Организация саморазвивающихся инновационных сред

Каждый этап характеризуется особым состоянием научной деятельности. Если схематично представить эту деятельность как отношения «субъект-средства-объект» (включая в понимание субъекта ценностно-целевые структуры деятельности, знания и навыки применения методов и средств), то описанные этапы эволюции науки, выступающие в качестве разных типов научной рациональности, характеризуются различной глубиной рефлексии по отношению к самой научной деятельности.

Классическая научная рациональность, центрируя внимание на объекте, стремится при теоретическом объяснении и описании элиминировать все, что относится к субъекту, средствам и операциям его деятельности. Такая элиминация рассматривается как необходимое условие получения объективно-истинного знания о мире. На формирование классической научной рациональности существенное влияние оказывали философские взгляды, связанные с различными направлениями позитивизма, а в части формирования моделей человека бихевиоризма, базирующегося также на позитивистских представлениях.

Неклассический тип научной рациональности учитывает связи между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности. Экспликация этих связей рассматривается в качестве условий объективно-истинного описания и объяснения мира. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему не являются предметом научной рефлексии, хотя имплицитно они определяют характер знаний: что именно и каким способом мы выделяем и осмысливаем в мире. На результаты научных исследований накладывается осмысление соотнесенности объясняемых характеристик объекта с особенностью средств и операций научной деятельности.[13] В контексте философии эти исследования способствовали также переходу от доминирования позитивизма к философскому конструктивизму, который становится одним из ведущих направлений в рамках неклассической рациональности. В соответствии с философской позицией конструктивизма то, с чем имеет дело человек в процессе познания и освоения мира, – не какая-то реальность, существующая сама по себе, которую он пытается постичь, а в каком-то смысле продукт его собственной деятельности (коллективной познавательной деятельности, или деятельности трансцендентального субъекта, по И. Канту).

Постнеклассический тип научной рациональности расширяет поле рефлексии над научной деятельностью. В нем учитывается соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ценностноцелевыми структурами. При этом эксплицируется связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями, решается задача их соотнесении с осмыслением ценностноцелевых ориентаций субъекта научной деятельности.

В контексте постнеклассической научной рациональности происходит трансформация философского конструктивизма, который сохраняет свое значение и в данном виде рациональности. При этом существенно «смягчается» радикализм философского конструктивизма, усиливается акцент на коммуникативных процессах формирующих реальность субъектов, на влиянии этих процессов на ограничение их свободы.[14] Она мыслится уже не как овладение и контроль, а как установление равноправно-партнерских отношений с тем, что находится вне человека: с природными процессами, с другим человеком, с ценностями иной культуры, с социальными процессами, даже с не-рефлексируемыми и “непрозрачными” процессами собственной психики.

Свобода понимается не как выражение проективноконструктивного отношения к миру, не как создание такого предметного мира, который управляется и контролируется, а как такое отношение, когда я принимаю другого, а другой принимает меня. Важно подчеркнуть, что принятие не означает простого довольствования тем, что есть, а предполагает взаимодействие и взаимоизменение. При этом речь идет не о детерминации, а именно о свободном принятии, основанном на понимании в результате коммуникации. Такой подход предполагает нередуцируемое многообразие, плюрализм разных позиций, точек зрения, ценностных и культурных систем, вступающих друг с другом в отношения диалога и меняющихся в результате взаимодействия.

Подобной онтологии человека соответствует новое понимание отношения человека и природы, в основу которого положен не идеал антропоцентризма, а развиваемая рядом современных мыслителей, в частности известным ученым Н.Н. Моисеевым[15], идея ко-эволюции. Совместная эволюция природы и человечества может быть истолкована как отношение равноправных партнеров, если угодно, собеседников в незапрограммированном диалоге, погруженных в общую среду. В центре внимания исследователей оказывается средовой подход и саморазвивающиеся «человекоразмерные среды».

Эволюция представлений об управлении

Эволюцию представлений об управлении можно достаточно полно отразить в контексте устоявшихся представлений научного анализа:

философский уровень (философия науки – базовые типы научной рациональности);

методологический уровень (базовые парадигмы и объекты управления, научные подходы);

теоретический уровень (базовые обеспечивающие управление области знания);

методический уровень (базовые виды и модели управления; механизмы и технологии управления).

Заданные базовые аспекты рассмотрения эволюции представлений об управлении представлены в Таблице 1.

Постнеклассическая научная рациональность предполагает введение в контекст научных исследований и проблематики управления «полисубъектной среды», на фоне которой они проводятся. Среды, которая включает в себя наряду с различными типами субъектов совокупность ценностей мирового культурного развития; среды, которая сама рассматривается как саморазвивающаяся система. Ключевыми для теории управления в рамках постнеклассической науки становится парадигма «субъект – полисубъектная среда» и парадигма «саморазвивающиеся среды».

В рамках этих парадигм базовыми становятся субъектноориентированный и средовой подходы, которые определяю новые требования к видам, механизмам и моделям управления.[16]

В контексте данной научной рациональности базовыми объектами становятся «человекоразмерные саморазвивающиеся системы», которые характеризуются прежде всего открытостью.

В контексте постнеклассической рациональности базовые научные подходы к управлению «человекоразмерными саморазвивающимися системами», должны быть ориентированы на гармонию каузального (причинно-следственного) и телеологического (целевая детерминация) видений будущего и развития:

парадигма саморазвивающихся систем;[17]

синергетический подход;[18]

субъектно-ориентированный подход;[19]

гуманистические варианты философского конструктивизма;[20]

средовой подход (рефлексивно-активные среды);[21]

трансдисциплинарный подход (методологическая трактовка).

Эти подходы находятся в стадии развития и поиска объединяющих парадигм способствующих их взаимной конвергенции. Высокая методологическая сложность соорганизации этих подходов дает основание утверждать, что в рамках традиционно сложившихся представлений о междисциплинарной коммуникации едва ли удастся достигнуть значимых результатов. Актуальными становятся проблемы, решение которых предполагает выход за пределы отдельных дисциплин и привлечение внешних специалистов вооруженных принципиально другими типами знаний и специальными социогуманитарными технологиями. Важнейшими функциями этих внешних специалистов становятся:

коммуникативная, обеспечение эффективной коммуникации субъектов;

репрезентативная, обеспечение рефлексии субъектов;

онтологическая, связь субъекта познания с реальностями бытия;

интегративная, интеграция пространства знания.

Реализация этих функций требует построения выходов субъектов знания из дисциплинарных в трансдисциплинарные пространства и оснащения их позиций соответствующим трансдисциплинарным инструментарием. Традиционно сложилось, что такую позицию берут на себя представители философии и методологии. Вместе с тем следует отметить, что особое значение в реализации такого рода функции приобретает культура, задающая общее пространство, в котором представлены все научные области знаний.[22]

Рассмотренные соображения дают основание утверждать, что в контексте постнеклассической рациональности базовым научным подходом должен выступить трансдисциплинарный подход в его методологической трактовке. Как следствие перед философами встает ряд новых проблем, не только методологических и теоретических, но и практико-ориентированных. Философия могла бы претендовать на роль ведущей области знания в организации и управлении саморазвивающимися человекоразмерными системами, в обеспечении подготовки и деятельности «трансдисциплинарных интеграторов». Конечно, не в целом философия, а ее специализированные направления. Реалии управленческой практики XXI века дают основания для формирования прикладной философии.

Рассмотрение эволюции представлений об управлении в контексте научной рациональности позволило сформировать целостное видение процессов формирования представлений об управлении и выявить тренды развития. В начале XXI века доминирующими становятся парадигмы «субъект – полисубъектная среда» и «человекоразмерные саморазвивающиеся системы». Если в контексте классической и неклассической научной рациональности базовыми областями знаний, обеспечивающими проблематику управления, были классическая кибернетика и кибернетика второго порядка, то в контексте постнеклассической науки центры развития проблематики управления перемещаются в философию, синергетику, политические и экономические науки, социогуманитарную эргономику и социальную кибернетику. В контексте научной рациональности четко просматривается и эволюция видов управления от классического управления к «мягким» видам управления через социальные среды. Принципиальные изменения происходят и в моделях управления, особенно яркие изменения в макромоделях социальных систем – от доминирования математических моделей к человекоразмерным моделям с широким использованием математических моделей.

Эволюция представлений о совершенствовании механизмов демократии

Бурные изменения современного мира бросили вызов сложившимся в XX веке представлениям о механизмах демократии. Эти изменения в первую очередь связаны с процессами формирования постиндустриального общества, процессами глобализации, снижением роли государств и увеличением роли «скрытых» субъектов социального управления. Указанные изменения в XXI веке становятся фундаментальными, поэтому и способность систем к изменениям должна быть все более глубинной и масштабной. Очевидна постоянно возникающая необходимость «выхода» за рамки нормативного подхода, фактически нормой становится выход за пределы нормы. Отсюда актуальность проблемы динамичной самоорганизации социальных систем – формирования адекватных форм и типов виртуальной субъектности. Современная система демократии, модели которой сложились в значительной степени в Англии и США, явно не соответствует реалиям динамично усложняющегося мира. «Современное общество должно быть сложно устроенным обществом сложных людей».[23]

Анализируя сложившуюся ситуацию, становится все более очевидным, что иерархические модели систем управления, которым на значительные промежутки времени делегированы властные полномочия граждан, не способны справиться с постоянно нарастающей сложностью социальных и экономических процессов. Кроме того сложившиеся процедуры делегирования властных полномочий явно не удовлетворяют большинство населения.

В последние годы в России идет активный процесс поиска и практической реализации новых механизмов демократии, ориентированных на гибкое сочетание иерархических и сетевых форм управления:

совершенствование выборных механизмов на основе использования современных информационно коммуникативных технологий;

создание новых механизмов общественного контроля (общественная палата);

попытки использования креативного потенциала общества (Агентство стратегических инициатив);

организация оперативного сбора мнений граждан о законопроектах и повышение степени открытости Правительства (электронная демократия и электронное правительство);

организация интерфейса между государством и обществом (открытое правительство).

В теоретическом плане обсуждаются перспективные направления совершенствования механизмов демократии:

обеспечение проектной идентификации общества как основы легитимности власти;[24]

организации распределенного стратегического аудита;[25]

совершенствования систем национальной безопасности[26] и т. п.

Эти инициативы способствуют совершенствованию механизмов демократии, однако, успехи от них весьма скромные. В стране продолжает процветать коррупция, не заметен переход страны на инновационный курс развития, в проекте бюджета страны планируется сокращение расходов в социальной сфере, опережающими темпами растут тарифы на ЖКХ, энергоресурсы, транспорт и т. п.

Одна из принципиальных причин возникающих затруднений на путях совершенствования механизмов демократии связана, на наш взгляд, с недооценкой современных представлений об организации саморазвивающихся социальных сред, складывающихся в контексте развития представлений о научной рациональности (классической, неклассической, постнеклассической),[27] в значительной степени связанных с проблемами управления сложностью.[28]

В контексте управления сложностью в совершенствовании механизмов демократии просматривается две базовые тенденции. Во-первых, увеличение роли прямой демократии по отношению к представительской демократией. Во-вторых, увеличение роли общинной (общенародной) демократии, базирующейся на подчинении личности коллективу, меньшинства большинству, по отношению к либеральной демократией, основанной на приоритете личности, личных прав и свобод над интересами совокупного народа и государства. Вместе с тем должна соблюдаться гармония сложности общества и сложности человека. Современное общество должно быть сложно устроенным обществом сложных людей.

Состояния демократии в России может быть определено как «Демократия атомизированного общества». Такого рода демократия не адекватна вызовам XXI века и на протяжении более чем двух десятков лет не позволяет стране встать на путь развития.

Главная болезнь России бессубъектность развития, ее преодоление возможно только при условии консолидации государства и общества для перевода страны на курс развития. В стране отсутствует Институт Заказчиков развития, который в российских реалиях высочайшей коррупции можно создать только на основе административно-общественных структур, не для советов и консультаций, а для реального управления развитием.

Для преодоления бессубъектности развития нами 10 лет назад была выдвинута идея создания второго контура стратегического управления и развития страны, гармонично сочетающего иерархический и сетевой принципы. Контура государственно-общественного под непосредственным руководством Президента РФ, контура с полномочиями выше ведомственных структур исполнительной власти.[29]Эта идея была одобрена некоторыми политическими тяжеловесами, доложена в администрации президента РФ, Совете безопасности РФ и некоторых других ведомствах. Но заинтересованность в развитии в те годы явно отсутствовала. Идея не устарела и сегодня, более того, представляется, что это практически единственный путь перейти к развитию без революционных катаклизмов, исключительно реформированием механизмов управления и развития. Фактически речь может идти о цивилизованной, контролируемой обществом «диктатуре развития», органично включающей в себя новые механизмы демократии адекватные реалиям XXI века.

За прошедшие десять лет на основе субъектно-ориентированного подхода нами разработаны социогуманитарные технологии, которые могли бы лечь в основу организации второго контура стратегического управления и развития страны. Среди них:

разработка современных субъектно-ориентированных социогуманитарных технологий стратегического проектирования и стратегического аудита;

создание методологии и механизмов «сборки» субъектов развития;

проектирование моделей активных сред инновационного развития, ориентированных на множественные распределенные источники инноваций, «нелинейную модель инноваций»;

выстраивание методологии и технологий переориентации национальной безопасности с доминирующей «окопной» логики защиты от угроз на логику обеспечения способности субъектов к развитию в динамично изменяющемся окружающем мире;

разработка методологии и механизмов организации пространства знаний инновационного развития и навигации в нем;

институционализация разработки и внедрения социогуманитарных технологий стратегического проектирования.

В настоящее время все более отчетливо становятся заметны позитивные процессы консолидации усилий административных образований и общества на региональном и местном уровнях. Это дает основание для вывода о наличии тенденции повышения данного вида сложности и потенциала совершенствования механизмов демократии в России.

Стратегическим направлением совершенствования механизмов демократии в России могла бы стать предлагаемая нами идея о цивилизованной, контролируемой и поддерживаемой обществом «диктатуре развития», органично включающей в себя новые механизмы демократии адекватные реалиям XXI века, позволяющие динамично сочетать иерархические и сетевые механизмы управления и развития, успешно справляться с нарастающей сложностью социальных процессов. При этом важно отметить, что совершенствование механизмов демократии оказывается неразрывно связано со становлением проблематики организации саморазвивающихся сред.

Для апробации этих идей на практике и создания базовых моделей и технологий актуальна организация разнообразных пилотных проектов на разных уровнях государственного, регионального и местного управления.

Заключение

В статье приведены аргументы являющиеся, на наш взгляд, основанием для постановки проблемы перехода к доминированию социогуманитарных технологических укладов. Это в первую очередь: кризис экономической детерминации развития, бессубъектность развития, нарастающие угрозы от сложившихся технократических технологических укладов. При сложившихся представлениях о технологических укладах человечество не способно преодолеть вызовы XXI века.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Гринберг Р.С. Глобализация, трансформация, кризис – что дальше? М.: Магистр, 2011. С. 9.

2

Бондаренко В.М. Аналитический обзор XIX кондратьевских чтений «Модернизация российской экономики: уроки прошлого, риски и шансы». 2011 http://ikf2011.ru/library/download.php?120let/bondarenko-analytical.doc

3

Ласло Э. Макросдвиг. М.,2004. С.26

4

Турчин В.Ф.Феномен науки. Кибернетический подход к эволюции. – Изд. 2-е. – М.: Словарное издательство ЭТС. – 2000. – 368 с.

5

Моисеев Н. Н. «Круглый стол» на тему «Быть или не быть… человечеству?», 29 февраля 2000 г., Москва.

6

Лепский В.Е. Становление стратегических субъектов: постановка проблемы // Рефлексивные процессы и управление. Том 2, № 1, 2002. С. 5–23. http://www.reflexion.ru/Library/Lepsky_2002_1.htm

7

Лепский В.Е. Проблемы становления субъектности человечества и модели развития // Развитие и экономика. 2011, сентябрь. С. 95–101.

8

Лепский В.Е. Онтологии субъектно-ориентированной парадигмы биомедицинского конструктивизма // Философские проблемы биологии и медицины: Выпуск 3: Традиции и новации: Сборник материалов 3-ей ежегодной научно-практической конференции. – М.: изд-во «Принтберри», 2009. С. 26–28.

9

Степин В.С. Теоретическое знание. – М.: Прогресс-Традиция, 2003. С. 619–640.

10

Лепский В.Е., Малай В.А. Не догонять, а перегнать! // Реальная экономика. 2011, № 1–2. С. 64–67.

11

Лепский В.Е. Рефлексивно-активные среды инновационного развития. – М.: «Когито-Центр», 2010. – 280 с. http://www.reflexion.ru/Library/Lepsky_2010a.pdf

12

Степин В.С. Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция, 2003.– 744с.

13

Степин В.С. Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция, 2003.– 744с.

14

Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. М., 2001. С. 46–47.

15

Моисеев Н.Н. Еще раз о проблеме коэволюции // Вопросы философии. 1998, N8.

16

Лепский В.Е. Рефлексивный анализ парадигм управления (интерпретация Нобелевских премий по экономике XXI века) // Четвертая международная конференция по проблемам управления (26–30 января 2009 года): Сборник трудов. – М.: Учреждение Российской академии наук Институт проблем управления им. В.А. Трапезникова РАН, 2009. С. 13021308. Лепский В.Е. Рефлексивно-активные среды инновационного развития. – М.: «Когито-Центр», 2010. – 280 с.

17

Степин В.С. Саморазвивающиеся системы и постнеклассическая рациональность // Вопросы философии 2003, № 8. С. 5–17.

18

Аршинов В.И. Синергетика как феномен постнеклассической науки. – М.: ИФ РАН, 1999. – 203 с. Капица С. П. Курдюмов С.П., Г. Г. Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. Изд. 2-ое. М.: Эдиториал УРСС, 2001, – 288 с. Буданов В. Г. Методология синергетики в постнеклассической науке и в образовании. Изд.-3-е доп. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. – 240 с.

19

Лепский В.Е. Концепция субъектно-ориентированной компьютеризации управленческой деятельности. М.: Институт психологии РАН, 1998. –204с. Лепский В.Е. Рефлексивноактивные среды инновационного развития. – М.: «Когито-Центр», 2010. – 280 с.

20

Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. М., 2001. С. 46–47.

21

Междисциплинарные проблемы средового подхода к инновационному развитию / Под ред. В.Е.Лепского – М.: «Когито-Центр», 2011. – 240 с. Лепский В.Е. Рефлексивно-активные среды инновационного развития – М.: Когито-Центр, 2010. С. 226–245. http://www.reflexion.ru/Library/Lepsky_2010a.pdf

22

Буров В.А., Лепский В.Е., Рабинович В.Л. Культурные медиаторы в постнеклассической науке // Рефлексивные процессы и управление. Сборник материалов VI Международного симпозиума 10–12 октября 2007 г., Москва / Под ред. В.Е.Лепского – М.: «Когито" Центр», 2007. С. 16–17. http://www.reflexion.ru/Library/RPC-2007-Tezis.pdf

23

Сергеев В.М. Демократия как переговорный процесс. М.: Издательский центр научных и учебных программ, 1999. 147 с.

24

Castells M. The power of identity / by Manuel Castells. 2nd ed. / Information age, economy, society and culture, v. 2. Blackwell Publishing. 2004. P. 8–12.

25

Лепский В.Е. Методологические основы организации субъектно-ориентированного стратегического аудита // Государственный аудит. Право. Экономика. 2012. № 1. С. 85–96.

26

Ипполитов К.Х., Лепский В.Е. Подходы к формированию концепции и доктрин национальной безопасности России // Мир и безопасность. 2002. № 6. С. 24–27. http://www.reflexion.ru/Library/Ippolitov_2002_a.htm

27

Лепский В.Е. Парадигмы управления в контексте научной рациональности // Рефлексивные процессы и управление. 2008. № 2. С. 30–43. http://www.reflexion.ru/Library/J2008_2.pdf

Лепский В.Е. Рефлексивно-активные среды инновационного развития. М.: «Когито-Центр». 2010. 255 с. http://www.reflexion.ru/Library/Lepsky_2010a.pdf

28

Аршинов В.И. Рефлексивно-активные среды инновационного развития в контексте синергетики сложности / Междисциплинарные проблемы средового подхода к инновационному развитию / Под ред. В.Е.Лепского. М.: «Когито-Центр», 2011. С. 52–73. http://www.reflexion.ru/Library/Sbornic-S2011.pdf