Пасынок. Повесть

НЕРАВНЫЙ БРАК

Тогда же, незадолго до выпуска Сергей женился на девушке из его группы. Ее родители оказались разбогатевшим торговым быдлом. Галя первой из однокурсников стала обладательницей иномарки. Поначалу недорогой «Хонды». После вручения дипломов «предки» подарили ей «Мерседес». Справили и двухкомнатную квартиру, купленную по дешёвке вместе с мебелью и прочей «начинкой» у отъезжавших в Израиль евреев. Зато аспирантура, куда Сереже дали рекомендации сразу две кафедры, как говорят в народе, «накрылась медным тазом». Супруга слышать не хотела о дальнейшем обучении суженого. Родители поддержали ее.

– Диплом – это купленная бумажка. Ее даже в подземном переходе можно приобрести, – сказал тесть, поигрывая золотыми челюстями. – Не «филькины грамоты» нужны, а знания. И главное – умение «крутиться». Научишься – «будешь в шоколаде». Нет – будешь на хлебе и воде перебиваться. А мы не для того дочку растили, чтобы она в нищете прозябала. Вот, твой батя в МВД пашет, какое бабло мог бы поднять!

– Отец занимается наукой…

– Ладно, «не гони»! Там одна шайка-лейка! Потолковал бы с папаней! Мы на него рассчитываем. Ну и с работой определяйся! Дочку содержать надо, как мы ее содержали. Она привыкла к прислуге. Вон, грязь какую в доме развели!

Действительно, накрашенная, напомаженная Галя оказалась в остальном страшной грязнулей. С детства приученный к чистоте и аккуратности Сергей только и успевал, что подбирать, подтирать, мыть за суженой. Все летело на пол. К грязной посуде супруга даже пальцем не прикасалась:

– У меня дорогущий маникюр! Не нравится убирать – найми домработницу! Только не на что тебе ее нанять, ученый хренов!

Когда же в доме появился орущий, писающий и какающий розовый комочек, названный в честь отца, стало совсем невмоготу. Поздняков-Петерис собрал вещички, навороченный компьютер – подарок папы Вовы на свадьбу и вернулся в ставший родным утопавший в зелени пятиэтажный дом. С работой помог сосед по лестничной клетке дядя Миша. Он занимался «черной бухгалтерией», помогал воротилам молодого российского бизнеса утаивать от государства доходы, уклоняться от уплаты налогов. Сосед был бухгалтером старой формации, плохо ладил с компьютерными технологиями. По сему нуждался в помощнике, бывшим «на ты» и с компом, и с бухгалтерским делом. Сережа с его знаниями вполне подходил. Платил дядя Миша хорошо, а чтобы шел трудовой стаж, «воткнул» подручного в одну из фирм, которой помогал обжуливать Государство Российское. Жалование там платили грошовое, но это помогло при разводе с Галей выплачивать совсем маленькие алименты. Та попробовала возмутиться, дескать, полторы тысячи в месяц не то, что на ребенка – ей на сигареты не хватит.

– Бери, что дают! Не то и этого не получишь! – хмыкнул в ответ Сергей.

«Бывшая» скучала недолго. Оказалось, на нее давно «положил глаз» сын дяди Миши – Антоха. Довольно быстро женился на Гале. Антоха, как и Сергей, имел высшее образование. Только, диплом у него был купленным. Сам «новобрачный» владел двумя палатками на рынке, но мечтал в будущем стать главой крупной торговой компании. Галиным родителям такой зять очень нравился. При встрече Антоха успокоил Сережу:

– Я твоего пацана как своего родного буду воспитывать. Собственных детей у меня не будет. Одноклассницы – дряни за год до окончания школы триппером наградили. Так, что трахаться могу, а иметь детей – нет. Фирму кому-то надо оставить… Хотя ты, папешник, мог бы в родимое чадо вложиться.

– Я вкладываюсь. Полторы штуки тоже на дороге не валяются. Да и папа Вова подкидывает деньжат. Вообще-то никто тебя не заставлял на разведенке с ребенком жениться!

Потом потекли годы. Работа на дядю Мишу, поездки по далеким и не очень далеким странам. Благо все больше государств распахивало для россиян двери. Был отрыв в Таиланде с готовыми на все золотистого цвета, узкоглазыми девчатами. Случались визиты в «кварталы красных фонарей» в Амстердаме и Гамбурге.

ВОЗВРАТ В ДЕТСТВО

Вдруг пришел пакет с гостевым приглашением от отца – Юриса Карлиса Петериса. В посольстве оформили визу без проволочек.

– Ваш отец – уважаемый в стране человек, пострадавший от коммунистического режима, – протянул паспорт со свежими печатями и штампами чиновник.

Замелькали в обратном порядке хутора на полянах сосновых лесов с пасущимися овечками, да козочками, важно возлежащими ухоженными коровами, ненавистный Кенгарагс – разлучник с мамой, неказистые пристанционные постройки, громады Академии наук и рынка. Вокзальная площадь с ожидавшими такси. Что-то знакомое мелькнуло в лице водителя, подхватившего большую сумку Сергея.

– Эдгар? – пригляделся к нему Поздняков-Петерис.

– Точно! А вы – Сергейс?

– Он самый! По этому адресу поедем! – показал бумагу с названием улицы и дома Сережа.

– Кенгарагс… Самая окраина! Там раньше военный городок был. Теперь русню отправили назад в Россию. Дома стали собственностью государства. В них можно дешево купить квартиру, – распахнул дверцу Эдгар. – Присмотреть недвижимость желаешь?

– Нет, к отцу в гости… Как сейчас на нашей Сарканаске? – сокращенно, как в детстве, называл родную улицу Сергей.

– Теперь она – не Сарканас Гвардес – Красной гвардии, теперь она – Алксная – Ольшаниковая. Как называлась еще в семнадцатом веке. Кстати, дом наш теперь – мой! Прапрадед им владел. Спасибо маме – все документы сохранила. Я всех не наших сразу оттуда выставил. Квартиры сдаю только своим – латышам. Дяде Юрису, когда он из лагеря вышел, предложил апартаменты, где вы жили. Он отказался. Ему, как жертве советской оккупации, дали квартиру в Кенгарагсе.

– Что же ты, домовладелец, а таксуешь?

– Приходится. Дом еще с коммунистических времен не ремонтировался. То там течет, то здесь обваливается… Много денег на его содержание уходит.

– А продать, уехать куда-нибудь в Англию?

– Туда многие из наших уехали. Приезжают на побывку, пальцы веером гнут: «Мы живем в хорошей стране, британские фунты зарабатываем». Фигня! Был я в этой Англии, пока вопрос о моем праве на дом решался. Трудно живут там иммигранты. Тяжело вкалывают, экономят каждый пенс… Словом, жуют собственные сопли вперемежку с английским дерьмом! Анита, в которую все мы были влюблены, проституирует. Эдик асфальт укладывает. Более-менее устроился Абрашка Рабинович. Торгует фаст-фудом в собственном ларьке. Оярс Розенталь окончил художественное училище по специальности «Резьба по камню». Думал, будет вырезать надписи на надгробиях за большие деньги. Его в Англии даже гробы таскать не допустили. Только рыть могилы за гроши. Вернулся. Пашет на Лесном кладбище. Упакован! Приехали! С тебя, – ткнул на счетчик Эдгар и добавил. – Десять процентов чаевых давать не надо! Мой презент другу детства.

Сложно было узнать в немолодом, худом латыше отца. Глубокие залысины над высоким лбом сменила плешь «с тремя волосками», густые кудри, тянувшиеся от висков до плеч, – жидкий, седой бордюр.

– Вот, каким ты стал, Сергейс! – обнял сына художник. – Я ведь тебя лишь ребенком помню, а сейчас – респектабельный господин! Не ждал, что ты так быстро приедешь. Не подготовился… Ну, ничего! Для начала воспользуемся, чем Бог послал.

– Хорошо говоришь по-русски, отец, – похвалил Сережа.

– В концлагере научили. Так научили, что теперь по-латышски говорю с русским акцентом.

Петерис-старший показал двухкомнатную квартиру: гостиную, переоборудованную под мастерскую и маленькую спальню. Все было густо увешано картинами.

– Плохо сейчас идут произведения искусства, – пожаловался родитель. – Живу за счет заказов для Музея истории советской оккупации. Остальное – пока ждет своего часа… Жить, конечно, можно. Государство дало пенсию, но хватает только прокормиться, да оплатить эти хоромы. Правда, часть квартплаты правительство взяло на себя. Машину по льготной цене выделили. Она нужна на пленер ездить – природу писать. Как-то перебиваюсь: все-таки герой антикоммунистического сопротивления. Остальные живут очень туго. Работы нет. Молодежь в Англию, Швецию, Финляндию уехала. Кому повезло – в Штаты перебрался. Остальные, особенно пенсионеры, прозябают. Нет, не за такую жизнь мы боролись! Не за такую жизнь я столько лет зону топтал!

– Зато свобода, независимость, безвизовый въезд в европейские страны. Ну и, конечно, признание, – вставил с долей иронии Сергей. – Ты стал художником с мировым именем, как мечтал?

– Пока нет. В Латвии дали орден «Крест Признания», премию Кабинета министров, как и прежде, на всех выставках получаю премии. Но опять же, премии маленькие, а картины покупают мало. Вероятно, коллекционеры ждут, пока умру, чтобы скупить мои творения «за три копейки». Со временем это тебе достанется, – обвел отец рукой стены. – Смотри, не продешеви!

У папаши с едой было негусто, зато его любимый рижский бальзам оказался в большом количестве. Сидели, выпивали, вспоминали те далекие, безоблачные годы, когда жили в темноватой квартире на улице Сарканас гвардес. Приходилось, как тогда говорили, многое «доставать», однако, были счастливы. Притом стоило все, ну очень дешево. Вспомнили и дачу в Лиелупе, и прогулки на яхте по реке и Рижскому заливу, посиделки в ресторанах «Юрас перле», «Дзинтарс», «Лидо».

– Завтра протрезвляться будем. Если выпьем, то самую малость и лишь с утра. У нас за езду в нетрезвом виде строго наказывают. Зато послезавтра прокатимся по нашим местам, – пообещал Юрис.

Назавтра Сергей забил холодильник продуктами, несравнимыми по вкусу и свежести с московскими. Позавтракали и поужинали ими. Отобедали в одной из многочисленных забегаловок, качество блюд которой оказалось куда выше, нежели в московских ресторанах.

Затем, как и обещал батя, покатили по местам детства Сергея. Протрезвевший Юрис лихо вел секонд-хенд «Фольксваген», выделенный правительством маленькой, но гордой республики. Ехали по незнакомой Сергею, дороге, построенной в последние годы коммунистического режима. По сравнительно новым мостам через Даугаву и Лиелупе.

– Все это проложили, когда ты уже в Москве был, – повествовал отец. – Очень удобно, хотя местные жители требовали мосты взорвать, дорогу уничтожить. Им, видишь ли, то шумно от машин, то бензином воняет. Власти с трудом объяснили, что трасса нужна стране. Даже пару митингов полиция дубинками разогнала…

Вот, и поселок Лиелупе. В его начале все оставалась, как прежде. Утопавшие в зелени сосен дома, построенные при царизме или в годы, когда Латвия была еще самостоятельным государством, не вошедшим в СССР. Зато после пошли современные постройки, возведенные по американским и европейским проектам, сменившие неказистые дачки советских времен. Юрис тормознул у его бывшего участка. На месте бани с сараем возвышался трехэтажный особняк с колоннами. Там, где находились грядки с картошкой и зеленью, раскинулся постриженный газон со статуей посередине. Поодаль у причала покачивались катера и… их «Дзинтарс».

– Отец, ты мог потребовать яхту назад, как конфискованную у борца за свободу республики, – сказал Сергей.

– Я так и сделал. Саму яхту не взял. Получил компенсацию. Мне уже тяжело ею управлять. Мордовские лагеря все здоровье высосали. Тот, кто купил ее по дешевке, торговался не то, что из-за каждого лата – из-за сантима (валюта Латвии до перехода на евро – авт.). Пока судья не спросил: «При каких обстоятельствах вы приобрели это плавсредство? Почему вам, директору магазина с очень небольшим окладом, вдруг разрешили сделать дорогущее приобретение»? Хозяин «Дзинтарса» в миг «сдулся», вероятно при коммунистах был стукачом. Отмусолил положенное. Деньги еще как пригодились. Ну а ходить по водам, как уже говорил, я не в состоянии. Силы не те!

– Тебя так в лагерях напрягали?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.