Время жить

Леша вспоминает президента в жизни, ведь они хорошо знакомы. Просто трудно поверить, что это человек способен на такое. Конечно, Третьев далеко не ангел, да и Романов его особо не любил. Но чтобы прочищать мозги – уж точно нет. Студент не верит в то, что он может так наврать про книги.

– Ну и пожалуйста, – после молчания друга говорит русый, встает на ноги и выходит с кафе, спрятав руки в карманы. А Леше только приносят салат.

Глава

III

Квартира Савелия находилась на первом этаже небольшого пятиэтажного дома. В ней было две комнаты: спальня и гостиная. Больше времени он с бабушкой проводил в гостиной. Она казалась по-особенному уютной и родной. Пускай там пахло кашей, которую так любила готовить бабушка на плите, хотя почти никто уже ей не пользовался. Эта каша напоминала Савелию детство. В детстве рядом была мама.

– Баб, это…книга? – тихо спросил русый парень, достав книгу в желтой, выгоревшей обложке со старого сундука, – Они ведь запрещены, откуда она у тебя?..

– Ох, Сева. Она напоминает мне юность, поэтому и храню, – отвечает милая старушка, сидящая в мягком коричневом кресле. Она была укутана в какую-то шаль, но одета так, как одевались в конце этого века – во все пастельное бежевое и мягкое платье. – Я много читала раньше, больше Достоевского любила.

Савелий посчитал эти слова весьма неясными. Он привык считать, что книги – это нечто странное, запретное. Нечто такое, что только засоряет мозги ненужной информацией и вызывает галлюцинации. Эту историю в детстве рассказывала ему мама.

– А почему…их запретили? – спросил он, присаживаясь рядом с бабушкой, на такой же, как кресло, коричневый диван.

– Уже не помню. Знаю только, что запретил Третьев Димка. Он не жилец уже. Решил, что книжки на голову плохо влияют. Уж не знаю, кто ему это сказал. Да и не читали люди тогда литературу больно. Не интересная она была, предсказуемая. А я Достоевского очень любила. Особенно «Преступление и наказание». Несколько раз перечитывала, вот и сохранила. Да глаза уже не те, чтобы читать, Сев. Может, ты прочтешь?

Для Савелия рассказ бабушки, словно какая-то сказка. Он впервые слышит, что о запрещенных по странным причинам книгах так спокойно говорят. Бабушка была не молодая, но бреда никогда не говорила.

– Разве это не опасно?

– Пока Третьев не сидит в шкафу – не опасно.

– Нет, нет. Сами книги не опасны? – осторожно спросил Савелий, оглядываясь по сторонам, будто кто-то может его увидеть и услышать.

– Конечно нет, Сева. Они память и фантазию развивают. Вот открываешь книгу и представляешь себе абсолютно другой мир, другой век, других людей. Как будто рисуешь в голове.

– Разве это не галлюцинации?

– Нет, это совершенно другое. Не дай бог никому настоящие галлюцинации увидеть.

Савелий заворожено смотрит на закрытую книгу, рассматривает почти черный переплет и всё не решается её раскрыть. Словно кто-то выскочит на него в ту же секунду. Мысли переплетаются между собой и вот он открывает её и щурит от страха глаза так, как смотрят на солнце. Сердце замирает, так страшно смотреть на что-то запретное.

– Что такое? Не нравится? – спрашивает старушка.

– Это просто текст, – он посмеялся, – Ничего опасного. Как сборник законов Третьева.

– Ох, нет. Это не сборник законов, это роман.

– А какая разница?

– Прочитай. Просто прочитай.

На этом их разговор закончился. Савелий так и не решился пробежаться глазами по буквам, закрыл книгу и убрал её в свой стол. А на следующий день душе горела от интереса и он, совершенно позабыв об опасности и людях вокруг, сломя голову бежал на поиски историка. Так ему хотелось узнать что-то о книгах. Узнать, почему что-то такое простое, как текст по неясным причинам запрещен.

– Эй, можно аккуратнее? Спасибо, что лишили меня завтрака, – рыкнул какой-то студент.

– Извините, я ищу Павла Андреевича, – ответил Савелий, натягивая рукава кофты на кисти рук. Он испугался.

– Историк? Вы первый курс, что ли? – усмехнулся студент, опуская взгляд на кусочек пиццы, размазанный по полу. Савелию стало стыдно. Он совсем не хотел такого инцидента, просто ужасного спешил, сам не ведая куда.

– Да. Хочу спросить у него кое-что. Историческое, так сказать.

– Не понимаю, для чего Вам это, если всё есть в интернете, – хмыкнул парень, наблюдая, как робот убирает его завтрак в мусорное ведро. Брюнет казался довольно знакомым. Он пах горячим шоколадом, а глаза горели. Одежда была дорогая и красивая, поэтому с первого взгляда было понятно, что он здесь благодаря связям.

– Просто…именно этой темы в интернете нет, – в полголоса ответил русый. Он быстро оглядел незнакомца, что уверенно смотрел на него свысока, хоть и не был сильно выше, и свернул за угол, возвращаясь в свои мысли. Он абсолютно точно знал его, но на знакомство не было времени.

Прозвенел звонок. Теперь ему придется ждать до следующей перемены, ведь во время пары преподавателей срывать нельзя. Тем более по такой теме. Глаза горели янтарем от интереса и нетерпения.

На перемене Савелий вновь встретил студента, который уже во второй раз пугал его. Оказалось, они действительно знакомы – учились в одной школе. Они хорошо общались пару лет назад, Леша даже частенько оставался ночевать у Савелия дома, когда были ссоры с семьей. Они знали друг друга наизусть, поддерживали и просто хорошо проводили время вместе. А потом из-за какого-то пустяка поругались и больше не виделись.

– Это розыгрыш? – как ошпаренный спросил друг, после заявления Савелия о книгах.

– Что? Нет! Разве стал бы я так тебя разыгрывать? – удивился он.

– Тогда для чего тебе это?

– Ну…Мне интересно, так скажем.

– За твой простой интерес могут арестовать, помалкивал бы.

– Но мне нужно знать. Дело в том, что я нашел у бабушки в сундуке самую настоящую… книгу, – Савелий сказал последнее слово очень тихо. Ему была важна поддержка друга в этом деле, но через секунду он подумал о том, что зря начал этот разговор.

– Я даже слышать про это не хочу. Это все очень опасно.

Звенит звонок. Друзья расходятся, а Савелия продолжает терзать совесть и к историку уже не так хочется идти. Страшно узнать его реакцию.

«Ведь книги не опасны – думал он, – Тогда почему все так боятся? Будто под гипнозом»

– Вы что-то хотели, молодой человек? – спросил высокий мужчина с овальным лицом. Кажется, это был тот самый историк. Он стоял у его кабинета.

– Да, мне нужен Павел Андреевич.

– Я Вас слушаю.

– Извините, а мы можем зайти в Ваш кабинет? – робко спросил студент, пряча руки под рукавами широкой кофты.

– Можем. Что-то случилось? – преподаватель поднял одну бровь.

Сердце Савелия начинает бешено колотить, потом на секунду будто и вовсе останавливается.

– Я хочу поговорить с Вами об истории нашей страны.

– Проходите, только быстрее, пожалуйста, – мужчина впустил студента в кабинет, закрывая за ним дверь. – Почему Вы не могли спросить у меня об этом на паре? Я не понимаю.

Всё это выглядит очень странно, и Савелий понимает это, но ничего не может сделать. Он тут же задает преподавателю вопрос, прямо в лоб, набрав воздуха в легкие.

– Что Вы знаете о книгах? – голос дрожит, а за фразой будто идет эхо, хоть и сказана она была почти шепотом.

Повисла тишина.

– Кто Вас подослал? – строго спрашивает мужчина, попятившись к столу.

– Что? Никто, правда. Я хочу знать о них. Знать, почему их запретили, пожалуйста.

– Я ничего не знаю, – как радио вещает преподаватель.

– Пожалуйста, я, правда, никому ничего не скажу. Разве Вы серьезно ничего не знаете? Должен же быть кто-то, кто знает, – выискивая в чужих глазах поддержку, спрашивает Савелий.

– Знаете что, молодой человек. Ищите кого-то, кто согласится на такое. Я против закона не собираюсь идти, я здравомыслящий человек. А если будет ещё одно такое заявление, то я напишу на Вас докладную, Вас попросту вышвырнут отсюда. Если Вы этого не хотите, то прошу удалиться из моего кабинета.

Савелий поник и без колебаний вышел. Через пару часов он был дома.

– Что случилось, Сева? – ласково обратилась к внуку Василиса, отрывая взгляд от телевизора.

– Никому кроме меня не нужны книги. Мне никто не верит, – обиженно пробурчал студент, падая на диван.

– Естественно. Они и не поверят. Третьев здорово промыл всем мозги, а сейчас это продолжает делать его сынок. Тебе нужно отдохнуть, давай.

– Знаешь, баб. Книги – это, наверное, не моё. Не хочу быть изгоем или преступником.

Василиса вздыхает.

– Как хочешь, Сева. Это твоё дело. Но растолковать я тебе попыталась. Никто кроме тебя не сможет вернуть книги. Время тянется, а без книг люди не думают. Не живут.

– Да как же я их верну? – нервно посмеялся Савелий.

– А вот этого я не знаю. Я помогать буду, чем смогу. Я всегда рядом буду, помни.

– Помню, бабушка. Я, кстати, друга нашел, наверное.

Старушка устроилась удобнее, убавляя звук у своей любимой передачи.

– Мы были с ним знакомы до этого, – продолжил студент. – Это Леша Романов, помнишь?

Она улыбнулась.

– Так вот, мы с ним сегодня встретились. Он, оказывается, учится в этом же колледже. Взрослый такой стал.

– Вот видишь, как хорошо. Не зря я тебя туда отдала, да?

– Ага.

Савелий задумался: ведь действительно. Если бы бабушка не отдала его в колледж, то он бы не встретился с Лешей. Все-таки не зря русый там учится, и не стоит ей говорить, что его не устраивает это место.

– Вот ты ему-то про книги и расскажи. Он точно поймет, мальчик хороший.

– Я говорил сегодня. Он испугался, как будто я про смертельную опасность рассказывал, – вздохнул студент.

– Так ты про опасность и говорил. Ему объяснить нужно будет, что книги не опасны. А с первого раза и не получится. Как если бы тебе сказали, что от пули люди не умирают.

– Ты права, – он слегка улыбнулся и встал на ноги. – С первого раза мало что выходит. Всегда нужно много пробовать.

– Значит пробуй. Может, попробуешь сам написать что-то? Я расскажу тебе о своей юности, а ты напишешь.

– Давай.

Василиса рассказала Савелию, как раньше они много сидели на улицах. Особенно бабушка любила дождь, и кататься под дождем на машине. И больше всего хотела стать учителем литературы, но так и не стала. А студент все усердно записывал на какой-то странный лист, вырванный не понятно откуда. Криво, неумело, но он хотел писать. Будто бабочки порхали в животе. Будто он…влюбился. Влюбился в этот текст.

На следующий день Леша предложил ему встретиться. Встреча назначена была через час, и за это время Савелий запланировал прочитать книгу.

– За час ты её не прочтешь. Это не тот слог, который читается так быстро.

– Почему? – спросил парень, вновь рассматривая переплет.

– Сложно объяснить, нужно прочитать.

Савелий пожал плечами и отложил книгу, пробубнив под нос: «Как все сложно».

Он не хотел, чтобы чтение заняло много времени, потому что душа желала писать. Вчерашний листочек он собрался взять с собой, чтобы показать Леше.

Глава

IV

Когда Леша вернулся в квартиру из кафе, там была только сестра. Бабушка, дедушка, мать и отец куда-то уехали.

– Зайчонок, а где родители? – спросил Романов, заглянув в комнату Алисы.

– Они уехали к дяде Кириллу. Сказали, что вернутся поздно. Ты порисуешь вместе со мной?

– Да, конечно.

Студент сразу выдохнул. Дома намного спокойнее, когда взрослых нет. Он сел рядом с сестрой на второй стул и взял в руки кисть. После встречи с другом настроение почему-то пропало. Леша думал о том, что политика – гиблое дело. И что все поголовно в нем лгут. И о коррупции, и о том, что все за престолом ангельски добрые, помогающие детям, хотя на деле откладывают себе на вертолет. Это для него не было секретом, но сейчас представление о президенте переворачивалось. Будто он совсем другой человек, а не тот, с кем был знаком Романов. Похожим на него быть не хотелось, но фраза Савелия его задела. Неужели он действительно говорит словами этого ужасного человека?

– Почему ты грустишь? – спросила девочка, рисуя на листе желтый круг.

– М? – Лешу выбивает с собственных мыслей, – Просто день плохой.

– У меня тоже, – вздохнула она.

– Что такое? – забеспокоился старший брат.

– Меня обзывали. Учитель математики. Он говорил, что в таких юбках ходят…– она запнулась, – Я не скажу это слово, ты будешь ругаться.

Леша понимал, что это за слово. И учитель тоже понимал, но почему-то говорил его маленькому ребенку. «И куда только катится этот мир?» – думал он. Девочка не выглядела вызывающе, нет. Она выглядела так, как выглядели все девочки её возраста: серая форма, два аккуратных приспущенных хвостика с белыми заколками, добрые глазки цвета горячего шоколада.

– Не говори. Хочешь, я схожу в школу? От отца с матерью ты защиты не получишь.

– Не надо, он не первый раз такое говорит. Потом злиться на меня будет.

– Что за глупости, зайчонок? Я обязательно схожу в школу.

– Не надо, Леша. Он будет обзывать ещё больше. Я сама должна.

– Как же ты сама справишься?

Родители приехали через час. Леша вышел в коридор, сложив руки на груди, и оперся спиной о дверной косяк.

– И чего вы ездите к нему как лучшие друзья? Почти каждый день. Как он ещё только вас впускает, – буркнул он.

– Потому что твой отец у него работает, дорогой мой, – строго ответила Ангелина, снимая пальто и вешая его в большой белый шкаф. Она оголила красивые белые плечи, которые были открыты из-за бежевого платья, – И за все время они стали хорошими друзьями. Ты должен быть рад, для тебя стараемся ближе к президенту быть.

– Я не просил быть ближе к президенту, – нахмурив брови, промямлил Леша.

– Да мы ведь пытаемся устроить твое будущее, неблагодарный! – встрял отец, – Пойми ты, Третьев не вечен. Он очень любит тебя, да и уже не раз заходила речь о тебе и престоле.

– Престол что, мячик, который можно бросать кому угодно? – возмутился студент.

Появилась мысль о том, что люди, действительно, как и сказал Савелий, перестали мыслить. Будто все резко стали глупыми и только и думают о том, как угодить «царю», чтобы занять через годы его место. Такое чувство, словно только Леша не пытается быть ближе к Третьеву.

– Нет же, сын, – рыкнул Николай, – Его можно бросить только близким людям. В случае Третьева – это наша семья. Поэтому ты станешь новым президентом.

– Нет, – отрезает студент и уходит к себе.

Весь вечер дома он молчал. И в воскресенье тоже. А в понедельник все по-старому. Утром будильник, потом колледж, парк. В колледже Леша только пару раз переглянулся с Савелием. Кажется, он обиделся. А Леша не знал, что делать в этом случае. То ли подойти и обнять его, что Романов считал весьма странным, то ли ждать, когда тот сам подойдет.

После колледжа он опять решил прогуляться. В тот же самый парк, уже чуть глубже.

Леша шел минут пятнадцать по прямой. По бокам были высокие живые деревья – жители активно старались заниматься озеленением одного из последних клочков земли, где остались деревья. Но в то же время, всем было откровенно плевать на лесок и искусственный водоем за этим парком. Насколько было известно Леше – там не было людей. Совсем никого. И от этого почему-то место притягивало к себе студента.

Он быстро перебрался через забор, оглядываясь по сторонам, и через время, уверенной походкой прошмыгнул к водоему, замирая. Даже представить себе было сложно, как был красив этот водоем. Вода была прозрачная, будто её и вовсе нет, будто рыбы – золотые и серебристые, как в сказке – летают в воздухе. Небо над ним казалось светлее, чем там, в парке, за лесочком. Будто все облака пропали в ту же секунду, как Романов поднял голову.

– Красота, – зачем-то сказал он тишине.

На той стороне виднелся маленький домик. Маловероятно, что там кто-то живет, да и пойти на ту сторону весьма проблематично. Мешали бревна. Домик был похож на тот, где раньше останавливались на ночь. Леша не знал, как это называется, но такие точно были когда-то. Вокруг дома были пару деревьев, и деревянная калитка билась об одно из них от ветра.

– Ей, парнишка! Ты чего здесь делаешь? – низким басом донеслось откуда-то со стороны.

– М? – насторожился Романов, поворачивая голову в сторону голоса. Между деревьев проглядывался силуэт высокого мужчины, похожего на богатыря. Когда тот подошел ближе, стало видно волнистые волосы почти до плеч.

– Ты чего здесь делаешь? – повторил мужчина.

– Да я мимо проходил. До водоема решил прогуляться. Разве нельзя?

– Давно я никого здесь не видел, – загадочно начал незнакомец, будто это сцена из фильма.

– Вы и сейчас никого не видите. Я уже ухожу, – сказал Леша, подняв руки над головой.

– Погоди, парень. Можно тут гулять, я не прогоняю. Меня Василий зовут.

– Леша, – кивнул он, опуская руки, – Вы живете в том домике?

– Верно. Я тут уже пятнадцатый год. Люди сюда редко приходят, хотя тут спокойно. Все в городе, а там ведь шумно. Не понимаю, как им комфортно. Другое дело – водоем.

– Так он ведь ненастоящий.

– Хоть какой-то, зато спокойно. За рыбой здесь никто не следит, поэтому ловлю её. Деревья не трогаю – сам сажал. Только те, которые упали. Вот те бревна видишь? – спросил он, бросая взгляд за спину студента, – Это дерево от грозы упало. Его я разрублю и на дрова пущу.

– Не думал, что в девяносто третьем году кто-то живет в лесу…– пробубнил себе под нос Романов.

– Не думал, что в девяносто третьем году кто-то живет по указке одного человека, – буркнул в ответ Василий.

А ведь действительно. Пускай он лесник, пускай живет так, как жили двести или больше лет назад. Зато он живет так, как хочет. В своем маленьком мирке, где никто не скажет, как правильно одеваться, что можно делать, а что нельзя (в рамках приличия, естественно).

– А ты чего про себя расскажешь? – спросил мужчина.

– Я? Да я студент, ничего особенного. Мне семнадцать всего, чего я рассказать могу.

– А вот так нельзя говорить. Наверняка, за семнадцать лет много чего в жизни случилось. Ты просто не помнишь или не хочешь вспоминать.

Леша пожал плечами.

– Чай пьешь?

– Пью, – кивнул Романов.

– Пошли чаем тебя напою. Не будем тут стоять, дождь скоро будет.

– По прогнозу погоды солнечно.

– Они наобум эти прогнозы составляют. Птицы внизу – дождь будет. Послушай деда, который уже пятьдесят лет на свете прожил.

– Да ведь не по годам ум определяется, дядь Вась.

– А я смотрю, ты все-таки умный для своих лет. Молодец. Но в случае синоптиков я больше знаю. Пошли в дом, не бойся.

Через некоторое время действительно пошел дождь. Они сидели дома и пили чай. Даже странно осознавать, что Леша пил чай с человеком, которого знает от силы полчаса.

– …Да и ругаются они часто, – рассказывал студент, – Раздражает это всё, вот и гуляю после колледжа.… На ужин тоже не хочется приходить.

– Почему? – спросил Василий, отхлебывая чай.

– Бабушка с мамой обсуждают людей. Это противно слушать. А еще они запрещают мне рисовать. Дескать, не занимаются таким наследники. А я не хочу быть наследником, понимаете? Ну, ничего, через годик заживу один.

– Денег у вас много?

– Это от того не зависит. Третьев всем после восемнадцати квартиру дает.

– Интересно. Не такой уж он и плохой, как кажется.

– Да, он не плохой. Просто глупый иногда, – он тихо сказал последнюю фразу, словно в этой хижине его могли подслушать, – Он за отцом своим все повторяет, а тогда люди с президентом ошиблись.

– Ой, я Дмитрия Максимовича помню. Неоднозначный мужчина. Взял, помню, да книги запретил. Балбес.

«Опять эти книги» – подумал Леша.

– Да ведь книги – зло, – нахмурился Романов.

– Зло? Нет, что ты. Просто видеть надо было, что в тридцатые годы писали. Сплошную, прости Господи, порнографию. Да истории какие-то бессмысленные, почти никому не интересные. А так книги – это чудесно.

– Не верится как-то. Разве они не засоряют голову, чем не нужно? Или приписывают свое мнение, лишая человека права выбора?

– Права выбора лишил Третьев Дмитрий, когда издал закон о наследовании престола. Кстати, я так и не разобрал. Почему ты наследником стал?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Веб-дизайн – это процесс производства сайтов, который состоит из технической разработки, создания удобной структуры веб-страницы, графического оформления и передачи информации в сеть. Веб-дизайнер занимается разработкой сайтов, начиная от выбора общей концепции и цветовой гаммы и заканчивая расположением элементов на экране.