Обречённый на одиночество. Том 1

– Слушай меня, Берс! – Чилла встала и гордо выпрямилась. – Да, ты вырос… Мне непросто было растить тебя одной. Как могла, оберегала от бед. Зимой укрывала от холода, летом прятала от горячих лучей солнца. Пыталась сберечь от сглаза и порчи, в бесконечных молитвах просила у Небес покровительства для тебя. Но, как бы ты ни был мне дорог, я согласилась бы увидеть тебя мертвым, нежели опозоренным… Ты не имеешь права ходить по земле, не отомстив за смерть отца. Твой отец был благородным человеком, он один стоил целого мира. Ты его кровь, его плоть! Помни это! Твоего отца убили не чужие люди, тебе нет необходимости искать отмщения на стороне. Убийцы – его братья. Именно они и совершили это убийство… Убили предательски, зная, что в открытом бою им никогда не справиться с ним… Исполни свой долг, Берс, сын Тимарболата, отомсти за отца!.. Но, ни в коем случае, не враждуй с невиновными только потому, что они из Курчали. Твои дяди, когда шли убивать единокровного брата, не спрашивали разрешения, не просили благословения ни у родственников, ни у аульчан…

Берс поднялся на то самое место, откуда его мать когда-то объявила убийцам свой приговор, и стал пускать в Курчали стрелы.

Убийцы, давно уже ожидавшие возмездия, выставили на улицу чучело – решив, если стрела поразит чучело, значит, юноша настроен пролить кровь.

В мгновение ока несколько стрел пронзили чучело…

Наслышанные о богатырской силе растущего у родственников матери сына Тимарболата, курчалинцы знали, что день отмщения рано или поздно наступит, и с тревогой ожидали появления сородича. И день этот наступил – повинные в смерти Тимарболата пали от рук его сына. Вскоре с разрешения старейшин их семьи покинули Курчали и переселились за Терек, не успев даже похоронить сраженных будущим имамом убийц своего отца.

Берс вернулся в родной Курчали и поселился там навсегда.

Сын Тимарболата стал таким же известным и уважаемым человеком, как и отец. Во многих селениях обширных нахских земель у него были друзья, которые часто навещали его. Вскоре он взял в дом и жену из соседнего Беноя8. А тот день, когда он впервые побывал там в качестве зятя, стал самым значимым днем в истории нахов.

Берс и его друг, центароевский Оду, сидели в отведенной им комнате, когда до их ушей долетели слова женщин, переговаривающихся во дворе:

– А зятек-то наш и не думает обнажать кинжал, предпочитая отсиживаться среди женщин и детей в то время, когда его тесть и шурины вышли на смертный бой… Таков ли Берс, каким его рисует молва? Бенойцы породнились с ним, выдали за него первую красавицу, которой добивались благороднейшие люди из нахов. Уж не ошиблись ли мы? Достойная ли оправа курчалинец для нашего жемчуга…

Ужаленный этим незаслуженным упреком, Берс, как раненый зверь, выскочил на улицу. Они с другом не знали, да и откуда им было знать, что бенойцы ушли сражаться. Ведь по обычаю все совершеннолетние мужчины покидали свой двор к первому визиту зятя. Их отсутствие именно так и было воспринято гостями.

Когда Берс и Оду добрались до места, бой еще не начался. Бенойцы и аварцы стояли друг против друга с обнаженными клинками, готовые в любой момент ринуться друг на друга.

Берсу хотелось уберечь своего друга. Оду был одиноким человеком, еще в детстве потерял родителей, не было у него ни братьев, ни сестер. Даже двоюродных.

– Оду, ты в этом мире один, как перст. Если с тобой что-то случится, твой род оборвется, а этого допустить нельзя… Оставайся здесь, я сам справлюсь.

– А ты, Берс? Разве ты не такой же? – покачал головой Оду. Ему не понравились слова друга. Берс не должен был… не имел права говорить ему такое. – Мы с тобой, Берс, не знали братьев, рожденных нашими матерями. Ни у тебя, ни у меня никогда не было ничего, кроме собственных тел и преданных сердец! Так что в этом отношении ты не богаче меня… Мы с тобой никогда не делили дела на свои и не свои. Слово друга для каждого из нас всегда было законом. Но сегодня я нарушу этот прекрасный закон дружбы, Берс. К,онахи в такой день должны следовать другому закону – закону чести! Лишние слова ни к чему, Тимарболатан Берс! В бой мы вступим вместе!.. Я уступаю тебе право первенства, но только потому, что на нас смотрят родственники твоей жены, они должны увидеть доблесть зятя… Но уступаю только право первого удара по врагу. Дальше будем бить их вместе! Начинай бой!

Берс хорошо знал своего друга и понимал, что Оду будет твердо стоять на своем и переубедить его не получится. Поэтому он прекратил споры и поднес руку к рукоятке шашки.

…Когда-то предки нахов такими же клинками остановили арабских воинов, рвущихся вглубь Кавказа, чтобы утвердить здесь ислам. Это было несколько столетий назад. С тех пор никто ни с востока и ни с запада, ни с юга и ни с севера не пытался силой навязать нахам свою религию или иные ценности.

И хотя некоторые из нахов, проживавшие на восточных окраинах страны, имевшие постоянные торговые и хозяйственные связи с соседями-мусульманами, и переняли некоторые атрибуты ислама и обычаи его носителей, все равно мусульманами в полном смысле слова они еще не были. Точно так же, как не были до конца христианами и нахи, населявшие южные и северные окраины, хотя здесь и не обошлось без влияния христианской Грузии. А в центральной части земли нахов продолжали доминировать древние культы.

…Аварцы давно уже следовали исламу, к которому их приобщили еще сподвижники пророка Мухаммада. Из таких же мусульман состоял и отряд, который вторгся на земли новых родственников Берса. Возглавлял их давний враг бенойцев, шайх Абумуслим, который не раз вступал в их пределы, преследуя далеко недружелюбные цели.

Это был человек огромного роста и недюжинной силы. Из-под бараньей папахи, плотно надвинутой на лоб, недобрым огнем сверкали его черные глаза. Густая, длинная борода аварского предводителя развевалась на восточном ветру, как боевое знамя.

Берс направил своего коня прямо на него.

Оба воина долго смотрели друг на друга.

Аварец увидел в глазах противника безмерное мужество, твердую решимость и юношеский азарт. Берс же заметил в глазах человека, с которым ему предстояло сразиться, какое-то сомнение… или сомнения. Нет, не страх, не слабость или панику. Именно сомнения. И сомнения эти с каждым мгновением нарастали.

Абумуслим был не только отважным воином, но и обладал даром провидца. Не случайно еще при жизни его признали святым.

Он понял всё! Против него сегодня выступил человек, которому предстояло совершить множество великих дел, и его клинок не сможет помещать осуществиться предначертанному свыше. Сила настоящего и правда будущего были на стороне молодого чеченца.

Берс обнажил клинок.

То же самое сделал и Абумуслим.

На глазах у аварцев и бенойцев состоялась короткая схватка. Абумуслим не смог оказать серьезного сопротивления – шашка Берса свалила его с ног. Аварцы собрались вокруг тяжелораненого предводителя. Их жаждущие отмщения глаза со свирепой ненавистью смотрели на Берса. Но шайх Абумуслим произнес слова, которые не позволили пролиться новой крови. Они погасили жажду мести в сердцах аварцев, как ливень гасит лесной пожар.

– По воле Всевышнего этот человек, Тимарболатан Берс, станет продолжателем святого дела, – сказал Абумуслим. – Ни один человек, верующий в Единого Бога, не должен становиться на его пути, ибо он – избранный. Берс – это дар Божий всему нахскому народу. Почитайте его, как почитали меня. Будьте ему друзьями, а не врагами.

Как только Абумуслим произнес эти слова, на глазах у изумленных нахов и аварцев от тела Берса отделилось какое-то мутное облако. Оно витало над головой сына Тимарболата, как бы вытягивая из него все свои корни. Внезапно налетевший ураганный ветер свернул облако в комок и унес ввысь – Темболатан Тимарболатан Берс был готов исполнить свою миссию…

Рана Абумуслима оказалась смертельной. Соратники восприняли слова своего предводителя как завещание и молча ушли, положив его тело на носилки из клинков. Бенойцы не только не стали чинить им препятствия, а наоборот, даже проводили до границы своих земель…

Выполнив таким образом долг зятя, Берс со своим другом направился домой.

Впечатлений от сегодняшнего дня было предостаточно. Ехали неспешно, обсуждая бой и все, что за ним последовало. Во всем этом для них, особенно для Оду, было много странного и непонятного.

Расставаться не хотелось. Друзья решили провести эту ночь где-нибудь на лесной поляне. Выбрали место на горном хребте в землях общества белгатой9, расседлали коней, развели костер, поужинали, еще какое-то время делились впечатлениями от столь богатого на события дня и легли глубоко за полночь…

То была особенная ночь! Великая ночь, которая без сожаления завершила старое и открыла широкую дорогу новому! Ночь, когда на землю нахов снизошло СЛОВО! Самое правдивое из всех правдивых, самое чистое из всех чистых, дополняющее и завершающее все, что было ниспослано и произнесено прежде! Не гремел гром, не сверкали молнии, не хлестал дождь, не бушевал ветер. То была тихая и спокойная ночь. Луна изливала с небесных высот на дремлющую землю свой нежный свет, трава и листва медленно покачивались на ласковом ветерку, птицы затихли в священном безмолвии, звери не тревожили друг друга… Сама природа – свидетельница вечности – очистилась в ту ночь в святом прощении!..

Эта ночь на белгатойском хребте многое изменила в Берсе. В голове рождались новые, до сих пор не посещавшие его мысли, а сердце горело жаждой познания и служения Богу.

Вчера вечером на белгатойском хребте отходил ко сну Берс, сын Тимарболата, сегодня утром проснулся Шайх-Берс, которому предначертано было вернуть нахов в единобожие под знаменем уже ислама.

Каждый сын в этих горах знал всегда – всякое большое дело и всякий дальний и опасный путь должны начинаться с благословения матери. Без этого ни одно начинание не могло иметь успех. Берсу тоже хотелось сделать свой первый шаг на этом богоугодном поприще с благословения матери. Но благословить его должна была не просто мать, а мать, уверовавшая в Единого Бога. Поэтому миссию свою Шайх-Берс начал с Чиллы – самого дорогого и близкого человека.

– Нана, – ласково обратился он к Чилле. – Все те божества, к которым мы обращали свои мольбы… Божества, которых благодарили и у которых просили помощи и заступничества, оказывается, не имели ничего общего с истинным Богом. Мы шли по ложному пути, который не мог привести нас к счастливой вечности. У мудрых и честных людей принято отказываться от ложного, сколь привычным бы оно ни было и сколь правдоподобным бы ни казалось, когда перед ними открывается безоговорочная и ясная истина. Давай-ка и мы с тобой, нана, последуем примеру мудрых. Настало время, когда нам следует очиститься от скверны многобожия и вернуться к светлому единобожию.

Но мать посмотрела на сына с сомнением. С тем самым – материнским! – сомнением, которое наполнило ее душу – и без того не обласканную счастьем – какой-то тоскливой, ноющей тревогой.

– Умереть бы твоей матери вместо тебя10, сын мой… Умереть бы твоей несчастной матери за тебя! Что это ты говоришь? Что же это ты надумал?

– Мы должны вернуться к единобожию, нана, – уже тверже сказал Берс. – Я намерен призвать нахов вернуться под сень веры в Единого Бога, чтобы они не молились каменным идолам и невнятным призракам! – голос сына снова стал мягким и тихим. – Мне очень хочется, чтобы мать, родившая и вырастившая меня, первой стала рядом со мной. Я прошу тебя, нана, произнеси слова, которые озарят твою жизнь Светом Истины! Свидетельствуй, что Бог един и что ты веруешь именно в Него! И после этого благослови меня на святое дело как мать и праведница.

– Да, я подозревала… я всегда подозревала… Вы не могли и не желали жить, как все остальные люди… Ни дед твой, ни отец, и вот теперь ты… Вам почему-то удавалось видеть то, что недоступно для глаз обычных людей, вы знали то, что не дано было знать другим. Видимо, такова ваша, особенная, судьба… Но, сын мой… Не слишком ли тяжелый груз ты взваливаешь на свои плечи. Будет очень непросто убедить к,онахов отказаться от того, чему их отцы и деды поклонялись на протяжении столетий, и принять новую, непонятную им веру. Да и одинок ты. Ни брата, чтобы стал рядом, ни соратников, которые шли бы за тобой… Как же ты одинок, сын мой, неужели мне суждено потерять и тебя, как когда-то отца твоего!..

Берс подошел к матери и с безграничной сыновней любовью погладил ее седую голову.

– Эх, нана, нана… Если бы я в силах был сделать тебя счастливой, видит Бог, я не пожалел бы для этого жизни своей… Как же хорошо я понимаю, что сейчас творится в душе твоей. Ты не беспокойся, нана, есть у меня товарищи, есть соратники. Меня будут опекать Победившие Сомнения, о которых я тебе говорил. Помнишь? Я всегда чувствую их присутствие рядом с собой, особенно сейчас. Есть у меня и верные друзья, не раз испытанные в дальней дороге и жестоких схватках. Твой сын вовсе не одинок, нана. Ни один человек, который выходит на путь, ведущий к Богу, Создателю всего сущего, не может быть одинок. С ним всегда будет его Бог. С ним всегда будет любовь к своему Богу и безграничная вера в Него.

А мать все равно боялась… Боялась мать!.. О сердце матери! Разве может быть под небом что-то добрее и трусливее тебя!? Оказывается, даже сердце матери Берса, отважного воина и святого человека, тоже способно бояться!.. Матери наши… Безмерна сила вашей любви! Велика сила тепла рук ваших!.. Позор и вечное презрение сынам, для которых на этом свете есть что-то дороже и священнее матери!.. Да будут благословенны наши матери во все времена!..

Мать боялась, она хотела сберечь своего единственного сына… Как же хорошо она понимала, какие опасности и лишения ждут Берса на избранном им пути. Если бы враг стоял у границ нахских земель и воины собирались на поле брани, чтобы дать ему достойный отпор, Чилла, не задумываясь, снарядила бы туда сына, даже зная, что вечером к ней привезут его бездыханное тело! Хотя он – частица ее души, хотя в нем и только в нем был весь смысл ее жизни, она растила его не для того, чтобы прятать за своей спиной, когда над Отчизной нависает опасность! Но то, что он сейчас задумал, было совсем другое…

Но и слишком настаивать на своем Чилла тоже не стала. Она знала своего сына, хорошо знала. Берс никогда не делал и не говорил того, в чем не был уверен. Даже в детстве… К тому же и эти сны, которые все чаще посещали ее в последнее время… Сын на белом коне, в белоснежных одеждах… Меч в его руке, горящий ярким пламенем, словно факел… Отступающая перед ним тьма… И серебряный свет, следующий за ее сыном…

– Справишься ли, сын мой? Хватит ли у тебя сил? Я так боюсь за тебя!..

Берс снял обувь и ступил босой ногой на камень. Нога оставила на камне глубокий след11.

– Сила у Бога, нана, все в Его власти.

Велико было изумление матери. Чилла никогда не поверила бы, что в человеке может быть столько силы. Она точно знала, что вчера еще ее сын не был таким. Минувшая ночь многое изменила. Тимарболатан Берс не был ни слепцом, ни тем более глупцом, который пошел бы по сомнительному пути… Мать поверила сыну… и всем сердцем, переполненным любовью к единственному чаду своему, благословила Берса на праведные дела…

В тот же вечер к ним наведались и Победившие Сомнения.

Приехавших верхом на одинаковых статных конях старцев встретили как самых дорогих и желанных гостей. Берс, поддерживая стремя, помог каждому сойти на землю, проводил гостей в дом, а коней отвел под навес в глубине двора. После короткого приветствия, молодая супруга Берса кинулась хлопотать у очага.

– Нет, дочка, мы есть не будем, – остановил ее один из старцев. – Не проголодались еще, да и спешим. Ты лучше угости нас молоком, нет на свете лучшей пищи.

Хозяйка сбегала в погреб и принесла молоко. Берс принял из рук супруги глиняный кувшин и, наливая в глиняную же кружку, угостил гостей утренним молоком.

– Спасибо, Берс! Да благословит Господь это твое угощение! Да наградит Он этот дом изобилием! – поблагодарил старец Берса и обратился к молодой женщине: – Сходи, дочка, пригласи к нам Чиллу.

До появления Чиллы гости не проронили ни слова. Все, что нужно было сказать, услышать и увидеть, было давно уже сказано, услышано и увидено…

Вскоре пришла и Чилла. Увидев гостей, она удивленно посмотрела на сына. Скользнув взглядом по лицам старцев, женщина побледнела, подбородок ее еле заметно дрогнул. Сыну, наблюдавшему за ней, показалось даже, что она вот-вот заплачет. Но Чилла совладала с собой и, слегка наклонив голову в знак приветствия, остановилась у двери.

– Уж не растерялась ли ты, Чилла? – с добродушной улыбкой обратился к ней все тот же старец. – Да, это мы… Конечно, мы… Да, прошло много лет с тех пор, как мы вместе с Тимарболатом бывали в этом доме. Знаем, что ты познала с тех пор немало лишений… Знаем… Но что делать, таков этот несовершенный мир… Не было в нем человека, не испытывавшего несчастий и лишений… Каждый должен покинуть его, когда настанет назначенный ему срок… А Тимарболат всегда был готов встретиться со смертью. Он не боялся ее, никогда не боялся. И не позволил бы себе недостойным поступком попытаться продлить хотя бы на миг свое пребывание на этой земле. Твой муж честно исполнил свой долг перед Небом и людьми, не шел на поводу у плотских желаний и страстей, был чист душой, благороден в словах и делах. Каждый из нас горд тем, что знал этого человека в бренной жизни и мечтает оказаться рядом с ним в жизни вечной… Бог наградил тебя великим счастьем быть ему спутницей, возблагодари за это Господина судеб!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.