Дни за Гранью

Не теряя времени, он подошел к бассейну и пощупал рукой воду, ногой просто не осмелился, настолько вокруг все было чисто и аккуратно. Затем, поочередно открывая стоявшие на значительном удалении друг от друга двери, он открыл четыре из пяти, за которыми действительно располагались совершенно разные парилки с мойками. По банному делу он не был мастером, но судя по тому, что все они были отделаны по-разному, где-то сплошным деревом, где-то настоящим природным камнем, где-то кафелем, он понял, что истинному банщику здесь есть где развернуться. По второму обходу он определился с тем, что искал. Невысокая, чуть выше его, деревянная дверь с деревянной ручкой, за которой располагались длинные полки в три этажа, пышущая жаром каменка, перед самой парилкой услужливо висело на деревянных штырьках несколько березовых банных веников, среди которых всего один нуждался в замене, несколько тазов и ковшиков, войлочные шапочки и рукавицы. Также на скамье покоились пузырьки с шампунем, бруски мыла в упаковке, соли. Странно и путано было видеть знакомые широкому потребителю бренды, словно он находился у себя дома, а не в совершенно другом мире. Турист аккуратно открыл крышку и понюхал шампунь, несколько секунд боролся с нахлынувшими чувствами и воспоминаниями, в конце концов решительно надел войлочную шапочку, взял веник и рукавицы.

– Все равно вы сволочи, – буркнул он, стараясь нахмуриться и скрыть радость от предстоящей мойки, после чего уверенно шагнул в парилку, в которой вишнями светился жаром на каменке крупный речной окатыш.

Плеснув пару ковшиков воды на каменку, охнув и отшатнувшись от шумного облака пара, с шипеньем рванувшего вверх, он забрался на верхнюю полку. Уж кому-кому, а ему, не мывшемуся в Зоне столько дней, русская баня самое оно. Пропарившись несколько раз, несколько раз поплескавшись в бассейне с прохладной свежей водой, вымывшись как следует, Турист подобрал чью-то забытую среди мыл зубную щетку и, обдав ее кипятком, почистил зубы, поскольку уже сам не мог терпеть столько времени без полноценной чистки зубов. За все время его процедур ни один человек не зашел и не поинтересовался его присутствием. С некоторой брезгливостью надев свою одежду, он по безлюдному коридору вернулся на кухню и заказал себе рацион. Дыма он так и не увидел, зато обнаружил возле матраса пару ношеных, но хороших берцев его размера. Вообще его бесполезное существование среди монолитовцев, на фоне постоянных мыслей о доме и о матери, которая места себе не находит в ожидании вестей либо от него, либо от друзей, либо от полиции, в которую она уже обратилась, сильно тяготили его. С трудом доев стружку с клейстером, он твердо решил, что потратит весь день на поиски тех самых трех канализационных люков. Карту он выучил наизусть, его память инженера-конструктора цепко держала план зданий, схемы коммуникаций и маршрутов. Одевшись и чувствуя, что наконец-то делает что-то реально приближающее его к возвращению домой, он поднялся наверх.

***

Ходок приближался к Диким Территориям. Переночевал он сидя, прижавшись спиной к вросшей в землю цистерне от бензовоза. Хороших укрытий на Пустошах не было. Привлекательные в качестве укрытия от вездесущего влажного ветра овраги и росший по их склонам кустарник были действительно опасны в ночное время. Слишком много было нор тушканов, этих мелких, ненасытных и ловких мутировавших грызунов, которые с наступлением темноты одолеют практически любого мутанта, задержавшегося в оврагах, а привлекательный, но непролазный кустарник по склонам задержит жертву ровно настолько, насколько надо, чтобы многие десятки этих существ взгромоздились на спину сталкера. Костра Ходок не разжигал, на открытой местности его видно далеко, даже если мутанты, подойдя на свет и не нападут, они наверняка сведут на нет все плюсы от костра. Проще было закутаться в свой плащ, обложиться поддерживающими артефактами и продремать всю ночь, сжимая гаусс и слушая посвистывание ветра в жестких травинках. Ближе к утру пошел мелкий дождь, окончательно разбудивший сталкера и заставивший его тихо открыть рюкзак и накрыться термоизоляционной пленкой. После дождя недалеко от его места ночевки тянущимся вдаль оврага облаком появился туман, но не тот обычный туман, который обозначает похолодание воздуха и конденсацию влаги, а другой, темноватый, поднимающийся из оврагов и сгрудившийся над ним шапкой. Скоро там кто-то начал кричать неестественным, истеричным, полым ужаса голосом, без пауз, будто плакал огромный ребенок. Ходок закрыл глаза, стараясь не вслушиваться в несущиеся издалека звуки. Он достаточно видел ужасов в Зоне, чтобы больше не испытывать интересов либо к очередному эксперименту Зоны над мутантами, либо жалости к очередному несчастному сталкеру, уснувшему в овраге и теперь проснувшемуся, но потерявшему разум. Через минуту голос ослабел, еще через пару поперхнулся и смолк. Тушканы облегчили судьбу несчастного, кем бы он ни был. Туман не пошел дальше оврага, подтвердив свою аномальную природу, исчезнув, когда спеленатое тучами небо на востоке стало светло-серым. Ходок, раскачавшись, стряхивая с себя оцепенение, снова встал на маршрут, представляя издалека несуразную, горбатую фигуру, чуть наклоненную вперед с прижатым к груди, обмотанным серо-зеленой тканью оружием.

***

Первый люк, который нужно было проверить Туристу, должен был находиться метрах в трехстах от входа в бункер группировки, за полосой препятствий между двумя полуразрушенными двухэтажками. На картах Ходока он на удивление легко сориентировался по однажды виденным зданиям и теперь, набрав камешков, он до поры до времени шел по тропинке, но улучшив момент, воровато оглянулся и сошел в просвет между кустами сирени. Несмотря на неподходящее время года, сирень словно собиралась цвести и таила нераспустившиеся гроздья цветов, прятавшиеся в глубине куста. Стараясь не шуметь и не трещать ветками, Турист подошел вплотную к окну дома и, подпрыгнув, зацепился за край оконной рамы, чувствуя шероховатость облезающей с дерева краски. Он собирался залезть внутрь, чтобы пройти знание насквозь, но глядя на полумрак и запустение, царящее внутри, передумал. Обход здания по высокой, до колена, нетоптаной траве занял несколько минут. Пространство между домами, во дворах, явно было нехоженым, и снова неестественность построек взбудоражила воображение. Снова ни асфальта, ни брошенных автомобилей, ни детских металлических конструкций, только лишь высокая серо-зеленая трава, вплотную подступающая к бетонным плитам строений. Зона ли убрала все ненужное, все, не имеющее смысла, монолитовцы ли? Турист не знал, но маловероятно, что бойцы трудились бы здесь над уборкой территории, скорее всего другое. Мошки, ранее плавающие в глазах, стали почти незаметными, только лишь их тусклые подобия, словно пылинки, крутились на периферии зрения. «Ну вот и люк, сразу и не разглядишь его в высокой траве, хотя нет… есть же асфальт под ним», – с недоумением вдруг понял Турист. Действительно, в том месте, где только что в зеленой траве была видна лишь клетчатая крышка канализационного люка, теперь был виден и обступающий ее асфальт. Мало того, трава словно расступилась, обнажив скрывавшееся под ней рукотворное покрытие, которое оказалось пронзенным тонкими зелеными стрелочками травы, тем гуще пронзающей асфальт, чем дальше он уходил от люка. В недоумении остановившись в нескольких метрах от находки, Турист только спустя несколько секунд заметил большое белое пятно старой, высохшей и растрескавшейся краски, некогда растекшейся по крышке люка и частично по асфальту. Сейчас же его сердце забилось чаще: то, на что он смотрел, менялось на глазах. «Что это? Аномалия?» – мелькнула запоздалая мысль. Стремительно обернувшись в опасении увидеть вдруг, что все вокруг поменялось в корне, он с облегчением обнаружил, что стоит все там же, вокруг все те же полуразрушенные двухэтажки и пустые дворы. «Болт! Надо кинуть болт!» – опять же с опозданием вспомнил он. Отступил назад, не спуская глаз с металлической крышки колодца, и, вынув из кармана камешек, бросил. Камешек, оторвавшись от руки, пролетел по параболе и, весело тренькнув по крышке, пару раз прыгнув по асфальту, ускакал в траву. Подумав, Турист бросил еще один, но теперь уже целя в белое пятно краски. Снова ничего. Так же тренькнув, камешек откатился в сторону. Растерянно обернувшись, словно ища, у кого спросить, он, пожалуй, впервые почувствовал, что значит слово «отмычка» в Зоне. Идти самому в то, что сначала казалось одним, а затем стало другим, было нелогичным. Мысленно плюнув, он развернулся и пошел обратно, решив, что надо найти хороший кирпич и как следует запустить им по тому белому пятну краски, тогда оно – что бы там ни было, аномалия или нет, – должно показать себя. С кирпичами проблем не было. У подъезда на полу лежал потрескавшийся, но не развалившийся красный кирпич, которым когда-то, очевидно, подпирали подъездную дверь, чтобы не закрывалась. Это тоже было странно, но не более того. Подхватив его, парень вернулся на исходную, встав в нескольких метрах от крышки. Примерившись, он поднял кирпич над головой и с силой бросил его в колодезный люк, прищурив один глаз, внутренне сжавшись и ожидая чего угодно. Но чего угодно не последовало, выпущенный предмет громко стукнул по крышке и развалился на несколько меньших кусков вполне согласно нормальным ожиданиям. «Блин, чего же я расшумелся-то?» – обеспокоился он, приседая и оглядываясь. Вопреки его страхам, никто не окликнул и не заинтересовался шумом. Выдохнув, Турист, встал и с отчаянной решимостью и замиранием сердца, чеканя шаг, подошел к люку. Ничего не произошло, для усиления эффекта он наступил на крышку. Снова ничего. Тот же влажный ветерок, те же тучи над головой.

– Уфффф… – выдохнул он, чувствуя легкий мандраж, – …уф!

Теперь необходимо было проверить, не заварен ли люк изнутри. Не имея возможности зацепиться пальцами, ему пришлось снова вернуться в дом, отыскивая нечто, чем можно будет подцепить крышку и в идеале открыть ее. Выбор пал на квартиру справа на первом этаже. Пустые комнаты, с незначительным количеством хлама и мебели. Не найдя ничего, он направился в другую квартиру – то же самое, только эта квартира была с одной комнатой, и ее стены даже не видели обоев, только оригинальная покраска сине-зеленой краской до плеча самими строителями. Видимо, там жил любитель водки, судя по количеству пустых бутылок пшеничной, лежащих, присыпанными пылью, на полу. Еще несколько квартир – и снова ничего подходящего, вилки, ложки и ножи явно были слишком хлипкими, хотя Турист и захватил несколько на всякий случай. Наконец в одной из комнат он увидел пробоину в стене, через которую виднелась комната смежной квартиры. Пробоина была сделана, наверное, из гаусса, по крайней мере размер отверстия и вывороченная в сторону другой комнаты арматура говорили об огромной силе и скорости удара. Насколько мог судить Турист, только гаусс мог совершить подобное. Мысль о том, что это мог сделать какой-либо мутант, даже не приходила в голову. Вот эта арматура и была подходящим предметом для сковыривания канализационного люка. Схватившись на один из прутков, он с натугой расшатал, затем все сильнее увеличивая амплитуду, отломал неплохой ребристый ломик длиной чуть меньше метра. Прикинув его в руке, он вернулся к люку. Одна из сторон арматуры имела удачное утоньшение, этим концом он подцепил люк и с замиранием сердца надавил на ломик. Крышка поддалась и с легким лязгом вылезла из паза. Отодвинув ее полностью, он осторожно заглянул внутрь. Ничего. Темно и пусто. Проржавевшие скобы уходили куда-то вглубь, разве что легкий посторонний запах то ли химии, то ли обычный канализационный. Пожав плечами, Турист водрузил крышку на место, сделав необходимый вывод: колодец номер один.

Теперь нужно было найти и осмотреть следующий колодец. Он должен находиться недалеко от трансформаторной подстанции, а если он все правильно помнит, то она находится на самой окраине этого микрорайона, если идти от того дома, где он нашел ломик, на северо-запад. Парень двинулся по указанному Ходоком направлению. Такие же полуразрушенные дома со странным пространством между ними. Никакого покрытия, только изредка груды слежавшегося мусора, слегка затянутые травой. Освобождение от человека и в то же время заполнение пространства зеленью и различными кустарниками, которые иногда по высоте могли достигать окон второго этажа, видимо, было свойственно этой территории. Стараясь не задумываться и не отвлекаться на не касающиеся дела моменты, сосредоточенно осматривая свой маршрут, Турист мужественно дошел до места. И вот она, трансформаторная будка, стоящая в углу широкого двора, огороженная сеткой-рабицей. Но тут уже даже такой профан в Зоне, как Турист, понял, что здесь что-то не ладно. За сеткой легким переливом нечто металось в воздухе, сначала он принял это за переливы паутины, но подойдя поближе, ужаснулся. За сеткой, достигая высоты самого ограждения в два метра бесшумно перегоняла внутренние разряды электра. Сравнить ему эту аномалию было не с чем, но вряд ли он мог представить, что электра может достигать таких размеров. Аномалия каким-то образом не проявлялась за пределами сетки и напоминала злобного тихого пса, охраняющего вверенную ему территорию, такого, который сначала попробует в тебя вцепиться, как только ты вступишь на его территорию, а если не получится, то он станет грудью бросаться на ограждения и грызть прутья решетки. Присмотревшись, Турист увидел люк внутри охраняемого аномалией периметра. Само собой, не могло быть и речи, чтобы ему попробовать сунуться туда или подойти поближе. С расстояния в десяток метров он уже чувствовал, как слегка шевелятся волоски на голове и руках в такт переменчивому полю аномалии.

Теперь нужно было проверить следующий люк. Идти западнее через открытое пространство, почти километр, до ориентира, брошенного механизаторского двора, а затем от него строго на юг вдоль линии электропередач. Третий люк будет находиться где-то на открытой местности, что-то вроде места под стройку. На карте это было отражено как множество мелких строений, похожих на… У Туриста похолодело в животе и слегка скрутило тошнотой и страхом. Только сейчас он понял, на что похоже то место, где должен был находиться третий люк. То место было похоже на ряды разрушенных гаражей, в которых он однажды чуть не пропал. Остановившись от неожиданного понимания, он пришибленно огляделся, словно ища поддержки невидимого Ходока.

***

Тем временем Ходок прошел значительную часть Диких Территорий, и не особо загадывая вперед, надеялся переночевать уже на Ростке. Но если сумерки застанут его на Диких, то, разумеется, он не станет идти дальше впотьмах, а непременно найдет укрытие и заночует. Хоть места там и неспокойные, много зомбированных, шатающихся там по причине близости Янтаря, снорки, бывают и крупные кровососы, регулярно контролеры, но все они по большому счету предсказуемы, и он, как здравомыслящий сталкер, не полезет в то место, где не сможет разминуться с ними, или выберет место для ночлега, малоинтересное для мутантов.

Дикие Территории жили своей жизнью. Долговцы регулярно направляли патрули, чтобы прореживать количество мутантов в окрестностях Ростка, и показательно зачищали местность в некоторых других направлениях, по этой причине регулярно теряли людей и неосознанно устраивали конкурс и себе и мутантам, кто лучший убийца – человек или мутант. Мутанты, по крайней мере снорки и кровососы, постоянно прогрессировали, становились чуть более быстрыми, осторожными, а самое худшее – умными. Сам сталкер особо не отслеживал их поведение, но как-то раз один из его знакомых долговцев, топтавший Зону и носивший долговские шевроны уже четыре года, по прозвищу Дизель, напившись в «Ста рентгенах», рассказал, что видел и что думает, и Ходок поверил. Не поверить было бы проще, отмахнуться, посмеяться над пьяным бойцом, но он предпочел поверить, поскольку хоть от этого и становилось страшнее, но вместе с тем и крепла его личная внутренняя уверенность, что сила оружия человека в Зоне – понятие временное.

Суть рассказа, который у Дизеля занял почти час, заключалась в следующем. Снорки и кровососы эволюционируют. В самом начале, когда он только вступил в Долг, снорки атаковали прямым прыжком с места на человека, либо с возвышенности, либо двигаясь на него по прямой, но практически всегда в лоб, да еще и за секунду грозно рыкнув перед прыжком. Таких «прямоходов» перестреливали быстро и без потерь, но со временем большая часть из них стала атаковать сбоку, сзади, а предупреждающие рыки становились реже. Этих называли «тихие». Видимо, выжившие после удачной охоты на человека мутанты передавали свои навыки новоприбывшим. Но это была половина проблемы. Долговский квад стал дисциплинированнее, бронебойные менялись на экспансивные, а броня ПЗС-9Д не позволяла мутанту убить человека с первого наскока. Но теперь появилась другая модель поведения снорков. Теперь некоторые из них не нападают сразу, как только видят цель. Новые снорки, которых так и назвали «новые», провоцируют сталкера первым открыть огонь, высунув из-за укрытия и тут же спрятав голову или часть тела; если сталкер реагирует моментально, то есть практически сразу стреляет в то место, где только что была голова, то снорк продолжает свою игру более осторожно, меняя свое местоположение. В итоге два-три снорка могут заставить отряд сталкеров не только потратиться на боеприпасы до опустошения, но и смешать их ряды, посеяв панику и нервозность, которая давала мутанту преимущество. Даже Дизель, будучи человеком без нервов, раздражался из-за безрезультатной пальбы и необходимости часто вскидывать оружие. Но худшее было даже не в траченных боеприпасах и нервах, снорки могли и не атаковать, если отряд был слишком силен для них, прекратив осаду и отступив. Худшее было то, что снорки стали выжидать момента, когда услышат характерный звук выщелкивания магазина из автомата, сообщающий им о перезарядке. И тогда они атаковали наверняка, прыгая вслепую на звук из-за укрытий. Дизель даже поклялся, как видел, что снорк прыгнул на него, перевернувшись в полете вокруг своей оси, чтобы сбить прицел. Снорка-то он убил, заключив в свои железные объятия, сломав его надвое, поскольку был в экзоскелете, но попасть-то не попал. По итогам если на трех «прямоходов» квад долговцев тратил меньше минуты на устранение, на «тихих» две-три минуты, причем регулярно хотя бы один снорк валил долговца на землю, то «новые» снорки практически всегда доставали долговцев, иногда успевая травмировать бойца и, не добивая его, скрыться из виду. Что же говорить о зачастую менее бронированных и хуже вооруженных сталкерах, ходящих либо поодиночке, либо группой в два-три человека, имеющих недостаточные навыки стрельбы? Их просто добывали. Дизель был уверен, что все более редкие посещения сталкеров лаборатории ученых на Янтаре были именно из-за снорков, сталкеры попросту не доходили.

Другая статья – кровососы. Всегда опасны, всегда голодны, бесшумны и стремительны. Кровососы стали другими. Мало того что они стали крупнее, а значит еще более живучими и грозными, они стали работать в парах или в три особи, и в связи с этим менять стиль охоты. Раньше они наскакивали на сталкера при первой возможности, в режиме стелс, и в восьмидесяти процентов случаев фатально для человека, срубая его ударом лапы либо валя его всем весом на землю и присасываясь к артериям. Сейчас они стали следить за отрядами и перестали убивать сталкеров на месте, предпочитая выкрадывать человека, если он отстал от группы, пошел в туалет, отвлекся на посту, причем места засады выбирают вплотную к аномалиям, где их трудно засечь детектором. Но хуже всего не то что кровососы стали еще более неожиданными, они стали использовать выкраденных людей в ночное время как приманки для их товарищей. Сломав сталкеру руку или ногу, они заставляют кричать его и звать на помощь, выманивая людей на их территорию, зачастую вынуждая преследовать несколько сотен метров, где растянувшихся цепью и не имеющих укрытия людей убивают по одному. Так группировка Долг потеряла уже два квада на подходе к Темной Долине, после чего было приказано не пытаться вызволять захваченного товарища, а использовать подствольные гранатометы, чтобы накрыть мутанта или обеспечить похоронный залп для сталкера. Стоит ли говорить, что кровососу осколочные ранения и контузии стоили от нескольких часов до дней регенерации, а сталкеру – жизни.

Исходя из полученной информации, Ходок больше всего опасался поднаторевших в добыче людей снорков. Вообще в последнее время он явно чувствовал, что что-то происходит вне его, но относящееся к нему. Тяготившее предчувствие, ощущение, что за ним кто-то следит, все чаще подавляли его. Он внушил себе, что это все временные проявления влияния Зоны, которое усилились, как только он стал проводить больше времени в глубокой ее части. Зона проскальзывала в душу сталкера по ночам во снах, в лице того самого излома, чей аномальный плащ многократно спасал ему жизнь и более чем значительно облегчил и улучшил жизнь на этой территории. Зона проскальзывала ему под кожу холодной, злой, щекочущей нервы аномальной энергией, заглядывала в глаза ищущими и не находящими его глазами мутантов, Зона ждала его раскидистыми жадными аномалиями, настигала воем ветра и тихими, вкрадчивыми ночными шагами, но до сих пор не могла ни найти, ни остановить его.

Вот и сейчас, когда он двигался во второй половине дня по пересеченной местности, на него накатило. Он испытывал легкий приступ паники и беспомощности, как будто беда неотвратимо надвигалась на него мрачными тучами из-за горизонта, а сам горизонт приблизился со всех сторон, определив его местоположение, и не было уже сил ни убежать, ни спрятаться. Ходок умел бороться с такими состояниями, если кто-то прибегал к водке, то он предпочитал переждать эти приступы в ясном сознании, наблюдая за собой как будто со стороны, отмечая, как трясутся в приступе руки, как сводит желудок и плывет зрение. В такие минуты он старался не сопротивляться и не подавлять это состояние, обеспечив физическую безопасность тела. Вот и сейчас, повинуясь инстинкту, он остановился в поисках места для получасовой отсидки, чтобы одолеть приступ. А приступ одолеть было необходимо, иначе в таком состоянии он заставит его совершать ошибки, притупит внимание и возьмет оплату травмой или жизнью. В эти минуты в голове у него всплывали мрачные строки песни, которые всегда придавали ему решимости жить и бороться:

«В воздyхе пахнет бедой

Целых две тысячи лет,

Жизнь так жестока

Hа этой пpоклятой земле…

С белым пером в волосах,

Словно языческий бог,

Ты прыгнул в небо,

В гремящий грозами поток»

(Слова из песни «Беги за солнцем» группы «Ария». – Прим. автора)

Ну вот и подходящее место, на склоне холма, на котором вырос единственный мутировавший куст шиповника, чьи колючки вполне можно было использовать в качестве шила. Он уже чувствовал, как начинается приступ, слабеют руки и ноги, покрывается испариной спина, Зона медленно и неотвратимо брала свое. Там, на Большой Земле, человеку с такими приступами как у него, да что там говорить, как у большинства сталкеров, разменявших пару лет в Зоне, давно бы прописали лечение в психушке, но здесь он был одним из самых хладнокровных и спокойных бойцов. Вот наконец и куст, ничего особого, ни следов, ни шерсти на ветках, ни помета мутантов, ни консервов, оставшихся после привала людей, ДЖФ показывал чистое поле в пределах четырехсот метров, но это, конечно, еще далеко не факт, ПДА и чутье не засекали ничего необычного, можно сесть. С трудом сдержав стон, Ходок сел на землю возле куста, полностью накрывшись плащом, теперь он невидим, надо лишь продержаться в сознании минут десять, а потом приступ пройдет. Страх и паника накатывали волнами, подсказывая ему вскочить, отпугнуть криком Зону, показать всем, что он тут главный и никто не смеет посягать на его душу. Затряслись предплечья, заставляя крепче схватиться за замененный на гаусс автомат АК, слегка припекло в районе пояса, где находились в своих экранирующих пазах артефакты. Сталкер закрыл глаза и сосредоточился на дыхании, заставляя себя дышать ровно и глубоко, отсчитывая по три секунды на вдох и на выдох с секундной паузой между ними. Прошло несколько долгих минут. Душный воздух, безветрие, как назло давно не было дождя, с ним почему-то легче дышать, вдох, выдох… вдох, выдох… «Шиповник-то все равно хорошо пахнет, жаль не видно цветов…» Вдох, выдох… запах пыли, легкий шорох, что-то двигается тут неподалеку… вдох, выдох… «Спокойно…» Вдох… Приступ начал отступать, расслабились скулы, тело, руки, ноги, перестали припекать артефакты, воздух наконец показался свежим, а кажущаяся духота отступила.

Ходок тихо выдохнул и открыл глаза, оставаясь неподвижным. В метре от него стояла и нюхала воздух чувствительным черным носом пепельно-серая псевдособака. Сталкер четко видел широкую лобастую голову со шрамом, клыки длиною в четыре-пять сантиметров, пару черных зрячих глаз, смотрящих прямо сверху вниз на него и сквозь него, вечно оскаленная пасть без губ, могучая шея, горб лопаточных мышц на спине. Ходок превратился в каменную статую, разглядывая мутанта через ячейки плаща.