Код равновесия. Техногород

Анна Запевалова

Код равновесия. Техногород

Вы бывали в Котлище? Все теперь едут туда – уж такой этот город особенный – а я, наоборот, вышел из-за городских стен! Каково, а? Я родился и прожил там почти двадцать лет. Тогда Котлище был дружной корпоративной семьёй, а мы ничего не знали. Ох, не надо было открывать городские ворота… Но меня попросили рассказать о городе, и я согласился – всё равно мне нечего теперь делать. Что ж, я расскажу вам о мире, который давным-давно разделили надвое.

Итак, нас было шестеро …

ГЛАВА 1

«Бах! Бах!», – загрохотало на соседней улице. Что-то затрещало, защёлкало, пронзительно завыли сирены. В моменты тишины горожане слышали топот ног и громкие голоса вездесущих дронов.

– Штурм! – пронзительно вскрикнул кто-то.

– Паникёр, – отозвалось в толпе.

Всё вместе слилось в привычное месиво звуков, от которого по телу ползли мурашки страха, а сердце, наоборот, сильнее билось от предвкушения зрелища. Местные свешивались из окон, вставали на цыпочки у подъездов, выглядывали из вагончиков многоярусной канатной дороги. Возле лачуг и навесов, толпились жители трущоб, а их дети – чумазые и любопытные, ловко и настырно пробивались в самую гущу толпы.

Две молоденькие девицы проталкивались по шумной, весенней улице. Худую брюнетку с острым носиком и вечно надменным выражением лица прозвали Тёзкой, а её подругу, одну из первых красавиц района – Ундиной. Над улицей нависали небоскрёбы, связанные между собой сетью подземных переходов и воздушных тоннелей. От стен то и дело отделялись голограммы, предлагали прохожим услуги, молитвы в кредит или кофе в автомате по пути. Почти всё свободное пространство между капитальными домами захватили аляпистые торговые палатки.

– Опять уличные бои, – поморщилась Тёзка, напрягая голос, – И зачем? Всё равно бродяги не суются сюда.

– Не ворчи, – ответила Ундина с очаровательным акцентом, – Сама знаешь: надо всегда быть начеку.

– И улица перекрыта, как будто назло!

– Ну, так давай смотреть с крыши. Ветер стих.

– Мне завтра на курсы, – напомнила Тёзка. – Снова лабораторная, а в прошлый раз…

– Ой! – вскрикнула Ундина, показывая пальцем наверх.

Высоко над их головами взлетела оранжевая сигнальная ракета. Подруги бросились вперёд, но, как назло, к наружным лифтам тянулись очереди. Значит, им придётся добираться на крышу пешком.

– Запрещено находиться в зоне тренировки! – подлетел к ним дрон.

– Отвяжись, – махнула рукой Ундина, – В зоне тренировки дежурят патрульные. Где ты видишь корпоративный патруль, а?

– Да у него сбой, – съязвила Тёзка, – Верно, ржавый?

– Вы ответите по закону! – бессильно угрожал дрон.

Тёзка скорчила ему рожу и первая забежала в подъезд. Тронуть дроны – собственность Котлища – не смел ни один горожанин, но все любили ругаться с этими машинками. Сейчас же звонко разбилось большое стекло в магазине через дорогу, и подруги помчались по лестницам. Дроны стайками бестолковых птиц метались над улицами, а грохот и ругань звучали совсем близко.

– Быстрее! – торопила в нетерпении Ундина.

Будто из тихой фабричной швеи в аккуратной рабочей форме она превратилась в преступницу – агрессивную крими.

– Вот придём, а всё закончилось, – нервно хихикнула Тёзка.

Наконец, они вышли на крышу и смешались с возбуждённой толпой. Воздух тут был свежее, чем внизу, а голубое весеннее небо казалось ещё выше. Храбрая Тёзка пробивалась вперёд, к ограждению, а Ундина держалась за ней.

Сверху хорошо различались два отряда наблюдателей. Наблюдатели, они же «Руки Системы», были защитниками Котлища, вечным страхом местных жителей и гибелью для крими. Одна группа, в красных жилетах, забаррикадировала улицу, а другая – в синих – захватывала эти баррикады. Тренировочная битва уже подошла к трущобам, их жители озабоченно сворачивали навесы и выносили из-под них свой нехитрый скарб. Зеваки облепили окрестные улицы, они толкались у заграждений, им то и дело грозили патрульные. Вдруг зоркая Ундина схватила подругу за руку и указала на край площади: сам Паук, глава наблюдателей, смотрел на схватку двух образцовых отрядов. Шея его была такой короткой, что, казалось, круглая голова Паука сразу переходила в туловище. К его Крепости тянулось множество ниточек, по которым, кроме официальных каналов, он узнавал о жизни города: тайной и явной. И он сам, и все его люди брили головы и лица, а чёрные или белые татуировки придавали наблюдателям жуткий, вечно грозный вид.

Постепенно Ундину охватил азарт, она протиснулась вперёд, и Тёзка потеряла её. На крышах вовсю делали ставки, царила полная анархия. «А пирожки, вода со льдом, жжёный сахар», – гнусавил кто-то совсем рядом. В окнах квартир теснились люди, задёшево выкупившие себе местечко на время нынешнего развлечения. На соседней высотке скандировали: «Стой! Стой!». Крики: «Не отступать!», «Стоять!» резали воздух. Горожане с крыши, на которой оказались Тёзка с Ундиной, назло соседям, стали болеть за синих. Подруги вместе со всеми кричали: «Давай! Жми!». «Ни шагу», – надрывались с соседней крыши. «Вперёд!», – старались их противники. Толпы ликовали при удаче «своих» Наблюдателей и разочарованно ревели, когда теснили «их» отряд. Соседнюю высотку заводили «дорожники» – так называли рабочих, следивших за дорогами Котлища. Здесь же собрались работники с многоуровневой канатной дороги, чьи тросы делили всё небо над городом на причудливые геометрические фигуры. Вражда «дорожников» и «канатчиков» была всем известна. Казалось, что на высотках собрались не болельщики, а два сверхорганизма, которые вот-вот сцепятся в воздухе.

Наконец, отряд с красными нашивками отступил от своих баррикад. «Синие» победили. С соседней крыши раздались яростные крики. Горожане с обеих сторон улицы свистели и бесновались, и тотчас напряжение наверху достигло высшей точки. Самые разгоряченные устремились вниз по лестницам – назревала массовая драка. Тёзка благоразумно прижалась к трубе дымохода, пока горожане спешили к выходам. Любое событие, которое вызывало яркие эмоции – плохие или хорошие, – всегда заканчивалось одним и тем же.

Наблюдатели быстро свернули заграждение. Оба отряда, участвовавшие в учениях, заняли места в белых автобусах и ждали своих. Толпа тут же схлестнулась на улице, между ярко расписанных бетонных стен. Слышался стон арматуры и стук булыжников, которые выламывали из трущобных лачужек. Работали кулаки и летели камни, стонали пострадавшие. Воздух наполнился треском дронов: они летали над толпой, сканируя лица драчунов.

Крыша почти опустела, Тёзка вдруг увидела Ундину: швея стояла у самых ограждений в распахнутой куртке и смотрела вниз в ожидании конца побоища. Наконец, из Крепости подоспело подкрепление, наблюдатели стали оцеплять улицу. Из окон засвистели, и участники драки бросились врассыпную. Кто-то остался внутри оцепления и уходил через соседние здания. Наблюдатели сжимали кольцо, пока в нём не остались самые агрессивные или медлительные – и раненые; на земле валялось несколько дронов, сбитых палками или камнями. Через несколько минут всех распихали по машинам и увезли.

– Всё. Можно спускаться, – потянула Тёзка Ундину за собой.

Та медленно повернулась и пошла за подругой, будто во сне.

В глубине души Тёзка считала, что драки – занятие недостойное и не участвовала в них, но всегда наблюдала с болезненным интересом, брезгливостью и страхом. После этого она ярче чувствовала и стыд, и радость, и вкус к жизни. «Я не такая!» – с гордостью могла бы сказать она всем остальным. Мысли в её голове прояснялись и становились удивительно чёткими.

– Наверное, горожане до нас всегда такие, – Ундина, казалось, думала о том же.

– Это какими же были горожане до нас?

– Кровожадными. И дикими, как там, – она кивнула на крышу, – Поэтому Котлище теперь наш.

Девушки поднялись на два этажа выше, вышли на станцию канатной дороги и привычно встали в очередь. Самым разумным было сесть в фуникулёр. На ближайших улицах можно было нарваться на патруль, а в подземных переходах собрались все те, кому ещё не хватило адреналина. Тёзка вытянула шею, оценивая длину очереди и вздохнула: домой она вернётся поздно.

Фантазёру нравилась его библиотека. Когда он сидел за столом, то выглядел почти нормально: обычный рыжий парень, весь в конопушках. Но стоило библиотекарю выйти в смотровой зал, как все видели, что одно его плечо выше другого, а короткие ноги сильно искривлены. Сам он давно решил, что глупо стесняться себя, если ничего нельзя исправить. За весёлый, беззлобный нрав, острый ум и доброе сердце его любили посетители, уважали коллеги, ценило начальство. Ну, не прекрасно ли?

Фантазёр обитал в одной из комнат библиотеки. Через стену находился архив: коробки с проекторами, экранами, запасными и сломанными деталями громоздились друг на друге до самого потока. По углам кучами лежали древние носители информации: блестящие, круглые, пластиковые, с дыркой в центре; чёрные, квадратные, с металлическим язычком; продолговатые, прозрачные, с двумя отверстиями и длинной тёмной лентой внутри. Стоял даже ящик, доверху наполненный разноцветными, маленькими, лёгкими кирпичиками. Фантазёр несколько раз собирался разобрать архив и сдать бесполезный мусор на утилизацию или продать крими. Он заходил в комнату и перебирал эти чудные, нездешние предметы. Одни из них сверкали новизной, другие были затёрты и исцарапаны. Кто трогал их так часто? Парень видел в отражении блестящих кругов своё веснушчатое лицо и пытался представить себе их хозяев. Походили они на горожан? Что древние оставили для них на этих смешных штуках? Как жаль, что все ключи к тайнам безнадёжно утрачены! И библиотекарь бережно клал очередную бесполезную вещицу обратно, в кучу таких же.

Но сегодня в смотровые залы с улицы ворвался вой сирены и грохот. Директор библиотеки, которого за глаза называли Клопом, просеменил в свой кабинет.

– Учения! – ликующе крикнул он в коридор спустя пять минут.

Радостную новость подхватили дети и сотрудники библиотеки. Все до ужаса боялись, что на Котлище когда-нибудь и в самом деле нападут бродяги.

– Дети, тише, – пытался успокоить Фантазёр юных посетителей. – Хотите старинный фильм? А голографический театр? А цветные картинки на настоящей бумаге? Эй, сорванец, отойди от окна! Девочки, не деритесь.

Но разве ребятня усидит на месте, когда где-то недалеко идут учения?

– Там соберутся капитаны, – галдели они, – все чёрные от татуировок.

– У капитанов белые, а чёрные только у обычных братьев, – со знанием дела добавил один из мальчиков.

– Что же они, белеют по-твоему? – ехидно поддел его другой.

– Да сам ты белеешь, а я видел! – рассердился тот и, нахохлившись, пошёл на задиру с кулаками.

Мальчишки забегали по кабинету, роняя стулья и планшеты. Фантазёр пытался остановить их, но разве может хромой библиотекарь догнать шустрых детей! Через минуту по кабинету бегала уже половина группы.

– А я видела жёлтые… Жёлтые тоже бывают, – тихим голосом твердила девочка с короткими косичками и носом кнопочкой.

– Жёлтые у братьев из ордена проводников! – строго сообщил Клоп из своего кабинета сквозь шум и снова захлопнул дверь.

– И красные! – хором закричали дети.

– Пойдёмте поглядим? – предложил всем задира.

– Да отойдите вы от окна, – увещевал их Фантазёр. – Тут опасно!

Скоро сирены стихли, но шум на улице не прекратился. С детьми никак не удавалось управиться, но о том, чтобы отправить их по домам, нельзя было подумать. Наконец, из кабинета вышел Клоп.

– Проводники уже в нашем районе, – шепнул он Фантазёру и тут же громко объявил, – Дети, вы слышали? Братья из Ордена Проводников вот-вот будут в нашей библиотеке. А ну, ведите себя примерно. Сегодня они покинули Башню для того, чтобы проводить вас по домам.

Малыши ликовали.

Ещё через час к библиотеке, отчаянно сигналя, примчались три красных, светящихся дрона. Фантазёр болезненно зажмурился, но машины уже сменили цвет на лимонно-жёлтый. Красный цвет говорил о том, что дроны выполняют задание наблюдателей и поэтому могут гонять по Котлищу на предельной скорости. А жёлтыми они становились, когда действовали по заданию проводников. Дроны плавно влетели в окно. Клоп незаметно пихнул Фантазёра локтем в бок:

– Говорят, будто проводники знают всё, что творилось в мире от начала времён, – возбуждённо зашептал он на ухо библиотекарю, – Хотел бы я столько знать.

Фантазёр только пожал плечами. Он тоже слышал эти сплетни. И якобы Башня чуть не доверху набита исписанной вручную бумагой – поэтому она такая высокая. Да мало ли, что болтают горожане?

В библиотечный зал вошёл молчаливый проводник, который сам был не старше Фантазёра. Вдвоём они построили присмиревших детей, а дроны очертили фантомную голографическую границу, вокруг их маленького отряда и заиграли песенку. Фантазёр запел, и дети радостно подхватили.

– Для граждан правила просты:

Метро, канатки и мосты.

А по дорогам груз везут,

Опасно находиться тут!

Эй!

Мальчишка!

Крути головой!

У фуры

Длинный

Путь тормозной!

Машина

Не думает

Наперёд.

Кто виноват?

Всегда

Пешеход!

На улицах будет неспокойно до завтра, но к проводнику не посмеют подойти даже самые отчаянные задиры. Процессия вышла из библиотеки, Фантазёр закрыл за ними дверь.

Стало тихо. Библиотекарь давно проголодался, а запасы еды в его комнате закончились. Идти за продуктами на базу или на рынок и возвращаться по подворотням с мешком или коробкой? Или лучше спуститься пониже под землю и наведаться туда, где крими не допустят беспорядков?

Фантазёр выбрался в проход, соединяющий библиотеку и остальную часть высотки. Он спускался всё ниже и через полчаса почувствовал еле заметный, аппетитный запах. Мясо. Библиотекарь уже вышел за границы своего квартала, он знал, что ему предстоит пробираться по лабиринту переходов и лесенок, прежде чем он дойдёт до цели. Эти походы выматывали Фантазёра, но он ковылял всё дальше и дальше. Чем ниже он спускался, тем грязнее и темнее становилось все вокруг. Парень брезговал касаться стен и перил, но без этого он не мог преодолевать лестницы. Приходилось держаться за перила: холодные, иногда скользкие и влажные. Зато конец пути стоил того. Запах становился всё гуще, всё аппетитнее. Скоро к нему прибавился гул голосов и тяжёлый ритм музыки, запрещённой на земле, и оттого ещё более желанной.

ГЛАВА 2

Наконец, Фантазёр дошёл до «Райского Эдема» – так называлось его любимое заведение. Вдоль стен на корточках сидели местные завсегдатаи, в коридоре стояла дымка. Почти все они – крими. Здесь, под землёй, парни и девушки выставили напоказ свои медальоны, на каждом был выбит какой-нибудь маленький зверёк. Только медальоны были похожи у этих ребят; одежды приличного горожанина не было ни на ком, каждый постарался выглядеть как можно ярче и вычурней. Фантазёр, который не подумал переодеться, смотрелся нелепо в своей мятой форме со знаком библиотеки. Он поравнялся с крими. Один из них кивнул ему, за ним – остальные. Это – «хорьки», которые могли проникнуть в любой дом, в любую комнату. Существовали ещё «носороги» – грабители и задиры, горячие головы и «обезьяны», которые хвастались тем, что могли взять у жертвы любую вещь и этого никто не заметит. Фантазёр справедливо полагал, что про «любую вещь» – это сказки, но на всякий случай заковылял быстрее, на ходу придерживая карманы. Сидевшие вдоль стен мужчины протягивали ему руки для приветствия. Они вставали, молча здоровались и тут же вновь опускались на землю. Хилого библиотекаря здесь уважали, хотя он был чужим. Так парень и шёл, расставив руки в стороны и хлопая ими о чужие жёсткие и грязные ладони. В такие моменты ему всегда становилось смешно, и все смеялись вместе с ним, наблюдая, как поднимается и опадает человеческая волна, а вдоль неё важно хромает Фантазёр.

Он толкнул дверь и оказался в раю, тёплом и сытном. Тусклый свет, идеальная чистота и свежесть – своей системой вентиляции хозяин особенно гордился. После духоты фабрик и заводов, спёртого смрада жилых комнат и уличного смога посетители ценили здешний воздух. Все запахи выводили в коридор, а в сам зал подавалась очищенная, увлажнённая смесь газов. Фантазёр выбрал круглый столик в углу потемнее и один занял всю скамью – они опоясывали столы сплошными замкнутыми кольцами. Библиотекарь подозвал мальчишку стуком каменного бруска о железную пластинку на столешнице.

– Что сегодня? – спросил Фантазёр.

– Фасоль, лапша, – нараспев начал мальчишка, переминаясь с ноги на ногу, – шарики «Мясные» по сорок грамм, рагу овощное «Жаркая встреча», салаты «Шальная морковь» и «Гриб Картошкин» …

– Неси фасоль, – нетерпеливо перебил его Фантазёр, – два «Мясных», хлеба. Свёкла с маслом есть? Две порции. И чесноком погуще присыпь!

Мальчик убежал и вернулся, осторожно неся тяжёлый поднос. Фантазёр довольно потёр ладони: порции гарнира в «Эдеме» подавали огромные.

– Ароматические шарики, – затянул ребёнок снова, – есть просто с запахом, а есть «Весельчак», «Силач», «Герой». «Героев» только на вынос, тут запрещено.

– М-м-м… – помотал головой жующий Фантазёр.

– С дамой побеседовать желаете? – не унимался мальчик, – Можем прислать. И комнаты есть свободные.

Фантазёр помолчал.

– А ты буквы знаешь? – вдруг спросил он.

– Нет, – растерялся мальчишка. – Зачем мне?

– Иди, дай поесть, – вздохнул Фантазёр, – Ничего мне больше не надо.

Когда он почти закончил, дверь в зал распахнулась и в «Эдем», хохоча, ввалились двое.

– Я так и знал, что он тут отсиживается! – воскликнул Прыть, разгильдяй и насмешник.

Многих в районе раздражал этот невысокий проныра, гибкий и ловкий, как уличный кот. Он не раз доводил до бешенства своего бригадира, к радости других рабочих. С ним был его напарник и друг Циркуль – высокий, нескладный парень, с тёмными, мелко вьющимися волосами. Он выглядел грустно, даже когда улыбался, а всё потому, что внешние уголки его больших глаз были немного опущены к вискам. Друзья подсели к Фантазёру.

– Эй, мальчишка! – завопил Прыть.

На них стали оборачиваться, но пройдохе нравилось быть в центре внимания. Пока он заказывал ужин, Фантазёр наклонился к Циркулю:

– У него появились баллы на счету?

– Мы завернули в трущобы позавчера после смены, – объяснял Циркуль. – Его сёстры намешали какой-то новой заправки для фонарей. Вонь жуткая! Но светит дольше. Вот Прыть одолжил пару бутылок и продал в цеху на розлив.

– «Одолжил»? – удивился Фантазёр.

– Не совсем… – смутился Циркуль.

– Ага! Сколько там бутылок, говоришь? – ещё ближе наклонился к нему библиотекарь.

– Ящик. Небольшой.

– Я им всё верну, как только разбогатею! – уверенно вставил Прыть.

– А мне? – строго спросил его Фантазёр.

– А тебе в счёт долга – исключительно как другу! – я сейчас предложу такое выгодное дело… – заговорщицки зашептал пройдоха, обняв библиотекаря за плечи.

– Нет, – отодвинулся Фантазёр, – Я переводил тебе на счёт баллы, а не рисковые идеи. И долг хочу получить в них же.

Прыть сник. Циркуль с улыбкой наблюдал за обоими.

– Чем плохи идеи? – пробубнил Прыть, – Просто твоя молодость прошла. Да ты, наверное, и не умел веселиться.

– Посмотрим, что вы скажете через пять лет, когда станете такими же! – улыбнулся Фантазёр.

Прыть облегчённо вздохнул и принялся за еду. На некоторое время стало тихо.

– А я ведь не просто так сказал про дело, – заюлил он снова, облизывая пальцы. – Кто там знает, что случится через каких-то пять лет? Я прямо сейчас тебе предлагаю стать богаче. Да хоть завтра!

Фантазёр демонстративно вернулся к своему ужину. Молчание затянулось, и Прыть не вытерпел.

– Архив, – с придыханием протянул он в ухо библиотекарю.

– Да чтоб тебе в катакомбах заплутать! – взорвался вдруг Фантазёр, швырнув ложку. – Привязался со своим Архивом. В изоляцию что ли снова захотел? С наблюдателями давно не виделся? Соскучился?!

Прыть отшатнулся и замолчал, а Циркуль испуганно захлопал глазами: то, как пройдоха попал в изоляцию, под Крепость, негласно считалось запретной темой разговора в их компании.

– Да кого я зову с собой, а? – вдруг со злой обидой процедил Прыть; он повернулся к опешившему Циркулю и театрально вскинул жилистые руки, – Бездельник! Получил назначение на лёгкие работы, сидит в своей библиотечке, стирает пыль с планшетов. «Ах, детки! Ах, не бегайте!». Тьфу!

– А ты сам получи такое назначение, – огрызнулся Фантазёр, схватив Прыть за кисть, – отрасти горб или ногу себе отрежь и попробуй, поживи на одних талонах.

Прыть, пыхтя, пытался вырваться, но Фантазёр не отпускал. Лицо библиотекаря побагровело от ярости.

– Хватит, хватит, – всплёскивая руками сел между ними Циркуль, – не надо ссориться…

Он осторожно расцепил хватку Фантазёра своими длинными пальцами и миролюбиво похлопал обоих по плечам. Освобождённый Прыть потирал покрасневшее запястье.

– Да как мне спокойным быть? – понизив голос, опасливо негодовал пройдоха. – Я ему предлагаю только прийти и взять то, что никому не нужно. Фантазёр, ты же сам говорил, что тебе жалко старый мусор, который отправят на утилизацию. Говорил? Причитал, что хочешь спасти всякое старое барахло и непонятные, плесневелые книжки из Архива? Вот это я тебе и предлагаю. Кучи книг! Горы! Бери себе самые лучшие: самое старьё или те, что с картинками, а остальное свезём на рынок. У меня и перекупщик знакомый есть… – парень вдруг осёкся и хрипло закончил: – Фух, аж горло пересохло из-за него!

И он потянулся к своей огромной кружке, которую принесли со всем его большим заказом на себя и всю компанию. Циркуль закатил глаза и украдкой пригладил волосы. Из всех друзей только он носил длинную причёску.

– Что там осталось после того, как ваши выломали окно и вынесли всё ценное? – махнув рукой, с горечью спросил Фантазёр.

– «Ваши»? – деланно удивился Прыть, – Какие ещё «ваши»? Ты намекаешь на то, что я – крими?!

– Ни на что я не намекаю, – устало вздохнул библиотекарь.

– О чём говорить? – сказал Циркуль, оглядываясь то на одного, то на другого. – Это вам не просто в мусоре копаться. Архив – собственность Котлища, и войти туда уже преступление. К тому же, там выставили охрану…

– Вот именно! – вскочил Прыть с места, взмахнув кулаком.

Парни, сидящие за соседним столом, вдруг замолчали и с интересом обернулись в его сторону. Прыть сел и пригнулся к друзьям.

– Вот именно, что там сразу поставили охрану, – зашептал он. – Разве охраняют то, что не нужно? Не-е-ет, ребята, если бы тамошние бумажонки были бесполезны, то их свезли бы к трущобам и оставили местным на растопку. Там что-то есть. У меня чутьё.

Циркуль заинтересованно слушал, а Фантазёр, наоборот, напустил на себя равнодушный вид, откинувшись на спинку скамьи.

– Всё ценное давно бы забрали в Башню или в Крепость, – рассудил он.

– А вдруг им это не надо? – предположил Прыть.

– Как это? – рассмеялся Фантазёр, – И ценное – и не надо?

– А вот так. Не знаю, что там, но чувствую, что-то важное.

– Нельзя отдать, значит, – протянул Фантазёр, – И хранить нельзя, а надо уничтожить. Нет. Совсем глупо получается. Так не бывает.

– Ты зажал свои мозги в книжные рамки, – медленно, с умным видом проговорил Прыть, – Представь, что в Котлище есть что-то важное. Оно такое опасное, что ни наблюдатели, ни проводники не хотят с этим связываться. Это спрятали в городском Архиве. Архив ограбили крими. Успеваете соображать, да?

Циркуль тихо хрюкнул в ладошку от смеха, а Фантазёр недоверчиво пожал неровными плечами.

– Хорошо, тогда дальше, – как ни в чём не бывало продолжал пройдоха, – Итак, что– то сокрушительное, совершенно небывалое до сих пор спрятано в Архиве – а почему? Да потому что в Архиве никто давно не бывает! Мерзкое, чумное местечко. Честное слово, у меня чешется в носу всякий раз, как я вижу книжную обложку. Наблюдатели бы в жизни не поставили там оцепление, если бы не пришлось охранять что-то важное. И я знаю, что это.

Теперь друзья так внимательно смотрели на него, что он чуть не рассмеялся.

– Селитра! – одними губами выговорил он.

Фантазёр и Циркуль рассмеялись.

– Ты завираешься, – помотал головой Циркуль.

– А вот и нет, вот и нет! – шёпотом убеждал их Прыть, – Помните, как целый контейнер селитры пропал по пути с химического завода? Как наблюдатели лютовали тогда! Бесились-бесились, но так ничего и не нашли. Так вот, я уверен, что селитра ещё в Архиве. Прошлой ночью я видел, как от него отъехала фура.

– Думаешь, они вытащили не всё? – подал голос Циркуль.