Леха. Современная повесть о настоящем человеке

– Дороги не ви…дишь? – от неожиданной встречи осекся даже он.

– Не вижу! – Леха зло отвернулся и пошёл вслед за пареньком, спиной ощущая ненавидящий взгляд земляка.

Столкновение в коридоре породило хаос мыслей. От ожидания очередной разборки, ибо на питерской земле запрет Краснова мог не действовать до возможной ошибки при идентификации давнего соперника. Но это, конечно же, было навряд ли. Слишком очевидно было взаимное узнавание старых врагов и перехлест взглядов в секундном развороте.

Да и чуть позже Василич, на вопрос о возможном участии вологодских боксёров за другой клуб, ответил, что «Юрка Ермаков учится здесь и вроде за “Динамо” заявлен…».

– Но он отожрался за последнее время, в «тяжи» перешёл, – Василич взялся за лапы, – давай, Витёк, контрольный проходим по сериям…

Леха оставил тренера с подопечным разминаться перед предстоящим боем, а сам, наконец, соизволил пройтись к стенду с документацией соревнований. Так и есть, в тяжелой категории, очень малочисленной в любительском боксе, стояло лишь четыре фамилии с инициалами. Одна до боли знакомая. Ермаков Ю. С. 87, 5 кг, МС, спортивное общество «Динамо». Однако повода для беспокойства не было. Сам Малыгин находился в оптимальном для себя полутяжелом весе, с учетом хорошей «просушки», на взвешивании показал 79,8 килограмм. То есть повторной встречи с антагонистом не предвиделось. А пережить сосуществование в одном спорткомплексе, в течение пары дней, в принципе, возможно.

Вторую схватку Леха также выиграл, несмотря на то, что соперник оказался кандидатом в мастера спорта. Используя разницу в росте, боксёр из Вологды технично «обстучал» противника, не причинив тому значительного урона, но и не потратив лишних сил. Красивая победа по очкам и заслуженный выход в финал. К этому времени, оставшийся в строю второй малóй, проиграв полуфинал, попадал лишь на бой за третье место, поэтому вся немногочисленная вологодская сборная готовилась истово болеть за своего «полутяжа».

Как шагал по турниру Ермаков, Леха не знал, так как после своего выступления инициативно собирался на выход и на заключительные бои не оставался. Может быть, подспудно не хотел видеть давнего недруга, а может, внутренне напрягался от ожидания повторения прошлогоднего сценария. Кто знает, с какими теперь «быками» водит дружбу Юра Ермаков?

Жили они недалеко, в общежитии Лесотехнической академии на улице Новороссийской, но все же полчаса неспешным ходом тратить на дорогу приходилось. Мелкие рвались на Невский и Дворцовую, да и Леха был бы не против, но опытный Василич пообещал на обзорную экскурсию оставить целый день перед отъездом на родину. К тому же он сам, в прошлом выпускник института физической культуры имени Лесгафта, хотел пройтись по местам «боевой» юности. Таким образом, спортсмены копили кардио-ресурс на заключительные бои и прогулку по городу.

Общага «лесопилки», – так в народе именовали Лесотехническую Академию имени С. М. Кирова, отличалась от вологодских студенческих хостелов лишь размерами и количеством потребляемого алкоголя на душу проживающего. Если в лехином общежитии студенты пили много, а Малыгин и Харламов были исключениями, подтверждающими правило, то в «лесухе» – ещё одно наименование ВУЗа – пили неприлично много. Приезжих спортсменов поселили в специально отведённые «гостевые» номера, на первом этаже и максимально ближе к вахте, чтобы вакханалия верхних ярусов не причиняла «коммерческим» постояльцам (вологодская федерация за койко-место платила посуточно) глобальных неудобств. Однако всё равно пара проведённых ночей несколько шокировала гостей северной столицы.

Привыкший ко всему, Малыгин буднично наваливал на голову подушку и мгновенно засыпал. Василич же долго кряхтел, а молодняк вообще не спал по полночи. То оба «мухача» часами наблюдали за дискотекой в окнах соседнего корпуса, где в проеме рамы выплясывали голые девки, то поочередно, под предлогом посещения уборной, бегали в коридор, прикоснуться к настоящей студенческой жизни. Ловили пьяную похабень разговоров общих кухонь, вслушивались в охи-вздохи за дверьми, а пару раз в туалете попадали в остаточные облачности выкуренных «косяков».

Леха, оторвавшись от своих, первым подошёл к желтеющему за автобусной остановкой корпусу общежития. Бросив сумку, присел на кривобокую скамейку, в ожидании отставших. Шумный питерский вечер, с его потоками проезжающих автомобилей не позволял сосредоточиться на чём-либо, чуть покачивая на волне общих размышлений. Белые ночи ещё не расцвели максимальной молочной пеной, но уходящий день сгущать свои краски ещё не собирался.

Где-то совсем рядом завелась машина. Шелест колес по обочине и, сквозь выломанный кусок бокового борта автобусной остановки, Леха увидел подъехавшую почти вплотную темно-синюю «девяностодевятую». Глухая тонировка и, поблёскивающие отсветом заходящего солнца, литые диски, делали её похожей на боевую капсулу из какого-нибудь фантастического фильма.

Авто плавно выкатилось на парковочный уступ перед остановочным павильоном. Водительская дверца открылась и уходящий солнечный свет перекрыла стройная женская фигура. Малыгин прикрыл глаза ладонью, пытаясь разглядеть лицо автоледи, но раздавшийся, чуть с низинкой, голос заставил опустить ладонь и резко подняться навстречу.

– Привет, чемпион! Спасать в этот раз не надо?

Это была Таня.

В этот раз её появление не было связано с кортизоловым всплеском, но течение серо-тусклого вечера было нарушено бесповоротно.

– Привет… – стушевавшийся Леха не определился с линией поведения.

Схватил сумку, затем бросил её обратно на скамью. Шагнул было навстречу, но, передумав, завис в полушаге.

– А я ещё вчера тебя хотела перехватить, в «Светлане», – Таня обошла автомобиль и оказалась прямо напротив Алексея, – но там сразу приставать начали, поэтому ограничилась только получением информации, где живет вологодская сборная и решила подождать в засаде…

Таня улыбнулась уголком рта, веселый чертенок прыгал в её глазах. Стильная джинсовая куртка поверх обтягивающего, с высоким разрезом по бедру, сарафана, босоножки на каблуках и, небрежно собранные в пучок, волосы – Малыгин почувствовал легкое головокружение. А когда всё же добил оставшиеся полшага навстречу, то от знакомого запаха, голова окончательно пошла крýгом.

– Я как-то… м-м-м… не ожидал, если честно, – лехино лицо расплылось в глуповатой улыбке, – да и сколько можно спасать-то…

– Три раза, если применять аналогию права и руссконародный контекст, – Таня засмеялась, – это я тебе как будущий юрист говорю.

Леха тоже рассмеялся. Каталепсия, овладевшая им при внезапном появлении девушки, с мыслями о которой засыпал последние полгода, незаметно отступила. Он становился всё более раскованным.

– Опять же, согласно русским народным, спасенный превращается в прекрасного принца со всеми вытекающими последствиями… Это я уже как будущий историк говорю.

– С момента нашей последней встречи, ты и на самом деле стал выглядеть лучше, – продолжала покалывать Таня.

Её ирония не цепляла Леху, наоборот, заводила. В присутствии Татьяны его мозг генерировал не хуже, чем в финале областной олимпиады по истории или в высшей лиге КВН.

– Осталось только замереть в ожидании поцелуя и жабеныш превращается в королевича, – р азвел руками Малыгин.

– Ну… – погрозила пальцем девушка, – нет и двух третей назначенного срока.

Пока молодые люди пикировались остротами, подошел Василич с воспитанниками.

– Леша, ты надолго завис здесь? – отпустив малолеток чуть вперед, остановился около остановочного павильона старший тренер.

– Я? Э-э… Не знаю… – растерялся Малыгин, оглянувшись на руководителя, – не думаю…

– Обязуюсь вернуть спортсмена в целости и сохранности, – выручила Татьяна, сверкнув белой полоской зубов, – получасовая экскурсия по Выборгской стороне Санкт-Петербурга и гарантированный глубокий сон перед финальным поединком!

– Я на твоём месте сорвался бы, Малыгин… – проворчал Василич, – такая девушка… Эх, где мои семнадцать лет…

Деланно поджав губы и, качая головой, Шведов пошел к ожидающим его пацанам. Все «мальки», тараща глаза, уставились на обладательницу навороченной тачки и смелого разреза на платье.

– Едем, – скорее утверждая, нежели спрашивая, посмотрела Таня на Малыгина.

Леха кивнул и, закинув сумку на плечо, быстро обошел автомобиль. Галантно открыл водительскую дверцу.

– Ух ты! – неопределенно махнула ладонью в воздухе Таня, – да ты, обходительный кавалер… А мама мне говорит, что интеллигенция в провинции закончилась.

– Я ещё и на машинке вышивать умею, – с табаковскими интонациями пробурчал Малыгин, закрывая дверцу.

Таня резко взяла с места и модная отечественная тачка органично влилась в жидкий вечерний автопоток.

Они катались чуть меньше часа.

Перворазрядница по фигурному катанию Таня Владимирова также, как и Леха Малыгин, родилась в интеллигентной семье. Её отец, по образованию инженер-энергетик, в самом начале девяностых годов, приняв предложение москвичаоднокурсника, рванул в Минэнерго отстраивать новую российскую энергетическую систему взамен старой советской. Жена его, соответственно, мать Тани, будучи востребованным врачом-кардиологом, уезжать из Питера наотрез отказалась. Менять имперское величие родного города на «разросшуюся Рязань» петербурженка в третьем поколении никак не хотела. Поэтому родители Татьяны решили какое-то время пожить гостевым браком, а «там посмотрим». Десятилетняя дочь, естественно, осталась с мамой и бабушкой. Как известно, нет ничего более постоянного, чем временное, поэтому родители в скором времени развелись. И дело даже не в расстоянии. Скорее в отношении. Почувствовавший вкус больших перспектив, огромных денег и новых горизонтов, бывший лимитчик не смог подобрать аргументов для своей супруги, находящейся в полной власти обширной питерской родни. Таня же была настолько загружена двухразовыми тренировками, что тихую родительскую трагедию практически не заметила. К тому же, большую часть времени она проводила с бабушкой. Приезд же отца всегда был праздником. Когда пришла пора выбирать вуз, отец, ставший к тому времени крупным игроком на энергетическом рынке и обзаведшийся новой семьей, твердо воспротивился институту физической культуры имени Лесгафта. Телефонным звонком «папа Вова» закрыл дочери вход в мир большого спорта и, не кладя трубки, распахнул двери главного университета города на Неве. Так, по велению отца, Татьяна стала студенткой юридического факультета Санкт-Петербургского университета. Очевидно, тот увидел в дочери способность подхватить и правильно распределить стремительно растущие активы, без ущерба для сыновей-близнецов, родившихся от молодой жены около года назад. И был ещё один случай, заставивший родителя Татьяны задуматься о грамотном юридическом оформлении пухнущей капитализации.

Где-то в Сибири, а точнее в Омской области, при местной ГРЭС [14]пыхтел небольшой катализаторный завод. Принадлежал он де-факто отцу Татьяны и москвичу-однокурснику, а де-юре был оформлен на их сибирского бизнес-партнера.

Всё ж чиновники РАО ЕЭС [15]окончательно не борзели и старались не светить свои светлые фамилии в аффилированных коммерческих структурах. Конечно же, этот завод был безраздельно загружен заказами от подразделений РАО ЕЭС, что и определяло его стабильный экономический рост, несмотря на перманентные кризисы в российском государстве. В один из светлых октябрьских дней «бабьего лета», бизнес-партнер, а по совместительству и гендиректор завода был расстрелян неизвестным киллером при выходе из коттеджа. Такие события в Питере, как и в Сибири, происходили довольно часто, но интеллигенты-энергетики, впервые столкнувшиеся с явным криминалом, откровенно перепугались. Свою новую семью в полном составе родитель отправил за границу, а Таню решил спрятать недалеко от её малой родины. В своей малой родине. В «Вологде-где». Именно из её пригорода, рабочего поселка Огарково, двадцать лет назад уехал поступать в Ленинградский электротехнический институт Володя Владимиров. И одним из его друзей детства был местный спортсмен, боксёр и хулиган Андрюха Краснов.

Так Таня оказалась в Вологде. Краснов, по звонку дворового друга, ставшего большим человеком, прилетел на двух машинах в Питер и сопроводил наследницу в уютную квартиру в одном из «обкомовских» домов в центре областной столицы. Недвижимость «папа Вова» покупал при малейшей необходимости, особо не торгуясь и не экономя на мебели. Благо финансы позволяли.

Одним из сопровождающих Краснова был Юра Ермаков. Очевидно, он договорился с боссом о выполнении функций личного телохранителя опекаемой девушки, поэтому именно Юра со своими сотоварищами в период проживания Татьяны в Вологде обеспечивал её перемещение к репетиторам, в спортзал и магазины. Параллельно он же подрядился на вакансию экскурсовода и гида по вологодским достопримечательностям. Правда, предложения от краеведа были скудными – кабак либо ночной клуб. Посещение которых Таня, в принципе, отвергала. Однако, визит на соревнования по боксу, где Ермаков анонсировал свою безоговорочную победу, она всё же решила сделать.

– Если честно, я надеялась, что ему в первом бою накидают, – уверенно лавируя по Большому Сампсониевскому, сказала Таня, – утомлять он меня стал рассказами о своих победах. Но он оказался хорошим спортсменом…

Леха, отвернувшись в стекло хмыкнул.

– …правда, не очень порядочным человеком, – закончила Таня.

Их машина вырулила на набережную. По правую сторону зачастили невские мосты. Леха преимущественно молчал, умудряясь так вставлять слова и короткие фразы, что Татьяна невольно рассказывала факты из своей биографии, явно не предназначенные для ушей малознакомого человека.

– Ну в итоге-то, он всех победил… – не поворачивая головы, буркнул Леха, – как и обещал тебе. Первое место.

– У-у, Леша, а ты надулся… – улыбнулась Таня, – всем же было понятно, что Юру вытащили, это даже я, фигуристка, поняла.

– Ну может быть… – Леха покраснел и поспешно перевел тему, – вот только зачем ты за меня заступиться решила?

Таня замолчала, сосредоточенно всматриваясь по ходу движения, что-то хулиганистое мелькнуло в её глазах. Затем резко вывернула руль и, пересекая двойную сплошную, свернула на узкую улочку.

– Здесь кафе есть небольшое, уютное, – умело паркуя автомобиль, девушка ткнула пальцем вглубь улицы, – когда папа приезжает из Москвы, мы туда эклеры есть ходим.

– Послушай… – Леха замялся, денег не было совсем, – я как-то одет не очень… В спортивное, да и мне на ночь нельзя сладкого.

– Пошли, пошли… – Таня открыла дверцу, – потом папа это кафе купил и своей сестре, моей тетке, в управление отдал. Для меня тут всё бесплатно.

– Да я не из-за этого… – п робурчал Леха, выбираясь.

Ещё час в кафе пролетел сверхзвуковым истребителем. После Нового года сибирская ситуация прояснилась. Гендиректора отцовского завода застрелили из-за конфликта, с производством абсолютно не связанного, поэтому Тане было разрешено возвращаться в родной город и вплотную заниматься учебой. Да так плотно, чтобы впоследствии иметь необходимый багаж знаний для решения различного рода юридических вопросов, связанных с оформлением активов на аффилированные структуры. В качестве моральной компенсации за полугодовое проживание в провинции отец купил новый ВАЗ‐21099 и квартиру где-то в районе метро «Площадь Мужества». Ключей, правда, пока не выдал в виду нахождения жилплощади в стадии ремонта.

Когда Татьяна уехала из Вологды, Ермаков неожиданно для всех своих «близких» решил перевестись в один из ВУ-Зов Санкт-Петербурга. Краснову он объяснил это требованием родителей (номенклатурных работников крупного оборонного завода), братве – желанием обосноваться в Питере и быть полезным коллективу. В действительности, как считала Таня, «Юра решил набиться в женихи». Именно этим можно было объяснить еженедельные приглашения в ночные клубы, рестораны итальянской кухни и «прочие варианты развлечений зажравшейся буржуазии». Таня их упорно игнорировала, но в начале мая у Ермакова появилось желание выступить на малопрестижном боксёрском турнире. С учетом перехода в «тяжи» серьёзных соперников у него не предвиделось, а Таня, легко согласившаяся посетить в своё время «Новогоднюю елку» в Вологде, могла бы приехать. И увидеть, как Юра Ермаков, в этот раз стопроцентно, разделает всех противников под орех.

– Я и приехала, – Таня улыбалась, глядя в глаза Малыгину, – сразу нашла твою фамилию в расписании. И вот мы здесь…

В сотый раз за этот вечер Леха краснел. Он никак не мог понять, что нужно от него этой красивой и уверенной в себе девушке. Он, полунищеброд, человек с другой планеты, живущий на крохи от невысоких родительских зарплат, не будучи в состоянии даже оплатить счет в кафе, не имел ни одного микропризнака, способного вызвать интерес у столичной студентки престижного университета. Этот сгусток сбивчивых скоротечных размышлений придавил ответную улыбку и Леха поднял глаза:

– Тань, извини, пожалуйста… Можно один вопрос? Такой… Серьёзный…

Таня встревоженно взглянула в ответ:

– Да, конечно…

– Тань, – Леха чуть смущенно закашлялся, – ты очень красивая и стильная девушка… Судя по всему, ещё и умная…

– Продолжай, продолжай, – его неуверенность снова вернула Татьяне доминанту, – мама говорит нельзя перебивать, когда сыплют комплиментами.

– Почему ты меня тогда вытащила? – уже тверже продолжал Малыгин, – я же не сват тебе, не брат… Вообще никто, с улицы человек. И «данные свои» реально оцениваю.

– Потому что за четыре месяца, в этой вашей Вологде, в обществе жлобов, я, может быть, впервые человека нормального встретила! – перебила Татьяна боксёра, – и вот, на моих глазах, они его инвалидом хотят сделать! Просто так! Потому что он лучше вдруг оказался! А когда ты с ними в ту подворотню пошел, я поняла, что всё это из-за меня. Просто из-за меня! Ты же не слонялся вдоль клуба, чтобы телок подвыпивших снимать? Ты же ко мне пошел, правильно? И трусом в моих глазах не хотел быть!

Леха не знал, что ответить. Он видел живой блеск Таниных глаз, ощущал искренность её интонации, но в свои силы вера всё ещё не наступала.

– Да… – наконец выдавил он из себя, – и ещё… Ты мне очень понравилась…

– Ну наконец-то! – рассмеялась Таня, – а я думала, что останусь «дамой в тюрбане»! Если честно, я первый раз инициативу проявляю. Как-то не в своей тарелке себя чувствую. Мне с тринадцати лет, между прочим, цветы дарят.

Она протянула ладонь через столешницу. Леха, чувствуя, как кружится голова, взял её. Чуть прохладная кисть инициировала цунами по венам, заставив сердце захлебнуться в аритмии. Самым кончиком указательного пальца Малыгин уловил пульсацию крови на женском запястье и окончательно понял, что его симпатия взаимна.

– А можно я завтра приду на твой финал? – осторожно убрала руку из его ладони Таня, – а потом опять покатаемся?

– Ты даже знаешь, что у меня завтра финал? – удивился Леха.

– Да, слежу за твоей карьерой, – многозначительно возвела брови девушка, – могу помочь со спонсором, кстати… РАО ЕЭС устроит?

Леха пожал плечами. Он не понял, шутит Таня или нет. Манерно оскорбляться не стоило, но и свой уровень как спортсмена он оценивал адекватно. Для самой захудалой школы олимпийского резерва он уже был переростком. Если Татьяна намекала на возможности своего отца, то это точно для него не по-пацански, а если юморила, то, радостно закивав, он мог нарваться на утешительные смешки.

– Может, всё же попробуешь вот этот штрудель? – в очередной раз попыталась угостить кондитерскими изысками Таня, – от него ничего плохого не будет… Яблоки одни.

– Спасибо, – Леха покачал головой, – но у меня ещё взвешивание завтра.

– Тетя Оля обидится, – она показала куда-то вглубь, где угадывался в полутемноте выступ барной стойки, – одним чаем сыт не будешь…

– Хорошо, – Леха и вправду оголодал, – но потом сразу поедем в общагу. Мне ещё выспаться надо… Василич рычать будет.

Таня быстро сходила к витрине, выбрала произведение кулинарного искусства. Бармен вкатил в тарелку шар мороженого и вся эта красота приземлилась перед Алексеем.

– Вот! – торжественно объявила Таня, – легкий перекус и завтра в бой!

– Ага… – заворчал Леха, начав терзать штрудель, – тут сахара на всю сборную…

Так получилось, что вернулся Алексей в общагу после полуночи. Был съеден ещё один штрудель, два эклера и шаверма. Горячие арабские бутерброды они купили около какой-то станции метро, перед самым романтическим времяпровождением в Питере: в сезон белых ночей – разводом мостов. Ну и первый поцелуй состоялся на фоне вздыбленного Литейного, аллегорически отобразив внутреннее и внешнее состояние юноши. Таня в первый же вечер воли его рукам не дала и, с нервным смехом, выскользнула из захвата. Потом был прощальный поцелуй в машине у общежития, затянувшийся на пятнадцать минут и обещание обязательной завтрашней встречи.

Проснувшемуся Василичу Леха наврал, что выходил в туалет, но тот, оценив сверкающие глаза воспитанника, только хмыкнул. Уснуть Лехе удалось лишь под утро. О предстоящем поединке он не думал. В голове и сердце была одна Таня.

* * *

Леха, свесив голову, сидел в раздевалке. Напротив, раздраженным львом, курсировал Василич. Он уже проорался, но глаза посверкивали так, что стоило ждать вторую серию.

Влюбленный Малыгин, переевший накануне кондитерки, на утреннем взвешивании перед финальным поединком вывалился из своей весовой категории и перешел в категорию «тяжей».

– А там мужики лет по двадцать пять! – снова не выдержал Шведов, – и тебя на голову выше и мощнее! И по полтиннику боев за плечами! Ты чем думал-то, Леша!

– Я не знаю… – оправдываясь, бурчал Малыгин, – я только кофе и пил…

– Да ты врать ещё не научился! – тренер наклонился к спортсмену, – краснеешь как школьница при слове хер! Что жрал ночью!? Салаты майонезные или витушки с маком!?

– Шаверму…

Василич обреченно помотал головой. Махнул рукой и вышел.

Леха встал и подошел к окну. Хорошая погода не радовала. Финал с кем-то из «тяжей» не такое уж и страшное событие, но вероятность выиграть резко снизилась. В очередной раз занимать второе место никак не хотелось – эта тенденция добавляла обреченности и где-то в глубине поднимала вопрос: а стоит ли заниматься боксом? «Навык определенный ты получил, с бакланами уличными справишься. Зачем что-то ещё? Учиться надо и думать о будущем. Которое с профессиональным спортом точно не будет связано. Вон, лучше в качалку ходить. Массу набрать, мощь и всего остального, что нравится девушкам. Опять же на подработке в качестве охранника пригодится. На крупных меньше дергаются, – Леха тряхнул головой, найдя, наконец, оптимистическую составляющую в своём косяке. – Плевать, накидают, так накидают. Зато второе место среди “тяжей” тоже о многом скажет. Одноклубникам в Вологде точно».

– Да, ладно, Анатолий Васильевич, мы принимаем бой… – Леха улыбкой попытался скрыть нешуточное волнение, – н а кого попадаю-то?

– Не знаю, – снижая градус раздражения, пожал плечами вернувшийся тренер, – я по твоей категории смотрел. Схожу, по «тяжам» гляну… Разминайся пока.

Малыгин натянул уличные кроссовки, надел спортивный костюм. Около спорткомплекса располагался небольшой парк, и он решил легко пробежаться по тенистым дорожкам.

Закончив пробежку и выходя из парковой зоны, Леха сразу же увидел знакомую, до щенячьей дрожи в ногах, «девяностодевятую». А пробежав метров пятьдесят, обнаружил и её владелицу, чуть скучающую на ступеньках входной группы.

– Леша, привет! – Т аня спустилась ему навстречу.

Интонация приветствия была несколько тревожной.

– Привет, – Малыгин, решивший было дружески чмокнуть в щеку, притормозил.

Но Таня сама инициативно обняла и, поцеловав, мазнула ароматом фруктов.

– Леша, ты зачем опять решил с ним драться? – не отпуская его локтей, спросила девушка.

– С кем? – не понял Леха.

– С Ермаковым…

Леха всё понял мгновенно. Перевес, отправивший в «тяжи», вновь свел его с главным противником, у которого в финале не осталось соперника. Или травма или отказ. Сердце пошло в отбой, но это уже был не страх, а злость будущего победителя. Уверенность, которую вселила в него девушка, чьей близости так безуспешно добивался Ермак, но досталась она ему.

– Так получилось. – Леха тоже не отпускал её из захвата, – во всем виновата шаверма, будь она проклята!

Таня, сквозь напряжение, улыбнулась:

– Я и не знала, что вологодские боксёры читали Булгакова…

– А я случайно в бокс попал, набор в теннис мальчиков для подачи мячей закончился… – продолжал хохмить Леха, сдвигая темное облако предстоящего поединка.

– Малыгин! – грянул, вываливаясь из-за стеклянной двери, Василич, – опять девки одни на уме!? Мало вчерашней шавермы? Решил ещё блинчиками сегодня зарядится?

– Не одни, Анатолий Васильевич, а одна, – Леха отлип от Тани и повернулся на вход, – иду, иду…