Венец одержимых. Золотые миражи Востока

Де Ридфор сочувственно вздохнул:

– Вот и жди от них помощи…

– Я мог положиться только на себя. Сгоряча решил пограбить мусульман и попал в засаду. Отсидел в Алеппо, в плену у Нур ад-Дина, шестнадцать лет, – он поднял вверх палец. – Шестнадцать! Вдумайся, друг Жерар! Для человека с вольной душой и шестнадцать дней – невыносимая пытка. Истинную сладость свободы может понять только тот, кто был ее когда-нибудь лишен. А у меня лучшие годы прошли в неволе! И я готов рубить сарацин без разбора!

Магистр сочувственно покачал головой:

– Ты оказался один на один не только с врагами, но и с самой судьбой.

– Да… Правда, когда Нур ад-Дин умер, король Бодуэн выкупил меня. К тому времени Констанция умерла и в Антиохии правил ее старший сын. И я снова оказался в чистом поле! Король помог мне удачно жениться. Красавица Этьена, знатная вдова, несколько лет не могла выбрать себе мужа. Совет короля пришелся ей по душе и я вместе с новой женой получил во владение сеньорию Трансиордания с крепостями Керак и Монреаль. Я набрал отчаянных храбрецов и сейчас мои крепости – кость в горле султана! Он несколько раз со всей свирепостью осаждал их, но только обломал зубы об их каменные стены…

Сладкоречивый магистр от всей души поддержал старшего товарища:

– Я бы назвал тебя героем, высоко держащим факел войны! Простые воины тебя любят!

– Любят-то может и любят, но что я получил за верную службу? Мне удается только кое-что отщипывать от жирных купеческих караванов, проходящих из Сирии в Египет мимо моих крепостей. Когда я представляю себе длинные пальцы торгашей, загребающих золото, мне хочется отрубить их. И за это нынешний король Иерусалимский грозит мне опалой!

Они замолчали и каждый задумался о своем. Солнце поднималось все выше и выше, жара усиливалась. Де Шатильон снял раскаленный шлем, повертел его в руках и сказал:

– Главное дело моей жизни еще не закончено. Как ты знаешь, несколько лет назад я сделал то, о чем ни один христианин не мог и мечтать. В Кераке мы построили пять галер, разобрали их на части и перевезли через пустыню на берег Красного моря. Там быстро собрали новенькие корабли и напали на порт Акаба! Три наших галеры отправились поживиться по окрестным портовым городам и высадили отряд моих головорезов недалеко от их священных городов Мекки и Медины. Они пограбили паломников и объявили, что увезут в Иерусалим гробницу их пророка. Какой ужас воцарился тогда среди неверных!

Глаза де Шатильона сверкали, лицо пылало, он возбужденно размахивал руками:

– Но мои ребята заблудились в пустыне и вынуждены были сдаться в плен… Их разослали по городам, где посадили задом наперед на облезлых верблюдов и под барабанный бой провезли по улицам. А потом торжественно казнили. Двух начальников отправили в Мекку и зарезали при большом стечении народа, как жертвенных баранов. Я с несколькими воинами чудом прорвался обратно.

Де Ридфор сочувственно посмотрел на друга и подбодрил его:

– Когда-нибудь мы повторим твой путь!

Де Шатильон задумчиво посмотрел в голубое небо и сказал:

– С нынешним королем и его прихвостнями мы ничего не добьемся. Они научились очень ловко морочить нам головы. Все время придумывают новые причины для бездействия и восклицают: «Имейте терпение… Будем вести переговоры… Настанет время расплаты… Представится благоприятный случай…» Эти слова существуют для тупых и ленивых животных. Хищники живут по другим законам. Я знаю интересную притчу…

– С удовольствием ее послушаю!

– Бежал как-то леопард в поисках добычи и увидел гиену, поедающую падаль. Он остановился и спросил: «Почему ты, такая сильная и страшная, питаешься отбросами?» Она ответила: «Потому, что это легко. Для поиска такой еды нужно лишь терпение. И мне не надо ни за кем гоняться, да и меня никто не преследует. Я переживу и тебя, и твоих детей, и детей твоих детей… Если хочешь, попробуй!» Леопард понюхал мертвечину и с отвращением отступил: «Ты права, моя жизнь и вправду коротка. Мне приходится рвать свои жилы в погоне за дичью и из последних сил спасать свою шкуру от хитрых охотников. И все это – из-за куска свежего мяса, сочащегося горячей кровью. Но он того стоит!»

Де Ридфор улыбнулся:

– Правильная история… Истинный воин должен мечом добывать себе пропитание!

Де Шатильон прищурил глаза:

– Нами правят падальщики. Они не хотят ничем рисковать, обирают народ и набивают свои бездонные сундуки сокровищами. С каждой овцы они хотят содрать по две шкуры! Один я ищу добычи у мусульман и не даю им покоя ни днем, ни ночью… – он вздохнул и надел шлем. – Однако пора навестить нашего горе-полководца.

Магистр смотрел вслед де Шатильону и не мог понять: какой смысл говорить с королем, не выигравшим ни одного сражения? Он сделал свое дело, когда дал приказ на выступление и сейчас от него уже ничего не зависит!

Де Ридфор старался ехать помедленнее, придерживая свой отряд и незаметно растягивая походный порядок войска. Он не сомневался, что мусульмане приготовили засаду. И первым в нее попадет авангард во главе с Раймундом, злодеем, сломавшим ему жизнь! Он огляделся вокруг. Длинная колонна крестоносцев медленно ползла по пустыне, поднимая над собой облака красноватой пыли. Опускаясь на землю, она тонким саваном укрывала следы воинства, отправившегося в безвозвратный путь. В бескрайнем белесом небе качалось огненное марево, изнуряя воинов и усыпляя их бдительность.

Вкус крови

Днем, после завершения молитвы аз-зухр59, прискакали воины, тайно наблюдавшие за станом христиан у Сефорийских источников и принесли долгожданную весть: с восходом солнца франки выступили на Тиверию! Салах ад-Дин собрал эмиров и обратился к ним:

– Стрела войны выпущена и ее нельзя вернуть обратно! Рыцари вышли навстречу своей смерти. Слабые руки короля плохо держат поводья власти, бароны не ладят друг с другом и каждый ищет своей выгоды. Сейчас они идут по безводной пустыне прямо в расставленный нами капкан. Долго они сопротивляться не смогут: солнце и жажда сделают свое дело. А мы должны сделать свое! Напомните славным воинам: победители получат множество рабов и несметную добычу. Погибшие обретут судьбу мучеников. Они навечно поселятся в зеленых садах рая, будут наслаждаться чистейшей водой и вкушать сладкие плоды райских деревьев!

Черты его лица затвердели и уверенный голос прирожденного вождя бросил эмиров в решающую схватку:

– Пусть каждый займет свое место! И да поможет нам Аллах, милостивый, милосердный!

Эмиры вскочили на коней и устремились к своим отрядам, оставляя за собой клубящиеся полоски пыли. Салах ад-Дин завороженно смотрел на всадников, разлетающихся в разные стороны, подобно выпущенным стрелам. Пока все шло хорошо и его приказы исполнялись беспрекословно!

Он направился на вершину холма, откуда вся местность у Хиттинских гор была видна, как на ладони. Помощник подал ему Коран и он, сидя на коне, углубился в чтение. Он закрыл книгу, когда солнце прошло уже больше половины своего дневного пути. В этот момент на западе появилось облачко пыли. Оно медленно увеличивалось в размерах и двигалось по долине в направлении селения Лубия. Вскоре показалась колонна крестоносцев. Она сверкала мириадами бликов от начищенных доспехов и оружия, напоминая гигантскую чешуйчатую змею. Султан спустился к подножию возвышенности и приблизился к авангарду христиан. Множество знамен, вымпелов и значков украшало войско. Рыцари с большими крестами на одежде и пышными перьями на шлемах ехали на богато убранных боевых конях. Их сопровождали кавалькады оруженосцев и слуг. Отряды пеших воинов, вооруженных мечами и копьями, устало мерили пыльную землю. Терпеливые обозные лошади надрывно тянули тяжелые повозки с амуницией и поклажей.

Салах ад-Дин ощутил нарастающую дрожь нетерпения. Все напряжение последних двадцати лет вылилось сейчас в лихорадку ожидания решающей битвы. Он встряхнулся, взял себя в руки и приказал арбалетчикам и лучникам атаковать колонну врагов с двух сторон. Конные отряды двумя крыльями устремились вперед и ливень алчущих крови стрел хлынул на крестоносцев. Франки остановились, выставили впереди себя щиты и начали разбивать походные палатки. Их лучники открыли ответную стрельбу, и мусульмане отошли назад, понеся незначительные потери.

Султан ликовал, он добился главного. Крестоносцы остановились и не знали, что делать дальше! До Тиверии им оставалось пройти какой-нибудь фарсах60, но солнце и время работали против них! Он приказал поджечь кустарник на склонах гор. Сухие смолистые ветки занялись ярким пламенем, волны горячего воздуха покатились на лагерь христиан, клубы дыма мешали дышать и ориентироваться на местности.

Тем временем, по сигналу рожка, рыцари стали собираться вокруг авангарда Раймунда и строиться для атаки. Салах ад-Дин понимал, что железный таран франков без особого труда пробьет себе дрогу к Тиверии. И он бросил против него отряд легкой конницы, который отважно врезался в правый фланг христиан. Понеся большие потери, он произвел там большой беспорядок. Раймунд со своим авангардом отвернул от Тиверии и помчался на север, в направлении источника воды у деревни Хиттин.

Султан видел, как плотный клин рыцарей обрушился на стоявшее там войско Таки ад-Дина и мощным усилием разрезал его почти на всю глубину обороны. Но уставшие кони франков потеряли скорость и увязли в густых рядах мусульман. Началась резня, авангард полег почти весь, только несколько самых сильных всадников, сплотившихся вокруг Раймунда, прорубили себе дорогу и ушли на север.

Оставшиеся в лагере христиане построились в железную шеренгу и из последних сил бросились на холм, где находился Салах ад-Дин. Но их наступательный порыв быстро ослаб, и мамлюки встречным ударом опрокинули врага. Де Лузиньян поспешно поднялся на плоскую вершину горы и поставил там свой красный шатер. Пешие воины отступили за ним и заняли оборону на склоне горы. Рыцари остались без прикрытия, лошади многих из них были убиты или ранены, и они присоединились к пехоте.

Султан приказал окружить гору. Несколько раз он бросал кавалерию на штурм, но христиане держались. Наконец, отчаянные удальцы прорвались к королевскому шатру и подрубили столбы, поддерживавшие его. Волны пурпурного шелка прокатились над померкшей славой христиан и замерли на пыльной раскаленной земле.

Салах ад-Дин устало смотрел на поле боя. Организованное сопротивление франков прекратилось, сражались лишь отдельные воины. Есть ли правила благородства в сумятице горячего боя? Вряд ли. Там, где свистят клинки, нет места никакой слабости. Только сила, способная убить врага, может хотя бы на мгновение отстрочить смерть. Счастлив тот, кому судьба дала возможность в самое последнее мгновение жизни оглянуться за Великое море61, туда, где осталась милая родина и послать последнее благословение близким, ждущим весточки от паломника. Но среди христиан счастливых уже не было. У всех остался только один выход: продать свою жизнь подороже. С торжествующим врагом сражались уже не люди, а их последняя ярость… Наконец, лязг мечей и крики воинов стихли.

Согласно извечному закону войны с его священным правом на добычу, мусульмане делили пленных, снимали с убитых оружие, доспехи и одежду, ловили лошадей, потерявших своих хозяев. Попавших в неволю было так много, что не хватало веревок вязать их. Цены на пленных упали, и победители обменивали их на поношенную одежду и обувь.

Захваченных предводителей крестоносцев привели в шатер султана. Они уже отошли от горячки боя и осознали весь ужас случившегося: армия христиан перестала существовать, а Святая земля оказалась беззащитной перед неверными! Де Лузиньян быстрее других понял главную опасность, грозившую знатным пленникам. Мусульмане, конечно же, не преминут унизить побежденных. И, если кто-то из них не сдержится и в ответ оскорбит султана, его верные мамлюки тут же всех изрубят. Хитрый де Ридфор будет молчать, твердокаменный Вильгельм Монферратский скорее умрет, чем снизойдет до разговора с врагом. А вот вспыльчивый де Шатильон вполне может сорваться и погубить всех. Этот задира будет ссориться даже с чертями в аду, куда он, несомненно, попадет! И король встал рядом со строптивцем. Улучив мгновение, он прошептал:

– Будь осторожен… Что бы ни говорили сарацины, не спорь с ними…

Де Шатильон со злостью сжал кулаки и выпалил:

– Если султан посягнет на честь рыцарей, он пожалеет об этом!

У де Лузиньяна от плохого предчувствия засосало под ложечкой, и он решил успокоить неугомонного барона, прибегнув к высшему авторитету:

– Писание учит: «Кроткий ответ отвращает гнев, а грубое слово возбуждает ярость!»

Ответ уничтожил все надежды на благополучный исход дела:

– Удел кротких – вознесение молитв. Путь отважных – укрощение ярости врага железом… В Писании сказано: «Если вы страдаете за правду, то вы блаженны!»

В отчаянии де Лузиньян попытался воззвать к чувству справедливости де Шатильона:

– Из-за твоей дерзости султан казнит всех! Даже тех, кто этого не заслужил!

Презрительный взгляд несгибаемого воина обжег его:

– Ты – король и защитник Гроба Господня! Твой святой долг – нести свой крест и если надо, погибнуть во имя истинной веры!

Де Лузиньян хотел возразить забияке, но не успел. Пристальный взгляд Салах ад-Дина парализовал его волю.

Султан сидел на походном троне и рассматривал людей, пришедших на землю мусульман, чтобы поработить их и установить свои порядки. Впереди, рядом с королем Иерусалимским стоял невысокий седой рыцарь с суровым лицом. По его взгляду, излучавшему свирепую ненависть, он узнал своего давнего врага, де Шатильона.

Салах ад-Дин выдержал паузу и обратился к пленникам:

– Вот вы и получили по заслугам! Сказано: из чужой реки воду не берите, с чужого дерева плодов не срывайте, на чужом столе хлеба не ищите. Ваши предки захватили много наших городов и назвали их своими именами. Но от этого они не стали христианскими, и мы вернем их себе!

Крестоносцы удрученно молчали.

Султан поднялся с трона и подошел к де Шатильону:

– Ради чего ты покинул свою родину?

– Я пришел поклониться Гробу нашего Спасителя!

– Пришел с мечом! Ты напал на наши священные города Мекку и Медину! Ты грабил мирные караваны, убивал безвинных людей, множил вдов и сирот! И сейчас ты оказался так же далек от победы, как и в начале своего кровавого пути!

Он прошелся по шатру, остановился невдалеке от де Шатильона и спросил:

– Как бы ты поступил со мной, если бы я попал в твои руки?

Глаза фанатика сверкнули торжеством:

– Я разбил твое войско при Рамле! И тогда тебе удалось бежать. Но если бы ты попал ко мне в плен, я бы вот этими руками, – он протянул к султану свои грубые ладони воина, – взял меч и отрубил тебе голову!

В глазах Салах ад-Дина потемнело, он выхватил у ближайшего мамлюка саблю и шагнул к своему непримиримому врагу:

– Каждый вкушает от дел своих… Я вижу, как ангел смерти кружится над твоей головой!

Едва уловимым движением он обрушил удар острой сабли на плечо упрямца. Раздался хряск разрубаемой кости, и отсеченная рука упала на землю.

Теплые капли брызнули на лицо де Лузиньяна и потекли по его щекам. Он ощутил на губах соленый вкус и с тоской подумал: «Это уже было!.. В пророческом сне!.. Господь предупреждал о грозной опасности! Он покарает меня за ослушание!»

Мамлюки подхватили побелевшего де Шатильона, выволокли его из шатра, бросили на пыльную дорогу, отрезали голову и насадили ее на копье.

Увидев ужас в глазах пленников, Салах ад-Дин успокоил несчастных:

– Для вас война закончена.

Он подумал и продолжил:

– Ваши предки хотели завладеть Дамаском, и вы грезите о том же. Ваша мечта осуществится: вы въедете туда, но не как победители, а как невольники! И отныне над вами будут сиять звезды великой печали. Через некоторое время я освобожу тех, кто поклянется никогда не воевать с мусульманами. Но помните: тот, кто нарушит свое слово, потеряет право на жизнь, и тогда смерть вспомнит о нем!.. И знайте: придет время, и последователи истинной веры двинутся на заход солнца и возьмут ваши города, ваши дома, ваших жен и детей. Ведь именно Аллаху, милостивому, милосердному, принадлежат и Воcток и Запад!

Султан дал знак мамлюкам, и они увели христиан.

В тот же день эмиры выкупили у воинов и казнили врагов истинной веры – тамплиеров и иоаннитов. Та же судьба постигла туркополов, предателей земли. Голову де Шатильона было приказано возить по городам и селениям, как доказательство великой победы Салах ад-Дина над самым опасным врагом мусульман и земным воплощением иблиса.

Вихри судьбы

Изрядно поредевший отряд Раймунда мчался на север. Измученные воины не разбирали дороги и думали только о том, как бы ускакать подальше от свирепых мусульман. Ренье понимал желание князя скрыться в Триполи, в своем наследственном владении. Но это не входило в планы молодого рыцаря, и он, посчитав излишним испрашивать разрешение Раймунда, повернул к Тиверии, где остались его самые близкие люди.

В наступающих сумерках юноша въехал в дымящийся город. Мусульмане праздновали победу, со всех сторон слышались воинственные крики, и никто не обратил внимания на одинокого запыленного всадника. Он осторожно пробрался к замку и вглядевшись вверх, увидел между зубцами, на фоне темнеющего неба, одинокую фигуру воина. Его ждал Робер! Ренье встал во весь рост и помахал руками. Через мгновение неподалеку от него упал конец веревки. Он быстро поднялся на стену и тут же попал в крепкие объятия верного наставника:

– Ты невредим! Как я рад! – он помедлил. – С башни мы видим радостных сарацин и целые толпы пленных христиан… Что произошло?

– Случилось худшее: наше войско разгромлено у Хиттинских гор. Многие убиты, остальные попали в плен.

Робер потемнел:

– Пойдем к графине, думаю, она захочет переговорить с тобой, как участником сражения.

Несмотря на позднее время, Эшива вышла к Ренье. Он вкратце рассказал о ходе битвы. Она взволнованно спросила:

– А где князь Раймунд?

– Он с малым отрядом ускакал в сторону Триполи.

Графиня закрыла лицо руками, но овладела собой и сказала:

– Благодарю тебя, отважный рыцарь. Ты выполнил свой долг!

Ренье поклонился и вышел. С Робером они пошли навестить Исмилю. Она очень обрадовалась появлению юноши, ее глаза со слезинками в ресницах с укором глянули на него:

– Мы очень волновались за тебя…

Юноша с нежностью посмотрел на нее, взял ее руку и успокоил:

– Сейчас мы в безопасности и завтра придумаем, как выбраться отсюда.

Он не стал говорить ей о беде, постигшей христиан, ведь она и так в последнее время перенесла много испытаний.

В воскресенье утром громкие возгласы и топот тысяч копыт возвестили о прибытии в Тиверию большого войска во главе с султаном. Он был в прекрасном настроении и не хотел лишнего кровопролития. К замку подскакала группа всадников и старший прокричал:

– Всемогущий Аллах даровал нам великую победу над рыцарями. Султан повелел сохранить вам жизни, свободу и имущество. Каждый может идти туда, куда захочет!

Эшива приказала открыть ворота замка. Все стали собирать свои вещи и вскоре повозки, пешие и конные воины потянулись на равнину. Маленький отряд во главе с Ренье выехал из замка и остановился, не зная, куда ехать. Тяжелое поражение христиан оставило главные города без защиты и султан мог захватить любой их них. Робер предложил побыстрее выбраться на побережье, к Акке и там определиться с дальнейшими действиями.

Древний город встретил путников невероятной сутолокой. Весть о страшном разгроме франков уже прокатилась по побережью и множество людей сорвалось с привычных мест. Одни бежали на север в поисках безопасного пристанища, другие спешили завершить свои дела на юге. Торговцы ускорили свое движение к местам назначения. В обширной гавани Акки владельцы судов торопились отплыть, подгоняя погрузку и выгрузку пассажиров и грузов.

Посланный в город Робер выяснил: уцелевшие воины и богатые христиане направляются в Тир, считая его надежным убежищем. Слухи о подходе войск Салах ад-Дина заставили Ренье поторопиться и последовать их примеру. Вскоре путешественники достигли цели и разместились в доме состоятельного торговца.

Жители города гордились его неприступностью и рассказывали гостям старую легенду о том, что Александр Великий в свое время взял его только после годичной осады! Тир располагался на полуострове, узкий перешеек которого перегораживали три ряда мощных стен с башнями. Глубоководная гавань принимала самые большие корабли и была защищена двумя высокими башнями, соединенными железными цепями. Опуская и поднимая их, можно было открывать и закрывать проход судам. Но, главное, город имел достаточное количество источников пресной воды.

Ренье не обнаружил никаких признаков подготовки Тира к обороне. Собравшиеся здесь бароны пребывали в растерянности и даже начали совещаться о почетной сдаче цитадели Салах ад-Дину!

Юноша предоставил событиям идти своим чередом и обратился к домашним делам. Узнав, где находится ближайший базар, он направился туда в надежде достать что-нибудь вкусненькое для Исмили. Он шел по непривычно широким улицам, любовался красивыми фонтанами и дивился высоким домам, многие из которых имели пять и даже шесть этажей! Вскоре он оказался на базаре и быстро нашел халву, орешки и нежный инжир из Малаги.

Обратный путь оказался значительно длиннее. Любуясь городом, он долго ходил по улицам, пока не понял, что заблудился. За морем погасла багровая полоска заката, небо стремительно посинело и ночь опустилась на подлунный мир. В темном переулке Ренье услышал за спиной крадущиеся шаги. Он повернулся и увидел несколько коренастых мужчин с дубинками в руках. Разбойники бросились на него одновременно с разных сторон. Ему удалось ловким ударом свалить с ног ближайшего налетчика. Началась свалка, исход которой решило не умение драться, а численный перевес.

Ренье очнулся в яме, вокруг было темно и лишь вверху виднелся кусок неба с яркими звездами. Он лежал на боку, руки и ноги были туго стянуты кожаными ремнями. В голове прояснилось, и он понял, что попал в лапы злодеев, похищавших одиноких путников и продававших их проезжим купцам в рабство.

Надо было что-то делать для спасения! Его глаза привыкли к темноте, он повернулся и стал осматриваться. Положение казалось безнадежным. Даже если бы он смог освободить ноги и руки, дотянуться доверху было совершенно невозможно. Стенки ямы были ровными и вскарабкаться по ним было невозможно.

Не видя выхода, он приуныл. Вдруг на фоне неба появилась чья-то голова и неизвестный заглянул в яму. Послышался шепот:

– Держись, славный юноша, сейчас мы тебя выручим!

Рядом с пленником упал конец веревки и по ней стал спускаться белый комочек. Только сейчас он понял, кто пришел ему на помощь. Это был абиссинец со своей доброй питомицей!

Мышка спустилась на землю, подобралась к ремням, стягивавшим руки и ноги пленника и быстро разгрызла их. Ренье поднялся, разминая затекшие конечности. Надо было спешить! Он посадил мышку на плечо, взялся за веревку и упираясь ногами в стенку ямы, поднялся на поверхность. Абиссинец с радостью встретил друга и быстро потащил его подальше от гнезда разбойников. Невдалеке их ждал серый ослик и вскоре дружная компания выбралась на широкую улицу.

Ренье только тут отдышался и воскликнул:

– Дорогой Масум, как я могу отблагодарить тебя за спасение?

– О, благородный юноша, лучшая награда для меня – твое благополучие.

– А как ты оказался здесь?

– Я бежал подальше от мест, где мелькают сабли и свистят стрелы, а ухватистая смерть снимает обильную жатву. Волна людского бедствия вынесла меня в Тир. Возвращаясь в хан, где я устроился на постой, я увидел драку и несмотря на темноту, узнал тебя. Мне не составило труда выследить налетчиков. Когда все стихло, я осторожно осмотрел окрестности их притона и обнаружил тебя в яме. Потом сбегал за веревкой и остальное ты знаешь.

– Идем в дом, где я расположился с отрядом. Там отдохнем и перекусим.

Возле жилища они обнаружили неимоверную суету. Несмотря на начинающийся рассвет, никто не спал. Как оказалось, Робер организовал поиск пропавшего юноши, и его воины с факелами всю ночь осматривали улицы. Увидев Ренье, он подскакал к нему, спрыгнул с коня, обнял своего подопечного и начал ему выговаривать:

– Опять ты никого не предупредил о своей прогулке! Разве трудно было взять с собой кого-нибудь из воинов?.. Или хотя бы оружие?

Из дома выбежала Исмиля и бросилась к юноше:

– Куда ты пропал?

Ренье стал оправдываться:

– Ходил на базар… Купил халву, орешки и нежный инжир из Малаги… Но все потерял…

Робер укоризненно сказал:

– Ребенок не спал всю ночь!

Широко улыбаясь, к ним подошел абиссинец. Ренье обнял его:

– Робер, познакомься – это Масум. Он и его мышка выручили меня из западни!