Ящик с проклятием

– Дэниелс заходил и начал свару, – пояснил Сеп. – Я думаю, он может вернуться.

Аркл скривился.

– Он придурок.

– Ага, – кивнул Сеп, заворачивая мясо и передавая его Даррену. – Спасибо за… ну ты знаешь.

– Да всё супер, не бери в голову. Тебе не следует его так бояться: всё, что он может сделать, – это причинить тебе боль, но если ты не переживаешь из-за пары лишних царапин… – Аркл беспечно постучал по своему неоднократно сломанному носу, но Сеп вспомнил, как дрожали руки приятеля в коридоре. – Он просто злится на жизнь. Время от времени ему нужно получать живительный пинок от реальности.

– Ага, ну да, – отозвался Сеп, – только теперь он на меня злится. С тебя фунт семьдесят пенсов.

Аркл отсчитал две монеты из коробки из-под плёнки «Кодак» и протянул их Сепу точно великую ценность. Но когда Сеп попытался забрать деньги, Аркл крепко сжал их, почти соприкасаясь пальцами.

– Они были в моём доме, – прошипел он.

– Кто был?

– Крылья, – прошептал Аркл. Затем кивнул Сепу и открыл свёрток.

– Какие ещё крылья?

– Вроде как крылья насекомых, застрекотали прямо мне в ухо, когда я попытался заснуть.

По коже Сепа пробежала дрожь.

– А ты не оставил окно открытым?

– Нет! Они были в комнате, чувак. Я измотан – стоит мне попытаться задремать, они снова шуршат. Мне пришлось принять экстренные меры, чтобы себя вымотать.

– Так зачем ты мне это рассказываешь? Хочешь, чтобы я что сделал – спел тебе колыбельную?

Аркл покачал головой и пристально посмотрел на Сепа.

– Потому что с тобой тоже что-то может случиться, и, если это произойдёт, пообещай сообщить нам. – Он съел чипсину. – Можно мне ещё уксуса?

Сеп брызнул на мясо уксусом.

– Ты несёшь какую-то околесицу. Что значит… подожди… «нам»?!

– Ага, нам. В смысле – остальным, – подчеркнул Аркл, выразительно играя бровями и дуя на слишком горячую чипсину.

– О, ты про ещё тех самых троих, полностью игнорировавших меня последние четыре года?

– Да брось! Ты же тоже был с нами, когда мы… ну ты понял. Одна из них – твоя.

– Что? Даррен, я понятия не имею, о чём ты…

Аркл нацарапал что-то на чеке и передал его Сепу.

– Тут мой номер. Звони, если что-то случится. Если не отвечу… просто звони, пока не достучишься, лады?

Сеп взял бумажку и уставился на округлый почерк Аркла.

– Лады. Хорошо. А теперь уходи.

Дверь открылась, и в магазин гурьбой вошли Лэмб, Мак и Хэдли.

11. Остальные

Футболки мокрые – хоть выжимай, все в высоких кедах и джинсовых шортах. Лэмб собрала тёмные локоны в хвост, а у Мака на один глаз свисала чёлка. Хэдли, как всегда, распустила волосы и надела на левую руку белую перчатку с заклёпками. Футболка с широким воротом сползла с одной стороны и обнажила загоревшее веснушчатое плечо. Глаза Хэдли подчеркнула ярко-синими тенями и сейчас украдкой посмотрела на Сепа сквозь чёлку.

Лэмб выглядела иначе, чем на уроке английского, подумал Сеп, когда она подошла к стойке. Намного старше – почти взрослой.

– Ламберт! – воскликнул Аркл. – Как приятно снова тебя увидеть.

– Заткнись, – отрезала Лэмб, отталкивая его. Её нос шелушился от солнца.

– Здоров, Сеп, – сказал Мак.

– «Здоров»? – переспросил Сеп с колотящимся сердцем. – Ты в первый раз за четыре года со мной заговорил и смог выдать только «здоров»? Что вы все здесь делаете?

– Я ж сказал, – снова встрял Аркл, – мы хотели тебя видеть, потому что…

– Хотели спросить, какого хрена ты открыл чёртову шкатулку, – прорычала Лэмб с такой злостью, что Сеп даже отступил на шаг.

– Что вы несёте?

– В смысле, ты не… – встревоженно начала Хэдли. – Ну, шкатулка. – Она махнула рукой в перчатке в окно, где мшистое лесное покрывало цеплялось за холмы.

– Ларец для жертвоприношений, тогда, в детстве? Из-за него сыр-бор? А с чего вы…

Лэмб схватила Сепа за ворот и прошипела:

– Кончай мне зубы заговаривать, придурок. Мы знаем, что это был ты.

– Эй! – воскликнул Сеп. – Ты не можешь просто… Я же на работе!

Лэмб его отпустила. Её запястье перехватывал головной платок матери.

– Знаю. Но мы не можем ждать, пока ты закроешься, – чёрт-те что уже происходит, прямо сейчас.

– Что ж, если ничего не возьмёте, придётся вам уйти, – ответил Сеп, разглаживая футболку.

– Ты что, пытаешься… – начала Лэмб.

– Я бы пиццы взял, – вклинился Мак. – Ну раз уж мы здесь и Даррен уже ест.

– Господи, – закатила глаза Лэмб и глубоко вздохнула.

– Мне маленькую «Марио Спешл», – заказала Хэдли, – но без пепперони. Только грибы и ананасы.

Мак посмотрел меню.

– Вы делаете экстрабольшие? – спросил он Сепа.

– Ага, семейные. Чтоб примерно четверо наесться могли.

– Давай такую, с двойным сыром. И три банки газировки. Ну и что там остальные захотят. Наверное, колу.

– Холодильник сломался, – предупредил Сеп, беря сложенную банкноту, что Мак положил на прилавок.

– Все холодильники сломались, – прищурилась Лэмб. – Разве не странно?

– Не знаю, – постарался невозмутимо ответить Сеп. – А странно?

Она хмуро на него глянула.

– Тебе лучше бы иметь вескую причину открыть ту шкатулку, юный гений, – сказала Лэмб сквозь стиснутые зубы, – я сильно не в духе.

– Богом клянусь, я понятия не имею, что… – начал Сеп, но она уже отвернулась и пошла к остальным за их стол.

Сеп начал готовить пиццу. Он чувствовал странное напряжение, как будто ему сейчас предстоит сделать презентацию для урока. Посыпая пиццу моцареллой, Сеп заметил, как у него дрожат руки.

«Ящик для жертвоприношений? – подумал он, сдувая слой пыли с воспоминаний о том дне. – Зачем мне лезть к…»

Он поднял голову.

У прилавка стояла Хэдли. Она выглядела измученной.

– Эй, Сеп, можно мне воду вместо колы?

– Конечно. В смысле, да, конечно. Вода отличная. Ага.

Она улыбнулась, затем вернулась к столу, взобралась на стул, скрестив ноги, и вновь натянула перчатку.

Сеп поставил пиццу в духовку, щурясь от жары.

– «Вода отличная»? – повторил он себе под нос.

Когда сыр начал пузыриться, он разложил пиццы по коробкам, обернулся и увидел в дверях сияющего Марио. Тот подмигнул:

– У тебя гости?

– Прости. Я их обслужу, а потом…

– Нет, нет, всё чудесно! Я сам управлюсь с посетителями – а ты посиди с друзьями. Это отлично! Даже если один из них тот идиот.

Аркл помахал им рукой.

– Хорошо, – сказал Септембер. – Ты уверен?

– Иди, мой прекрасный Сеп, иди. Сделай перерыв, это редкое удовольствие, – пропел Марио, затем нахмурился, глядя на огромную коробку. – Для кого большая пицца?

– Для Мака, – ответил Сеп, кивнув на приятеля.

Марио обернулся в ту сторону, чтобы лучше разглядеть.

– Боже мой, – только и ахнул он.

Сеп поставил коробки на стол и принялся возиться со своим плеером.

– Ладно, – начала Лэмб, пока остальные занялись едой. – Так зачем ты это сделал, Сеп?

– Да блин! Я ничего не делал.

– Не лги мне…

– Я не лгу! Я много лет даже не вспоминал о шкатулке. И почему ты вообще спрашиваешь – кого волнует, открыта она или нет?

– Нас волнует, потому что творится какое-то безумное дерьмо, – ответил Аркл, указывая на стол клешнёй краба. – Я же тебе говорил, мужик, – крылья насекомых. Я принёс в жертву стрекоз, и теперь они вернулись.

– В моём доме разбились зеркала, – подхватила Лэмб, отрывая кусок от пиццы Хэдли. – Все разом. Отец просто с ума сошёл. Я тогда пожертвовала зеркало, помнишь? Значит, это всё шкатулка. И если мы её не открывали, остаёшься ты.

– Это был не я, – отрезал Сеп. Он засмеялся и покачал головой. – И со мной ничего странного не случилось, и даже если бы случилось, то явно не из-за ящика для жертвоприношений. Как это вообще работает?

– Ты же у нас гений, – произнёс Мак. – Вот и скажи нам.

– Хорошо, скажу: никак. Вы ошибаетесь. Доедайте и уходите.

Аркл посмотрел вниз.

– Почему ты не носишь носки?

– Что? – опешил Сеп. – Просто… не ношу и всё. Так удобнее.

– Ты что, хиппи?

– Заткнись, Даррен, – оборвала его Лэмб. – Я тебе не верю, Сеп. Ты бы как раз мог такое дерьмо провернуть.

– Да ладно? – переспросил Сеп. – Сама знаешь, в школе меня в основном гнобят как раз потому, что я никакого дерьма не проворачиваю. Ну то есть всю дорогу я соблюдаю правила и делаю домашку – а теперь, словно какой-то друид, заочно колочу зеркала у тебя дома?

– Это же ты предложил принести жертву! – рявкнула Лэмб.

– А что за фигня такая – друид? – медленно протянул Аркл.

– Волшебник, – пояснила Хэдли.

– Вот вы зануды, – скривился Аркл.

Хэдли собрала грибы со своей пиццы и соорудила небольшую горку в центре коробки.

– Они не придумывают, Сеп, – прошептала она, положив руку в перчатке на колени.

– О да, – подхватил Аркл. – Расскажи ему о своём сне, Молочная Девочка.

Хэдли впилась в него взглядом сквозь белую чёлку.

– Не называй меня так.

Только тут Сеп заметил, насколько она измученная и усталая.

– Продолжай, – велела Лэмб.

Хэдли вздохнула.

– Я вижу этот сон последние пару ночей, – призналась она, глядя в стол. – В смысле, про мою жертву. Слышу голос, говорящий такие вещи, о которых больше никто не знает. То, что я писа́ла, когда была маленькой.

Сеп вспомнил, как в тот день на поляне они собрались вокруг каменного ящика, вспомнил, как бросил Барнаби вслед за маленькой красной книжкой Хэдли.

– Твой дневник? – уточнил он.

Она кивнула.

– Цитируют дословно. Я уже сама позабыла, что писала, но тут вспомнила. Мне страшно ложиться спать.

Сеп задержал дыхание – так хотелось к ней прикоснуться.

– Подсознание – штука мощная, – наконец выдал он. – На самом деле мы такое не забываем, просто одни воспоминания заваливаются сверху другими. Сейчас все переживают из-за экзаменов – вот мозг и выкидывает фокусы.

– Ну я-то уж точно не переживаю, – возразил Аркл. – На математике так вообще уснул. И без проблем могу вздремнуть в любое время.

– А зеркала у меня дома? Тоже результат стресса? – спросила Лэмб Сепа.

– Если ты решила их перебить – да.

– Они сами разбились, посреди ночи! – крикнула Лэмб, грохнув кулаком по столу. Марио оглянулся, и она постаралась успокоиться. – Они сами разбились, – повторила Лэмб тише.

– А что с тобой? – спросил Сеп Мака.

– Пока ничего, – ответил тот и указал на Лэмб капающим куском пиццы. – Но она всё равно заставила меня прийти.

– Ох, какой у тебя акцент, – встрял Аркл. – Ты прям как Терминатор, Мачевски. Умоляю, скажи «Айл би бэк».

– Ты чипсы доедать будешь? – спросил тот.

Аркл переложил остатки своей порции на тарелку Мака и похлопал здоровяка по макушке.

– Вы только посмотрите, как он ест. Ты меня вдохновляешь, Золотой Мальчик. Только глянь на себя – весь такой гладенький, розовый, ещё и пахнет абрикосами.

– Слушайте, мы все принесли по жертве, – вернулся к теме Сеп. – И если сейчас вас донимает ящик, почему ничего не произошло с Маком и мной?

Хэдли сжала пятки вместе.

– Порядок.

– В смысле? – не понял Сеп.

– Ящик идёт по порядку. Я была первой, потом Лэмб, потом Даррен…

– Аркл! Боже, зови меня Аркл…

– …и сегодня четвёртый день. – Она взглянула на него, и солнце превратило её очки в золотые монеты. – Ты приносил жертву четвёртым. Твоя очередь. Сегодня ночью.

Вся четвёрка уставилась на Сепа.

– Слушайте, – слегка отшатнулся тот, – это не может быть ящик. Но… у меня есть другая версия…

– Мы очень хотим послушать, – прорычала Лэмб, скривив губы.

– Ну, у меня уже несколько дней болит зуб – с тех пор, как я начал выглядывать комету.

Хэдли подняла глаза.

– Ты тоже смотришь на комету Галлея?

– О боже, вы такие придурки, – простонал Аркл.

– Ага, – кивнул Сеп, не обращая на него внимания. – Как следует полюбоваться пока не удалось, но я задумался, не повлияла ли она как-то на меня. На улице может внезапно разболеться голова. Или всему виной Чернобыль – ну в смысле, взорвался ядерный реактор. Вы не думаете, что это могло повлиять на наше сознание? Или наши холодильники?

– Кто такой Чернобыль? – уточнил Аркл.

– Ты что, прикалываешься? – поразился Сеп.

Тот лишь пожал плечами.

– Чернобыль – это такой город в Советском Союзе. Во всех новостях прогремел, Даррен.

– Я мультики смотрю, Сеп, чего ты хочешь.

– Боже, Даррен, – подхватила Хэдли. – Там взорвался ядерный реактор и теперь отравляет воздух.

– Советы нас травят? Ох, блин. – Аркл достал из кармана упаковку зубной нити. Продел нить сквозь массивные передние резцы и выдернул с громким «вжик!».

– Фу, гадость какая, – прокомментировала Лэмб.

– Йа всэгда чищу зубы, када нэрвничаю.

Сеп тоже брезгливо скривился, наблюдая за Арклом.

– Я просто говорю, всему есть логическое объяснение, не знаю, как ещё объяснить. – Он покачал головой и чуть отошёл от стола. – Вы не можете просто прийти сюда четыре года спустя и вести себя так, будто не игнорировали меня всё это время.

Вжик!

– Это тут ни при чём, – начала Лэмб.

– Ты действительно мне не веришь? – спросила Хэдли. – Никому из нас?

– Дело не в том, что я вам не верю, – мягко ответил он. – Я уверен… Я уверен, вы считаете, творятся странные вещи, и, может, так оно и есть, – я просто говорю, что ящик для жертвоприношений тут ни при чём.

– Почему?

– Потому что этого просто не может быть. Это нелогично. Вещи не могут произойти без причины.

Вжик!

Глаза Лэмб сузились. Она распустила свой конский хвост и встряхнула волосы, прежде чем снова их собрать.

– Я назвала тебе причину. Ты – или ещё кто – нарушил правила. Помнишь слова, Сеп? Те самые, которые дал нам ты?

Сеп постарался сохранить невозмутимое выражение лица, но сам поразился, как легко заклинание всплыло в памяти.

– Никогда не приходить к ящику в одиночку, – начала Лэмб, и остальные закивали, беззвучно повторяя за ней слова. – Никогда не открывать его после захода солнца. Не забирать жертву назад. Ты же явно помнишь.

– И что?

– Так, думай что хочешь, – не выдержала Лэмб, нахмурившись, когда над столом раздался очередной «вжик». – Я лишь говорю – мы говорим, – что происходит. И сегодня настанет твой черёд.

– Неправда, – покачал головой Сеп, оглядываясь через плечо. Марио делал вид, что не слушает, и натирал и без того сияющий стальной кувшин. Сепу стало не по себе от смущения.

– Вы пришли, только когда вам что-то от меня стало надо. Так идите к своим настоящим друзьям.

– Ой, ну брось, Сепстер, – протянул Аркл со свисающей изо рта нитью. – Чего б не вспомнить старые добрые времена и не собраться вновь.

– Никто такого не предлагал, – отрезала Лэмб. – Мы гуляли вместе только одно лето. Мне больше друзья не нужны. Я просто хочу выяснить, что произошло с моими чёртовыми зеркалами.

– Я хочу, чтобы кошмары прекратились, – прошептала Хэдли, глядя на остывшую пиццу.

– Что ж, простите, ничем не могу помочь, – ответил Сеп.

– Да брось, – повторил Аркл. – Ну не должно же так быть.

Никто ему не ответил. Жужжание ламп заполнило тишину комнаты. Ребята смотрели, как по запотевшим банкам газировки стекают капельки воды. Марио прочистил горло и попытался сделать вид, будто чем-то занят.

– Вам лучше уйти, – наконец произнёс Сеп, проталкивая слова через горло.

– Ладно, – отозвалась Лэмб. – Хочешь по-плохому – будет по-плохому. Если выяснится, что виноват ты, – тебе за зеркала и платить.

Хэдли смерила Сепа ещё одним долгим взглядом, затем спрыгнула со стула. Ребята потянулись на выход, а Сеп вернулся за прилавок.

Мак бочком пробрался к нему.

– Леденец дай, пожалуйста.

– Двадцать пенсов.

Мак разломил леденец напополам и протянул завёрнутую часть Сепу:

– Нельзя отрицать очевидное. Я тоже поначалу не поверил, но ребята так перепугались. А то… что ты обо мне думаешь – неправда. Я не такой.

– Ладно, – пожал плечами Сеп. Посмотрел на леденец, вдоль которого тянулись слова «Хилл Форд», и убрал лакомство в карман фартука.

Мак кивнул, застенчиво улыбнулся и пошёл к дверям.

Уже на пороге он обернулся. Фигуру сзади подсвечивало кроваво-красное солнце, и лица Сеп не разглядел. Позади Мака Аркл зажжённой сигаретой показал, мол, позвони мне, а Хэдли напоследок послала Сепу грустную улыбку.

Лэмб уже ушла.

Сеп надел наушники, включил «Любовь разведёт нас по разные стороны» и почувствовал, как пульс подстроился под бодрый ритм песни. Затем собрал пустые коробки и банки, ловко придерживая их рукой.

12. Терпение

Пуля пахла свинцом и оставила круглую вмятину на большом пальце Дэниелса, когда он вдавил её в ствол ружья, удерживая равновесие под порывами лесного ветра.

Злость змеёй угнездилась в животе, пока Дэниелс продирался сквозь лес, разрезая кожу о колючки и шипы. Он вспомнил лицо Сепа, когда тот опозорил его перед его же собственной бандой, а потом спрятался за спиной толстого грека.

«Ты всё равно никуда от меня не денешься, Хоуп, – думал Дэниелс, скрежеща зубами. – Ты получишь по заслугам – ты и твой зубастый дружок».

Он протиснулся под обветшавшим предупреждающим знаком у входа в поместье Уиндеркроссов (прочитать, что там некогда было написано, не представлялось возможным, слова превратились в грязь, покрытую отслаивающейся краской), а когда выпрямился, конец ржавой проволоки оторвал кусок от его уха.

Дэниелс упал на колени, сжимая ухо так, словно мог выдавить из него боль, и взвыл в темноте.

Испачканная кровью рука блестела в лунном свете. Дэниелс вытер её о грудь и вздрогнул. Порыв ночного воздуха обжёг рану, и та начала пульсировать. Он разбил знак прикладом пневматической винтовки.

Дойдя до луга, он распластался по траве, чувствуя, как сливается с ней. Ничего не подозревающий кролик проскакал мимо; его хвост белел во мраке.

Дэниелс не шевельнулся.

Все считали его злым и импульсивным. Думали, он не умеет себя сдерживать. Однако он умел ждать.

Они даже не представляли, насколько.

По дальнему краю луга прокралась лиса. По стволу дерева пробежала юркая белка. Мелькали ещё кролики, но их подёргивающиеся носы не улавливали его запаха. Тянулись минуты, и им вторил только пульс в ране Дэниелса.

А сам он ждал цели, которую требовал его гнев, – самого сложного выстрела, самого большого приза.

Птицы в полёте.

И вот дождался: с деревьев, расправив крылья, спорхнула ворона. Дэниелс прицелился, представил на её месте Сепа – и выстрелил.

Ворона продолжила лететь, тихая и невозмутимая, и, захлопав крыльями, приземлилась на верхушку далёкого дерева.

Он встал на колени.

– Дэниелс не промахивается, – выплюнул он, снова глядя в прицел.

Чтобы доказать это, он взял на мушку ветку ближайшего дерева и нажал на спусковой крючок. Дробина оставила идеальное круглое отверстие в центре свисающего листа.

Дэниелс посмотрел на ворона. Тот повернулся на звук.

– Что за ерунда? – прошептал хулиган.

Ласточка спорхнула с верхушки дерева, низко пролетела над лугом и резко ушла в сторону по дуге.

Дэниелс вскинул винтовку, проследил за маленькой птичкой, пока та не выровнялась над горизонтом, и выстрелил.

Ласточка упала на землю безжизненным комочком перьев.

Дэниелс снова посмотрел на ворону. Та не сводила глаз с изуродованного тела ласточки.

– Дэниелс не промахивается, – повторил он и зарядил в винтовку ещё одну пулю.

-2. Жертвоприношение: 1982

– «Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега» твой любимый фильм? – переспросил Аркл, облокотившись на руль велосипеда. – Ой… ну… мне тебя прямо жаль. Ты хоть раз видела «Империя наносит ответный удар»?

– Разумеется, – отозвалась Лэмб, пытаясь почесаться под гипсом травинкой.

Это был самый жаркий день лета, и высокие полупрозрачные облака плыли по выбеленному небу. Сеп оттянул ворот футболки, чтобы тот не раздражал розовую обожжённую шею.

– «Пятница, 13-е: Часть третья» – лучший фильм на свете, – прошепелявила Хэдли.

– Никогда не видел, – признался Сеп. – Страшный?

– Боже, да, – улыбнулась Хэдли. – Самый страшный. Ещё и в три дэ.

– Однажды я пукнул на сеансе три дэ, – признался Аркл. – Это было несколько лет назад – на карусели перепугался. Потом пошёл домой переодеваться, а мама сказала, что моя собака переехала жить на ферму. Буквально самый ужасный день в жизни.

– Моя бабушка переехала жить на ферму, когда мне было шесть лет, – сказала Хэдли.

Глаза Аркла озорно блеснули.

– Уж не на ту же самую, что и мой пёс?

– А чего ты улыбаешься? – не поняла Хэдли.

– Чем сегодня займёмся? – быстро перевёл тему Сеп.

Они сидели на берегу. Море облизывало камни, в брызгах воды сияла радуга.

Мак доел хот-дог и достал упаковку жвачки.

– Можем снова поплавать.

– Может быть, – согласилась Хэдли. – Это было так умиротворяюще, поплавать вместе.

– Я пас, – отозвался Сеп, думая о крабах, прячущихся под водой.

Лэмб почесала голову.

– Всё будет хорошо, Сеппи. Мы же в прошлый раз не видели крабов?

– Откуда ты знаешь, что я подумал именно о них?

Лэмб улыбнулась ему и откинулась на спинку кресла, заложив загипсованную руку за голову.

– Купаться в море было здорово, – сказала она. – Мне больше всего понравилось.

– Я люблю купаться нагишом, – вставил Аркл.

Лэмб кинула в него головкой ромашки.

– Никто ничего не говорил о купании нагишом, чувак, – покачал головой Мак.

– Мне очень понравилось, когда мы жарили зефир на пляже и слушали мой новый микстейп, – призналась Хэдли. – Самый замечательный день.

– Мне понравился день просмотра кино, – подхватил Аркл. – Пиратские кассеты с «Чужим» и «Нечто» и море газировки.

– И тонна попкорна, – прибавил Мак.

– Ты действительно любишь поесть, Золотой Мальчик.

– Смотри, – предложил Мак, сгибая руку и показывая Арклу мышцы. – А теперь сам попробуй.

Аркл согнул свою собственную, похожую на макаронину руку, и ребята засмеялись, глядя на облака и вдыхая морской воздух.

– Мы могли бы ещё раз сходить в лес, – предложил Септембер.

– И что, нас там ждёт большой сюрприз? – спросил Аркл, подкачивая заднюю шину. – Может, нам лучше переодеться? Предлагаю устроить День плюшевых мишек… – Велосипед выскользнул из-под него. – Ой! Рыбят, рыбят – я зызык прикусил!

– Так тебе и надо, – отрезала Лэмб. Она отвернулась от остальных и смотрела на материк, где в спортивном лагере отдыхали её настоящие друзья.

Проследив за её взглядом, Сеп почуял неминуемое расставание. Настанет учебный год, и он вновь будет чувствовать себя в школе изгоем, как до этого лета, когда собралась их маловероятная компания. Сеп вспомнил, как бесконечно долго тянутся обеды и выходные. Если ничего не сделать – хоть что-нибудь, – то этот пузырь лопнет, песочный замок рухнет, а ребята вернутся к своим прежним компаниям, настоящим друзьям. А он останется один.

И тогда Сеп уцепился за мысль, что пришла ему в голову во сне да так там и осталась, затмевая все прочие.

– Помните, мы нашли ларец. Можно пойти туда.

– Зачем? – спросила Хэдли.

– Ну, мы могли бы… положить что-нибудь внутрь. Там есть крышка. Логично ею воспользоваться, что скажете?

– Положить что-то в землю? – уточнил Аркл. – Как во временну́ю капсулу?

– Да. Или как пожертвование, – осторожно сказал Сеп.

– А можно потом поджечь ларец?

– Что? – повернул голову Сеп.

– Ты и так уже всё посжигал. Даже свой табель успеваемости, – напомнила Хэдли.

– Я бы и твой сжёг, если бы ты мне дала. Готов поспорить, горел бы ещё лучше.

– А в смысле – жертвоприношение? – переспросил Мак.

– Ну, – начал Сеп, вспомнив, как эта идея пришла ему в голову, внезапная и яркая. – Каникулы почти подошли к концу. Мы провели их вместе, поэтому останемся друзьями. Каждый из нас отдаст коробке что-то важное для себя, и это поможет нам сохранить дружбу.

Мак надул пузырь и провёл рукой по волосам. Солнечный свет сиял на его руках.

– Я за, – ответил он.

– Я тоже, – подхватила Лэмб.

Мимо проехала машина «новых романтиков», их рукава и музыка развевались на горячем ветру.

– Значит, договорились? – неуверенно переспросил Сеп, как будто подкрадывался к дикому зверю.

– Ага, – сказала Хэдли. – Я знаю, что пожертвую.

– И я, – отозвался Мак.

Все встали. Сеп поднял свой велосипед и присоединился к остальным.

– Это… великолепно, – сказал он, борясь с дрожью в голосе и чувствуя, как сжалось горло.

– Классная идея, Сеп, – похвалила Лэмб. – Отличная штука, – подмигнула она ему.

– Ты знаешь, что пожертвуешь? – спросила Хэдли.

– Да, – ответил Сеп. – Точно знаю.

Он быстро поднялся по холму к своему дому, чтобы ребята не видели счастливых слёз в его глазах, но всю дорогу держался к ним здоровым ухом, чтобы голоса друзей оставались с ним как можно дольше.