Козак. Черкес из Готии

Четыре десятка овец, пригнанных моими подчиненными, явно не достаточны, чтобы можно было прокормить свалившихся на мою голову людей, требовалось срочное решение вопроса по месту жительства и способу получения денег на содержание себя и своих людей.

Еще через день в порту крепости ошвартовалась рыбацкая фелюга с жителями Мангупского эйялета и представителем готского митрополита. В этот же день с утра рейс Ингварь получил от командира гребной флотилии крепости приказ на следующий день убыть в Стамбул в распоряжение заместителя капудан-паши Османской империи Пияль-паши. Для обеспечения плавания курьерской яхты «Азиз Николас», порт прописки – крепость Ачи-Кале, из состава флотилии крепости выделили трех матросов и двух лучников. В Стамбул как наставник, а также для сопровождения, проверки знаний морской практики и представления капудан-паше империи вместе со мной отправился рейс Баязит. Для представления эфенди-ага Ингваря в корпусе артиллеристов и подтверждения его звания топчи не поленился отправиться в Стамбул и Мурад-топчи.

Такому сопровождению, сформировавшемуся буквально к вечеру, перед выходом рейс Ингварь был обязан появлению делегации из Готии, почти полностью развеявшей сомнения в личности эфенди-ага.

Каким-то образом перенос не только отправил меня в прошлое, он еще и сыграл со мной чуть ли не злую шутку, сделав зрелого мужчину подростком пятнадцати лет от роду.

Высокий, ростом 182 сантиметра, худой и жилистый подросток, из разряда блондинов с голубыми глазами и высоким лбом и только начинающейся пробиваться наружу порослью на лице. Еще одна полученная особенность – любой небольшой порез или царапина быстро, в течение нескольких суток, зарастают без следа.

Новик с образованием и собственным судном, начиненным настоящим богатством, и с абсолютным незнанием местных обычаев – именно такой авантюрист оказался в северной провинции Османской империи.

Перед обедом на пирсе вдруг оказалась целая делегация из Крыма, сопровождаемая отцом Михаилом.

Вначале в каюту ко мне забежал Стефан, маленький брат Николая, с известием, что меня зовет на пирс отец Михаил.

– Игорь, сын Владимира, приехали из Мангупского княжества люди и даже самый старый аксакал деревни, которая ранее была во владениях твоего прадеда. Наши братья по вере хотят поговорить с тобой и убедиться, что ты можешь быть наследником их бывшего господина. Также хочет задать тебе вопросы брат Фома, который, по указанию митрополита, лично проверял описанные тобой места и замок твоих предков, – отец Михаил представил мне пришедших. Не успел закончить свою речь местный батюшка, как ко мне бросился какой-то старик и начал ощупывать мои руки, торс и голову.

Еще через мгновение, залившись слезами и со словами «его руки, его глаза, его голова» аксакал упал на колени и, обняв ноги замершего незнакомца, провозгласил:

– С возвращением, господин! С возвращением! Наконец мы дождались возвращения наследника Камары.

Еще через несколько секунд на пирсе, у ног эфенди-ага Ингваря, преклонили колени оставшиеся гости из селения Камара.

Осталось только пригласить на куттер нежданных гостей.

Спустя полчаса мне вручили приглашение митрополита Готии, которое обязан выполнять любой добрый христианин ортодоксальной церковной традиции. Следовало с максимальной поспешностью оказаться в монастыре святого Климента в городе Каламита (Инкерман), для встречи с местным патриархом. Сославшись на приказ убыть в Стамбул, я обещался брату Фоме с максимальной поспешностью прибыть к митрополиту.

Еще через трое суток в главном арсенале в резиденции капудан-паши в Стамбуле мне выписали документы, подтверждающие звание рейса (капитана) и топчи (артиллериста) флота Османской империи на имя эфенди-ага Ингваря сына Теодемира, родом из черкесских тимариотов государей Дешта и Мангупы, владетелей Камара, Ильгиза тимариота Мигии Буджакской орды, владельца куттера «Азиз Николас».

Новоиспеченного рейса и топчи, вместе с его судном, приписали к крепости Ачи-Кале, подтвердив его звание тимариота Османской империи. Вместе с документами, подтверждающими мою личность в Османской империи, я получил и предписание на призыв, оказавшись мобилизованным в действующий флот его величества султана. Так как я стал тимариотом от флота, то получил приставку к офицерскому званию – стал ага дениз азапи, или азабагахази (командир морских пограничников).

К своему удивлению, я узнал, что в пограничных провинциях существовали подразделения вроде «провинциальных солдат», которые по окончанию войны возвращались домой и жили, как хотели, освобождаясь от налогов, а по призыву, независимо от вероисповедания, становились «азапи». Приписанные к крепостям «холостяки» становились крепостными азапи, а приписанные к флоту становились частью флота.

Самое удивительное, но пограничные жители империи, проживающие на Дунае и Днепре и занимающиеся рыбной ловлей в мирное время, тоже были морскими азапи, а если точнее – то дениз азапи.

Еще более удивительным для меня стало открытие того, что все жители империи, проживающие в поймах рек Среднего и Нижнего Днепра, Ингула, Южного Буга, Дона и Кубани, с каждых двадцати домов выделяли воина, вооруженного за счет остальных, в состав морской пехоты Османской империи.

Новым открытием оказалось, что азапи, как правило, воевали совместно с янычарами и организовывались в орты, жили как янычары по законам янычарского корпуса, селились в военных городках на границе империи, как побратимы столовались из одного котла на отряд, состояли на довольствии у казны, ежедневно получая зарплату.

В связи с тем, что в Средиземном море с марта месяца 1570 года, уже год, идет война с венецианцами, моему судну, вместе с еще двумя галерами, из состава крепостной флотилии, и дополнительными мобилизованными силами провинции, надлежало в течение двух месяцев подготовиться и войти в состав султанской Средиземноморской эскадры. Под командование Али-паши Муэдзинзаде надлежало появиться к началу августа 1571 года, к осажденной крепости венецианцев Фамагусте на острове Кипр.

Война с Венецией и поддерживающей ее Священной Лигой, потребовала мобилизации всех ресурсов. Поэтому появившаяся в подчинении флота единица и ее владелец оказались почти мгновенно (по тем временам) оформлены как часть флотской провинциальной структуры. Если что, то война все спишет.

Еще через двое суток куттер «Азиз Николас» вернулся в порт прописки, а новоиспеченный подданный султана целую неделю принимал гостей поздравляющих его с присвоением ему званий и подтверждением звания провинциального тимариота Силистийского санджака.

Наконец период приемов, вхождения в состав гребной флотилии провинции и постановка на учет прошли. Кое-как разобрался и со своими людьми, поселившимися на окраине крепости, на берегу Днепро-Бугского лимана.

Появилось время на посещение, совместно с ожидающим меня братом Фомой, митрополита Готии и для путешествия в Мангупское княжество, совместное владение черкесских и амангуптских принцев Ага-Магмуть и белербея Кафы Касим-бея.

Стоило мне появиться в Ачи-Кале, как к моему судну были приписаны «дениз азапи» – троица бойцов из рыбаков деревни на острове Березань, четверка из рыбаков Ачи-Кале и еще двое из рыбаков крепости Кинбург. Приписали к судну и пятерку крепостных «азапи» из состава крепости.

Так, буквально за несколько дней я получил команду на корабль и по совместительству моих надзирателей. Небольшое суденышко вдруг оказалось переполнено людьми.

Конечно, слово «переполнено» к куттеру, на прадедушке которого будущие английские каперы будут пересекать Атлантику с экипажем, близким к восьми десяткам пиратов, довольно условно, но мне, изнеженному выходцу из третьего тысячелетия, такая скученность била в глаза.

Остро встал вопрос о возможности сохранения тайны того, что корабль может двигаться без парусов и гребцов. Да и запасы солярки не безграничны. Конечно, полностью спрятать факт наличия двигателя не удастся, но снизить его кажущееся значение для корабля я решил простым способом. Заставить экипаж при швартовке в порту или штиле двигать куттер гребным винтом, вращая его с помощью обычного велосипедного привода, типа используемого на спасательных шлюпках закрытого типа двадцатого столетия, в которых еще не устанавливались двигатели. В этих шлюпках спасшиеся пассажиры вместе гребли веслами, сидели аккуратно в рядок и крутили педали, вращая обычный гребной винт с помощью механического привода.

Механический привод, работающий по принципу велосипедного, реально изготовить практически в любой кузнице, взяв за основу схему ветряка для насоса подачи воды из скважины. Нужны только деньги и время. Деньги появились от продажи в Стамбуле нескольких калек-карт Средиземного, Черного и Красного морей.

Удалось даже купить право на получение во флотском арсенале старого медного тюфенга (тюфяка, или фальконета по-научному) калибром 50 миллиметров, с длиной ствола 15 калибров, без станка и прочих приспособлений, так как ранее оно крепилось к обычной колоде. Окончательно орудие пятнадцатого столетия оказалось на борту судна после второй взятки в виде пяти золотых дукатов.

К орудию также срочно пришлось достать принадлежности для обслуживания.

Оставив заказы по модернизации судна и орудия в мастерских Ачи-Кале, вновь совершил переход к месту моего появления в этом мире, перевезя на самый большой островок поселенцев в составе моих людей и еще двух наемных работников.

Надо думать о будущем, а пока основать небольшой рыбацкий хуторок, в котором за несколько недель моего отсутствия расчистят землю под строительство блокгауза, в котором я собирался со своими людьми перезимовать.

Наконец остался позади самый большой остров нижних Бугских порогов, который получил название Александровский и должен стать моим домом в этом мире, и я смог отправиться в Крым.

Прием в резиденции архиерея Констанция прошел в обстановке проявления полного моего фиаско как истинно верующего и образованного человека этого времени.

Какой ужас! Этот носящий на шее золотой крест новик, оказывается, не знает ни одной молитвы. А что собой представляет его карманный псалтырь и Библия, напечатанные на таких станках, что монастырские мастера и не слыхивали. Но что это за язык? Тексты читаются, но они явно отличаются от классической ортодоксальной схемы.

Судно настоящего варвара, считающего себя православным рабом божьим, имеет иконы и кресты такого качества, что впору завидовать монастырю, и в то же время сплошь и рядом нарушения заветов и обычаев церкви.

В мыслях правителя душ всей Причерноморской православной общины царил настоящий океан эмоций. Первые тревожные вести пришли от брата Фомы, который в течение двух недель неотступно находился возле княжьего сына Игоря, от момента знакомства и весь период, пока новый тимариот Ингварь путешествовал в Стамбул и обратно, потом до его новой вотчины, почти мгновенно пожалованной ему правителем Силистийского санджака, на самой границе провинции, в Диком поле. Да, этот новик явно православных корней, ведь не пошел же он в мечеть или к еврейскому раввину, равнодушен он оказался и к Армянской церкви. Сразу видно – новик из семьи даже не боярского или баронского уровня, и явно учился в лучшем учебном заведении Далекого Востока. Но что же делать с его абсолютной церковной безграмотностью?

Подарок митрополиту Готии и Кафы книги «Поле славы» – одни картинки говорят о том, что это произведение составлено настоящим сыном церкви, судя по всему, составившим новый алфавит и стиль письма, и новые варианты трактовки Библии, провидцем, волю которого и исполнил раб божий Игорь, добравшийся, наконец, до родины предка.

Проведенное расследование и поднятые церковные книги и летописи за почти месяц ожидания новика подтвердили сказ о существовании в княжестве Феодоро более ста лет назад вассалов князей рода Георгио, подтвердился и факт того, что развалины замка на горе Каю принадлежали приграничным вассалам. Даже столетний старик признал в молодом путешественнике наследника бывшего господина, тот, мол, тоже был такой – высокий блондин, с крупной головой и длинными руками.

Слишком много фактов подтверждали слова появившегося из ниоткуда новика благородного происхождения. Тем более что он сразу заявил, что не является близким родичем князей Феодоритов, а происходит из рода служилых князей. Если считать, что княжество Феодоро можно назвать герцогством, то ранг родителей Ингваря может соответствовать графским или служилым князьям царства Московского. Такой вассал не составит конкуренцию мангупским принцам, а как единственный христианский вассал достойного происхождения только усилит княжество.

В итоге митрополит Готии архиерей Констанций решил приставить к вновь обретенному сыну церкви монастырского брата Фому, как личного исповедника и учителя веры.

Далее путь сеньора Ингваря сына Теодемира, родом из тимариотов государей Дешта и Мангупы, следовал до дворца черкесских и амангуптских принцев Ага-Магмуть и белербея Кафы Касим-бея в город Кафу.

Прием неожиданно появившегося наследного вассала состоялся, можно сказать, в неформальной обстановке, в кабинете белербея Касим-бея и его младшего брата Ага-Магмуть.

Даже в период своего расцвета княжеская семья Феодоро не могла похвастаться большим количеством членов рода. Несколько сыновей и еще меньше дочерей в княжеской семье – вот и весь состав родственников византийской императорской семьи, а в последующем и султанов Османской империи.

Вырезанная под корень султаном Мехмедом II, вся аристократия княжества и князья – совладельцы княжества в 1475 году, насильственно мусульманизированный единственный наследник – мальчик Александр и его сестры, отправленные в гарем, оставили в княжестве только готские крестьянские семьи, потерявшие большую часть мужского населения.

Практически та же участь постигла и главного врага старого княжества Феодоро – генуэзскую республику Кафа. Аристократию республики постигла участь аристократии Готии, а сама республика теперь вошла в подчинение наследника князей Феодоро белербея Кафы и мангупского принца Кеналби (бывшего Александра). Теперь, когда Страна Сорока Замков превратилась в Мангупский кадылык, ее владетели стали наследными черкесскими принцами. Принцами по крови и формальными сеньорами всех черкесских княжеств как мусульманских, так и христианских владетелей – от Северного Кавказа, до Черкасс под Киевом, командиром войск азабы бывшей Готии и Кафы.

Наследниками принца Кеналби (Кемаль-бея) оставались в 1571 году двое наследных черкесских и амангуптских принцев, известных истории под именами Ага-Магмуть и Касим-бей.

Старший принц Ага-Магмуть, поправив Мангупским кадылыком (провинцией) немногим более трех лет – с 1565-го до 1569 года – успел передать Касим-бею должность белербея до его неудачного похода к Астрахани в войне с Московским царством.

Младший принц, Касим-бей, только недавно едва избежал смерти после неудачного похода на Астрахань, где под его руководством Османская империя собиралась построить канал, соединяющий Дон и Волгу. И только куча золота и заступничество хана Девлет-Гирея спасли жизнь неудачливого принца от гнева султана.

Дворец в Кафе мангупских принцев, сохранивших дух, уклад и традиции владетелей Феодоро в течение почти целого столетия, считался образцом и местом воспитания наследников крымских ханов и черкесских князей. Воспитание и образование в амангуптском дворце считалось одним из самых престижных для наследников многих родов Причерноморья и Кавказа. Этот дворец видел многих и переварил внутри себя не одну неординарную личность.

Оба отнюдь не молодые, принцы Феодориты с явным интересом рассматривали появившегося из далекого прошлого наследника вассала своих христианских предков.

Есть чему удивляться. Мусульманские владыки христианской провинции и собственных наследных христианских подданных давно привыкли обращать внимание на предложения архиерея Готии и Кафы, который явно дал понять, что подтверждает личность появившегося с Далекого Востока наследного вассала, даже бывшие владения вассала успел проверить. Единственный высокородный вассал, успевший почти мгновенно стать рейсом флота, топчи, смотри – дважды элита империи, и даже получить земли как провинциальный тимариот империи. Практически полностью независимый от Мангупа высокородный тимариот, не скрывающий своего наследственного вассалитета.

В очередной раз рассказанная история и в меру возможностей разъясненный путь возврата на историческую Родину, как и ранее, был принят с интересом и явной благожелательностью. Да и что можно ожидать от пятнадцатилетнего, всего лишь недавно вошедшего во взрослую жизнь, можно сказать, отрока и новика. Удивительно только одно, как сын таких высокородных родителей абсолютно не умеет владеть мечом и не обучен дворцовому этикету. Хотя нет, этикету учили, но чужому, далекому от ценностей европейского и арабского мира. Этикет и науки стран, находящихся за легендарным Китаем, торговцы которого изредка добираются до Крыма и Кафы.

В этот момент острый ум одного из самых образованных людей Османской империи сделал стойку и вывод. Купцы и рабы из далекой Поднебесной империи все же бывают в главном торговом порту Черного моря, городе Кафа.

Пока пусть новоявленный вассал поживет гостем в дворцовых покоях – Касым-бек принял решение и решил претворить его в жизнь.

– Сеньор Ингварь, поскольку, пока мы не опровергаем вашего статуса наследника нашего вассала графа марки, приграничной территории владетеля Камары, иными словами маркиза княжества Феодоро и служилого князя, то разрешаем вам именоваться графом Готии, с правом титулования графа – как «вашего сиятельства» Ингваря графа Камара Готии, сына Теодемира, тимариота Мигии и Силистии. Надеюсь, еще до момента вашего убытия в средиземноморскую эскадру, как только сведения по вам подтвердятся и сверятся с документами, мы с радостью примем у вас клятву вассала с подтверждением ваших наследственных прав и титула, – огласил решение Касым-бек.

– Пока приглашаем вас на ужин, после которого мы в более непринужденной обстановке с удовольствием послушаем вашу удивительную историю и описание далеких стран, – закончил беседу Ага-Магмуть.

Впервые оказавшись приглашенным на ужин лиц королевской крови, я ощутил настоящий испуг. Во-первых, возникает вопрос: как надо себя вести? Во-вторых. А что одеть? Не покупать же мне местный наряд за кучу денег, которых у меня нет. Такой наряд шьется неделями, в лучшем случае сутками.

Еще в Ачи-Кале встал этот вопрос. Однако там удалось использовать камуфляж. Единственное, что я сшил и заказал, так это три берета, пара больших и один средний, для ношения на судне. Время такое. Никто не ходит без головного убора.

Береты украсил разрезанным на три части пером золоченого листа папоротника (искусственного, из целлюлозы). Плюс на беретах по значку, нашивка в виде треугольного флажка. И все!

В данном случае одним беретом отделаться не получится, да и не нужен он на официальном ужине благородного сословия.

Пришлось перерывать всю свою и оставшуюся от Бориса одежду. Решил не повторять местную аристократию. Все равно это мне не по силам. С драгоценностями тоже не тот уровень. Несколько моих золотых украшений – тоже не серьезно. Хотя то, что есть у меня, – явно простолюдину или отпрыску обедневшего благородного рода предел мечтаний.

Есть еще один нюанс. Технология изготовления золотых украшений. Мои – цепь с крестом, браслет и перстень – для XVI века должны быть из разряда шедевров ювелирного искусства.

Надел летний костюм, троечку, шелковую рубашку и подпоясался белым шелковым флотским шарфом. На ногах лакированные туфли. На отворот пиджака нацепил юбилейный значок – флажок. Под полой пиджака поместился военно-морской кортик.

В правой руке теперь всегда со мной комбинированная трость, украшенная золотистой нейлоновой лентой, с массивным набалдашником, которым можно при необходимости и голову пробить, а внутри как основа – все тот же штык от винтовки-мосинки.

Темно-серая шелковая рубашка с расстегнутым воротом, таким образом, чтобы была видна цепь, завершала образ некоего гостя с Дальнего Востока.

Да, еще кое-что – обычное выбритое и продезинфицированное одеколоном лицо, с небольшой заявкой на появляющиеся усики, еще раз резко омолодило образ и создало вокруг меня неизвестный для окружающих аромат.

Вот передо мной открывают огромные двери в большой зал, в дальней части которого размещен буквой «П» огромный стол, за которым восседали около двух десятков разновозрастных и разнополых представителей местной знати.

Слышу что-то типа «его сиятельство Ингварь… вассал князей Мангупских…». За это время как-то естественно освоились разговорный османский и татарский языки. Количество слов, используемых в обиходе, довольно небольшое, и многие из них международные.

Огромный зал с декоративными арками впечатлял своими размерами, освещенный большими окнами и дополнительным рядом круглых окон верхнего яруса с витражами из цветного стекла. Внутри арок зала вдоль стен разместились разные шкафы и деревянные сундуки с накладными коваными петлями изощренной формы и рисунка.

На галерее верхнего яруса у стены здания разместился оркестр, дирижер оркестра, в отличие от нашего современника, стоял спиной к подчиненным, наблюдая за жестами церемониймейстера, который взмахами своего жезла с набором колокольчиков управлял многочисленной прислугой.

Рядом с церемониймейстером в нарядной поварской форме стоял шеф-повар, рядом – глашатай.

По углам огромного зала установлены на стойках жаровни для благовоний. С высокого потолка свисают три огромные кованые люстры, на которых зажгли десятки свечей, освещающие кроме зала еще и потолок, насыщенный резьбой и позолотой, с росписью сцен из раннего Ренессанса.

В нишах, за колоннами у стен, виднеются серванты и стоящие в ряд слуги.

Почти мгновенно, стоило мне перешагнуть порог, поклониться, а взору сидящих увидеть мою персону, ко мне подошел слуга, жестом рук указавший мне направление движения к столу, прямо к середине его основания.

Подхожу, вновь кланяюсь вначале сидящим в вершине буквы «П» на почетном месте двум уже знакомым мне принцам, потом сидящим рядом с ними молодой девушке, девочке, маленькому мальчику и склонному к полноте молодому татарину.

Потом удостаиваю кивков уважения сидящих молодых мужчин, подростков и мальчишек с такими же девушками и девочками в правой и левой части стола. За одним столом разместились представители как христианской, так и мусульманской веры.

Золото и драгоценности, шелка и золотая парча, меха соболя и горностая, диадемы или драгоценные сетки, удерживающие волосы, драгоценные заколки и не менее драгоценные фибулы и ожерелья, серьги, браслеты и куча перстней, выполненных из золота и драгоценных камней. Платья с длинными рукавами, искусно расшитые золотыми, серебряными и цветными нитями с россыпью бриллиантов и жемчуга. Одежда каждого сидящего за столом явно носила намного больше килограмма украшений.

У четверых сидящих за столом девушек и еще трех девочек, из одиннадцати, верхняя часть лица оказалась прикрытой тонкой вуалью, настолько тонкой, что все черты лица и глаза были прекрасно видны сидящим за столом.

Дети и часть сидящих за столом явно смотрели на меня как на что-то необычное, двое молодых парней и три девицы почти мгновенно надели на лица маски высокомерия и удивления.

Как «это» оказалось тут? Именно такого взгляда я удостоился от молодой девушки, сидящей возле принцев. Как оказалось, их сестры.

Оценивающего взгляда удостоился я от молодого татарина, будущего крымского хана по прозвищу «Жирный».

В зале, за обеденным столом, оказались воспитанники наследников Крымского ханства, удельных черкасских князей Кубани, Ногайской орды, Северного Кавказа и Закавказья. Считалось престижным получить образование и воспитание при дворе амангуптских принцев, даже дети султанов от черкесских жен проходили воспитание в бывшем дворце кафских правителей в семье родственников султана – амангуптских принцев, в городе, который сами османцы называли Кучук-Истамбул (Малый Стамбул).

Здесь, среди античных скульптур, фресок и картинных галерей, библиотеки с изданиями еще византийских времен, будущие правители стран мусульманского мира и их будущие невесты получали образование намного более высокое, чем в королевских семьях Западной Европы.

– Представляю вам вернувшегося в Мангуп наследника наследных вассалов дома князей Феодоро маркграфов Камары и Готии, маркиза Мангупа Ингваря сына Теодемира, тимариота Мигии и Силистии, рейса, топчи и азабагахази флота империи, – еще раз представил меня присутствующим Касым-бек.

– Хочу добавить, что, хотя потомок наших вассалов получил образование в далеком закрытом университете страны Чосон, расположенной на Далеком Востоке за Поднебесной империей, именуемой Китай, как будущий рейс и топчи, представленные им документы и проверенные во флоте повелителя знания и навыки не вызывают сомнений в подлинности и качестве. Так как маркиз Ингварь имеет еще и собственный корабль, то его уже приписали к ведомству капудан-паши империи и даже выдали направление в действующую Средиземноморскую эскадру, – второй принц дополнил информацию о стоящем перед присутствующими новике.