села, издалека привлекая своим лимонно-желтым цветом и харизматичной вывеской «КООП». «Хорошо хоть нет записки на дверях, как в соседнем селе – «Хлеб привозят только по вторникам!» – вспомнила вчерашнюю поездку Аня.

На половине полок магазина стояли самые простые представители человеческой еды, некоторые упаковки которых украшала надпись «собственное производство», а на второй половине – стиральные порошки вперемежку с прищепками, искусственными цветами и игрушками. В углу стояла вешалка с женскими халатами и футболками всех возможных цветов радуги, лежали матрасы и обои, а в противоположном углу стояли открытые мешки с чем-то сыпучим и лопаты.

«Эх, сейчас бы кофейку глотнуть… – совсем скисла Аня. На прилавках она не нашла ничего из привычной ей еды для завтрака. – Ладно, возьмем то, что есть. Опробуем «шедевры местной кулинарии».

За прилавком, в уголке, оживленно болтали работники магазина.

– …Да его намедни из тюрьмы выпустили, не слышала, что ли?

– Да ладно? Свят, свят…

– С кого ж он теперь начнет? Все трое на месте, как по заказу.

– Ясно, с кого: с сына милиционера. Неужто сломанную челюсть простит.

– А я думаю, сначала Антоху прирежет…Иль Кольку-тракториста.

«Брр, страсти какие…» – Аня даже на секунду забыла, зачем пришла.

Заметив в магазине нового человека, продавец прикусила язык и с готовностью подошла к Ане с немым вопросом на лице: «Че надо?»

– Здравствуйте, а у вас есть мюсли?

– Что?

Аня отметила про себя, что все люди, с которыми она здесь общалась, начинали свой диалог именно с этого вопроса. Видимо, это здесь излюбленное слово, вместо «здравствуйте». Хорошо хоть про эту… как ее… Яику не спросила.

– Ну, сухие завтраки такие, мюсли.

– А, такого нет.

– А отруби?

– Для кого? – уточнила продавщица.

«Ну уж глупее вопроса не придумаешь…»

– Для меня.

– Нет.

«Интересно, а для депутата нашли бы?» – начала закипать Аня.

– Жаль. – Тут Анин взгляд упал на открытые мешки, стоявшие в углу. В них лежало что-то, напоминавшее мелкие отруби.

– А это что?

– Комбикорм.

Аня вспомнила перекликающееся название одного известного бренда «здорового» питания и воодушевилась.

«Ну, это уже неплохо. Неужели в такой глубинке оно есть? – подумала Аня. – Что-то интересное. Не знала, что оно бывает и весовым».

– Завесьте мне, пожалуйста, грамм 200.

– 200 грамм чего?

– Комбикорма.

В углу стало тихо. На Аню с интересом поглядывали. У продавщицы заблестели глаза, а на лице заиграла плохо сдерживаемая улыбка. Аню уже тихо начинал побешивать этот нездоровый интерес к ее аппетиту. В городе продавцам нет дела, чем ты питаешься – хоть типографскую краску слизывай, только деньги плати. Деревенские мажоры!

– Вы сами хотите его покушать?

– Ну конечно, сама! – с жаром выпалила она.

В углу раздался дружный и бесцеремонный взрыв хохота. Продавец всё с той же улыбкой подошла к мешку и демонстративно отсыпала комбикорма в пакетик.

– 230 грамм оставлю? – В углу опять заржали.

– Оставьте.

– Что-то еще?

– Да. Еще йогурт питьевой. – И опять это ржание! Из угла донеслось :

– Наташ, подари ей комбикорм за счет заведения!

Аня вышла из магазина в оскорбленных чувствах. Какие-то деревенские хабалки смеют смеяться над ней, городской девушкой с высшим образованием! Уселась в тенек беседки на детской площадке и стала горестно пробовать свой завтрак. Комбикорм оказался какой-то дрянью. «Нет, эти отруби даже для меня мелковаты, надо их в какую-то другую еду добавлять, а сами по себе их есть невозможно», – сделала Аня экспертное заключение. Она знала о здоровой пище всё.

А кушать хотелось… Купить бы какую-нибудь другую еду, но в этом магазине ее ноги точно больше не будет! А другого магазина в селе не было.

Выпив йогурт, Аня полуголодная пошла искать … «Искать что? Какое-то специфичное название у администрации здесь… – она достала присланный ей конверт. – Сельсовет?.. – прочла она еще раз, не веря глазам. – Я ищу сельсовет? Коопы, сельсоветы… Похоже, я на машине времени вернулась на 30 лет назад… Ну что ж, опять придется спрашивать местных…

Из местных на этот раз рядом оказались молодые мамочки с колясками.

– Здравствуйте, Вы не подскажете, где я могу найти … – она собралась и выпалила, ожидая насмешек, – сельсовет? Женщины такому вопросу не удивились.

– Сельсовет на другой улице, – замолотила одна из них. – Дойдете до большого белого дома и повернете в проулок. Там через зада напрямую быстрее получится. У Рудни повернете направо и дойдете дотуда, где раньше был колхоз. Вот там в кирпичном доме и есть сельсовет. – подвела итог женщина.

– Эээ… спасибо, – вежливо поблагодарила Аня и отошла. Из всей речи она поняла только фразу «дойдете до большого белого дома». «Через зада» еще какие-то… Она с тоской заперла машину и пошла на поиски пешком.

На пыльной дороге почти не было машин, но часто встречались велосипедисты и мотоциклисты. Своим недешевым городским образом, красивым темным платьем до колен и распущенными длинными темными волосами Аня определенно привлекала внимание местных. Пара пацанов, проезжая мимо нее на мопеде, выразили ей свой респект, оглушительно присвистнув. Какой-то дедушка, дышащий на ладан, стоял на перекрестке, оперевшись на палку, и внимательно смотрел, как она приближается. Когда девушка поравнялась с ним, дед пригласил:

– Красавица, выходи за меня замуж!

Аня для приличия посмеялась и прошла мимо. Несколько неизвестных человек подряд поздоровались с ней. Аня вскинула брови и ничего не ответила.

Жара… Над асфальтом клубились волны горячего воздуха. Редко встречающиеся мужчины ходили «топлесс», дети – полуголые. Тем не менее Аня мысленно отметила, что жара здесь ощущается гораздо меньше, чем в городе – здесь не было асфальтовых и бетонных «клеток», а вместо них дороги охлаждали тенью старые ивы и тополя. Вереница домов не заканчивалась, но ни на одном из них не было вывески «Сельсовет». В палисадниках цвели лилии, розы, огромные шапки гортензий и прочие райские кущи цветов, в некоторых были даже клематисы. «Миленько. Любая городская бабулька обогатилась бы, продавая эти сокровищницы, – думала Аня, с любопытством рассматривая местные пейзажи. – А здесь, в глуши, только сами бабульки ими и любуются.» Каждый четвертый дом был заброшен и стоял с заколоченными окнами, но те, что явно имели хозяев, радовали глаз ухоженными двориками, резными крылечками и тенистыми беседками. В некоторых дворах на траве лежали козы, бегали куры и даже настоящие цыплята. Где-то рядом истошно залаяла шавка.

Внезапно послышался шум, грохот какого-то железа и Аня увидела, что эта истошная шавка вдруг оказалась здоровенным кобелем, который перескочил через глухой забор и побежал прямо на нее. Его злобный лай не обещал дружеских ласканий. Аня оцепенела. Единственная «умная» мысль, которая мелькнула в ее голове, была «Она весит больше меня…»

Все произошло мгновенно: собака прыгнула в Анину сторону, рядом с собакой кто-то возник, схватил ее налету за пасть двумя руками, собака плюхнулась на землю, яростно завыла и всячески извивалась, пытаясь вырваться. Но этот кто-то зажал ее между ног, схватил за загривок и то место, которое у лошадей называют крупом, и подняв над головой, отнес к тому забору, откуда она выскочила секунду назад, и зашвырнул обратно. Аня услышала, как ее спаситель прокричал кому-то про «еще раз» и про «пристрелю» и только тут, наверное, начала медленно понимать, что вообще случилось. Стояла, не зная как повести себя, и проклинала глупое свойство своего мозга «зависать», когда так нужна его работа. Молодой человек, «вернувший» собаку хозяевам, подошел к ней. Аня молчала. Где-то она его уже видела. Осталось только дождаться, что он скажет, чтобы вспомнить, где же именно…

– Привет! – сказал он абсолютно неинформативно и незнакомым голосом. Зато голосом приятным, дружелюбным и как ни в чем не бывало, будто уже забыл про собаку.