Полная версия
Приглашение в мир чувств
Мелани Милберн
Приглашение в мир чувств
Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме. Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. A.
Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.
Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
Cinderella’s Invitation to Greece
© 2022 by Melanie Milburne
«Приглашение в мир чувств»
© «Центрполиграф», 2023
© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2023
Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.
Руби Пеннингтон ехала по длинной обсаженной живой изгородью дороге Ротвелл-Парка, трепеща от волнения. Возвращение домой в величественное поместье на йоркширских болотах всегда провоцировало противоречивые эмоции. Сейчас случай особый. Дело в том, что Лукас Ротвелл находится в резиденции. И как бы ей ни хотелось встретиться с бабушкой в этот уик-энд, ей надо было повидаться с Лукасом.
По небу мчались серо-синие облака, между ними время от времени появлялось солнце, словно все еще решая, стоит ли уже садиться. Вдалеке косыми серыми пеленами с болот хлестал дождь, а ветер свистел и выл, как сирена, возвещающая об опасности.
Руби остановила машину у старых конюшен и выключила двигатель.
И приказала себе не нервничать.
Ее воодушевляющая речь, которую она мысленно повторяла снова и снова, казалась теперь неудачной. Она сильнее разволновалась. Невозможно не нервничать рядом с Лукасом Ротвеллом. Она не виделась с ним несколько лет. Обычно она никогда не приезжала домой, зная, что он там.
Но на этот раз все иначе.
Она должна увидеться с ним.
Как только Руби вышла из машины, пронизывающий ветер растрепал ее волосы, а кожу закололо от холода, как иголками. Именно такую дикую и капризную погоду йоркширских пустошей желала ее знаменитая американская клиентка для своей свадьбы. Это будет самая громкая свадьба, которую организовывала Руби, и она обязана своим лучшим подругам и деловым партнерам, Харпер и Аэрин, за эту работу. Их свадебное агентство «Жить долго и счастливо» процветало, но предстоящая свадьба поднимет их авторитет намного выше, о чем они могли только мечтать, впервые составляя свой бизнес-план на салфетке в любимой кофейне.
Руби убрала волосы от лица и направилась к внушительному парадному входу в замок. Многовековое поместье было эффектным местом для сказочной свадьбы. Замок в готическом стиле с его многочисленными башнями и величественными флигелями мог вместить кучу гостей, а огромная кухня идеально подходила для обслуживания множества людей.
Организация этой свадьбы поможет ей доказать, что у нее есть все, что нужно, чтобы преуспеть в жизни и не считаться всего лишь нежеланным ребенком наркоманки. Руби запрещала себе думать о неудаче, собираясь что-то сделать. Неудачницей была ее мать, и Руби решила никогда не следовать ее примеру. Кроме того, на нее полагались ее подруги и деловые партнеры.
Прежде чем Руби успела вставить ключ в замок, дверь приоткрылась.
– Руби, девочка, что ты здесь делаешь?
Шокированное выражение лица ее бабушки было не совсем тем, чего ожидала Руби. Она не была в Ротвелл-Парке уже несколько месяцев. И хотя ее бабушка не была слишком эмоциональной, она могла бы встретить ее немного радостнее.
– Я же говорила тебе несколько недель назад, что приеду на уик-энд по случаю государственных праздников.
Бабушка посмотрела украдкой через плечо, оставив входную дверь чуть приоткрытой, и прошептала:
– Сейчас неподходящее время. Хозяин здесь, и ему не нужны посетители.
Руби мысленно закатила глаза из-за старомодной привычки своей бабушки называть Лукаса Ротвелла хозяином. Очевидно, ее бабушка насмотрелась исторических драм. А что касается Лукаса, то он и был причиной визита Руби. Некоторое время назад ее бабушка упомянула о том, что он планирует быть в Йоркшире в этот уик-энд после того, как несколько месяцев работал между Грецией и Италией. Руби не приехала бы из Лондона, если бы он не собирался возвращаться домой.
– Почему? С ним его подружка-супермодель?
Руби уже не в первый раз видела, как Лукас развлекается с одной из очаровательных дамочек. Все свое детство и юность она притворялась, что не замечает его красоты и того, как женщины с обожанием смотрят на него. Она прикидывалась, что не ревнует его. И делала вид, будто ей наплевать, что он никогда не смотрел на нее так, как на красоток. Как бездомная десятилетняя беспризорница, которая переехала жить к своей бабушке-экономке после того, как ее мать посадили в тюрьму, Руби стала для него практически невидимкой.
Бабушка поджала губы, держа дверь полузакрытой.
– Он один, но…
– Отлично, потому что мне надо с ним увидеться. – Руби улыбнулась, толкнула дверь, наклонилась и чмокнула бабушку в щеку. – Мне всегда приятно видеть тебя, – прибавила она.
– Отстань, дитя мое.
Бабушка оттолкнула Руби, словно та была надоедливым насекомым, но в ее поведении не было злого умысла. После жесткого воспитания у ее бабушки были проблемы с проявлением любви. И хотя в детстве Руби мечтала получать больше поцелуев и объятий, она не чувствовала себя менее любимой. Бабушка взяла ее к себе и вырастила, и за это она будет вечно ей благодарна. Замок и его территория обеспечили Руби безопасность. До этого она то и дело переезжала из одного кишащего тараканами жилища в другое, пока ее мать пыталась избавиться от долгов.
Руби вошла в замок, и бабушка закрыла за ней дверь, выглядя обеспокоенной.
– Мне не следовало упоминать, что он будет дома в этот уик-энд.
Сценический шепот бабушки зловещим эхом разнесся по большому вестибюлю, и тонкие волоски на затылке Руби приподнялись.
– Он приказал мне не пускать посетителей, – сказала бабушка.
– Я не посетитель.
Бабушка взволнованно заломила руки, и ее взгляд метнулся в сторону парадной лестницы, словно она ожидала увидеть, как Лукас спустится вниз, чтобы уволить ее за неповиновение его приказам.
– Ты не можешь остаться. Он этого не допустит.
Руби презрительно скривилась:
– Не драматизируй, бабушка. Я прожила здесь много лет. Кроме того, мне нужно обсудить с ним важное дело. Где он?
Бабушка судорожно сглотнула:
– В библиотеке. Я как раз собиралась отнести ему чай, но…
– Я сама его отнесу.
Руби не стала задавать вопрос о том, почему Лукас не может принести себе чаю. Беатрис Пеннингтон была домохозяйкой старой закалки. Разделение между верхним и нижним сословиями ни разу не нарушалось, пока Руби жила с бабушкой.
Родители Лукаса, Клаудия и Лайонел, время от времени приглашали ее и бабушку отпраздновать с ними Рождество и другие праздники, но Беатрис была непреклонна и сохраняла дистанцию между работодателем и работником. Руби тихо и тайно восстала против этого: она нашла укрытие, откуда можно было наблюдать за грандиозными и шумными ужинами, которые устраивали Клаудия и Лайонел. Ротвеллы жили в совершенно другом мире, не похожем на тот, в котором родилась она. Она была бесконечно очарована их гламурным водоворотом богатства и роскоши.
Руби заметила, как ее бабушка поморщилась, готовя чайный поднос.
– Ты повредила руку? – спросила Руби. – Дай я посмотрю.
– Пустяки.
Руби взяла чайник из рук бабушки и поставила его обратно на стол. Она перевернула запястье старушки и увидела красный мокнущий рубец, что намекало на возможную инфекцию.
– Тебе нужна перевязка. Похоже…
Бабушка высвободила руку:
– Не суетись, девочка. У меня бывали раны и посерьезней.
– Возможно, но ты стала старше, а инфекции могут создать немало проблем. Обратись к врачу. Тебе наверняка понадобится пересадка кожи или что-то в этом роде. Я отвезу тебя к врачу после того, как поговорю с.
– Мне не нужен доктор, – решительно сказала ее бабушка. – Неси чай хозяину, пока он не остыл.
Руби разочарованно покачала головой и взглянула на поднос с чаем. Потом потянулась за второй чашкой и тарелкой и поставила их на поднос рядом с остальными.
Ее бабушка опешила:
– Что ты делаешь?
– Я выпью послеобеденный чай с Лукасом.
– Из-за тебя меня уволят. – Голос ее бабушки был хриплым, а выражение лица крайне обеспокоенным.
Руби взяла поднос.
– Знаешь, тебе пора на пенсию. Тебе нелегко здесь работать, и ты не молодеешь.
– Я уйду на пенсию, когда буду к этому готова, и ни минутой раньше.
Руби знала, что лучше не спорить с бабушкой, пока та в таком воинственном настроении. Она решила поговорить с Лукасом Ротвеллом о ее выходе на пенсию.
– Я помогу тебе с ужином, когда переговорю с Лукасом.
Библиотека находилась на первом этаже довольно далеко от кухни, что только усилило опасения Руби по поводу старения и слабости бабушки. Из-за суровых йоркширских зим у нее ныли суставы. Как долго, по мнению Лукаса Ротвелла, ее бабушка будет прислуживать ему? Хотя он проводит в Ротвелл-Парке меньше времени, чем прежде, нельзя ожидать, что восьмидесятилетняя женщина будет работать прислугой без посторонней помощи.
Было очевидно, что замок не убирали так, как раньше. Комочки пыли валялись по коридорам, а с настенных светильников и люстр, словно кружево, свисала паутина. Такая обстановка придавала замку призрачную атмосферу, которая была жутковатой, если не сказать больше. Конечно, Лукас может нанять кучу людей, чтобы управлять его чертовым замком. Он заработал состояние как ландшафтный архитектор, работая над крупными проектами по всей Европе. Почему бы не пригласить трех экономок?
На верхние этажи замка вел служебный лифт, в каждом крыле были длинные коридоры и галереи. Библиотека располагалась в отдельном крыле с видом на холмистые болота, разделенные каменными стенами и живыми изгородями. Дверь была закрыта, поэтому Руби поставила поднос на ближайший столик в холле и тихо постучала в дверь согнутыми пальцами. Стук навязчивым эхом разнесся по широкому коридору.
– Войдите!
Она задрожала, услышав глубокий голос Лукаса Ротвелла. Иногда он пугал ее, но она больше не робкий ребенок. Она гордая и успешная деловая женщина, и ей нужно обсудить с ним важное предложение. Теперь она не станет стесняться рядом с ним. Она будет резкой и официальной.
Руби повернула ручку двери, потом взяла поднос и толкнула дверь, чтобы войти в библиотеку. Но что-то заставило ее остановиться. Комната, темная даже в лучшие времена, со старинными деревянными изделиями и полками, заставленными ценными книгами, выглядела мрачной.
Лукас сидел спиной к Руби в одном из двух кресел с высокими спинками напротив четырех высоких и узких окон между книжными полками от пола до потолка. Небо за окном заволокло еще больше с тех пор, как она приехала. Теперь оно стало серостальным, а капли дождя били в оконное стекло.
– Кто это? – резко спросил Лукас, встал и повернулся к Руби лицом.
На нем были черная водолазка и черные брюки, из-за чего он казался еще выше своего впечатляющего роста. Он был в темных очках вроде авиаторских. Наклонив голову, он слегка раздул ноздри и попытался уловить ее запах.
От этой мысли Руби задрожала и покраснела. Рядом с Лукасом Ротвеллом она чувствовала себя неуклюжим подростком, а не взрослым человеком.
Отчасти виной этому был смущающий инцидент, произошедший, когда Руби было шестнадцать. Всякий раз, когда она оказывалась в его присутствии, что сейчас было редкостью, она думала о своей неуклюжей, пьяной выходке на вечеринке Ротвеллов, на которую она пробралась.
С той ужасной ночи прошло одиннадцать лет, но она была так свежа в памяти Руби, словно это произошло вчера. Однако она не позволит этому помешать ей достигнуть цели. Харпер и Аэрин полагаются на нее. В Ротвелл-Парке должна состояться свадьба Дельфины Рейнберд – известной американской актрисы, которая выходит замуж за своего телохранителя Мигеля Моралеса. Дельфина готова заплатить за сказочную свадьбу в замке на продуваемых всеми ветрами болотах Йоркшира огромную сумму.
– Если бы ты включил свет или снял солнцезащитные очки, ты бы увидел, что это я. – Руби отнесла поднос к столу рядом с креслом с подлокотниками, с которого он только что встал. – Зачем ты носишь очки в доме?
Через пару секунд он ответил глухим голосом:
– А если у меня болит голова?
– Ой, извини. Я постараюсь не звенеть чашками слишком громко. – Она разлила чай по чашкам.
– Что ты делаешь? – В его голосе слышалось раздражение, он сдвинул брови и поджал губы в тонкую линию. Он держался напряженно и настороженно, что казалось немного отталкивающим. Но Руби не собиралась упускать возможность побыть с ним наедине и озвучить свое предложение.
– Я выпью с тобой чаю. В любом случае тебе не съесть всю эту выпечку в одиночку.
– Унеси все это и закрой за собой дверь. – Он повернулся к ней спиной и встал, глядя в залитые дождем окна, глубоко засунув руки в карманы брюк.
Руби протяжно вздохнула:
– Послушай, я знаю, что головные боли могут доконать даже самого уравновешенного человека, но я проделала долгий путь и хочу с тобой поговорить. Это важно.
– Сейчас неподходящее время.
– А когда будет подходящее время?
Наступила тишина. Старые книжные полки скрипнули, и завывающий снаружи ветер поднял несколько листьев с земли и швырнул их мимо окон.
Лукас протяжно и прерывисто вздохнул, вынул руку из кармана брюк и провел пальцами сквозь черные волосы.
– Ты приехала из-за бабушки?
Его тон слегка смягчился. Лукас стоял к ней спиной, и при виде его широких плеч и худощавых бедер она затрепетала от желания. Такие мужчины, как Лукас Ротвелл, ей не пара. Он встречается только с супермоделями, а не с невзрачными соседскими девчонками с веснушками и шрамами от угревой сыпи.
– Отчасти да. – Руби подумала, что лучше сначала обсудить ее бабушку, а потом сделать ему деловое предложение.
Лукас отвернулся от окна, потянулся рукой к спинке кресла с подголовником и сел в него. Он вытянул длинные ноги, скрестив их в лодыжках. Его поза была небрежной, но она почувствовала в нем напряжение. Неужели это из-за головной боли? Она не помнила, чтобы он когда-нибудь болел. Она слышала, что во время мигрени невыносимо смотреть на яркий свет и от этого часто бывают проблемы со зрением. Неудивительно, что он в темных очках.
– Наливай! – Он кивнул в сторону чайного подноса.
Если бы не его головная боль, Руби настояла бы, чтобы он сказал пожалуйста. Хотя Лукас и в лучшие времена отличался молчаливостью и резкостью, обычно он не был откровенно груб. Ну, если только она не была пьяна и не умоляла его поцеловать ее. Жаль, что она не может навсегда вычеркнуть из памяти этот жалкий момент. Тогда он был крайне груб с ней. И с того дня ее подростковая влюбленность превратилась в жгучую ненависть.
После этого она месяцами избегала его, выходила из комнаты, как только он входил в нее, или подолгу гуляла на болотах, чтобы не встречаться с ним. К восемнадцати годам она уехала искать работу в Лондон и приезжала к бабушке только два-три раза в год. Теперь она чаще всего видела Лукаса в журналах светской хроники с какой-нибудь потрясающей красоткой под руку. Успешная карьера отмеченного наградами ландшафтного архитектора позволяла ему ездить по миру, обслуживая своих клиентов-богачей. Теперь он изредка приезжает в Ротвелл-Парк, а это означает, что она должна воспользоваться шансом пообщаться с ним.
Руби налила чай в две чашки:
– Ты все еще пьешь черный, без сахара?
– Да.
Она протянула ему чашку. Он нащупал блюдце, и чай немного выплеснулся из чашки. Он резко выругался и быстро взял чашку.
– Извини. Ты не обожглась?
Руби взяла чашку чая и села во второе кресло с подголовником.
– Нет, но раз ты заговорил об ожогах… Ты видел ожог на запястье моей бабушки?
Хотя он был в очках-«авиаторах», она увидела морщины на его лбу.
– Нет. Сильный ожог?
– Я думаю, ей следует обратиться к врачу. Боюсь, ей понадобится пересадка кожи. Но ты знаешь, как она относится к медикам.
– Я знаю, – сказал Лукас и сильнее нахмурился.
– Взгляни на ожог и убедись сам. Может, она послушает тебя, а не меня.
Он напрягся:
– Я не разбираюсь в ожогах, но в ванной внизу есть аптечка. Мой друг-медик принес ее недавно. Можешь ее взять.
– Спасибо. Я выясню, что смогу сделать. – Руби посмотрела на восхитительную выпечку на подносе между ними, и у нее заурчало в животе от голода. – Хочешь бабушкины булочки?
– Нет, спасибо. А ты поешь.
Руби положила выпечку на тарелку, потом внезапно смутилась из-за того, что будет есть перед ним, и отодвинула тарелку.
Лукас снова нахмурился:
– Что случилось?
– Я поем потом.
Он нетерпеливо фыркнул и поставил чашку на стол.
– Не глупи. Поешь! Разве это не твои любимые булочки?
– Да, и поэтому их лучше не есть. Я не ограничусь одной.
Уголок его рта приподнялся в снисходительной полуулыбке, и Лукас стал менее задумчивым и пугающим.
– Я думал, ты любишь себя баловать.
В его тоне слышались насмешливые нотки, и Руби поерзала на месте. Она почувствовала, как горячий румянец заливает ее щеки, и уткнулась лицом в чашку. Сделав пару глотков, она сменила тему:
– У меня к тебе просьба. – Она поставила чашку и блюдце и рассердилась, когда та звякнула. Это выдавало ее волнение, словно она по-прежнему была неуклюжей, восторженной школьницей с острыми коленками. – Моя знаменитая клиентка хочет выйти замуж в Йоркшире и…
– Нет, – отрезал он, и выражение его лица стало каменным.
– Я не закончила.
Лукас поднялся с кресла и снова встал напротив окна к ней спиной:
– Об этом не может быть и речи.
Его непокорность и резкость рассердили Руби. Она должна была получить его разрешение. Ее деловые партнеры зависят от нее, она не может их подвести. Харпер и Аэрин теперь ее семья. Руби ставит перед собой цели и достигает их. Она строит планы на будущее и воплощает их. Если она дает обещания, то обязательно выполняет их.
– Но почему?
Лукас грустно хохотнул:
– Ну, я ненавижу свадьбы.
Руби прерывисто вздохнула:
– Не все свадьбы такие, как у твоих родителей. Я имею в виду, немногие женятся и разводятся по три раза.
Он повернулся к ней лицом и скривился:
– Ты зря тратишь время, Руби. Я не соглашусь.
А она-то думала, что упрямей ее бабушки никого нет. Лукас вывел упрямство на совершенно новый уровень. По сравнению с ним самый упертый осел – пустяк.
– Но Ротвелл-Парк – идеальное место для свадьбы. Здесь так много места, а огромная кухня – просто мечта. Моя подруга Харпер очень хочет фотографировать свадьбу, которая может пройти здесь. Она любит готическую обстановку. Помнишь, ты виделся с ней однажды, когда она приезжала сюда, чтобы навестить меня? Аэрин, как организатор свадеб, все устроит, и тебе не придется ничего делать. Она перфекционистка. Тебе даже не придется быть здесь. Я привезу свою команду кейтеринга за несколько дней до свадьбы, чтобы подготовиться. Пожалуйста, Лукас, хотя бы подумай, прежде чем отказывать…
– Нет.
Руби вскочила с кресла, едва не сбив чайный поднос со стола. Она стояла перед ним, сжав кулаки и покраснев от разочарования. Она не позволит ему стоять на пути к ее цели и помешать тщательно продуманным планам. Она не нарушит из-за него обещание, данное подругам и их знаменитой клиентке. Свадьба должна состояться. Она сумеет убедить его, даже если понадобится больше времени.
– Мне не верится, что ты так несправедлив. Эта свадьба – самая роскошная из всех, что мы делали, и она очень повысит авторитет нашей фирмы. Все комнаты наверху пустуют. Мы разместим всех гостей, некоторые из них очень важные люди. Ты понимаешь, какой доход мы можем получить? Это настоящая мечта.
Лукас снова повернулся к унылому виду в окно:
– Пожалуйста, уходи.
– Нет. Я ни за что не уйду.
Не сдержавшись, Руби коснулась рукой его предплечья, заставляя Лукаса повернуться к ней лицом. Он вздрогнул, как от удара током, и она почувствовала, как напряглись его крепкие мышцы.
Она не прикасалась к нему после той ужасной ночи, когда ей было шестнадцать. Но ощущения были точно такими же. Она стояла к Лукасу так близко, что ее сердце забилось как сумасшедшее. Услышав цитрусово-древесные нотки его лосьона после бритья, она замерла. Он явно не брился неделю, и густая темная щетина на его волевом подбородке и вокруг красивых губ придавала ему лихой вид.
Руби уставилась на его рот.
Верхняя губа Лукаса была немного тоньше нижней, ее красные края были резко очерчены. Такие губы хотелось целовать. Спустя годы Руби задавалась вопросом, каково чувствовать его твердые губы на своих губах.
Лукас убрал ее руку со своего предплечья, словно ворсинку.
– По-твоему, ты добьешься своего? – с презрением спросил он, и она опять покраснела.
Руби сердито уставилась на него, но увидела только собственное злобное отражение в его очках.
– Во-первых, я не уйду, пока ты меня не выслушаешь. А во-вторых, я не могу оставить свою бабушку с обожженным запястьем. Почему ты не нанял другую экономку? Ей трудно работать здесь одной.
– Она настаивает, что не хочет выходить на пенсию.
– Неужели ты не видишь, какое тут запустение? Повсюду паутина.
Он поджал губы в тонкую линию.
– Нет, я вижу.
Руби нахмурилась от его мрачного тона:
– Но паутина везде. Посмотри на верхнюю часть окна! Только слепой этого не увидит.
Он озлобился:
– Но именно это я и хотел тебе сказать. Я слепой.
Глава 2Лукас услышал, как Руби ахнула и схватилась за спинку кресла, словно эта новость потрясла ее до глубины души. Он тоже был поражен своим диагнозом чуть больше месяца назад.
Даже если он полностью восстановит зрение после операции, он какое-то время не сможет работать. Как ему вести повседневную жизнь? Он не из тех людей, которые в чем-то зависят от других. Он фанатично независимый человек и не представляет себе другого образа жизни.
– Слепой? Но почему? Что случилось?
– В прошлом месяце мне удалили опухоль гипофиза.
– Опухоль злокачественная? – прошептала она.
– К счастью, нет. Но операция привела к отеку зрительного нерва.
Он услышал, как Руби сглатывает и переступает с ноги на ногу. Он представил себе, как ее маленькие белые зубки прикусывают пухлую нижнюю губу, и почувствовал возбуждение.
Не надо было прикасаться к ней. Она застала его врасплох. Ее запах – опьяняющий аромат пиона, туберозы и лета, который всегда ассоциировался у него с Руби, – пробудил у него желание приблизиться к ней.
Почему он вдруг так разволновался? Глупость какая-то. Он изо всех сил игнорировал ее с тех пор, как она была ребенком, особенно после той ночи на вечеринке. Ей было шестнадцать, она влюбилась в него. Ее любовь могла польстить любому другому парню, но Лукас считал, что страстное влечение, маскирующееся под любовь, – катастрофа, ждавшая своего часа. Его родители продемонстрировали это трижды.
В тот день он объяснил Руби, что они должны держаться друг от друга подальше. Эти границы существовали одиннадцать лет, и они должны таковыми остаться.
– Это навсегда?
– Мой врач настроен осторожно-оптимистично. Обычно зрение возвращается, но редко – нет. – Лукас выдохнул. – Я вижу очертания, но четкости нет.
– Прости. А я болтаю о слепящем солнечном свете и о том, почему ты не видишь паутины. – В ее голосе чувствовалась боль.
Он представил себе ее красные щеки и, несмотря ни на что, улыбнулся. Он ни разу не встречал девушку, которая бы так сильно краснела.
– Пожалуйста, не извиняйся.
Наступило напряженное молчание.
Лукас осознавал каждый вдох и жест Руби. Шорох ее одежды, скрип туфель, шелест ароматных волос. Он чувствовал ее так, как никогда прежде. А может быть, это случилось потому, что он был один несколько недель, если не считать терапевта, который научил его, как ориентироваться в пространстве и справляться с основными задачами, вроде одевания, еды и питья.
Лукас время от времени натыкался на мебель, и ему совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь это видел. Он приказал своей экономке Беатрис Пеннингтон никого к нему не впускать. Но он не знал, что Беатрис обожглась.
– Лукас, мне придется остаться на несколько дней, чтобы помочь бабушке. И если я уговорю ее выйти на пенсию, тогда я помогу тебе подобрать новую экономку…
