Полная версия
Последний амулет Блаватской
– Вам плохо? Помочь? – спросила она.
Незнакомка подняла на Серафиму глаза – ярко-голубые, а на лице была скорбь. Пахло алкоголем и сыростью, как будто женщина долгое время находилась в подвале.
– Ид-дите мимо! Мне уже никто не поможет, – сказала она, заикаясь. – Идите! – и махнула рукой, как бы отгоняя ее.
– Простите. – Серафима отвела глаза в сторону.
Но та ничего не ответила и шатающейся походкой пошла в глубь кладбища…
Серафима зашла в продуктовый магазин напротив кладбища – купить бутылку воды. Хотелось пить. Взяла минералку, стаканчик и села на скамейку под деревом. Минут через десять она увидела, как та самая женщина в шляпе, с которой она столкнулась при выходе с кладбища, направилась в магазин, а вскоре вышла с сумкой, в которой позвякивали бутылки. Женщина опустилась на скамейку рядом с Серафимой. Ее била дрожь.
– Что с вами?
– Ничего, – пробормотала она.
Встав со скамейки, пошатнулась.
– Давайте я помогу вам дойти до дома, – предложила Серафима.
– К-как хотите.
Серафима взяла женщину под руку. Она шла тяжело. Медленно. Серафима пыталась разговорить женщину, но та или не отвечала на вопросы, или что-то невнятно бормотала. Серафима довела ее до двери квартиры и только потом сообразила, что даже не спросила, как зовут странную незнакомку.
Вечером Жанна с Серафимой сидели в небольшой уютной кухне и ели сырники с вареньем.
– Ну как прогулка по городу?
– Я прошлась немного. У кладбища (Серафима не стала говорить, что ходила туда) видела женщину в ярко-зеленой шляпе. По-моему, она была пьяна. Размахивала руками, бормотала… Шла на кладбище в то время, когда уже начало темнеть… Что она там собиралась делать? Потом я сидела у магазина на скамейке и видела, как эта женщина, выйдя за ворота кладбища, направилась в магазин. Отоварилась там спиртным. Выглядела она больной, шаталась, я предложила ей свою помощь и довела до дома. Кто это?
– Это Людмила Розова, у нее дочь погибла больше года назад. После этого она на могилу дочери стала регулярно ходить. Чуть ли не каждый день. Мы все жалеем ее. Но сделать ничего не можем. Да и что тут можно сделать? Чем помочь?
– А что случилось с девочкой?
Жанна посмотрела в окно.
– Никто не знает, что там произошло, толком. История темная, непонятная.
Алена, так звали ее дочь, была активной девочкой, отличницей в школе, собралась поступать в институт на исторический факультет либо в областной, либо в Москву. Там какие-то родственники у них проживают. Так вот… Алена очень историю любила, увлекалась этим, как его… Ну, которые все восстанавливают, как по книжке?
– Реконструктары?
– Вот-вот… Они самые… Играла в эти самые игры в усадьбе, которая у нас на окраине города.
– В усадьбе? – вздрогнула Серафима.
– Да. У нас тут красивая усадьба есть. Правда, разрушается стремительно. Прямо на глазах. Денег на ее восстановление нет. Мэр города так и сказал. Денег не ждите.
– Что там было?
– А что? Девочка увлеклась, разные исторические сценки разыгрывала… ну, представление там…
– Одна?
– Нет. Она кружок в классе организовала. Она даже на каком-то историческом слете показывали эти сценки. А то если не найти спонсора или инвестора, то все, конец прекрасному зданию. Как она сказала, история рушится на наших глазах. Это потом в местной газете напечатали. Фотографию и интервью с ней. Старый мэр еще хотел что-то сделать. А новый мэр молодой… собирается усадьбу снести и там свой завод построить. Хотя все свои действия прикрывает красивыми словами и заботой о населении. Старый мэр словами такими высокими не разбрасывался, но страху больше наводил.
– Чем же?
Здесь Жанна понизила голос почти до шепота, хотя их никто услышать не мог.
– А он был из этих самых, кругов криминальных. Еще с девяностых след тянулся… Еще в то время, когда Союз рушиться стал, те, кто попроворнее был да понаглее, сразу стали все прихватывать. Много партийных там было да криминал сложившийся. Так вот старого мэра все боялись по-настоящему. Все у него схвачено было. Все дрожали перед ним. Суровый мужик был.
– Был? Значит, умер…
– Жив он, но все равно что умер… – покачала головой Жанна. – Если бы не смерть дочери, которая утонула год назад… то правил бы нашим городом еще долго. А так вмиг стариком дряхлым стал. Еще недавно орлом был, а потом сдал моментально. Поседел окончательно и подряхлел.
– Отчего она утонула?
– Да кто же знает? Гуляла вечером и утонула. Поскользнулась, видимо. Темно было…
– А где он сейчас?
– Кто?
– Старый мэр.
– За городом он живет. Не живет, а доживает свои дни. Жена умерла почти сразу после смерти дочери. Не выдержало сердце. А Виктор Борцов, перед которым весь город трепетал, теперь обычный пенсионер… Правда, с ним по-прежнему никто не связывается. Дорогу не переходит… Силы уже не те, а страх остался, въелся, что называется, в печенки.
– А что с Аленой Розовой случилось?.. – вернулась к прошлой теме разговора Серафима.
– Алена… – Жанна посмотрела в окно, потом перевела взгляд на Серафиму… – Нашли тело Алены на территории этой самой усадьбы. Отправилась она туда ночью. Там стукнули ее по голове чем-то тяжелым. Тело обнаружили через два дня. Искали с собаками и нашли. Мать с тех пор ходит на кладбище постоянно, не выдержала горя, свихнулась потихоньку. Мы все не сразу заметили. А когда спохватились – поздно уже было. Да что тут можно сделать? Лежала она какое-то время в психушке. Потом вышла. Теперь в психушке долго не держат. Человек она тихий, мирный, на прохожих не кидается… Ходит она с этой болью в себе. Как зыркнет порой, так словно по сердцу ножом. Взгляд такой… как с того света…
– Зачем Алена ночью туда отправилась?
– А кто его знает.
– Страшная история! Нашли, кто это сделал?
– Нет. Ходили – опрашивали, а потом дело закрыли. Только матери никто ребенка не вернет, даже если бы нашли убийцу.
– Но справедливость требует…
– Что об этом говорить… Где она, эта справедливость?
Серафима колебалась: рассказывать о том, что она имеет отношение к этой усадьбе или нет? Немного поразмыслив, решила не говорить…
– А завтра что будешь делать? – спросила Жанна.
– Посмотрю, – уклончиво ответила Сима. Вдаваться в подробности ей не хотелось.
– Завтрак во сколько подать?
– Думаю, что проснусь в девять.
– Хорошо. Я с восьми завтра на ногах. Выходной на работе.
Перед сном Серафима не удержалась – выглянула в окно. Ей были видны верхушки деревьев на кладбище; когда она пригляделась, ей показалось, что снизу идет слабый свет. Она вздрогнула и отошла от окна… Две смерти… дочери старого мэра, которая утонула в реке, и Алены Розовой… Одна погибла в усадьбе, другая неподалеку от нее. Связаны ли эти смерти между собой? Или это все плод ее разыгравшегося воображения? Кто знает…
Серафима легла в постель. Пока погружалась в сон, перед ней всплыло лицо женщины в зеленой шляпе… измученный взгляд человека, у которого отняли смысл жизни, то, ради чего она жила.
На другое утро Серафима съела завтрак – яичницу с колбасой и помидорами. Жанна была хорошей поварихой, готовила вкусно. После еды Серафима выпила кофе.
– Муж есть? – спросила Жанна.
От такого вопроса Серафима опешила.
– Нет.
– Замужем не была?
Ей стало немного смешно.
– Не была.
– Жаль. Женщина ты интересная…
– Жалеть меня не стоит, разговоры на эту тему я не люблю, – резко сказала Серафима.
Она и правда не любила такие разговоры, быстро старалась оборвать их или сменить тему. Для нее это все было слишком бабским. А потом… разве это не ее выбор? Не бросаться на первого встречного, а ждать… Чего? – спросил ее внутренний голос. У моря погоды? Принца на белом коне? Разве это разумно… ждать?
Она тряхнула головой и сердито посмотрела на Жанну. Та пошла на попятную.
– Я понимаю. Ты извини, но я спросила не просто так. У нас тут один мужик есть холостой. Хороший… На все руки мастер. Могли бы познакомиться.
Ну вот, Серафима, дожила, тебе уже жениха сватают. На все руки…
– Ой-ой-ой. Не стоит… Давайте вообще закроем эту тему…
– Как хочешь, если вдруг…
– Непременно обращусь, – улыбнулась Серафима.
– Ладно, я пошла, меня напарница вызвала. Какое-то ЧП там. Воду вроде отключили. Вот тебе запасной комплект ключей. – Жанна положила на стол перед Серафимой связку. – Этот от верхнего замка. Этот – от нижнего. Обедать не будешь?
– Не знаю. Скорее всего – нет. Буду в городе.
– Если надумаешь обедать в городе, то советую пойти либо к нам, либо в кафе «Ромовая баба». Оно в другой части города, приличное заведение. А в столовку «Веселый жених» не ходи. Они наши конкуренты.
– К конкурентам не пойду, – пообещала Серафима.
– Еда у них паршивая. Кроме того, они всякие гадости про нас говорят. А мы что, должны им клиентов поставлять?
Жанна ушла. А Серафима задумалась.
Она вернулась в комнату. Достала блокнот и набросала план действий.
Первым делом надо было пойти в архив и взять подшивку газет. За тот давний период – 60-е годы XIX века, посмотреть фото и материалы. Для этого нужно узнать адрес архива. Написав в блокноте: узнать адрес архива, Серафима поставила вопросительный знак. Можно было спросить насчет архива у Жанны, но Серафима не собиралась пока посвящать ее в свои дела… Ни к чему это. Особенно раньше времени… Придется выяснять самой. Впрочем, для этих дел есть интернет. Серафима вбила в строку поиска запрос «городской архив» и сразу получила адрес: улица Луначарского, дом 19.
Она открыла карту города, чтобы построить маршрут до архива. Нужная улица находилась недалеко от дома, где она жила сейчас.
Она подумала, что нужно еще выпить чашку кофе и отправиться туда. Там поговорить со специалистами, попросить газеты того периода.
Погода была прекрасная… За окном шумело раскидистое дерево… Каково это – жить в комнате с видом на кладбище. Не день-два. А все время… От размышлений ее оторвал звонок мобильного. Она посмотрела на дисплей. Гриша Крайман!
– Привет! – Голос друга был невеселым.
– Привет-привет! – откликнулась она.
– Как жизнь? Хотел тебя пригласить на кружку пива в «Кружку». Такой вот каламбур!
– Опоздал.
– В смысле? Кто-то другой нарисовался на горизонте? Когда это я проморгал? Не успеешь отвернуться – твою девушку уже уводят.
– Что значит – «нарисовался»? Я девушка свободная…
– Знаем… Знаем…
Здесь Серафима вспомнила один эпизод, который случился как-то под Новый год. Гриша пришел к ней домой без предупреждения. Она не планировала вообще встречать Новый год, хотела пораньше лечь спать. А тут – Гриша. Просто так не выставишь за дверь. Все-таки неудобно… Что делать? А быть с ним она не хотела. Он стоял на пороге, она смотрела на него. Потом решила, что они могут посидеть часок и разбежаться… Она отошла в сторону, приглашая его войти… Гриша вошел, и тут она увидела, что он пьян. Хотя старается изо всех сил скрыть это. Он смотрел на нее жалобным умоляющим взглядом. Потом вдруг бросился к ней и стал целовать как сумасшедший. Она отстранила его и сказала, что сейчас вызовет ему такси, его доставят до дома и пусть ни о чем не беспокоится. Но все же Серафима решила не рисковать и оставила Гришу у себя. Он мгновенно уснул на диване в кухне, а она всю ночь не спала… Наутро он заявил, что почти ничего не помнит. Он сделал вид, что этой сцены не было, и благополучно забыл о ней… но нет-нет, да какая-то искра в его глазах говорила о том, что он все помнит, но тут же усилием воли эта искра гасилась, и Гриша возвращался к ровному дружескому тону…
Сейчас она этот эпизод вспомнила.
В трубке висело странное молчание.
– Гриш! Ау! Ты здесь?
– Туточки и тамочки, – откликнулся тот. – Так что с приглашением?
– Я вообще-то, Гриш, в другом городе…
– Где? Где ты находишься? – разразился вопросами ее собеседник. – Куда тебя занесло? Какими ветрами? Любовный роман?
– У тебя на этой почве, похоже, бзик – нет, не роман. А дела…
– Даже интересно… – протянул он на том конце провода. – Колись – где ты?
– Не подумаю. Ладно, Гриш! Пока… Скоро позвоню. – Прежде чем он успел что-либо ответить, повесила трубку.
Теперь – в архив…
Глава четвертая. Первое знакомство с прошлым
Машина времени есть у каждого из нас: то, что переносит в прошлое – воспоминания; то, что уносит в будущее – мечты.
Герберт Уэллс. Машина времениАрхив располагался в старинном здании. Каменные ступеньки были выщерблены, на боковой стене осыпалась штукатурка. Судя по внешнему виду, ремонта давно не было, и здание постепенно приходило в упадок.
Справа от ступенек, прямо в пыли, развалился тощий рыже-черный пес.
На Серафиму он не обратил никакого внимания. «Хорош защитничек, – пробормотала она. – А если сюда бандит нагрянет?» Как бы услышав ее слова, пес широко зевнул, продемонстрировав розовый язык. Потянув тугую дверь на себя, Серафима оказалась в просторном вестибюле.
– Вы куда? – раздался женский голос. За стеклом сидела охрана – худощавая седая женщина, она сурово смотрела на Серафиму.
– Я к заведующей архива.
– Она в отпуске. Есть ее зам. Вероника Николаевна. А вы по какому вопросу?
– По личному.
– Записывались заранее? У нас порядок такой.
– Нет.
– Тогда нельзя.
– Я из Москвы приехала. В такую даль… Что же мне, обратно ехать? Я думала, что на месте все решу…
С минуту-другую женщина колебалась.
– Ладно. Проходите, вторая дверь справа. Прямо на первом этаже. Все же надо было заранее договориться, – проворчала она. – Правила есть правила.
– Спасибо.
Вероника Николаевна оказалась женщиной лет двадцати семи с гладкими черными волосами, собранными на затылке в узел. Когда Серафима вошла в кабинет, предварительно постучавшись, та разговаривала по телефону. Увидев незнакомого человека, хозяйка кабинета сдвинула брови, но все же кивнула на стул…
Серафима села на высокий стул с изогнутой спинкой и огляделась. На подоконнике в белых горшках росли цветы, а в углу приютился маленький аквариум, где плавала одинокая ярко-красная рыбка. На стене висела карта края, рядом – портрет бородатого мужчины.
Закончив разговаривать, Вероника Николаевна повернулась к Серафиме.
– Слушаю вас. У вас ко мне какое-то дело? Вы из краевой инспекции?
– Нет.
– Записывались на прием?
– Нет. Я по одному вопросу. Приехала из Москвы.
– Тогда говорите. Сейчас только поставлю чайник… Вы чай будете?
– Не откажусь. Спасибо. Я по образованию историк, – солгала Серафима.
– Коллега, значит, очень приятно.
– Я хотела бы найти материалы о владельцах усадьбы Воронихино. Какие-нибудь архивы. Газетные вырезки…
– Воронихино… – задумчиво протянула Вероника Николаевна. – Наша местная достопримечательность. Да… Усадьба у нас правда разрушается. Местные власти из года в год обещают ее отреставрировать, но воз и ныне там… А жаль. Прекрасная архитектура. Если бы ее привести в порядок, можно было бы туризм развивать. Места у нас красивые. Но, как везде, хромает инфраструктура… Хотя, если с умом взяться за дело… Впрочем, это к вам уже не относится. – Усольцева замолчала, дотронулась до сережки, словно проверяя: на месте ли она. – Значит, вам нужно все, что относится к усадьбе…
– Да. Там такая зловещая история произошла когда-то…
Вероника Николаевна устремила на нее взгляд темных глаз.
– Да… история…
– Смерть молодой девушки…
– Это стало уже частью городских легенд… Знаете, в каждом городе есть свои легенды, которые передаются из поколения в поколение.
– Ничего себе легенда, если это самая настоящая быль…
– Никто же не знает, что там случилось на самом деле. Тело не нашли. Хотя свидетель видел ее мертвой… Там интересная история на самом деле была. Я, когда училась на историческом, покопалась в этом немного. Думала по научной стезе пойти в дальнейшем, но не получилось… Ученого из меня не вышло… – В голосе Усольцевой прозвучало неприкрытое сожаление. Она замолчала. Чайник тоненько свистнул и выключился.
– Вам зеленый или черный?
– Черный.
Вскоре перед Серафимой стояли чашка с чаем, сахарница, блюдечко с конфетами.
– А что вам конкретно нужно?
– Ну, все… хотелось бы посмотреть все, что есть.
– В газете где-то было, сохранилась фотография… Качество, конечно, не очень в то время было. Надо поискать. Вам сейчас или завтра?
– Лучше не откладывать…
– Ну тогда пойдемте, спустимся в архив…
– У вас вроде еще несчастный случай был больше года назад.
– Алена Розова. Для нашего города это была трагедия. Кстати, на эту землю наш местный олигарх претендует. Теперь он мэром стал. Ему надо комбинат расширить… А дети вроде ненужный интерес к месту привлекали. Одно время на него даже думали.
– Вот как!
Чай был допит. Вероника закрыла кабинет на ключ и пошла впереди Серафимы, цокая каблучками. Она была ниже ее сантиметров на пять. Войдя в зал для работы, она сказала Серафиме, чтобы та ждала ее здесь. Она скоро вернется…
В зале никого не было. Луч солнца падал на стол, у которого остановилась Серафима, она провела ладонью по нему. Он был теплым. Серафима подошла к окну… По улице ехали машины. На углу у магазина с вывеской «Продукты» увлеченно разговаривали две женщины.
Вероника вернулась с озабоченным видом.
– В архивном деле, в котором хранятся материалы, связанные с Воронихино, не хватает одной рукописи. Ничего не понимаю. Куда делась. У нас правда бардак в подвале, где архив хранится… – Она растерянно посмотрела на Серафиму.
– Как это может быть?
– Сама не знаю. Слушайте… вы сейчас очень заняты?
– Нет. Свободна.
– Хотите, я вас проведу туда… в усадьбу, вернее, в то, что от нее осталось. Не против?
– Ничуть. Я вам даже благодарна. Я сама хотела сходить, а тут вы предложили.
– Тогда давайте сделаем так… Вы пока поработайте в зале, куда я вас проведу и выдам те материалы, которые у нас есть. Через два часа я освобожусь, и тогда мы поедем в Воронихино. Идет?
– Хорошо, – кивнула Серафима. – Такой вариант мне подходит.
Вероника провела ее в небольшой зал, выдала папку с документами и ушла. Два часа пролетели быстро. Ничего интересного в документах не было: несколько копий старых газет, подшивка газетных статей советского периода, рукописный очерк краеведа, копия письма с призывом восстановить усадьбу, подписанного местными активистами. И все… Не густо… О какой пропавшей рукописи говорила Вероника?
Серафима задумалась. В зал заглянула Усольцева.
– Я освободилась. Можете подождать меня на улице. Только покормлю Наполеона, сделаю пару звонков. И все.
– Кто это? Наполеон?
– Рыбка, – рассмеялась Вероника. – Прожорливая и забавная.
На улице, в пыли, по-прежнему лежал пес. Он спал, ни на что не реагируя. Серафима отошла под дерево и тут же резко обернулась, ей почему-то показалось, что кто-то смотрит ей в спину. Ощущение не из приятных. Но никого не было…
На машине Вероники они доехали до окраины города. Справа и слева тянулись серые пятиэтажки.
– Район называется «Гнилорыбье». В просторечии, конечно. На карте такое название не значится.
– Рыбный завод был?
– Не-а. Когда-то тут пруд находился, потом его засыпали. Перед тем как засыпали, рыба стала дохнуть, как будто бы знала что-то. Животные обычно все тонко чувствуют не в пример людям. Запах стоял, когда рыба подыхала… Отсюда название появилось и сразу на всю близлежащую местность распространилось. Теперь у нас в городе этот район только так и кличут.
Машину Вероника припарковала рядом с детской площадкой.
– Далее пешком. Тут правда недалеко. – Она критически осмотрела Серафиму. – Надо было кроссовки обуть.
– Взяла с собой. Но не подумала, что понадобятся сегодня. Так бы, конечно, надела их.
– Никто не знает, что когда понадобится…
– Это точно!
Вероника достала из сумки бутылку воды.
– Хочешь? У меня стаканчики есть. Кстати, давай на «ты». К чему нам церемонии разводить? Не бабки же мы старые…
– Принято.
Вероника разлила воду по пластмассовым стаканам. После они вышли из машины и направились вперед – по дорожке между домами.
За строениями шла глиняная яма, недалеко тянулся полосой лес. Вероника объяснила, что нужно добраться до этого леса, потом повернуть вправо. Пройти лугом; а там уже будет Воронихино…
– Когда-то я любила прогуляться там… Романтическое место. Усадьба еще целой была. Сейчас, конечно, разрушается, к сожалению, быстрыми темпами… И никому до этого дела нет.
На лугу цвел клевер и колосились зеленые метелки. Кое-где порхали бабочки, слетаясь на цветы. Потом снова поднимались вверх и кружились над травами…
– Искупаться бы, – сказала Серафима… – жарко. В такую погоду без воды испечешься сразу.
– Можно завтра взять купальник, сходить искупаться. Или сегодня вечером… Как ты?
– Можно… особых дел нет.
Чем ближе они подходили к месту, где находилась усадьба, тем сильнее стучало сердце у Серафимы… Вероника тоже посерьезнела. На лбу Вероники выступили капельки пота. То ли от жары, то ли от волнения. Пройдя луг, они свернули направо, через несколько метров оказались перед полуразрушенной усадьбой.
– Вот, – почему-то шепотом сказала Вероника, – это она…
Серафима остановилась. Вспомнились слова бабки: «Гиблое это место. Лучше туда никогда не ездить».
– Но почему? – спросила она вслух.
– Что? – Вероника остановилась.
– Это я так, – спохватилась Серафима.
Усадьба разрушалась. Это было видно сразу. Со здания облетела штукатурка, правая сторона почти обрушилась. В середине были стены и земля. Пола уже не было.
Серафима закрыла глаза, пытаясь представить, как все здесь выглядело когда-то.
– А на том берегуКоза-дереза.Пустые глаза…Я тот клад стерегу.Не могу – убегу.А потом вновь придуИ с собой заберу…Если встанут – убью,Не вставай – я молю…
вспомнилась присказка бабки. Серафима тряхнула головой, прогоняя наваждение.
– Не случайно сюда все бегают, – задумчиво сказала Усольцева.
Они заглянули внутрь: на красной стене была нарисована черной краской звезда, под ней – странный знак.
– Мальчишки хулиганят… – обронила Вероника, – забираются сюда. Курят. Что-то похуже делают. – Она кивнула на небольшой потушенный костер. – Говорят, тут даже кошек жгут. Притягивает это место как магнит всех чудаков, садистов, фриков. Даже из других населенных пунктов одно время сюда приезжали. Разгоняли эти сборища с помощью полиции. А также всяких маленьких уродцев сюда тянет.
– Почему маленьких?
Но Вероника ничего не ответила…
– А что насчет бывших владельцев усадьбы?
– После Октябрьской революции все уехали. Когда-то был тут детский сад. После – трудовая коммуна. Потом все стало никому не нужно. Сейчас эту землю хочет купить Мосолов Сергей Аркадьевич. Наш местный олигарх. Недавно мэром стал. Эта усадьба ему, конечно, ни к чему. Он все разрушит, сделает по-своему… Ему земля эта нужна. А усадьба только мешает большим планам. Как бельмо на глазу.
– Прошлое уходит.
– Не всегда, – загадочно сказала Вероника. – Ну что? В обратный путь…
По дороге в Гнилорыбье, где оставила свою машину Вероника, они шли в молчании, потом Вероника подбросила Серафиму до магазина недалеко от дома, где та сейчас жила; обменявшись телефонами, они договорились через три часа встретиться у здания архива и пойти на речку.
Дома Серафиму ждала Жанна.
– По делам ходила?
– Да.
– И как?
Было видно, что Жанну томит любопытство…
– Была в архиве. Познакомилась с Вероникой Усольцевой, заместителем директора…
Серафима решила, что скрывать свои «движения» ей особого смысла нет. Рано или поздно все раскроется, как это бывает в небольших провинциальных городах. Кто-то кому-то непременно проболтается; пойдет волна разговоров, слухов. Ей нужен человек, который знает ситуацию изнутри… Жанна из таких…
– С Вероникой-то? – В глазах Серафиминой собеседницы вспыхнул странный огонек. – Она девочка хорошая, но маленько шебутная. С головкой не дружит.
Из рассказа Жанны Серафима узнала, что у Вероники Усольцевой когда-то был роман с нынешним олигархом Мосоловым, ставшим недавно мэром. А мамаша его посчитала, что безродная Вероника ее сыну не ровня. Сделала все, чтобы расстроить намечавшийся брак. Любовь между двумя молодыми людьми была серьезная, поэтому Сергея послали учиться в Лондон. Мамаша его Элеонора Степановна была из бывших партийцев. А потом заделалась бизнесменом. А еще второй раз удачно вышла за богатого человека, который правда внезапно помер. Но все денежки успел Элеоноре оставить. Поэтому практически весь бизнес в городе эта семейка имеет. Мамаша, как жабенка, сына в кулаке держит… Правда, он недавно женился, остепенился… Родился ребенок… А Вероника так и осталась вековухой. Было время, она уехала в Москву, правда, вскоре вернулась… Работает в архиве. Тетка пристроила по знакомству… Года три назад она взяла шефство над одним мальчишкой, после того как у него умерла мать. Тот совсем малец свихнутый. Курит. Пьет. Хотя пятнадцать лет всего.