Нежный аромат смерти

Николай Николаевич пожал плечами и ответил смущенно вопросом на вопрос:

– А что я должен понять и уразуметь без насилия над мозгом? Что вы каким-то образом по выражению ваших дам заинтересовали председателя и ключевых фигурантов, ответственных за выделение вам дополнительной площади?

– Это несущественные, хотя и важные для профанов детали… Главное в том, что какие-то влиятельные люди в нашем СНТ и вокруг него дождались «точки невозврата» с возведением дома, парников, цветников… И потом – кошмар и ужас…

– Что потом?..

– А потом мне выставили счет, бац: ждите, батенька, изъятия незаконно полученной площади и бульдозера на участок для сноса цветников и парников…

– И как вы ответите, Игнат Демьянович? Чем я могу помочь вам в вашем деле?

– Самым простым образом… Мы вместе пойдем и подарим букеты цветов с моего участка, с тех дополнительных незаконных шести суток… Председателю и тем ключевым фигурантам, которые катят на меня бочку и грозят приглашением ко мне в гости бульдозериста и бульдозера с письменным решением прокуратуры и судебного исполнителя…

– Может, вы всё преувеличиваете, Игнат Демьянович, как всегда в подобных случаях, у страха глаза велики…

– У меня нет никакого страха перед фигурантами травли, интриганами, требующих от меня увеличения суммы гонорара за «незаконную сделку. – Перебил Николая Николаевича Игнат Демьянович твердым и уверенным голосом. – Просто мне легче действовать, идти ва-банк с союзником-соседом…

Когда Игнат Демьянович срезал букеты роз и пионов для председателя и фигурантами-интриганами, Николай Николаевич заметил краем глаза, что он при этом чего-то шепчет замогильным голоском. Потом они вдвоем с тремя букетами обошли участки председателя и двух фигурантов, катящих бочки на члена правления Игната Демьяновича. Всё это было на уровне гибельной ирреальности происходящего: все диалоги при дарении букетов выветрились из памяти Николая Николаевича в тот же день, но осталось предчувствие скорого исчезновения принимающих цветочные дары.

А еще через какой-то срок выяснилось нечто таинственное и зловещее: Председатель через неделю-другую скоропостижно дал дуба, и ещё чуть позже через полтора месяца два других фигуранта-интригана тоже слегли под гнетом какой-то неизлечимой болезни сродни напасти, быстро сгорели и также тихо, мирно сыграли в ящик…

На очередном годовом общем собрании членов СНТ Игната Демьяновича единогласно избрали председателем. Ввели в штатное расписание должность заместителя председателя, на это место решением собрания перевели из бухгалтеров хорошо проявившую себя в работе Ирину Игнатьевну. А освободившееся место штатного бухгалтера СНТ – опять же решением общего собрания – заняла Мальвина Игнатьевна. Все участники годового собрания получили от счастливого избранного председателя по шикарному букету и, самое удивительное по разумению Николая Николаевича, никто не слёг и не дал дуба, наоборот, приобрели заряд душевной бодрости.

Вопрос, который тогда, во время избрания председателем Игната Демьяновича, мучил Николая Николаевича – где же он набрал столько цветов для подарков? неужели всё это с дополнительных шести соток? – быстро получил разрешение. Уже тогда Игнат Демьянович на нескольких других участках с ведома хозяев устраивал цветники редких экземпляров роз, тюльпанов, астр, хризантем, ирисов, георгин, пионов, левкоев… И всё это для растущей славы первого цветовода Московской области Игната Демьяновича…

Глава 3

Рассматривая обширную библиотеку Игната Демьяновича на верхнем третьем этаже его дома, где были скопированы и представлены в виде книг с твердыми обложками труды, добываемые по линии межбиблиотечного абонемента, Николай Николаевич мысленно рассуждал о природе визионерства вообще и цветочного визионерства соседа, в частности. Визионером он без тени насмешки называл своего энергичного и предприимчивого соседа, который имеет четкое представление о том, как должно выглядеть будущее ближайшей перспективы, и даже отдаленное туманное будущее, к тому же может обозначить конкретные значимые шаги по воплощению своего «природного видения» в жизнь. Почему-то в мозгу Николая Николаевича во время осмотра роскошной библиотеки соседа пульсировала родничком банальная мыслишка, что в русский язык определения «визионер» пришло из французского: visionnaire с латинскими конями дефиниции (visio «видение»).

Причем с одной стороны, визионера можно было определить как провидца, прорицателя-пророка, а с другой стоны, как мечтателя, оторванного или не оторванного от реальной жизни. В приложении к цветочному визионерству соседа дело Игната Демьяновича приобретало явно положительную окраску, хотя фаната-визионера всегда можно припечатать как странного фантазера, который на волне своего хобби предается непрактичным фантазиям. Но мысль о непрактичных фантазиях цветочного визионера-фантазера Николай Николаевич тут же прогнал. Он уже видел практический выход своего соседа, ведь ему зачем-то важно было стать председателем СНТ, расширять свой цветочный бизнес на многих участках, не только ориентируясь на рынке цветов, но представляя и предвидя там новые тренды.

Николай Николаевич с удивлением и даже восхищением замечаю, что его сосед, цветочный визионер Игнат Демьянович фокусируется не на том, что уже есть на отечественном цветочном рынке, но и на том, что может быть в ближайшей и отдаленной перспективе, и использует это интуитивное видение для развития своего бизнеса. На глазах Николая Николаевича вокруг его соседа крутились какие-то темные личности – поставщики и перекупщики оптом и в розницу – приезжающие в СНТ на своих иномарках, отвозящих выращенные цветы куда-то по точкам продаж. Куда? Это было совсем не интересно Николаю Николаевичу, радующемуся буйному цветению махровой сирени на своём участке, сирени редкого сорта из коллекции Игната Демьяновича.

– По вашему немного ошарашенному видом библиотеки лицу, Николай Николаевич, я вижу, что книги произвели на вас знаковое впечатление – не так ли?

– Это как сон в волшебный день, Игнат Демьянович…

– Не спите, сосед, это явь…

– Когда вы стали собирать свою редкую библиотеку, Игнат Демьянович?

– Давно, ещё с юности, вместе с Ниной… Потом к этому делу приобщил Ирину с Мальвиной…

– Им это по душе и по сердцу ваше хобби?

– Почему хобби? – как-то непроизвольно всполошился Игнат Демьянович, – это дело жизни…

– Почему же при нашем знакомстве вы представились бухгалтером?

– Чтобы не вспугнуть вас… Что бы вы подумали обо мне, если я бы представился визионером… А так, Николай Николаевич, всё было обставлено скромно и со вкусом… Семейство бухгалтеров, не подкопаешь к приземлённой сущности профессионалов-бухгалтеров с младых ногтей…

– Да, действительно, не подкопаешься, – как-то глупо заулыбался Николай Николаевич, вспомнив о жизненных целях соседа, о которых тот неожиданно проболтался в вагоне электричке, как во сне визионера, после принятия на грудь шведской водки в значительном количестве. – Да и стоит ли копать и подкапываться?..

Вдруг в библиотеку ворвались чем-то всполошенные Игнатьевны – Ирина и Мальвина. В руках у Мальвины был стакан с водой, а в руках Ирины какие-то таблетки на блюдце.

– Вот вы где, – выдохнула Ирина, – а мы вас в саду искали… Потом уже поняли, что вы в библиотеке…

– Папа, ты же лекарства сердечные не принял по расписанию, – укоризненно прошептала Мальвина. – Нехорошо режим и предписание домашнего доктора Марка Абрамовича нарушать.

Николай Николаевич выжидающе глянул на Игната Демьяновича и задал неуместные в данной ситуации вопросы:

– С каких это пор, сосед, у вас проблемы с сердцем возникли?.. Вы ведь раньше не жаловались… Вы ведь производили впечатление абсолютно здорового человека – не так ли?.. И «Абсолют» тому свидетель…

Игнат Демьянович оценил шутку и сдержанно улыбнулся одними губами. Он уже открыл рот, чтобы объясниться, но его опередила супруга Ирина Игнатьевна.

– После скоропостижной кончины председателя СНТ Ивана Ильича сердце у Игната Демьяновича расшалилось и…

Тот зыркнул острым гневным взглядом по глазам супруги, и та моментально оборвалась на невысказанной вслух заготовленной, созревшей в мозгу фразе…

У Николая Николаевича созрел новый вопрос, потому что в тумане его памяти наметилась какая-то связь между двумя разрозненными давними событиями: во-первых, они когда-то вдвоем с Игнатом Демьяновичем преподнесли букет цветов бывшему председателю, а во-вторых, оказывается, председатель СНТ, получив букет, скоропостижно скончался. Он хотел спросить соседа о взаимосвязи двух, казалось бы, разнородных событиях, но его опередила хлопочущая Ирина Игнатьевна.

– Прими лекарства и запей… Помни о предписанном режиме доктора и своевременном приеме сердечных лекарств строго по расписанию… Иначе приступа сердечной недостаточности, как было у тебя раньше, не избежать, с самыми нежелательными последствиями…

– А когда это у вас первый раз случилось, – задал свой абсолютно бестактный вопрос Николай Николаевич.

– Забудьте об этой стороне моей жизни, – строго сказал Игнат Демьянович, не отводя своих глаз от глаз Николая Николаевича, – забудьте…

Николай Николаевич почему-то на миг задумался о неожиданном предложении соседа о невмешательстве в «эту тайную сторону его жизни» и, действительно, забыл на время или навсегда о сердечном приступе соседа после того, как бывший председатель СНТ, получив их роскошный букет роз, скоропостижно скончался на рабочем месте в конторке.

А Игнат Демьянович, словно для закрепления устного приказа об уничтожении связи своего сердечного приступа с другими событиями в жизни СНТ тихим менторским голосом наставлял Николая Николаевича:

– Ведь и сердечным приступом можно правильно воспользоваться, сосед… Когда сдавило в груди, воспламенилось все внутри в левой стороне, сначала напал страх: как глупо все и безнадежно, как мелки наши суеты и суетные поступки и проступки… Зачем все это?.. Суета сует и корыстное помешательство на жизненных благах… Зачем мировые блага, слава, деньги, когда смерть с косой в руках рядом с тобой стоит, совсем вблизи… И смерть уже ничем, никакими заклинаниями и просьбами о продлении нелепой короткой жизни уже не отгонишь… Всё тогда могло показаться чепухой и чушью на постном масле… И тут же новый толчок в мозг – а ведь есть чудо цветников и парников цветочных – и это у меня смерть не может отнять… Смерть – губитель цветов, а я их творец и кое-что знаю о цветочном природном таинстве… Нельзя мне рано и бездарно уходить из жизни, есть у нас ещё в жизни цветочные дела и обязанности, которые никому кроме меня не по силам…

Николай Николаевич слушал соседа, как завороженный, не пропустив ни одного слова, ни одного звука из его тирады, только восторженно выдохнул:

– Это прекрасно – цветочный сад…

– Так пойдемте в него, в мой цветочный сад, дорогой Николай Николаевич… Я там вам кое-что продемонстрирую… Женщинам это видеть не обязательно, пусть остаются дома и не подходят к окнам, проявляя излишнее, избыточное женское любопытство… Ирина, Мальвина, ваше лекарство я уже принял… вы свободны… занимайтесь своими делами…

Они спустились в сад и остановились по знаку Игната Демьяновича у цветника пионов.

– Чувствуете запахи пионов?

– Чую…

– Обычно, профаны говорят, что не чувствуют запахи пионов и георгин. Как ни странно, они в чем-то правы. Эти тонкие запахи, летучее, почти неуловимое амбре цветов, не для профанов… Как и красота тех же пионов… Ума профанов хватает лишь на то, чтобы зарифмовать «пионы» и «шпионы». А я вот сейчас на ваших глазах соединю запахи и красоту пионов… Вы же видите, что пионы фантастически, дьявольски красивы… Скажете, что нет?..

– Скажу, да… И красивы невероятно и пахнут просто божественно… Мой мозг воспринимает сигналы запахов и глаза упиваются красотой цветов… Действительно, это фантастика…

– Вот видите, Николай Николаевич, вы первым упомянули феномен восторженного природной магией цветов вашего мозга… Без всякого насилия над ним с моей стороны… И я вам в мозг пошлю третий сигнал, кроме запахов и визуализации красоты цветочной, которую вы ощущаете и без моих наставлений… Обращаю ваше внимание на то, что вы первым произнесли вслух «мозг» – не так ли?

– Да, так.

– Не хватает слова. Нескольких сигнальных слов для полной триады. Вы ведь по моей библиотеке сообразили, чем я занимаюсь… В природной магии цветов для полной триады не хватало сторонней мысли, выраженной в кодовом слове, в кодовых словах… Забудьте о гениальной строчке, мол, мысль изреченная есть ложь… Сейчас вы убедитесь в ее неправоте именно здесь и сейчас, купаясь в запахах пионов и в волнах вдохновляющей мозг и душу человека красоты…. В другом месте и в другом времени строка поэта правильна и правдива… Но не здесь и сейчас для вас…

Он немного наклонился в сторону Николая Николаевича и негромко, спокойно произнес несколько знаковых слов, смысл которых был понятен, но магия, вряд ли. И в тот момент что-то потаенное вонзилось в мозг Николаю Николаевичу, как будто туда ввинтили маленький, но стремительный шурупчик, пронизывающий мозг насквозь по праву воителя чуда и новых смыслов жизни. Николай Николаевич от полноты чувств и мозговой всепроникающей атаки кодовых слов неожиданно, цепляясь за воздух, чуя свое неустойчивое положение в мире, оступился и опрокинулся на клумбу пионов… Рухнул без внешних признаков сознания, но с внутренним душевным ощущением полноты потрясенного сознания… Он встрепенулся и ожил в следующий момент, когда Игнат Демьянович протянул ему с высоты своего роста руку.

– Подымайтесь, сосед, надо же, какой вы чувствительный и восприимчивый к слову субъект…

Поднявшись и даже не отряхиваясь от цветочной пыльцы и росы, Николай Николаевич только спросил:

– Что со мной было?

– Триада в действии.

Когда они входили в дом Игната Демьяновича, сосед сдержанно предупредил Николая Николаевича:

– Женщинам ни слова о нашем эксперименте в саду, о том, что там с вами приключилось…

– А что приключилось, – спросил осмелевший Николай Николаевич, – вы имеет в виду, почему-то я оступился и упал в цветочную клумбу ничком, или что-то другое?

Тот не стал вдаваться в детали, только повторил с усилением степени жесткости в голосе:

– Ни слова.

– Понял. Из понятливых. Но мне бы хотелось услышать от вас какие-то объяснения. Что вы мне сказали, что я…

– Как-нибудь потом на досуге поговорим об этом, когда вы принесёте мне новую порцию заказанной мной литературы… И так всё с доставкой книг безумно медленно… А вы торопите меня, чтобы я вам в один миг выдал все секреты природной цветочной магии и фантастической триады…

– Потороплю наших библиотекарей, чтобы что-то ускорилось в процедуре межбиблиотечного абонемента… Хотя вы уже догадываетесь, что много и в этой сфере рушится, если не рухнуло… Извините..

– Не надо извинений, и так все ясно – поруха… Но вы теперь сами должны дойти до многих концептуальных вещей «магической триады», раз на собственной шкуре, на собственной работе мозга всё испытали, став объектом и субъектом нашего эксперимента…

– Это был эксперимент, Игнат Демьянович?

– Конечно, а как вы думали, Николай Николаевич?

Вчетвером пили чай с Ириной Игнатьевной и Мальвиной Игнатьевной. Алкоголя не было, зато в чай добавляли плоды и листья чёрной смородины и вишни. Откуда было знать Николаю Николаевичу, что чудный запах смородины и вишни долго будет его преследовать, когда он позже пытался разобраться со своим потрясенным сознанием… Вряд ли взломанным, скорее потрясенным…

Подумалось за чаепитием с мрачным напором горьких мыслей о странности всего происходящего: «Может, хлебнуть немного коньячка для поправки здравия».

На эту невысказанную вслух мысль почему-то моментально отреагировала Ирина Игнатьевна.

– Николай Николаевич, коньяком марочным вас не угощаем только потому, что домашний доктор категорически запретил крепкий алкоголь Игнату Демьяновичу. Потянется за вами и сорвется. А ему режим выполнять надо, лекарства, которые он принимает, несовместимы с крепким алкоголем, тем же коньяком.

– Старорежимный домашний доктор, однако, – усмехнулся Игнат Демьянович. – Но не огорчайтесь, Николай Николаевич. Когда возвратитесь к себе на дачу, постарайтесь всё обдумать на трезвую голову. В любом случае, трезвые мысли о триаде окажутся полезней, чем мысли искаженные алкоголем… Вот вам и подсказка: выбирайте, что вам любо, кодовое слово, желательно своё, выстраданное всей вашей жизнью, вкупе с цветочной природной магией, или алкогольная наркотическая капля, тоже призывающая «на подвиги» в кавычках? У вас есть свобода выбора, воспользуйтесь ей правильно и эффективно и приблизитесь к тайне бытия…

Глава 4

«Осознай все, как есть, поверь лишь себе, ничего подобного ты не испытывал. Серьёзно. Совладай с собой на основе нового опыта цветочной магии и триады. – Так рассуждал Николай Николаевич, придя в свой дом. – Хорошо, что я предложил соседу отгородиться друг от друга не сплошным высоким забором, а невысокой оградой из тонкой проволоки, рабицы. Рядом со мной его злополучные пионы, так нюхай их, вдыхай их тонкий аромат… Потом сам себе устроишь такие же цветочные клумбы для… Для чего?.. Для выхода на новый уровень восприятия мозгом чего-то тайного, непонятного пока для меня, запредельного, удивительного, чудесного…»

Он уже долгие годы ничего подобного не чувствовал, именно по тем причинам, что упомянул сосед: не было желания откликнуться на природную магию. Желание взбодриться чем-то неизвестным и вдохновляющим время от времени просыпалось. Но как-то мгновенно спадало всё, нивелировалось, выпадало в осадок. И всё же была часто подступавшая к сердцу тоска по нереализованным планам и мечтаниям, которые иногда побуждались в сердце и душе после ярких впечатлений или после блаженных часов скорострельных разговоров с близкими душами. Сосед – близкая душа? В какой-то мере, да, близкая и пытливая душа. Раз сосед по случайным проблескам его сознания в обсуждении момента феномена цветочной магии оперся на него, продемонстрировал власть и чудо природного тайного начала, влияния цветочной магии на человеческий мозг. А для рядового обывателя, каким считал себя Николай Николаевич, это давно перестало быть жизненной актуальной проблемой. К тому же жажда новых знаний и впечатлений напоминали грусть по ранним этапам молодости, и потерянной, нелепо оборванной нити прежних увлечений и мечтаний…

И от самих этих грустных размышлений о своей собственной недореализованности, даже появлялось мягкое чувственное ощущение новизны. А что, если действительно попробовать вернуться в этот странный, весело журчащий поток, да, поток жизни, в его чудном соцветье красок с цветочными бодрящими запахами. Николай Николаевич вспомнил эти цветочные запахи юности и молодости, разбуженные духом пионов на клумбе сада Игната Демьяновича и его кодовыми словам, и почему-то не нашел ничего лучшего сказать, как пожаловаться себе же на собственную незадавшуюся судьбу:

– Стар я уже для таких новых прорывных дел и потрясающих душу жизненных проектов…

И тут же остановил себя, скомкал жалость к себе, обывателю и неудачнику, вспомнив, как что-то новое и потаенное его кольнуло в душу, в воспламенившийся мозг шурупчиком мысли нетривиальной. Подумал мрачно о своём:

«Напрасно я пытаюсь вспомнить то, что мне сказал сосед-визионер. Это всё в прошлом. А в настоящем для меня важнее самому нацелиться на то, что было упущено по молодости, но то, что воистину интересовало, двигало, будоражило. Ведь когда-то по примеру Высоцкого я научился играть на гитаре, на трех аккордах сочинял музыку, песни, разумеется для девиц, чтобы те не отвергали, а притягивались музыкой, давали, наконец… Так и жену к себе притянул… А потом быт, работа… И уже было не до гитары… Быт сжевал барда-менестреля, а ещё странный неразвитый дар врачевателя, когда мне удавалось голыми рукам, приложенным к голове жены, дочки, устранять их головные и прочие телесные боли… Но и этот дар не развился, забылся за ненадобностью… А сейчас я вспомнил почему-то о своём скромном даре барда-менестреля и врачевателя… Только раньше я иногда пытался будировать тот же дар менестреля-гитариста порцией хорошего алкоголя, коньяка, в первую очередь… Но ведь об ошибочности тонизирования рецепторов, нейронных сетей в мозгу предупредил осторожно сосед… А через цветочную магию запахов никаких физических побочных эффектов нет и не предвидится в будущем… Чего ты об этом переживаешь. Цветочные запахи почему-то именно у него легко и естественно нашли те рецепторы и узловые точки нейронных сетей в моем живом мозгу, чтобы активизировать специфические ощущения, в которых я, оказывается нуждался… Без всякого насильственного раздражения, а естественно и непринужденно… И я от неожиданности споткнулся и упал на клумбу пионов…»

Он был просто уверен, что цветочная природная магия решит многие его бытовые проблемы, охлаждение супружеских отношений с женой, да и с дочкой и её семейством отношения наладятся. Он ещё долго размышлял на тему развития своего практически загубленного дара менестреля-гитариста, да и восстановления дара доморощенного врачевателя, доставшегося ему от бабки-кудесницы, запросто снимавшей голыми руками порчу и головные боли у паломников, валивших к ее деревенскому дому со всех сторон света.

Во время своих спонтанных размышлений он, напоследок, отметил, что сам сосед Игнат Демьянович был похож на странную неизбывную силу природы, тем более, с опорой на цветочную магию, он был фанатически преданным своему делу первопроходца-визионера, с выстраданными по жизни суждениями и мнениями по всем интересующим его вопросам. То, чем занимался на работе Николай Николаевич, соседа совсем не интересовало. Но он с редким энтузиазмом уцепился за возможности соседа снабжать его редкими доставаемым книгами и статьями по межбиблиотечному абонементу научной библиотеки почтового ящика. Любил Николай Николаевич увлеченных людей, фанатов своего дела жизни, потому и живо откликнулся на просьбу и помогал, чем мог. И ещё поможет, и сам за советами обратится в ходе развития своих способностей и даров из прошлой жизни. И с этими мыслями он вышел из своего дома и подошел к рабице, чтобы надышаться тонким ароматом пионов. Подумал как-то автоматически, свысока, что в прошлой жизни он никогда не уловил бы, не понял этот тонкий аромат, запах вечерних пионов. А сейчас – пожалуйста, о это чувствует снова, наполняет свои лёгкие, свой мозг ранее невиданным и неслыханным ощущением полноты и восторга жизни.

Чтобы не вызвать подозрения у соседей действиями заурядного бытового алкаша, – вот назюзюкался и вдыхает аромат клумбы. Чтобы алкоголь развеять или смешать винные пары с цветочными ароматами, он не долго задержался у забора из рабицы. Поспешил к себе домой к гитаре, которую по инерции прихватил из своего супружеского гнезда. Ведь он давно ничего не бренчал на гитаре жене, тем более, замужней дочке, которых на дачный участок никакими калачами не выманишь. Не интересовала его домашних ни дар менестреля-гитариста, ни задрипанный участок на шести сотках. Но только он пять же автоматически и свысока заметил, что, снова поймав «приход», вдохновение от цветочной природной магии, он шел в свои пенаты, выложенные изнутри самой дешевой вагонкой, озвучить вертящиеся в его мозгу какие-то непонятные неизвестные пока мелодии. Он просто обязан разрядить эту толпу мелодий, накрывшей его своим звучанием, выбрать одну-другую для песен, которые он обязан, под кураж, сочинить сегодняшним вечером, ночью.

«Гитара, наверняка, расстроенная, – подумал он мгновенно без всякой обреченности, даже весело и озорно, – так настрою по ходу дела, в творческом порыве авторского музицирования. Главное я что-то ощущать стал – чувственное, трепетное, музыкальное, надышавшись пионами. А Кодовые слова. Ничего вслух не было мной сказано. Просто свежая мысль: начни новую жизнь с новым музыкальным сочинением – и баста! – все будет хорошо и все получится».

Простое, «как два пальца об асфальт», чувственное смещение в восприятии, лёгкое трепетание от цветочных запахов клумбы пионов, желание творить и сотворить нечто путное на раздолбанной гитаре. Но, когда он по узкой внутренней лестнице дома, взобрался на второй этаж, в маленькую комнатенку, где под диваном хранилась гитара его молодости, бодрое весёлое ощущение полноты жизни набрало свою животворящую силу. И он мгновенно и резко сфокусировался на своих внутренних ощущениях, напевая вслух самую яркую запоминающуюся мелодию из толпы оных, копошащихся в его мозгу. И почему-то при напевании чудной ритмичной и мелодичной одновременно мелодии вдруг родились какие-то случайные слова, сначала без ритма и рифм, а потом уже с нужным ритмом и единственно необходимыми для песни рифмами…

И ежесекундное изменение своего психического состояния, с мелодией, словами, потребовали от него быстрее взять гитару, мгновенно за пару пассов настроить необходимый тембр звучания, – и тут же заиграть и запеть сразу же первый куплет. И все было в унисон цветочному настроению и вдохновению, ничего не выпадало и не скособочилось. Он почему-то подумал о том, сколько чудесных мелодий и сочиненных стихов исчезли из его памяти только потому, что под рукой не было гитары, не было бумаги с пером, чтобы воспроизвести все на месте, на бумаге. Но тут же прогнал отвлекающие от процесса сочинительства ненужные пустопорожние мысли. То было в той прошлой жизни. А в нынешней цветочно-магической жизни все случилось вовремя, и все под рукой – и гитара, и лист бумаги с шариковой ручкой на столе.