Выбор

Светлана Бодрова

Выбор

Я мчался сквозь ночной город, наплевав на правила дорожного движения и скоростной режим. Мчался так, словно все черти ада пытались догнать меня. Только за рулём своего байка, летящего на предельной скорости, я мог забыть ту боль, которая терзала меня изнутри. И пусть кто-то скажет, что она ничтожна по сравнению с тем, что происходит в мире, для меня она была просто огромна. Она не помещалась внутри меня, и большими острыми зубами прогрызала себе путь наружу. И всё только для того, чтобы выбраться, и затопить меня вязкой темнотой и отчаянием.

Почти прямо передо мной выскочил одинокий ночной пешеход. И куда этого дурака понесло, на ночь глядя? И какой горел светофор? Красный? Зелёный? Но удача была на моей стороне, да и на его тоже. Услышав рёв моего железного зверя, он не стал метаться по пешеходке, а замер на месте. Краем глаза мне показалось, что он даже закрыл лицо руками. Видимо испугался. Благодаря этому я успел вовремя сориентироваться. Верный байк подо мной слегка вильнул, но уже через секунду мы летели дальше, даже не снизив скорости. Везунчик остался далеко позади, и его съёжившаяся фигура быстро скрылась в темноте. А вот у меня не дрогнула ни одна мышца. И не то, чтобы мне не было страшно, нет, мне просто всё было безразлично. Теперь уже безразлично.

Вчера я похоронил лучшего друга. Лучшего, и что там кривить душой, единственного. Он так же, как и я, не мог представить жизни без двухколёсного соратника. Он так же, как и я, не завёл семью. Несколько дней назад он выехал из гаража в ночь, и больше не вернулся. И его искорёженный байк, и его, не менее искорёженное тело, нашли на обочине МКАДа. Свидетелей нелепой трагедии, конечно же, не оказалось. Ему, так же, как и мне, исполнилось всего лишь тридцать шесть. И всю свою жизнь мы шли рука об руку. А теперь он ушёл. Один. Без меня.

Слёзы подступили к глазам, и окружающее, на миг, превратилось в серое ничто. И не смахнёшь их, мешает крепко застёгнутый шлем. Даже в развинченном состоянии я позаботился о безопасности. Мне сегодня нельзя туда. Рано. Сначала надо выполнить задуманное, и отдать Игорьку долг памяти. Так будет честно.

С автомагистрали я съехал на обычную дорогу, и прибавил газу. Путь слишком уж знаком, машин нет, так чего мелочиться? Когда-то давно, с этой самой дороги началась наша взрослая жизнь. И дорог этих в ней было, ой, как немало. И вот, его дорога закончилась. Всё, тупик, кирпич, кому, что больше нравиться. Вроде и правильно всё делаю, но почему тогда отчаяние не даёт вдохнуть полной грудью, словно в лицо бьёт яростный поток воздуха? Соберись, Колян! Не время раскисать!

А вот и знакомый съезд. Я сбросил скорость почти до минимума, и въехал на старую грунтовую дорогу. Хотя не такая уж она и старая. Двадцать лет назад здесь пролегала лишь укатанная машинами земля. Так что грунтовка – это уже прогресс. Осталось совсем чуть-чуть, и если бы дорожники лучше заботились о состоянии дорог, я был бы уже на месте. А из освещения лишь серпик луны, да яркая фара моего «коняшки».

Последний крутой поворот, и вот она, наша родная деревня во всей красе. Как давно мы тут не были! Лет пять точно. С тех самых пор, как тётя Лена умерла от инсульта. Просто сгорела за пару дней, не приходя в сознание. А мы с Игорьком так и не набрались храбрости, чтобы явиться сюда ещё хоть раз после её похорон.

Вокруг тишина необыкновенная, начинает слегка подмораживать. Припозднившаяся осень прочно обосновалась на своём законном месте. А передо мной вольготно раскинулась деревенька моего детства. Жаль только слишком темно, чтобы хоть что-то разглядеть. Лето кончилось, урожай собран, дома закрыты. На зиму все перебрались в тёплые уютные квартирки. Скоро всё завалит снегом, и пока он не сойдёт, ни одна живая душа не заберётся в такую глушь.

Рокот моего мотоцикла неприятно резанул по ушам мне самому. Ни эха, ни отзвука. Тишина как будто сожрала звук, как только он отлетел на несколько метров. Неужели я нервничаю? И пусть я так и не признался в этом даже самому себе, но двигатель заглушил, и оставил мотоцикл на въезде в деревню, у первого же, слегка покосившегося забора. Некому тут красть. Даже алкашей, и тех не осталось.

Тихо, темно, только фонарик на телефоне слегка рассеивает мрак. Справа и слева заборы, заросшие пожухлой травой. Участки тут, о-го-го, какие, это тебе не нынешние шесть соток. И ни одно окошко не светится тёплым приветливым светом. Уехали все, все, без исключения. Довольно грустная мысль, от которой я почувствовал себя совсем одиноким, и невольно поёжился. Очередная моя дурость. Некого здесь бояться, ни людей, ни животных, нет никого.

Чтобы не заблудиться, и не удариться в тоску, я шёл, и считал заборы по правой стороне. Первый…, второй…, третий…, четвёртый…, а вот и наш, старенький, но ещё крепкий домик. Лавочка, на которой летними вечерами тётя Лена грызла семечки, и маленькая калитка, закрытая на обычную проволоку.

Шаг, и я уже на заросшем пожухлой травой участке. Да, могли бы хоть раз в год приехать, траву покосить. Не хотели, и даже не вспоминали об этом. А тут, судя по всему, скоро и деревья начнут расти. Вон, среди полыни уже выглядывает тоненькая берёзка. Ещё пять-шесть лет, и чтобы справиться с ней, придётся выкорчёвывать.

Только сейчас заметив, насколько я запыхался, спеша сюда, устало присел на крыльцо, восстанавливая дыхание. Прогнивая дощечка скрипнула и прогнулась, но всё-таки выдержала мой вес. Хотел вытереть пот со лба, и только сейчас понял, что так и не снял шлем. Нервно хихикая, отстегнул ремешок, и в нос ударили запахи влажной земли, прелых листьев, и приближающейся зимы. Прохладный воздух пробежался по волосам, и осушил со лба лёгкую испарину. Да уж, если бы не мой утеплённый костюм, так сказать, «для верховой езды», я уже околел бы. В городе наступление зимы не ощущалось так остро. А ведь когда-то мы, деревенские мальчишки, выбегали на снег босиком, и наперегонки неслись до погреба, подзадоривая друг друга. И ведь совсем не холодно было.

Но я отвлёкся. Всё-таки не за этим я сюда приехал. Дощечка скрипнула, вернувшись на своё место, а я нерешительно толкнул дверь, покрытую давно облупившейся, синей краской. Меня встретили непроглядная темень и влажный холод. Парадоксальным образом в помещении оказалось на несколько градусов холоднее, чем на улице. На противоположной стене луч фонарика выхватил из мрака, местами заметно проржавевшую, железную коробочку. Если местные додумались сюда добраться, и вынуть из неё внутренности, то можно возвращаться обратно.

Как ни странно, но при ближайшем рассмотрении всё оказалось на месте. Смахнув слой старой паутины, я перевёл маленький рычажок в положение «Вкл.». Из-под двери, ведущей в жилое помещение, выбилась слабая полоска света, а вот надо мной лампочка так и не загорелась. Или приказала долго жить, или деревенские всё же побывали здесь, и поживились, чем смогли. Любопытство у меня в крови. Посветив наверх, я увидел только голый провод, свисающий с потолка. Выходит, стырили не только лампочку, но и старенький, в принципе никому не нужный, абажур.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.