bannerbanner
За полчаса до конца детства
За полчаса до конца детства

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 4

– А она, Паша, между прочим, новую программу делает! Мы с ней вместе позавчера сидели, подбирали, что для нашей смены подойдет, – ехидно сообщаю я. Может быть, хоть это его раззадорит, вынудив поднять свою ленивую пятую точку и сорваться с места пораньше?..

Мне на глаза случайно попадаются часы, и я спохватываюсь: надо закругляться. Да и дневная усталость даёт о себе знать.

– Так, ладно… Я, наверное, всё-таки спать пойду… – я потихоньку сворачиваю разговор. Как у нас говорят: «начинаю заканчивать».

– А может, не надо? – весело спрашивает Паша. Похоже, ему наши разговоры доставляют какое-то странное удовольствие.

– Нет… – тихо, но твердо отвечаю я. – Хорошего понемножку. «Спят усталые игрушки». Кто там у вас следующий на очереди? Кому вы ещё не звонили?

– Мы звонили Феде, Свете, Миле и тебе, – охотно сообщает Паша.

– Ну, значит, позвоните Маше! Заодно передайте привет от меня – мы давно не виделись! – Мой голос уже не оставляет места возражению. – Всё, пока…

– А может не пока?

– Можно и официально: до встречи в эфире! – Концовка разговора меня вполне устраивает.

Маша, которую я предложила разбудить следующей, тоже наш общий друг по лагерю. Основная часть «своих» – даже те, кто живет в более отдалённых районах города – приезжает по воскресеньям в наш маленький храм на центральной площади. А Маша со своей семьёй ходит в другой, поближе к дому. Поэтому с ней мы в нелагерное время почти не пересекаемся.

Ей недавно исполнилось пятнадцать, и, в отличие от меня, она обидится, если кто-то даст ей меньший возраст. Впрочем, такого не случается. Маша создает впечатление взрослой, уверенной в себе, совершенно сформировавшейся девушки.

У неё очень необычная внешность – кудрявые рыжие волосы, идеальная белая кожа без подростковых прыщей и тёмно-карие, почти чёрные глаза. Она притягивает к себе взгляды мальчишек, словно мёд – пчёл. Я восхищаюсь Машей: её поведением, характером, тем, как она держится. Именно восхищаюсь, а не завидую. Думаете, это невозможно? Ещё как! Я настолько не предполагаю, что могла бы стать такой же, даже доведись мне родиться заново в другом мире, что для зависти и места нет. Есть такие люди, на которых смотришь как на предметы искусства в музее, и думаешь, восхищённо затаив дыхание: до чего гармонично устроен этот человек, как уверенно и красиво идёт он по жизни!..


***

Июнь пролетает быстро. Мне кажется, что я ничего не успела сделать за эти тридцать дней, но на самом деле они были насыщены событиями. Скромно прошёл мой шестнадцатый день рождения, ради которого мама взяла на работе выходной: мы умотали на озеро и так замечательно провели время вдвоём, что я искренне пожалела о редкости таких вылазок.

Потом мы с Федькой пробыли неделю в монастыре. Потом она исполнила свою мечту – покрасилась в рыжий – и съездила с Леной на рок-фестиваль, а я прочитала двенадцать книг из школьной программы и ещё семь по собственному выбору.

Александра Викторовна закончила подбирать программу для лагеря – теперь она подыскивает хорошие фильмы для тех вечеров, когда непогода не позволит детям оставаться на улице.

Ариадна старательно прячет от нас планы своих занятий, чтобы мы ничего не узнали раньше времени. А мы с Катей, Федей и Милой – чаще всего именно таким составом – гуляем. И говорим. О лагере. Все наши мысли о нём. Может сложиться впечатление, что «свои» живут от сезона до сезона. Но нет. В течение года бывает масса других интересных дел и мыслей. Просто, так действует на нас, и особенно на меня, лето: кроме лагеря, ни о чём больше думать не хочется.

Петя после курсов всё-таки вернулся в свой Светлогорск. Теперь они звонят всем нашим вчетвером. Ближе к началу сезона, уже в середине июля, мы узнаём, что в лагерь он не приедет. Зато вместо него вместе с Пашей собираются прибыть Андрей и Гор – да-да! Те самые парни, с которыми мы все уже заочно знакомы. «Кажется, сезон в этом году обещает быть особенно интересным», – думаю я и даже не подозреваю, насколько окажусь права.

ГЛАВА 4

Здравствуй, Жемчужина!

22 июля

Мне ужасно нетерпеливо и довольно зябко: в восемь утра ещё неуютно находиться на улице в лёгком платье. Но сегодня мы наконец-то отъезжаем в лагерь! Ради этого стоило встать в шесть и продрогнуть на утренней прохладе!

Дожидаясь Федю и её маму, Александру Викторовну, у подъезда, я прыгаю то на одной, то на другой ноге, чтобы согреться. Как обычно, «свои» приезжают за день до начала смены, чтобы успеть всё подготовить: проверить корпуса, прибраться, принести матрасы… А ещё – искупаться в речке, пока никто не сдерживает правилами безопасности, набегаться в лесу, пораспахивать настежь двери домиков, сообщая каждому о начале нового сезона, потанцевать на столе в беседке и сделать много чего ещё – благо, никто из чужих не видит.

Федя увлечённо таскает вещи с шестого этажа пешком – она боится ездить на лифте. У подъезда, кроме меня, ждут Мила, Катя и Света. Тут же стоит моя мама. Она пошла меня провожать, чтобы удостовериться, что всё будет в порядке. А порядок, по её мнению, заключался в том, чтобы меня поселили в тёплый корпус, а не в холодный домик. Она уже несколько раз звонила Александре Викторовне и озвучивала эту просьбу и всё равно продолжала переживать. Сейчас она разговаривает с Ариадной. Незадолго до начала сезона вожатая сделала себе химическую завивку и теперь похожа на одуванчик. Мне нравится её новый образ: золотистые кудряшки, как ни странно, ничуть не делают её менее серьёзной или менее взрослой и очень подходят к ровному овалу её лица.

Во дворе Фединого дома стоят три машины. Одна машина – Милиных родителей. Её и троих из нас повезёт Милин папа. На второй приехала ещё одна наша чудесная вожатая Елена Георгиевна. Они с Фединой мамой одного возраста и здорово дополняют друг друга. Стоит Александре Викторовне изложить замысел очередного мероприятия, как Елена Георгиевна подхватывает его и развивает. Правда, порой, в направлении, неожиданном для самой директрисы. Мы занимаемся с ней разным творчеством. На её уроках плелись из бересты настоящие лапти, вязались на верёвках морские узлы, выжигались по дереву с помощью лупы картины, вырезались из тростника дудочки – и мы с наслаждением дудели в них! Что наша Елена-рукодельница придумает для нас в этом сезоне?

Третью машину поведёт вожатая Марина. У задней дверцы топчется её младший брат Серёжа, мой одногодка, ещё один «свой». В общем, состав совсем небольшой. А троица из Светлогорска мало того, что не приехала в город за весь июль, так ещё и к началу сезона опаздывает! Они сообщили Александре Викторовне, что будут только ко второму дню. А мы почему-то в этом году ждём их с особенным нетерпением. Может быть, потому что Паша привезёт с собой двоих новеньких, и всем не терпится познакомиться с ними лично? «А особенно девочкам!» – говорит мне ехидный внутренний голос, который я тут же пытаюсь заткнуть. Но, по сути, он прав. Ведь новые лица в лагере – это всегда интересно! Все «свои» давно друг друга знают. А тут целых двое новых парней нашего возраста вливаются в компанию – понятно, что девочки стоят на ушах: а вдруг мальчики окажутся симпатичными? Вон Света как размалевалась, готовится, наверное… Моя нелюбовь ко всякой косметике получает очередное подтверждение: ну смешно же? А главное – намерения шиты белыми нитками, и я уж точно не собираюсь вести себя подобным образом. Одно слово – завлекалочки. Чем чаще мама намекает, что и мне пора бы начать ими пользоваться, тем меньше мне этого хочется.

– Лисовская-младшая! Почему у тебя ещё сумка несобранная стоит? – зычный голос Александры Викторовны, спустившейся во двор, привлекает всеобщее внимание. Интересно, почему она обратилась к дочери по фамилии?

– У меня всё собрано! Я её просто не закрыла! – тут же возражает Федька, высунувшись из-за большого тюка с одеялами.

– Так, значит, иди и закрывай! – Александра Викторовна никогда не остается неправой. Даже если она не права.

Федя, как всегда после обвинения (справедливо оно или нет), обижается и, демонстративно топая, идёт исполнять то, что ей велено. Тем временем из подъезда выходит Лена, и я с удивлением замечаю, что на Федькиной сестре точно такое же платье, как у меня, только другого цвета. Лена тоже это видит и улыбается. Одинаковые платья нас не смущают, но я не могу не отметить, что такой вырез и открытые плечи смотрятся по-другому, когда у девушки второй размер груди, а не как у меня – первый в зачатке. «А ей очень идёт!» – мысль приходит и уходит. Я снова переключаю внимание на погоду.

Мама берёт в оборот Александру Викторовну. Ариадна остаётся разговаривать с Милой и Светой. Кажется, она начала рассказывать им что-то из будущих уроков. Заинтересовавшись, я подсаживаюсь к ним на скамейку. Но наша организационная беседа очень скоро прерывается громкими криками Феодоры:

– Хватит называть меня по фамилии! Ты всё утро фамильничаешь! – возмущённо кричит она матери.

– А я хочу, чтобы ты вместо «окей» отвечала мне «да, мамочка», – невозмутимо отвечает Александра Викторовна, вызывая у моей мамы недоуменную улыбку. У Феди недавно появилась дурацкая на мой взгляд привычка на все предложения отвечать «Окееей!», причём, так уныло повесив голову, словно бы то, что ей предлагают, совершенно отвратительно и никому не нужно. Мне это не нравится, Александре Викторовне тоже, и она выбрала оригинальный способ избавить дочь от речевого паразита.

Я снова поражаюсь непоколебимости, спокойствию и при этом абсолютной доброжелательности всего, что она делает. Почему-то «авторитарность» Александры Викторовны никогда не воспринимается мной негативно. Возможно, я несколько идеализирую её, как и Ариадну (хотя, Ариадну, конечно же, больше), но их поведение всегда кажется мне оправданным. А может быть, я просто очень люблю этих людей, а потому принимаю такими, какие они есть.

– Не волнуйтесь, Ирина Валерьевна, место в тёплом корпусе за Настей закреплено на все сезоны, – обращается к маме напоследок Александра Викторовна. – Можно сказать, там её вторая прописка!

– Садимся, поехали! – наконец окликает нас Елена Георгиевна.

Все, радостно галдя, вскакивают со своих мест и кидаются к машинам. Я обнимаю маму и спешу втиснуться на заднее сиденье, где уже уселись Света и Федя. Мила сидит впереди.

– В тесноте да не в обиде! – с улыбкой оглядывая нас, комментирует её папа.

Мы отвечаем ему согласными возгласами. Ну, что ж, двадцать четыре дня рая начинаются!


***

Лагерь… При воспоминании о нём даже сейчас, спустя много лет, я расплываюсь в улыбке. Он занимал центральное место в моём счастливом детстве. Счастливом – во многом благодаря именно ему.

Сделать православную смену со своей программой на базе обычного лагеря придумали десять лет назад Александра Викторовна и Елена Георгиевна. Место для их идеи нашлось в спортивном лагере «Жемчужина», который отдал под её воплощение половину домиков и два больших корпуса. К моменту, когда я впервые поехала на эту особенную смену, мне уже доводилось бывать несколько раз в обычных лагерях, и я знала их стандартный набор мероприятий: спортивные соревнования, дискотеки, несколько игр за три недели – «Зарница», «День Нептуна», «Мисс и Мистер лагеря» и что-то ещё в том же роде. От лагеря с пометкой «православный» я ждала чего-то совершенно другого: может быть, большей строгости и отрешённости. Однако всё оказалось иначе. Помню, меня со смехом спросили:

– А ты, что, думала, здесь только молятся и жития читают?

Да, именно так я и думала, и в первый сезон с недоумением привыкала к тому, как выглядит православный лагерь в реальности. Утреннее и вечернее молитвенное правило совсем короткое – всего-то три молитвы6! Девочки всех возрастов преспокойно встречаются с мальчиками – и не только со своими, но и с атлетами из параллельной смены. Даже на дискотеки, которые устраивает другая смена, разрешают ходить! В самом деле, что это такое? Совсем не видно, что мы другие, что мы – православные! А мне непременно всегда хотелось видеть, ощущать во всём эту непохожесть, эту особенность.

На самом деле особенностей-то было предостаточно. Наше времяпрепровождение очень отличалось от того, чем занимались спортсмены, располагавшиеся в соседних домиках. После зарядки, завтрака, линейки и уборки – стандартных мероприятий для всех смен – те начинали слоняться без дела до обеда, а у нас шли поотрядные занятия. Причём, всякий день разные.

Например, в один день Ариадна читала нам стихи, рассказывала поучительные истории из жизни великих писателей, разбирала образы и подоплеку их произведений. И всё это – с точки зрения верующего человека, чего мне никогда не приходилось слышать в школе.

А на следующий день наш отряд занимался у её племянника Роберта, недавно отслужившего в армии и обладавшего командирским голосом и несгибаемым авторитетом. Сначала он вёл у нас только стройподготовку: мы маршировали, вертелись по команде направо и налево и прыгали в кусты под зычный возглас «Вспышка сзади!» Но оказалось, что Роберт умеет играть на гитаре и гармошке. На третий год вожатства в его военную голову пришла светлая мысль разбавить наши занятия чем-то штатским. И мы стали учиться танцевать под гармошку кадриль, освоили ручеёк и прочие славянские забавы-игры. Александра Викторовна для этой цели даже сшила на всех девочек сарафаны – сама, в течение учебного года.

Конечно, и Елена Георгиевна с нами творила и вытворяла. А дети младших отрядов, которые из соображений безопасности не допускались до выжигания или вырезания, занимались более спокойными искусствами с Кристиной: рисовали, шили кукол или плели фенечки из ниток мулине…

После занятий оставалось около часа до обеда – как раз чтобы собраться всем отрядом со своим вожатым и распределить обязанности для вечернего мероприятия. Каждый вечер после ужина у нас проходила большая игра или тематический концерт – и то, и другое должно было приготовиться в тот же день за пару свободных часов.

А ещё у нас есть спевки! А ещё – отрядные свечки в конце каждого дня, когда весь отряд собирается и обсуждает прошедший день, отмечая хорошие моменты и высказывая пожелания о том, что можно сделать лучше. А ещё!..

… – Почти приехали!.. – кричит Федя, вырывая меня из воспоминаний. Она обладает феноменальной памятью на места́ и издалека узнаёт нужный поворот к нашему лагерю, хотя, так же, как и все остальные, бывает здесь раз в году.

– Уже?! – радостно восклицаю я, подаваясь вперёд.

Да, верно, вот и указатель к нашему лагерю, накрепко привязанный к берёзе. Следом за узкой полосой березняка начинается хвойный бор. С нормальной дорогой приходится попрощаться – машины съезжают в настоящий лес. Сухой асфальтовый шум сменяется вкрадчивым шуршанием шин по земле, усеянной иголками. Ход замедляется, и дело вовсе не в рытвинах на лесной дороге. Нет, это специально для меня: для того, чтобы я смогла вдоволь налюбоваться приветливыми высокими соснами! Такие обычно называют корабельными: их ровные стволы, пронзительно взмывающие к небу, предстают перед нами во всей своей золотисто-рыжей красе – ведь только их макушки одеты в темно-зеленые шапки. Чем дальше едем, тем, кажется, выше поднимаются облака, в открытые окна залетает мелкая мошка, но даже она не портит настроение. Наш слух балуют переливистые трели и посвисты неведомых мне птиц – сколько раз я намеревалась разобраться в орнитологии и выяснить, кто есть кто, но до сих пор руки не дошли! Всё легче вдыхается воздух, пронизанный ароматом смолы, всё более чужим кажется городской бензиновый шлейф.

Ещё десять минут тряски по ухабам, распугивая белок, ежей и кузнечиков, и – мы с Федей выскакиваем из машины на центральной площадке лагеря. Следом за нами неспешно выходят Лена и Александра Викторовна.

Я оглядываюсь, быстро-быстро поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, силюсь охватить взглядом всё разом: не поменялось ли чего с прошлого года? Всё, всё так же! Огромные сосны, стройные и тонкие, точно верные стражи, окружающие лагерь, непрерывный фоновый стрёкот насекомых, луговые цветы и травы, солнце, начинающее входить в силу – к нашему приезду уже десять утра – высокое-высокое голубое небо… Слёзы наворачиваются на глаза. И я знаю, что дело не в ярком свете.

Вот большой деревянный крест, который был установлен ещё в первую смену. Здесь мы собираемся по утрам и вечерам на перекличку и молитву. Вот широкий светлый корпус, самый уютный и тёплый, туда обычно селят младших девочек. Он вплотную прилегает к зданию столовой с высоким деревянным крыльцом. Справа от неё – умывальники и беседка. Слева ещё один корпус, на углу которого расположена сцена, а прямо на улице напротив врыты в землю деревянные скамьи. Здесь проходят концерты и дискотеки. За сценой радиорубка – там можно смотреть фильмы и устраивать мероприятия в дождливые дни. За стенкой от радиорубки ещё одна большая жилая комната на двадцать человек. Этот корпус менее уютный и светлый, но тоже тёплый, и у него есть большая веранда во всю длину вплоть до самой сцены. Когда на сцене звенят концерты, часть веранды занавешивается тканью и исполняет обязанности кулис, артистической и гримерной в одном флаконе.

А я всё поворачиваюсь и поворачиваюсь, кружась быстро, почти как в танце. Вот за крестом – две улицы стоящих друг напротив друга домиков, рассчитанных на четыре человека каждый. Но спать в них холодно… Тут нужно упомянуть об одной особенности нашего края, которая в полной мере ощущается и в детских лагерях. Даже летом ночь и раннее утро бывают ощутимо прохладными, хотя днём царствует курортная жара. А наш лагерь мало того, что расположен в глубине леса, что само по себе снижает градус тепла, так ещё и горная речка рядом. Ночью температура здесь опускается до плюс восьми, утром не выйти без тёплой куртки, и такая холодрыга продолжается примерно до половины десятого, пока солнце не прогреет воздух и не вынудит всех раздеться до шорт, футболок и лёгких платьев.

Почему строители, прекрасно осведомлённые о климатических условиях этого места, поскупились на утепление домиков, я не понимаю. Может быть, они считали, что лагерь делается для закалённых олимпийцев, и решили, что тем всё нипочем. Один раз мне довелось жить в домике – сдуру показалось, что это комфортнее, чем с двадцатью девчонками в одной комнате. Под конец сезона я совсем переохладилась, простыла и приехала домой с температурой. Как раз после этого мама и стала просить Александру Викторовну селить меня в корпус. Да и мне мёрзнуть больше не хотелось.

– Ну, здравствуй, Жемчужина! – тихо шепчу я вне себя от радости. – Вот я и приехала снова!

И пока лес что-то шелестит в ответ, Александра Викторовна уже кричит мне, чтобы я забирала свои вещи и тащила их в корпус.

ГЛАВА 5

Жемчужина встречает гостей

23 июля

Детей в эту смену приехало много – полсотни, а то и больше. Я стою вместе со всеми возле медпункта: медосмотр в первый день – обязательная и первейшая процедура. Расселение будет после, а теперь будущие воспитанники православной смены топчутся с вещами возле небольшого домика, отмеченного на двери красным крестом, и изнывают от скуки, пока Александра Викторовна не берёт ситуацию в свои руки.

– Ариадна Харламовна! Кристина Сергеевна! Займите, пожалуйста, освободившихся детей. – При детях директриса зовёт их только по имени-отчеству, даже совсем молодых Кристину и Роберта. Да что говорить – даже Лену, собственную дочь!

Те, кто уже прошёл медосмотр, облегчённо вздыхают и собираются возле названных вожатых. Ариадна отбирает себе восемь человек и ведет играть в игру под названием «репка». И хотя я знаю, почему так хитро улыбается моя любимая вожатая, я тоже честно иду играть вместе с новичками, которые ещё ничего не подозревают.

Ариадна играет в «репку» каждый год в первый день смены. Она раздаёт каждому участнику роль персонажа из одноименной сказки – «бабка», «дедка», «репка» и так далее – и начинает рассказывать всем известную историю. И каждый раз, когда участник слышит назначенную ему «должность», он приседает. Вот, собственно, и всё. Но если бы это было так просто…

– Репка солёная, репка большая, репка жёлтая! Приседай, приседай! Репка, репка и ещё раз репка, и просто репка! – Ариадна на мгновение останавливается, чтобы перевести дыхание и придумать следующую фразу. Она упоминает репку гораздо чаще, чем в оригинальном варианте сказки – это несказанно веселит всех участников. Дети с интересом ждут продолжения. И оно следует:

– А бабка – та бабка, которая жена дедки, – бабка, которая любит семечки, бабка, у которой внучек много… Внучка, почему не приседаем? Бабка, которая варенье варит по воскресениям… Бабка… А ладно, пошла, значит, бабка… Бабка, говорю! – Девочка, играющая «бабку», со вздохом приседает, наверное, в сотый раз проклиная свои босоножки на каблуках. – Бабка, значит, кликнула внучку. Внучка отказывается, у внучки маникюр, внучке себя жалко, внучка не хочет репку тащить! Репку, говорю, тащить! – Мальчик-репка с притворно удрученным видом садится на корточки и отказывается подниматься. Вредному овощу, никак не желающему вылезать из земли, в Ариадниной сказке всегда приходится приседать больше всех, поэтому вожатая назначает «репкой» самого здорового и сильного ребенка, как правило, мальчика.

– Я больше не хочу игра-ать, отпустите меня! – канючит он, словно двухлетний, но в голосе отчётливо слышны нотки смеха. – Я не знал условий игры, это нечестно! Я больше не могу ни сесть, ни встать, ни шага сделать!..

Ариадна, поднимает бровь и скептически смотрит на его накачанные икры, которые явно свидетельствуют о том, что парень привык приседать по меньшей мере раз тридцать за подход. Тот не выдерживает её иронично-сомнительного взгляда и с позором проваливает роль хилого ботаника, разражаясь заливистым хохотом. Мы с энтузиазмом поддерживаем смех.

Я в этот раз назначена на роль «Жучки», и до меня очередь ещё не дошла. На смену «репке» приходит «дедка», который тут же подстраивается под настроение, заданное «репкой», и увлечённо кривляется и стонет, изображая из себя мученика, хотя и этому загорелому жилистому мальчишке сделать подряд восемь приседаний не составляет никакого труда. Но ведь это же так весело: играть в злобных вожатых и несчастных детей, если это всего лишь игра.

– Внучка в модном вечернем платье, внучка с маникюром, внучка приходит к бабке в огород, потому что там растёт… репка вкусная, репка сладкая! Репка вырастет – репку срежут, репку сварят, репка ещё вкуснее будет!.. Ре-е-епка! – воодушевленно продолжает Ариадна, и голос её далеко разносится над центральной поляной лагеря, по которой уже разливается полуденная жара.


…За игрой ожидание пролетает незаметно.


***

С открытием смены у нас никогда не медлят. В первый же вечер мы торжественно отмечаем начало сезона концертом. Так будет и в этом году.

Организационные хлопоты иссякают быстро. К двенадцати часам прибывшие уже проходят медосмотр и разбредаются по домикам. После расселения остаётся как раз немного времени для того, чтобы собраться поотрядно, познакомиться друг с другом и обсудить номер для вечернего мероприятия.

– Круто! – только и восклицаю я, оглядев наш состав в этом году. У меня снова есть повод для счастья. Да ещё какой!

Во-первых, я наконец-то попала в отряд к Ариадне! Во-вторых, обычно Александра Викторовна тасует детей, разбавляя завсегдатаев новенькими, но в этом году она, видимо, решила не разделять «своих», потому что в первый отряд попали все: и Федя, и Света, и Мила с Катей, и Маша, и Сережа с Денисом, и мы с Ирой. Ира тоже «наша», но живет в посёлке, поэтому в городской компании до этого не появлялась и в моём повествовании раньше не упоминалась. В довершение чудес ко всеобщей радости в списки нашего отряда вошла «светлогорская троица»! Совсем новеньких только двое – это братья-погодки Максим и Миша Таскаевы. Правда, ребята быстро освоились и не смущаются обилием новых лиц. Я думаю, не последнюю роль в этом играет то, что они вместе: ощущая рядом надёжное плечо брата, куда приятнее попасть в незнакомую компанию, чем в одиночку.

– Чем украсим концерт в этом году? – Ариадна оживлена, и смотреть на её сияющее лицо – одно удовольствие. Мне хочется, чтобы так и продолжалось всю смену, хотя работа вожатых – тот ещё винегрет из радости совместного творчества, мелких казусов и утомительного труда. Вот бы им ещё и отдыхать… Но сегодня среди питомцев Ариадны почти все – старые знакомцы, и смена будет стоит ей куда меньших усилий. Думаю, поэтому радость вожатой началу лагеря ничем не омрачена. Я вижу, что она полна боевого задора, готова творить, блистать и поражать.

На первом традиционном концерте все отряды представляют на суд зрителей небольшие миниатюры о том, кто как собирался в лагерь.

– Давайте сделаем что-нибудь необычное… – заговорщически предлагает Ариадна. – Как собирали родители, как тряслись в поезде, как тащились пешком через лес – это уже надоело! Но мы-то люди бывалые. Нам есть что вспомнить и с чем сравнить. Пусть наши ожидания и приготовления будут основаны на опыте прошлых сезонов.

На страницу:
3 из 4