Возвращение экспедиционного корпуса

– М-м… В общем в газетах стали муссировать слухи, что для заключения выгодного и достойного мира с германцами, чего требуют социалисты и жаждет народ, нужно сначала занять более выгодные позиции на поле боя…

– Значит хотят устроить еще одно наступление?

– Да…

Елена не выдержала и положив свои ладони на руки Климова его же пальцами с силой сдавила свои груди и выгнулась дугой.

– М-м… Даже название вроде как придумали… и не одно… и все идиотские до ужаса…

– Какие?

– Битва за мир… мирное наступление… атака во имя мира… и тому подобное…

Елена, распалившись ласками, перевернулась и дальше снова стало не до разговоров.

Когда она уехала Михаил все-таки ознакомился с газетами, но в общем только время потерял, Елена все обсказала точно – власть методично обрабатывала население формируя у него мнение, что требуется приложить еще одно усилье, провести еще одну мощную атаку, еще один решительный бой ударив всеми силами, и вот тогда наконец наступит долгожданный мир и всеобщее счастье.

СССР, кстати, несмотря на усилья левых радикалов, так и не решились на национализацию военных предприятий, а так же банков. Но это и неудивительно, ведь Леона Блюма можно было назвать классическим меньшевиком, да и просто убоялся, прибить ведь могут без затей. Банкиры действуют очень жестко, когда чувствуют угрозу своим капиталам. Из-за этого начались первые склоки внутри Союза, боле радикально настроенные партии требовали национализации.

– И на этом тоже может сыграть ФРФ. Дескать революция оказалась половинчатой и если не доделать все до конца, то рано или поздно все вернется на круги своя и банкиры вновь станут теневыми хозяевами республики…

Пролистывая газеты, не особо вникая в суть различных статей, глаз зацепился в одной американской газете за специфическое словосочетание «детектор лжи».

– Хм-м… я думал, что полиграф позже придумали, годах так в тридцатых, а он оказывается вот уже как пару лет активно используется…

Посмотрев статью в которой сообщалось о разоблачении в САСШ с помощью сего прибора германского шпиона, Михаил продолжил «газетный серфинг», но в голове где-то на задворках сознания продолжала крутиться мысль про полиграф, но вскоре она окончательно растворилась задавленная новыми делами и заботами.

В конце августа в городе Ле-Ман состоялась конференция союзников на которой постановили, что «Битве за мир» быть. В ней от России участвовал генерал-майор Занкевич и он же обрадовал РОД участием в этой затее. Примерная дата – середина сентября.

Солдатам это конечно сильно не понравилось. Вспыхнули волнения:

– Не хотим воевать!

– Долой войну!

– Домой!

Занкевич с комиссарами глядя на такое дело тут же умотал в Париж и пришлось разгребать Климову.

– Товарищи солдаты! Тихо!

Когда солдаты немного успокоились, он продолжил:

– Вы правы, мы достаточно навоевались за Францию, но из песни слов не выкинуть. И мы все же еще до сих пор союзники Франции, так что деваться нам некуда, товарищи. Но наша дивизия встанет в резерве, так что первый удар на себя примут свежие силы прибывшие на фронт из Америки. Можно, конечно, устроить бунт. Только его жестоко подавят, те же американцы так что потери РОДа в этом случае окажутся как бы не больше, чем при участии в наступлении в первых рядах.

Это солдат немного остудило. Что до того, где именно поставят дивизию Климову, было неважно, на это наступление у него имелись свои планы.

Началась переброска сил. РОД переместили на позиции чуть южнее города Камбре, определив участок в десять километров. Слева стояли американцы, а в резерве португальская бригада. Севернее Камбре расположились англичане вперемежку с французами.

Дату наступления по каким-то причинам то и дело сдвигали, и в итоге назначили на первое октября… когда вновь полили дожди.

«Хотя фиг их знает, может специально непогоды по каким-то своим резонам дожидались?» – подумал полковник Климов.

В тылу разместилась французская танковая дивизия. Климов сходил посмотреть на танки вживую, а то ни разу их не видел, только на картинках.

– Перед вами в прорыв пойдет десять средних танков СА-1 «шнейдер» и двадцать легких «Рено» FT-17.

FT-17 выглядели как-то несерьезно, словно игрушечные, казалось, что они в принципе не могли преодолеть полноценные окопы, кои даже для средних танков являлись серьезной преградой. О чем и сказал Михаил. Но как выяснилось, французы все-таки не полные кретины и тоже этот момент учитывали, а потому имелись машины поддержки.

Вслед за танками должны двигаться тягачи, тянущие за собой две платформы. На первой смонтирован кран, а на второй собственно мосты, по три штуки на платформе.

Учли союзники и опыт Климова, а именно танки «шнейдер» потащат за собой по два транспортных модуля с солдатами (по взводу в модуле), кои должны заняться очисткой немецких окопов первой лини и тем самым обеспечить безопасность установки мостов и подход остальной живой силы.

В общем в теории все должно выглядеть следующим образом – танки прорываются к окопам противника и давят засевших солдат огнем. Пехота ведет зачистку собственно траншей и убежищ расширяя зону безопасности, а так же отражают возможные контратаки. Тем временем ставятся мосты и танки прорываются дальше ко второй линии окопов и все повторяется. Зачищается весь первый эшелон обороны, потом вслед за огневым валом начинается новая атака.

Выглядело красиво, оставался вопрос, что подготовили на такой случай немцы? И узнавать это Михаил на собственном опыте желанием не горел от слова совсем.

Двадцать седьмого сентября, ночью, со стороны противника побежала куча людей. Зашарили прожектора, с той стороны застучали пулеметы… в итоге до русских позиций добежало около сотни человек.

Массовый побег пленных. Ага.

Климов уже начал думать, что у Николаи что-то не срослось, а может немцы решили отразить атаку и лишь потом устроить свою. Но нет.

Вот и курьер. Немец, но по-русски говорил чисто.

Прочел послание.

– Мой ответ «да», – сказал Михаил, сжигая послание от полковника Николаи.

Курьер вывесил условный сигнал. Собственно, он по договоренности до самого последнего момента должен давать сигналы каждые полчаса и немцев можно понять. А ну как тут ловушка для них подготовлена и собраны дополнительные силы? Ну или Климов не сдержит слово?

Михаил был уверен, что у него в тылу сейчас полно подобных разведчиков и что они тоже вывешивают свои сигналы, что отслеживает этот курьер, не зря же у него подзорная труба имеется….

12

– Ну что же… начинаем операцию «Месть орков», – выдохнул полковник Михаил Климов, давя в себе легкую дрожь мандража. – Так вы нас будете звать в недалеком будущем – орками… И писатель, написавший про мохноногих коротышек пробиравшихся через толпы этих монстров со своим кольцом к вулкану – Толкиен, где-то не так далеко обретается… надеюсь немцы его грохнут. Или он уже успел заболеть окопной лихорадкой и свалил обратно в Англию? Кстати, если уж на то пошло, то и Черчилль наш Уинстон вроде должен быть здесь?

То, что полковник собирался сделать, подводило определенную красную черту, переступив которую вернуться назад уже не получится при всем желании и придется идти только вперед, и чем быстрее, тем лучше, так что даже не остановиться чтобы передохну́ть потому как иначе все тут же передохнут.

Еще раз глубоко вдохнув, Климов призывно махнув рукой взводу дружинников буквально ворвался в штаб дивизии и отдал приказ:

– Арестовать всех французов!

– Что происходит?! – начал возмущаться французский капитан, когда его самого и двух его помощников из числа лейтенантов грубо разоружив, начали вязать.

Но Михаил их вопли проигнорировал. Связанных французов утащили, но в штабе осталось отделение дружинников.

– Господин… полковник, что происходит? – скосив глаза на солдат с помповыми «винчестерами» в руках, спросил подполковник Межак, переведенный в дивизию в конце октября прошлого года и ставший начальником штаба.

– Нас предали Петр Андреевич… в очередной раз… впрочем, я этому почему-то ни разу не удивлен… А вы?

– Да что случилось?! Объясните наконец!

– Вчера ночью по моему приказу провели очередную разведывательную вылазку и удалось взять пленного офицера в звании капитана, от него я узнал много чего интересного…

– Что же?

– То, что немцы одновременно с атакой французов готовят встречный удар. А теперь догадайтесь с трех раз, на каком именно участке?

– На нашем?.. – с некоторой растерянностью ответил подполковник Межак.

– Бинго! Вы правы Петр Андреевич. Как думаю все понимают, что германцы в этом случае нас просто сметут, ведь наш участок считается второстепенным в наступательной операции и резервов за нами кот наплакал, да и качество их прямо сказать сомнительное. Но в действительности, как я понял, это все одна грандиозная ловушка для немцев ради срабатывания которой нами решили пожертвовать…

– То есть?

– Союзники знали о готовящемся наступлении немцев. Собственно, на фоне произошедших событий это, как вы понимаете сами напрашивается само собой, только дурак бы не воспользовался раздраем среди французской власти, чтобы нанести сокрушительный удар и окончательно развалить силы противника, а немцы точно не дураки. Но англичане об этом конечно узнали и потому сделали все, чтобы хоть ненадолго но объединить французов для укрепления обороны, хотя во всех газетах писали о наступлении во имя мира. Как сейчас выясняется, это просто подготовленная ловушка… потому и само наступление якобы переносили несколько раз, потому что ждали атаки немцев и нас поставили на острие их удара. Надеюсь, никому не надо объяснять, почему нами решили пожертвовать?

– Все же поясните…

– Потому что нас хотят уничтожить как существенную военную силу и мы не смогли вернуться домой с этой силой дабы нанести порядок в той вакханалии, что нам приготовили. Как вы знаете, немцы в опломбированных вагонах пропустили из Швейцарии большую группу революционеров радикального марксистского толка…

Собравшиеся в штабе закивали головами. Климов и постарался, чтобы они обо всем этом узнали в подробностях.

– Но ладно, немцы наши враги и хотят нашего падения для чего решили разрушить государство изнутри руками этих революционеров. Но задайтесь вопросом, а почему этих революционеров пропустили те же англичане? Почему они не потребовали от тех стран, через которые двигались эти революционеры их задержать? Ну хорошо, не смогли… допустим. Хотя лично я в это не верю. Но ведь помимо Ленина в Россию пропустили Троцкого! А вот его «пломбированный пароход» точно могли задержать. Так что делайте выводы, господа.

Штабисты нахмурились. Дураками они тоже не являлись, два плюс два сложить могли.

– Да, все правильно, они хотят сместить Временное правительство, что подтвердило свои союзнические обязательства и является правопреемником царского режима, а значит к нему применимы и ответные обязательства союзников по Антанте. Вы сами не хуже меня знаете, что обещали царю… и конечно же никто не собирается нам всего этого отдавать и делиться прочими плодами победы. Скоро Временное правительство падет, все эти марксисты: ленинцы и троцкисты только и кричат о мире, а значит сепаратно заключат его с немцами, и Россия вылетит из числа стран-победителей. Дальше союзники разобьют Германию, ведь немцы исчерпали все свои людские ресурсы, они на последнем издыхании, в то время как у союзников еще полно возможностей, те же американцы из САСШ… они планируют перебросить в Европу больше миллиона солдат, а еще могут подтянуть очень много сил из Южной Америки, Африки, Азии, да хоть тех же китайцев в огромном количестве «купить».

Михаил окинул взором штабных, смотря все ли осознавали ситуацию, после чего продолжил нагнетать обстановку:

– Так вот, наш РОД, это сила, которая в случае чего могла навести дома порядок и выбить всех этих купленных банкирами и иностранными разведками революционеров из России. Собственно думаю ни для кого из вас не секрет, что Временное правительство обеспокоенное деятельностью этих засланных к нам революционеров уже несколько раз запрашивало союзников о возвращении дивизии обратно, но союзники под разным предлогом отказывались… А все потому, что англичанам и прочим союзникам этого конечно же не надо, для чего и подставили нас под главный удар немцев. По их мнению, мы ценою своих жизней должны задержать германцев, заставить их сконцентрироваться, а они за это время подтянут силы с севера и нанесут сокрушительный удар. Вот так-то господа, нас слили в сортир как кучу дерьма.

Штабисты полыхнули возмущением гневом, но не на Климова за неприятное сравнение с отходами жизнедеятельности, а на союзников, что обрекли их на смерть. Не верить Климову причин у них не имелось. О том, что англичане могут устроить что-то подобное, тоже никто не усомнился.

Опять же, зря что ли Михаил капал им на мозги все это время подгоняя им брошюрки (активисты тайно им подбрасывали) которые можно было объединить под одним заголовком «Англичанка гадит», где расписывалась история предательства и откровенно враждебного поведения Англии. Расписывал главным образом факты поставок оружия немирным горцам из-за чего война на Кавказе полыхала столетиями, а так же о поставках оружия в Среднюю Азию, ну и конечно же расписывалось участие Англии в Русско-Японской войне, этом позоре России, не заживающей ране в самосознании военного сословия, породившей комплекс неполноценности, что только усилился после всех этих революционных пертурбаций и военных неудач на фронте.

И снова подгонялись факты так, чтобы все эти неудачи объяснялись невыполнением Англией своих обязательств по поставкам оружия, снарядов, взрывчатки и всего прочего, чтобы мы точно не победили и не взяли Берлин, хотя могли сделать это еще в пятнадцатом, но не дали снарядов и мы вынуждены были отступить. И так далее и тому подобное, Климов, как и почти любой житель двадцать первого века прекрасно знал толк в демагогии и пользовался сей способностью на всю катушку. Тем более что с имеющимися историческими фактами это сделать было легче легкого.

Климов сознательно, такими точечными ударами по «больным местам» офицерства и дворянства, фигурально выражаясь, сжимал эмоциональную пружину, чтобы она в нужный момент освободившись, ударила в ответ всей своей накопленной силой по врагу, по тому, на кого он укажет. И она высвободилась…

– И что же нам делать? – спросил капитан Маслов.

– Мстить. Они послали нас на смерть? Так пусть теперь сами отведают своей каши… Приказываю, арестовать всех французских представителей в полках и батальонах, и начать отвод всех частей дивизии на третий рубеж обороны.

Штабные неуверенно посмотрели на Климова. Как дошло до дела, то многие замялись. Аж плеваться захотелось.

– Выполнять!

Окрик ли подействовал или суровые взгляды дружинников, что все еще находились в штабе и стояли за спиной командира РОДа, но штабные наконец взялись за трубки телефонных аппаратов…

13

Одновременно с обзвоном полковых штабов, а командиры полков передавали приказ в батальоны и роты Климов рассылал вестовых для сбора партактива, а так же председателей Солдатских комитетов, что за редким исключением теперь являлись одни и те же люди.

Пока основная масса солдат двигалась на запад ничего не понимая, собрались актив СДПР и Солдатских комитетов пред которыми Михаил так же толкнул речь:

– Товарищи, французы нас предали. Мало того, что они обманули нас и поставили на передовую, а не в резерв, как мне было обещано, так еще недавно выяснилось, что мы окажемся на острие главного наступательного удара германцев и это как вы понимаете не случайность. Как это ни печально осознавать, но идеи интернационализма не распространяются на русских, ибо своя рубашка ближе к телу и нами решили пожертвовать…

Солдаты возмущенно загудели и Михаилу пришлось постараться, чтобы вновь установилась тишина.

– Тише товарищи, спокойно… Солдаты доверили мне свои жизни, выбрав меня командиром дивизии и во исполнение своих обязательств я принял решение в ответ на такой кунштюк, оставить фронт и… мы возвращаемся домой.

После нескольких секунд молчания, когда солдаты, унтера и младшие офицеры не веряще смотрели на Климова, слишком резко они получили того, что все так хотели, о чем мечтали, тишину в один момент поглотили крики:

– Да!

– Правильно!

– Верно! Нехай сами воюют и подыхают за свои виноградники!

– Домой!

– Хватит вшей кормить!

– Ура!

Пережидать эту бурю радостного гвалта пришлось долго, но наконец все снова успокоились.

– Товарищи, путь домой будет небыстрым и опасным. Нам такого никто не простит, как они посчитают нашего предательства и постараются наказать. Потому я прошу вас всеми силами поддерживать дисциплину в своих подразделениях, ибо надеюсь все понимают, что если мы превратимся в толпу, а на радостях от возвращения домой у солдат начнет срывать крышу даже без спиртного, то мы не сможет пробиться до побережья, где я планирую захватить корабли.

– Понимаем товарищ полковник!

– Удержим товарищ полковник, не сомневайтесь!

– От они у нас где! – сжал пудовый кулак один из прапорщиков, что вышел из фельдфебелей. – Самых буйных сами окоротим! Все будет как надо, не сомневайтесь, товарищ полковник!

Надо ли говорить с каким бешеным ликованием встретили солдаты сообщение о том, что их сорвали с фронта не просто для передислокации на какое-то другое место, а то, что они сейчас поедут домой? Гул от воплей стоял как в растревоженном улье, многие от избытка чувств начали стрелять в воздух, обнимались, кричали «ура».

Эта свистопляска длилась где-то около часа, пока наконец младший комсостав из офицеров и унтеров не уняли своих подчиненных и дивизия вновь стала управляемой.

Малиновский надо сказать, после того разговора с Климовым, когда Михаил предложил Родиону провести зондаж на тему, кто из солдат в перспективе хочет остаться в армии, развил бурную деятельность и получив дополнительное разрешение, начал отбор желающих. На данный момент набралась целая рота, кою полковник выделил в отдельное подразделение, что стало заниматься по своей программе.

Пока простые солдаты ликовали, Климов ставил задачу «контрактникам», коим факт того, что они поедут скоро домой по большому счету, был до фонаря, типа армия теперь их дом, им и во Франции неплохо.

– Товарищи, как вы уже знаете, нас предали и по этой причине мы срываемся в поход домой. Но позади стоят франки с танками, коих если мы не захватим обязательно попьют нашей крови. Так что грузимся в транспортные модули, едем к ним в «гости» и вяжем без шума и пыли. Стараемся обходиться без смертоубийства, но если появится хоть малейшая угроза вашей жизни, валите всех наглухо.

Климов прошелся вдоль строя своей «гвардии» состоящей в основном из молодых крепких крестьянских парней… рабочие в армии оставаться желанием не горели, хотя парочка добровольцев все же нашлось, они стали своеобразными инструкторами по обращению с оружием. Не богатыри конечно а-ля Илья Муромец, но вполне… средний рост сто семьдесят сантиметров. Во Францию отбирали лучших, так что всякие откровенные полутораметровые задохлики остались в России.

– Задачу поняли, товарищи?

– Так точно, товарищ полковник!

– Тогда по машинам!

И вот сейчас эта рота под непосредственным командованием Малиновского, что по такому случаю получил следующее звание – прапорщик, двинулась в расположение французской танковой части, что прямо в эти минуты готовилась ринуться в атаку.

Прибытие трех транспортеров конечно же не осталось незамеченным и навстречу прибыл командир танкистов полковник Мюрат, бывший кавалерист и даже вроде каким-то боком родственник того самого Мюрата…

– Что вы тут делаете? Зачем приехали? Что случилось?

Климов, соскочив с одного из транспортёров продолжившего движение, спешно двинулся навстречу, своим встревоженным видом привлекая все внимание Мюрата на себя.

– Что происходит?! – недоуменно начал вопрошать француз, увидев, как из модулей начали высыпать солдаты с «мексиканками» и помповыми «винчестерами» в полном боевом обвесе.

После чего бойцы устремились к французским танкистам и обслуживающему персоналу.

– Не дергайтесь, господин полковник, – сказал Михаил, наставив на француза пистолет.

– Что вы творите?!

Солдаты тем временем валили французов на землю, кого-то сбивали с ног ударами прикладов в лицо или в живот и начинали вязать. Не так уж и много тут французов оказалось, под сотню человек – экипажи, еще три десятка – обслуга и взвод охраны.

Вот охрана схватилась за оружие по приказу своего молодого и горячего командира.

Малиновский по-французски кричал им чтобы они сдавались и сложили оружие, но там нашлись идиоты решившие поиграть в героев.

Грянул выстрел, и Родион упал.

«Ах ты ж!» – резко врезав своему визави в челюсть, так что тот рухнул на землю без памяти, и разоружив, Климов бросился к Малиновскому.

Тут же затрещали частые выстрелы «мексиканок» и «винчестеров», что буквально изрешетили французских солдат оказавшихся без брони, в ответ прозвучало лишь еще пара выстрелов, но либо в землю, либо в небо.

К Малиновскому кинулось несколько солдат, но тот уже заворочался сам, что-то злобно рыча. Его тут же освободили от доспеха, на правом боку у него расплывалось темное пятно. Быстро задрали форму. Тут выяснилось, что Родион отделался достаточно легко, пуля пробив пластину доспеха потеряла убойную силу, деформировалась и за счет этого вошла совсем неглубоко, хотя рана с виду выглядела очень нехорошо – рваной.

Рану, вскрыв индивидуальную аптечку самого Родиона, густо обсыпали стрептоцидом и забинтовали.

– Ничего, сейчас врач тебя мигом прооперирует и заштопает… Как раз к нему сейчас поедем… Но больше так не подставляйся.

Старший врач, коллежский советник Михаил Рейдборге, с частью подчиненных медиков, находился в расположении артбригады, там же неподалеку и госпиталь развернули для первичной обработки раненых.

– Не буду, товарищ полковник… – зло ответил Родион, исподлобья сверкнул глазами в сторону валяющихся французских солдат и поморщившись, добавил: – Обещаю.

«Похоже, что в этот момент он окончательно провел для себя переоценку каких-то ценностей, что и неудивительно при таких-то обстоятельствах», – подумал Михаил и кивнул.

В остальном захват произошел без проблем. Французы просто не ожидали ничего подобного со стороны русских, так что ничего удивительного. Никто не успел запереться в танке и тем более угнать хоть одну машину. Тех танкистов, что в момент захвата оказались в танках попросили на выход и они вылезли. Да и как не вылезти, когда тебе в ином случае угрожают поджогом и демонстрируют бутыль с горючим?

– Вы отправитесь под трибунал!!! – заверещал пришедший в сознание полковник Мюрат, правда двигался пошатываясь, как капитан Джек Воробей. – Вас казнят! Повесят! Вы понимаете это?!!

– Да заткнись ты уже, а то одним трупом больше, одним меньше…

Мюрат замолк, а Климов стал ждать подхода дивизии. Успокоившихся солдат должны были повести дальше на запад к железной дороге, по которой все еще активно сновали составы завозя боеприпасы, топливо и продовольствие со всем прочим необходимым. Ну и готовились составы для вывоза раненых кои должны появиться в огромном количестве в первый же день наступления.

Тем временем началась артподготовка – русская артбригада начала свою реальную боевую работу. Не отставали французы. Громыхало справа и слева. Пронеслись над головами самолетные эскадрильи истребителей и бомбардировщиков…

«Теперь надо с Беляевым разобраться…» – подумал Михаил.

Солдат в артбригаде постепенно переманивали на свою сторону, но пока они все еще оставались верны своим командирам, хотя уже не так однозначно, так что комсостав следовало вывести из игры одним махом. Вот только Михаил не очень понимал, как это сделать.

– Ладно, положусь на авось… Хотя чего я ерундой страдаю? Просто возьму и без затей арестую. Надо только, чтобы он дал для этого хоть малейший повод. Но зная его манеру общаться с младшими по званию и особенно его неприятие меня, за ним упороть косяк не заржавеет…

14

Первыми прибыли роты из солдат рабочих первого полка и активисты СДПР. Климов рабочих все еще не вывел в не боевые подразделение ремонтников (ремонтировать-то пока особо нечего), но с помощью своих подельников выявил достаточно компетентных механиков-мотористов, а так же водителей, кои занимались тракторами-транспортерами. Водителей понятное дело набирал с запасом, так что они сейчас пригодились.

– Погнали!

Что до активистов, то они должны были все объяснить рядовым артиллеристам.

Усиленная французскими танками рота «гвардейцев» двинулась к артиллеристам. Артиллеристы увидев танки всполошились, ведь они вообще-то сейчас должны катиться в совершенно противоположном направлении, а если едут к ним, то произошло что-то из ряда вон. Так-то они правы, действительно из ряда вон…