Реквием по любви

– Нет! – пискнула она испуганно. – Нет! Нужно немедленно остановиться!

Не обращая внимания на ее протесты, Борзый попытался вновь завладеть этими распухшими от поцелуев губами. Карпова каким-то чудом увернулась.

– Перестань, кроха! Я ведь хочу тебя! Как на всю голову повернутый…

– Нет! Вы обещали!

Дмитрий вскочил на ноги, увлекая Лизу за собой.

Теперь, тяжело дыша, он возвышался над ней.

– Обещали! – повторила она, делая пару шагов назад, с мольбой глядя Похомову в глаза. – Обещали…

Борзый, грязно ругаясь, заметался по двору. Через несколько секунд мужчина замер на одном месте, исподлобья сверля девушку диким взглядом.

– Ступай в дом, Лиза! – прерывисто произнес Похомов. – Запри дверь. Укройся от меня. Потому что… потому что нет сил сдать назад! Я могу сейчас преступить черту, и… как бы жутко это ни прозвучало, но… остановить меня некому!

– Я…

– Живо! – прокричал что было мочи.

Это возымело действие – Лиза молнией влетела в сторожку, с грохотом захлопывая дверь. Послышался звон ключей – значит, заперлась на замок. Хорошо. Пошатывающейся походкой мужчина направился к единственному и, вдобавок ко всему, маленькому окну, расположенному почти у самой крыши. Сейчас оно было открыто, а значит, девчонка могла его услышать.

– Лиза?

– Да, Дмитрий Аркадиевич?

– Зачем ты меня разбудила, дуреха?

– Я… Просто… вы метались во сне. – Девушка, запинаясь, пыталась объяснить причину своих действий. – Звали какого-то Егора. Ругались. Не нужно было будить, знаю. Но вы так страдали от своих переживаний… и я…

Похомов, тяжело вздохнув, прислонился к холодной стене дома.

Он прекрасно понимал, о чем сейчас говорила Лизавета.

– Спасти, что ли, хотела? – горько усмехнулся он, устало потирая виски ладонью.

– Можно и так сказать…

– Ладно, забудь! – пробубнил Дмитрий. – Минут через двадцать вынеси мне полотенце и найди в книжном шкафу альбом в красном переплете.

– А это… безопасно? – с детской осторожностью поинтересовалась Карпова.

– Да, – последовал сухой ответ.

В считаные секунды Похомов обогнул сторожку, направляясь к водяной колонке во дворе. Набрал ведро ледяной воды и опрокинул его себе на голову. Повторил процедуру обливания несколько раз – до тех пор, пока мышцы ног не стало сводить от холода. Только после этого он устало побрел к крыльцу.

Лизавета уже поджидала его там, одной рукой удерживая махровое полотенце и альбом, а в другой – керосиновую лампу.

– Вот! – смущаясь, передала ему вещи. – Я пойду, пожалуй…

– Нет, останься. – Борзый поспешил укутаться в полотенце. – Я хочу показать тебе кое-что.

Немного поразмыслив, Лиза все же подчинилась. Дмитрий вновь уселся на крыльцо. И она последовала его примеру, но на всякий случай поставила между ними лампу.

– Когда мы ехали сюда, я сказал, что это место очень много значит для меня. И ни капли не приукрасил, – начал издалека Похомов, все больше погружаясь в воспоминания.

– Почему? Оно какое-то особенное?

– Типа того. О существовании этой лачуги когда-то знали лишь три человека. – Тяжелый вздох. – Теперь… два.

Борзый протянул Лизе альбом и продемонстрировал первую фотографию. Девушка замерла, увидев Похомова и Соколовского в подростковом возрасте. Худющие, угловатые. Загорелые. Третьего парня она не знала. Однако его феноменального внешнего сходства с Дмитрием невозможно было не заметить! Все трое стояли в чисто пацанской позе, обнимая друг друга. Она перевела взгляд на мужчину, сидящего рядом. Он продолжал рассматривать фото. Молча. Но… с такой неприкрытой болью во взгляде, что ей стало не по себе.

– Кто это? – Лиза указала пальцем на незнакомца со столь выразительным и проникновенным взглядом.

– Егор, – последовал глухой ответ.

– А почему сначала о сторожке знали три человека, – почти шепотом продолжила девушка, – а потом всего два?

– Ты же знаешь ответ на этот вопрос, не так ли? – Борзый, подняв с земли пачку сигарет и зажигалку, вновь закурил.

– Боже! – только и смогла выдохнуть Лиза, продолжая листать альбом дальше. С каждой последующей страницей мальчишки превращались в парней. Кто-то становился взрослее, кто-то брутальнее, кто-то милее.

Но всегда вместе. Втроем. Как крепость. Как монолит.

Лиза стала задыхаться от подступивших слез, но не останавливалась.

Словно всю чужую жизнь за пару минут просмотрела, став свидетелем крушения чьей-то судьбы. На последней фотографии им было не более двадцати лет. Совсем молоденькие. Счастливые. Беззаботные.

– Эту поляну однажды отыскал Егор, – с грустью в голосе произнес Похомов. – Будучи еще мальчишками, мы построили здесь сторожку, благоустроили как смогли и поклялись, что кроме нас никто о ней не узнает. Так и было по сей день…

– Он красивый! – Лиза нервно сцепила пальцы в замок. – На вас сильно похож. Очень! Особенно на последнем снимке.

– Это фото мы сделали за девять часов до его смерти.

Лиза заметила, с каким трудом Дмитрию давались слова. Боль потери до сих пор жила в его сердце.

– Он был мне очень дорог! Очень! Это не просто случайное сходство, Лиза. Мы думали одинаково, действовали одинаково, даже чувствовали одно и то же. Егор воплощал в себе все самое лучшее, что было во мне. В тот день вместе с братом я похоронил и часть себя. Лучшую часть себя. А ты каким-то чудом смогла ее… оживить…

– Братом? – ужаснулась Лизавета, намеренно пропуская мимо ушей последнюю фразу. – Егор был вашим братом?

– Не по крови. По духу. Но тебе ли не знать? Ты ведь тоже Соню сестрой называешь. Егор заменил мне брата, которого у меня никогда не было!

– Почему же его не стало?

Дмитрий побледнел:

– По моей вине! – Его руки машинально сжались в кулаки – столь сильно, что захрустели пальцы. – Мы только начинали раскручивать свое дело. На нас наехали – ничего нового. Я обратился за помощью к отцу. Но он отказал, объясняя все тем, что нужно уметь самостоятельно разруливать любые ситуации. Воодушевленный отцовским «благословением», назначил этим уродам стрелку за городом. Егор с Пашкой прибыли вовремя, а я… на четыре часа в пробке застрял! По сравнению с теми амбалами мы молокососами были. Даже в голову не пришло, что они просто завалить нас могут. А так оно и вышло. В Сокола три пули пустили, но он выжил, так как в лесу укрыться успел. А Егор… В общем, не стало Егора.

– Мне так жаль! – хлюпнула носом Лиза. – Если бы с Сонечкой или Андреем что-то случилось, я бы не пережила!

– Ну а я… пережил. Почти забыл. Почти оправился. Долгое время во всем Пашку винил. Свою вину признавать не хотел. Лишь совсем недавно осознал, что Соколик-то в больнице после этого лежал и месяц кровью харкал, а я в машине с кондиционером от жары спасался! Не знаю, зачем это рассказываю. Наверное, пытаюсь таким образом объяснить, почему накинулся на тебя. Почему во сне метался. В городе я сплю спокойно. Но… сюда приезжаю – и накрывает по новой. Всегда. Перед воспоминаниями я бессилен. Только ты… Не бойся больше. Буду себя контролировать!

Повисло тягостное молчание, которое никто из них нарушать не хотел.

Так минут десять и просидели в тишине.

Наконец Дмитрий поднялся на ноги, разминая затекшую шею:

– Ну, все! Вечер откровений окончен! Скоро уже рассвет, пора спать.

Лиза вновь насторожилась, не зная, как себя вести. Слишком много информации получила за столь короткий промежуток времени.

Похомов пропустил ее вперед, а сам остался запирать дверь.

Через некоторое время приблизился к кровати. Увидев, что та по-прежнему пуста, Дмитрий выжидающе уставился на Лизавету, которая успела к тому времени расположиться в кресле.

– Кроха, твое место здесь! – прохрипел он. – Рядом со мной!

– Но, Дмитрий Арка…

– Это не обсуждается, Лиза! Я хочу обнимать тебя этой ночью!

– Только обнимать? – прикусила губу Карпова, завороженно глядя в его бездонные черные глаза. – Точно? И приставать не будете?

– Буду! Очень даже буду! Но… без твоего согласия ничего не произойдет!

Глава 17

Она была с ним. В его объятиях. В его постели. Дмитрий сам до конца не верил в происходящее, но для большей убедительности крепче прижимал Лизу к себе. Уткнувшись носом в ее затылок, вдыхал ни с чем несравнимый аромат волос. Сколько времени прошло с тех пор, как они легли спать?

Часа два, не меньше. Да только сна ни в одном глазу не было. Хоть до ста считай, хоть до миллиона. Дурацкая память покоя не давала, все время прокручивая в голове картинку их сумасшедшего поцелуя на крыльце.

Каким чудом сдержался – одному Богу известно. Сейчас Похомов осознал, какую глупость совершил, затаскивая Лизу в кровать и предварительно обещая, что ничего между ними не будет. А слово дал – держи!

Мужчина от желания готов был на стену лезть и подушку зубами рвать. Пришлось стиснуть посильнее челюсти и терпеть. Терпеть, мать его!

Не мог он вспомнить, чтобы вообще когда-нибудь сдерживал свои потребности ради кого-то. Не было такого! Похомов в который раз перевел взгляд на Лизавету в надежде отыскать то, чем она его пленила.

Быть может, дело в нежной, словно бархат, коже? Девушка лежала на самом краю кровати спиной к нему, и если бы он не удерживал ее за талию мертвой хваткой, наверняка свалилась бы на пол.

Глаза давно привыкли к темноте, потому даже при лунном свете Дмитрий смог разглядеть на Лизе крошечную татуировку у основания черепа. Странный кельтский крест, известный как трилистник.

Поддавшись порыву, очертил контуры рисунка, петли, с наслаждением замечая, как ее кожа покрывается крупными мурашками.

– Лиза?

Его хриплый шепот в полнейшей ночной тишине заставил сердце девушки колотиться с утроенной силой, но виду она старалась не подавать, хоть и напряглась всем телом.

– Не молчи, я знаю, что ты не спишь.

Борзый усмехнулся про себя, заметив, что Карпова только сильнее зажмурила веки, стараясь притвориться спящей.

– Откуда она у тебя, малышка? – Он поцеловал то самое место, где был расположен орнамент.

И дальше делать вид, будто спит, не имело смысла.

– Это символ семьи, вечной дружбы и прощения, – отозвалась еле слышно. – Такая же есть у Сони и у Андрея. Мы сделали их в очень сложный для наших отношений период. Когда все висело на волоске…

– Почему? – Пустая болтовня помогала Похомову отвлечься от ее тела хоть на некоторое время. Дать себе передышку.

– Я оказалась тогда между двух огней, – тяжело выдохнула Лизавета. – И из-за нелепой ошибки Андрея могла потерять их обоих…

– Расскажи мне. – Не обращая внимания на протесты девушки, Дмитрий развернул ее лицом к себе. – Хочу знать о тебе все.

– Я не имею права рассказывать об этом! – забеспокоилась Карпова. – Это не моя тайна.

– Да брось! – возмутился Похомов. – Я же открыл тебе «не свою» тайну.

Лиза в раздумьях прикусила нижнюю губу, даже не подозревая, что лежащего рядом мужчину в этот момент словно током шарахнуло. Он изо всех сил отвлечься пытался, а она пусть даже неосознанно, но сводила все попытки к нулю.

– Не делай так больше, – прорычал Борзый, – если не готова к последствиям!

– Почему вы снова злитесь? – пришла очередь Карповой возмущаться. – Мне скоро и дышать будет нельзя?!

– Возможно! – повысил голос Дмитрий. – Я еще не решил!

Лиза приподнялась на локтях, гневно сверкая глазами. За переменами в настроении этого человека невозможно было успеть.

– Меня хотя бы в известность поставите?

– Непременно! И хватит язвить и «выкать»!

– Совсем недавно, – Лизавета тоже перешла на повышенный тон, – вы называли меня уродливой, некрасивой, непривлекательной…

– Мышью? – бесцеремонно перебил ее Борзый. – Да, было дело. И что?

– И что? – От удивления весь словарный запас девушки канул в небытие.

– Я не имею склонности все усложнять, – ухмылялся мужчина. – Тебе далеко до девочек с обложки, это очевидно.

– В таком случае что я здесь делаю? – Как ни старалась Лизавета, голос все равно дрогнул. Противостоять ему было очень нелегко. – Что изменилось с тех пор, как мы познакомились?

– Меня к тебе тянет. И это неоспоримый факт!

– Почему?

– Не знаю!

– Почему?! – не унималась Лиза, настойчиво глядя в его глаза.

– Не знаю! – в очередной раз недовольно рявкнул Борзый, так же, как и она, приподнявшись на локтях.

– Зато я знаю!

– Да что ты говоришь? Давай послушаем!

– Вы… вы… привыкли обращаться с девушками, как с вещами! Как с бездушными куклами! Наверняка приятно считать себя эталоном мужской красоты. Да еще и при деньгах. Практически все красотки падают к вашим ногам, стоит лишь улыбнуться, да? А тут появляется ничем неприметная серая мышь, которая не хочет иметь с вами ничего общего! Вот вы и беситесь!

Лиза не знала, в какой именно момент стала такой смелой, но в подтверждение своих слов сильно толкнула Дмитрия в грудь, заставляя опуститься на подушки.

– Вот только я не игрушка! – нависла она над мужчиной. – Ясно тебе?

– Приятно знать, что наконец-то мы на «ты»! – прохрипел возбужденный до предела Похомов и, проворно развернувшись, подмял Лизу под себя. – Сладкий мой мышонок, я ведь предупреждал – не провоцируй меня, если не готова отвечать за последствия!

Лизавета себя не узнавала. Всегда была уравновешенной, рассудительной, а сейчас словно с ума сошла. Ей до ужаса хотелось перечить ему.

– Во-первых, я в состоянии ответить за любые последствия! – Она приподняла голову с подушки и сейчас практически касалась губами его губ. – А во-вторых, я не мышонок! И уж точно… не ваш!

Дмитрий фыркнул, отчаянно борясь с желанием взять ее. Жестко. Грубо. За дерзость. Прямо здесь, не отходя от кассы. Показать, для чего женщины созданы, а для чего нет.

– Не воспринимай мое упущение как свое достижение! Я могу исправить ситуацию в любой момент! – сипло пробурчал мужчина, пожирая жадным взглядом ее губы.

– И чего же вы медлите? – зашипела Карпова. – И дураку понятно, для чего меня сюда привезли!

– Да просто как конченый идиот… твоего согласия жду! Ни разу женщину против ее воли не брал! Но если сейчас не прикусишь язык, сделаю исключение!

Карпова засмеялась истерическим голосом:

– Ну конечно же! Светских львиц и прочих красавиц против воли принуждать нельзя. Это же богема! А дурнушкам-то чего терять? Их и без согласия можно! Не убудет от них…

До Похомова сквозь пелену одержимости дошел смысл сказанных Лизой слов. Не веря своим ушам, он прищурился:

– Неужели тебя так сильно задело, что я тебя обычной назвал?

Не в силах выдержать этот сканирующий душу взгляд, Лиза отвернулась. Что тут сказать, попал прямо в цель. Отчего-то ей было важно выглядеть в его глазах красавицей. Потрясающей. Неотразимой. Как и он сам. Но уж точно не серой мышью!

Шершавой ладонью мужчина развернул ее к себе лицом.

– Какая ты все же глупышка! – Похомов скатился с нее, чтобы не раздавить весом собственного тела, но тут же вновь, ломая легкое сопротивление, прижал к себе.

– Есть такое! – огрызнулась Лизавета. – Была бы умной, сбежала бы, пока вы спали!

– Пойми, – начал Дмитрий тихим шепотом, – не нужны мне эти матрешки размалеванные. Сыт по горло их насквозь прогнившими, жадными до денег душонками. Я тебя хочу! Тебя, понимаешь?

Словно в подтверждение своих слов, мужчина схватил ее руку и приложил к своему паху. Лизавета ахнула, почувствовав сквозь ткань нижнего белья его каменную плоть. Хотела отдернуть ладонь, да только Похомов не позволил – рвано выдохнув, сильнее надавил на ее пальцы. От смущения Лиза стала пунцовой, но все же осмелилась посмотреть ему в глаза.

– Чувствуешь, как на тебя реагирует мое тело? – поинтересовался он вкрадчиво. – Ни о ком кроме тебя думать не могу!

Лиза часто-часто задышала. Руку словно каленым железом жгло.

Но это было столь необычно и интимно, что какая-то часть нее ликовала.

– Поцелуй меня! – прохрипел Похомов, прикрыв от наслаждения веки. – Сама. Без принуждения.

Вновь почувствовать на себе эти властные губы было заманчивым предложением, но данный вариант не предусматривал путей отступления. Билет в один конец, без возврата. Сомнения разъедали душу, отчего Лиза готова была разреветься.

– Нет! – кое-как выдавила она из себя. – Я не могу…

– Почему? – От напряжения у Дмитрия на лбу выступила испарина. – У тебя кто-то есть?

– Нет.

Ей показалось или он выдохнул с облегчением?

– Что тогда? Смею напомнить, совсем недавно ты с упоением мне отвечала!

– А теперь боюсь… вы слишком… непредсказуемый.

Тяжело дыша, Похомов нашел в себе силы оторваться от нее и встать с кровати.

– Ничего не бойся, – произнес он и, схватив со стола мобильник, сигареты и ключи от машины, направился в сторону двери.

Лиза села в кровати, подтянув колени к подбородку, и с сожалением смотрела вслед удаляющейся фигуре. Возле самой двери он обернулся:

– Спи и ни о чем не думай. Я в машине переночую.

– Но…

– Никаких «но», Лиза! – резко осадил ее мужчина. – Для меня пытка «просто» спать с тобой в одной кровати! Не железный!

– Доброй ночи, Дмитрий Аркадиевич, – с легкой грустью в голосе прошептала Карпова.

– Доброй, Лиза! – снисходительно улыбнулся мужчина, бесшумно закрывая дверь.

* * *

– И какого черта ты творишь? – Разгневанный голос Аркадия Похомова, звучащий из телефонной трубки в семь утра, взбодрил Дмитрия быстрее любого душа. – Совсем уже с катушек слетел?

– Доброе утро, отец! – недовольно рыкнул в трубку мужчина. – А главное, раннее! В чем дело?

– Повозмущайся еще! – сурово отчеканил родитель. – Ты какого хрена девушку с мероприятия уволок? Проблем мало? Она жива, надеюсь?

– Я смотрю, твои шестерки не дремлют! – устало выдохнул Дмитрий. – С ней все в порядке, бать!

– Хорошо! – сменил гнев на милость Аркадий Михайлович. – Где ты сейчас?

– За городом, – зевнул в трубку мужчина. – Свежим воздухом дышу. Вы когда возвращаетесь домой?

– Мы уже в городе, сын! И цирк, который ты вчера устроил, видели собственными глазами!

– Да ладно? – опешил Дмитрий, не зная, чем объяснить свой поступок. – Серьезно? Я вас не заметил!

– Еще бы! – ухмыльнулся отец. – Там было на кого смотреть кроме спонсоров. Мы с Машей в пурпурной зоне сидели.

– И как мама… отреагировала?

– Как! – фыркнул родитель. – Меня успокаивала, чтобы я сидел и не вмешивался. Поверь, если бы не она, я бы не позволил тебе девчушку умыкнуть.

– А я бы и спрашивать не стал! – холодно отчеканил Дмитрий. – Ты меня знаешь!

– Это не просто интрижка, так ведь, сын?

– Ничего серьезного…

– Я видел, как ты на нее смотришь. Будь осторожен, иначе дашь своим врагам сильнейшее оружие против себя.

– К чему ты это говоришь? – начал раздражаться мужчина.

– Не будь дураком – не влюбляйся! – повысил голос Аркадий.

– За совет спасибо, но в жизнь мою лезть не смей! Я в ваши с матерью дела свой нос не сую и надеюсь на солидарность с твоей стороны.

– Что-то ты, Дима, нервный слишком, – устало выдохнул Похомов-старший. – Ладно, не будем усугублять. Я тебе, вообще-то, по другому поводу звоню. Что там с тендером?

– Все в ажуре, отец. Тендер твой. Документы у Инги можешь хоть сейчас забрать.

– Лады! – довольно произнес Аркадий. – Зарутский что?

– Догадался, но доказательств у него нет. С угрозами ко мне заявился, я его выставил за дверь.

– Следы нашего вмешательства точно все замели?

– Да.

– Уверен?

– Безусловно.

– Отлично сработано. Горжусь! Кстати, вечером ты мне нужен.

Дмитрий напрягся. Уезжать сегодня он не собирался.

– Я не могу.

– Маша устраивает в восемь часов семейный ужин и хочет тебя видеть. Огорчишь мать?

– Ладно, что-нибудь придумаю! – рявкнул в трубку Дмитрий, нажимая на отбой.

Немного повертев телефон в руке, набрал номер друга.

– Сокол, спишь, что ли?

– Черт! Похомов, у тебя вообще совесть есть? – заворчал сонным голосом Пашка. – Семь утра! От пережитых оргазмов, что ли, не спится?

– Ты вещи ее забрал? – проигнорировал гневную тираду мужчина.

– Обижаешь…

– Отлично, Соколик, отлично. Тогда давай пулей к нам, поговорить нужно. И еды привези, если несложно. Много.

Глава 18

Ночка для Сони выдалась мучительно долгой и бессонной. Ворочаясь в кровати с боку на бок, она проклинала и себя, и Андрея, и слишком длинный язык Катерины. Кто бы мог подумать, что эта история всплывет именно сейчас? Спустя целых два года! Но самым страшным было то, как отреагировал на новость Алексей. Алексей… она потеряла его, не успев заполучить. Да уж, судьба может быть жестока. Но чего Соня делать не собиралась, так это сдаваться без боя.

Андрей обещал поговорить с ним, но Алмазова не была уверена, что Гордеев так легко поверит ему на слово. Именно поэтому уже в девять часов утра поднималась на лифте в расположенный в элитном здании офис Алексея.

Образ выбрала очень даже подходящий. Деловой черный костюм от «Прада», состоящий из сильно приталенного укороченного пиджака с четвертным рукавом и мини-юбки. А черные туфли на высоком каблуке стали выгодным дополнением.

Как только створки лифта распахнулись, девушка уверенной походкой направилась к стеклянной двери с кричащей надписью «Патриот».

В фойе ее встретила довольно приятная внешне девушка-секретарь, которую Соня тут же окрестила стервой. Так вот в окружении каких акул приходится работать Гордееву. Непорядок…

– Здравствуйте! Спасибо, что обратились в нашу компанию, – с наигранной улыбкой пропела та. – Меня зовут Алла. Могу я быть вам полезна?

– О, разумеется, – так же фальшиво оскалилась Алмазова. – Аллочка, будьте добры, проводите меня к своему боссу.

– Погодите секундочку, я только уточню, на какое время вы записаны.

– Я без записи!

– Мне жаль, но весь рабочий день Алексея Владимировича уже расписан поминутно. Боюсь, он не сможет вас принять.

– Уверена, Алексей найдет для меня минутку. – Соня быстрым шагом двинулась в сторону его кабинета.

Алла оказалась проворнее и преградила Алмазовой путь:

– Вам туда нельзя, – пропищала девушка, – он на совещании!

– Красивые волосы, – ошарашила и без того перепуганного секретаря Соня, – дорого стоят?

– Посещаю только элитные салоны красоты, – гордо вскинула подбородок Алла.

– Тогда заткнись и уйди с дороги, – зашипела как змея Алмазова. – А то век с тобой не рассчитаюсь!

Оттолкнув ее в сторону, она продолжила свой путь к намеченной цели. Игнорируя противные вопли девушки, Соня почти пулей влетела в переговорную и с силой захлопнула за собой дверь. А чертовка не соврала – совещание, как назло, было в самом разгаре. Человек двадцать, сидящие за большим овальным столом во главе с Алексеем, оживленно обсуждали что-то. Естественно, ее феерическое появление не осталось незамеченным – все замолчали, с интересом уставились на посетительницу, столь бесцеремонно прервавшую беседу. Алмазова даже и не подумала смутиться – не для этого сюда пожаловала. Даже убийственный взгляд Алексея выдержала с достоинством.

– Полагаю, господа, – девушка невероятно легкой для столь высоких каблуков поступью двинулась в сторону Гордеева, – совещание окончено!

– Слишком много на себя берешь! – прошипел мужчина, покрываясь багровыми пятнами. – Я такого распоряжения своим подчиненным не давал!

– Так дай! – спокойно ответила Алмазова, практически вплотную подобравшись к объекту своей страсти. – Информация, которой я собираюсь с тобой поделиться, не для посторонних ушей. Но мне ничего не стоит обсудить данный вопрос при куче свидетелей.

Гордеев хранил молчание, лишь коротко кивнул коллегам в знак одобрения. Помещение опустело в считаные секунды, их оставили наедине друг с другом.

Его грозный взгляд против ее одичавшего пульса. Его холодность против ее отчаяния. Его злость против ее нежности.

– Зачем пришла?

– Поговорить!

– О чем?

– О нас!

– Нет никаких «нас», деточка, – сказал он сухо, холодно, отстраненно.

Соню передернуло от подобного тона:

– Это поправимо!

– Да неужели? – фыркнул Алексей, откидываясь на спинку стула. – Ты в силах изменить прошлое?

– Я в силах рассказать, как все было на самом деле. – Демонстративно скинув документы со стола на пол, Алмазова уселась на освободившееся место прямо напротив мужчины. – А главное, почему так получилось.

– Мне неинтересна девушка, – Гордеев вскочил со стула, зажимая Соню между столом и собственным телом, – которая спала с моим братом. Все не уймешься никак, да?

– О чем ты? – Алмазова недоуменно захлопала ресницами, перехватывая взгляд Гордеева.

– Сравнить нас между собой не терпится? Кто лучше в постели узнать?

– Лешик, ты с ума сошел? – чуть ли не взвизгнула от возмущения девушка. – Я просто поговорить пришла, ясно?!