Двойник

– Дикие они. Вдали от народа, от поселений. В местах непроходимых или там, где можно заманить в ловушку: окружить и сожрать. Мигрируют с места на место. Ночные звери. Днем выползают, если подыхать собрались от ран или старости, или большая пасмурность, так что светил не видно из-за туч и осадков. – («Ночные – как и понял о них то немногое, что успел приметить, капитан Багров.») – Провоцировать их нельзя: накидываются, только когда против себя почувствуют реальную опасность. Ненавистники шумного и резкого. Молодую особь еще можно одолеть, но одну и то с трудом. А если взрослый, если два, три, стая накинется – конец конечный. Откуда вам о них известно?

Инопланетянин наконец поднял голову. Лицо расслабленное, но в глазах – подозрение, сомнение. Сезонов понял: это первое проявление интереса со стороны пришельца к землянину. И этим первопроходцем в завязывающихся отношениях между двумя внешне схожими расами с разных планет (и может даже вселенных) стал именно он, подполковник. Добился контакта с внеземным разумом. Ну это он с Ярославля научился.

– Не так давно я встречался с ними, видел живьем.

Пришлось открыть правду – лишь бы не дать пришельцу замолчать. Омичам это слышать совершенно нежелательно, но ничего: перед теми, кто следит за ним в кабинете, будет поставлено жесткое веление впредь не упоминать данной темы и не пытаться выведать ответы на возникшие вопросы.

Пришелец молчал, разглядывая подполковника. Не верил, что землянин видел существо? Нужно срочно продолжать беседу-допрос, не давать не говорить!

– Получается, что и вам они известны, – осторожно заметил Сезонов.

– Они из моего мира.

Это уже интересно. То есть в одной чужой вселенной существуют две расы – или два вида (как минимум): человекоподобные – и страшилища. Это как на Земле четыре царства, сотни и тысячи видов, семейств, родов и так далее. Это как землянин и собака – оба на одной планете. В том, другом, неизвестном мире, откуда пришелец, есть разумный вид (из которых он сам), а есть фантастические твари, которые могут сожрать автомобиль производства АвтоВАЗа.

Сезонов хотел перейти к главному вопросу – об имени и роде космического гостя, но боялся раньше времени спугнуть его, едва разговорившемуся после стольких трудных недель тщетной обработки силовыми структурами.

– Их впервые заметили на нашей планете год назад. Точно известно о двоих. До сих пор проводятся поиски таких же новых возможных существ, которые могли остаться незамеченными в прошлый раз.

– Может, у вас этих тварей только две и будет.

– Почему вы так говорите?

– За мной охотилась парочка таких паршивцев. Как раз год назад. Помчались за мной, когда я от них удирал. На Запретных Территориях. Они канули в пещерной пропасти, куда чуть не сорвался и я. Вокруг тех мест ходят различные легенды, мол, там сосредоточены проклятия всего мира и кто пропадет в тех местах, тот не вернется. Будто исчезает, насовсем и навсегда.

Теперь Сезонов был не в силах произнести хоть слово и разговорить требовалось уже его. Он всматривался в нарисованные глаза существа на бумаге, задумчиво потирал пальцами подбородок и стучал карандашом по столу, отбивая бессмысленный такт.

Так. Двойная доза информации. Первая, чуть менее удивительная: время идет в двух мирах – на Земле и у пришельца – одинаково: раз год назад он удирал от тварей и год же назад последние появились на Земле, пропав в своем мире. Вторая, во много более раз невероятная: странное и бредовое предположение, которое тем не менее сойдет за правду при нынешних известных обстоятельствах, – если допустить, что фантастический ореол проклятий вокруг запретных мест в мире пришельца на деле реален, то те твари, упав в пропасть, сгинули у себя потому, что переместились… к нам. Некая необъяснимая связь между мирами. Там уродцы перестали существовать – и появились здесь. Вот тебе и портал в лесах у Волги, о котором говорил Багров. Что-то и почему-то произошло именно в тот миг – каким-то необъяснимым образом «расщёлкнулась» связь между мирами космического гостя и Земли.

Ненаучно. Ни разу. Даже на бред не похоже, даже на психиатрию не тянет. Всё гораздо тяжелее и запутаннее. И вряд ли с этим до конца можно будет разобраться. Теория связи разных миров и вселенных слишком невероятна и сложна, чтобы быть доказанной, чтобы вообще иметь право существовать! Но не доказательство ли тому ярославские твари, не этот ли пришелец? С животными чуть более ясно: таких на планете в нынешнюю эпоху отродясь не водилось, они точно с левых берегов. А этот, что сидит напротив за столом, выглядит и говорит как человек. Вот с ним сомнения могут произойти. Может перед ним – настоящий, выживший солдат Саша Креплов, на самом деле потерявший память, у которого случился срыв из-за увиденного на военной операции и он, закрывшись от страшной реальности, придумал собственный мир, сделав сам себя в нем уникальным?

Сезонов, быстро подняв глаза на пришельца, всё-таки задал вопрос, который временно оттягивал. Сил ждать уже не было.

– Как ваше имя на языке вашего мира? – подполковник перестал стучать карандашом, отложив его в сторону.

Пришелец ответил. Несколько растягивая слова, мало того что с неизвестным акцентом, так еще на странном наречии, отдаленно напоминающем речь африканских племен, живущих вне современной цивилизации. Тут же он переключился на русский и пояснил:

– Ягосор Акили Тофиа. Наследный гран Галактиона третьей очереди. Первое – фамильное имя моего рода и мое собственное. Коротко я предпочитаю Яго. Гран по-вашему «князь». Галактион – мой мир, моя планета, мой правящий дом, моя отчизна. Были мои. Дело не в том, что я теперь здесь. А что моего дома нет. Его захватили. На нас напали. Другой, вражеский, род. Убили дядю и тетю – правителей, моих родителей и близких мне людей.

Ясно. В его жизнь, жизнь Ягосора, Яго, галактионца, некогда пришла чудовищная трагедия. Гибель его семьи и целого царства, захват территории, подчинение и, наверно, уничтожение всего, что напоминало о прежних властителях Галактиона. Когда произошли эти страшные события? Давно ли, незадолго до появления Яго на Земле? Как ему удалось выжить, как он сбежал, был ли пленен? Ответы на эти и многие другие сопряженные вопросы еще предстоит выяснить, обязательно выяснить. Но несколько позже.

– А кто вы? – Сезонов услышал обращенный в его сторону вопрос, чему сильно удивился.

– Подполковник Сезонов. Не отсюда, из другого города.

– Точно из другого. Всех здешних я уже на лицо запомнил.

– Почему не разговаривали с местными?

– Устал.

– От чего?

– От них.

– А чем я отличаюсь, что вы заговорили со мной?

– Вы смогли меня остановить. Один. – (Сезонов понял, что пришелец говорит о вчерашнем случае во внутреннем дворе управления.) – Воин особого подразделения?

– Хм, ну… можно сказать и так.

– Я знаю, что вы, как и все, кто видел меня, не верят, что я не с вашей планеты, – произнес Яго. Он выпрямился и обратил лицо на Сезонова, открыв тому свой вдруг оживший взгляд. Расслабленные руки, скованные наручниками, покоились на столе – было непохоже, что браслеты доставляли ему дискомфорт и чтобы галактионец готовился наброситься на подполковника и схватить его.

– Это правда. – Сезонов кивнул. – Правда, что невероятным образом вы выглядите в точности как каждый житель Земли. На вашей планете больше вашей расы, разумных… существ, или таких, как каалы?

– Вы знаете, как называется наш род? – Яго озадаченно посмотрел на подполковника, чем озадачил и его самого.

– Не совсем понял. – Сезонов мотнул головой.

– Наш род – ра́сы, так мы зовемся. Я сам – рас, – галактионец развернул пальцы на себя, указывая себе в грудь.

– На нашей планете расой называют, скажем так, популяции людей, проживающие на разных территориях, – объяснил подполковник. – Встречаются разные представители, разных рас на Земле. Вы, расы, различны чем-то или схожи?

– В целом внешне одинаковы. Кто-то темнее, кто-то светлее. Череп разный может быть. Зависит от места проживания, образа жизни, много от чего.

Оба замолчали, глядя друг на друга. Сезонова жгло от тоскливого понимания, что прямо сейчас, за сегодня он физически не сумеет излить на галактионца всё то бескрайнее море вопросов, которые уже накопились за последние полторы минуты общения и которые мочи нет как хочется выяснить.

– Возвращаясь к вопросу о том, что вы похожи на нас, людей… – осторожно начал подполковник. – Я читал материалы по вам. Ваш организм такой же, как у землян. Те же защитные органические реакции. Но – ваша кровь…

– Для медиков это был сюрприз, – согласно кивнул, ухмыльнувшись, Яго и, выставив одну ладонь в сторону Сезонова, поиграл пальцами, будто просил что-то дать, вложить в руку: – Есть что-то колющее, режущее? У меня был свой клинок, его отобрали.

– Валерий Игоревич, не ведитесь! – тут же отреагировал Калдыш. Подполковник бросил короткий взгляд в зеркало и посмотрел на Ягосора:

– Хотите себе членовредительствовать?

– Чтобы доказать вам то, в чем вы сомневаетесь, – ровно произнес галактионец. – Просто это единственный аргумент в моем багаже, доказывающий и подтверждающий, что я нездешний.

– Последние результаты обследования показывают, что цвет вашей крови изменился.

– А вот и проверим, навсегда ли.

Сезонов вновь развернулся к тонированному зеркалу и молчаливым, упертым взглядом всматривался в свое отражение, надеясь на то, что со стороны кабинета это выглядит так, будто он сурово смотрит на омских служащих.

– Товарищ подполковник, – в ухе внезапно прозвучал голос Владыкиной. – Я уверенно заявляю, что его кровь действительно отлична по цвету, иссиня-черная. Я сама видела ее, когда мне вручали результаты. Ни в коем случае никому из нас не надо, чтобы он нам что-то доказывал и прямо сейчас, когда едва разговорился.

– Товарищ подполковник, – мгновения спустя в наушнике заговорил уже голос Калдыша. – Поскольку полковник Селиванов возложил на меня ответственность за проведение этой встречи, я отвечаю за безопасность вас и пришельца в том числе и отклоняю запрос.

– Но вы сами слышали, что это не я попросил его наносить себе раны. Я всё прекрасно понимаю. Просто жду вашего ответа, чтобы передать его… Ягосору, Акили, Тофиа.

Сезонов попытался повторить вслух имя галактионца и, кажется, получилось, потому что тот не сделал замечаний, если вообще хотел поправить.

– Специальными правилами установлено, что любые действия, направленные на какие бы то ни было операции с его организмом в целях медицинского обследования и изучения, производятся только в соответствующих медицинских организациях только теми людьми, которые имеют медицинские опыт и квалификацию. От имени полковника Селиванова я не даю этому Яго и вам разрешение. Вы же понимаете – он может и не вас даже, а себя тут же зарезать, пустить кровь из вен, и всё под предлогом демонстрации своего внеземного происхождения! – Калдыш говорил настолько яро и убедительно, что казалось, будто он самый главный в местном управлении.

– Всё я предвижу, товарищ старший лейтенант, – произнес Сезонов. – Просто и в том числе понимаю, что ему незачем это делать – то, какую версию событий вы озвучили.

– У него погибла семья и у него отняли дом. Думаете, после этого у него есть резон жить? Тем более он остался один на другой планете, на нашей. Даже в иной реальности, как оказалось.

– Я смотрю на него и понимаю, что он не тот, кто бы это сделал.

– Откуда вам знать?!

– Просто чувствую на уровне интуиции. Слабое заверение, почти никакое, понимаю, но тем не менее.

– Ладно, Валерий Игоревич. Оставляем вопрос закрытым и выясненным. Продолжайте. Разговор мы пишем, каждую секунду.

– Конечно. – Сезонов отвернулся от зеркала и посмотрел на Яго. Выражение лица у того не поменялось: сидел прямо и в спокойном ожидании, без тени тревоги смотрел на подполковника.

– Не трудно было бы уделить некоторое время на беседу со мной? – напрямую, мягко и осторожно, спросил Сезонов.

– Попробую, – галактионец пожал плечами. – Мне некуда спешить.

Подполковник положил перед ним карандаш и перевернул лист с нарисованным чудовищем чистой стороной.

– Можете написать буквы вашего родного языка и соотнести их с буквами и звуками русского алфавита?

– Без проблем. – Ягосор положил одну кисть на другую и правой рукой стал в два столбика выводить символы. Это заняло менее пяти минут.

– Верно вы подумали, товарищ подполковник. Культура его народа. Знать, на каком наречии они общаются, – негромко произнес Калдыш.

Сезонов наблюдал, как галактионец писал знакомые и нет буквы, и из потока хаотичных мыслей, кружащих в голове как пчелиный рой, пытался вырвать хотя бы любую случайную, чтобы развернуть ее в новую часть беседы. Он не чувствовал усталости, нет, наоборот – поймал некий азарт, открыл в себе второе дыхание, нацелился на мировой рекорд провести без передышки в закрытом помещении максимальное количество часов и выяснить всё невероятное.

Ягосор отложил карандаш и пальцами сдвинул исписанный лист в сторону Сезонова. Тот взял его в руки и пробежал глазами, искренне удивившись. В алфавите расов имелось полтора десятка символов-звуков, а их двойные сочетания, которые Яго выписал все, заполнив альбомный лист и не оставив на нем свободного места, в переложение на русские значения являлись буквами. Напротив каждого короткого сочетания стояла русскоязычная транскрипция звукопроизношения и русский буквенный символ.

Отсюда следовало два момента. Первый – подтверждающий некий гениальный хваткий принцип работы мозга галактионца, который ускоренно переводил и конструировал звуки и буквы между своей и русской азбуками. И второй – Яго обладает скорописанием. Запишем в копилку: силен, адаптирован к незнакомым ранее языкам, обладает навыками вождения колесного транспорта и теперь демонстрирует умения скорой текстовой записи (не стенографист, конечно, но почему бы и не научить в будущем? Хотя какое у пришельца будущее, Сезонов еще знать не мог).

– Расскажите, как с вами обращаются.

– Провокация? – Яго усмехнулся и с намеком посмотрел в сторону стекла.

– От ваших ответов ничего не будет зависеть. Отношение к вам в худшую сторону не поменяется. Я прослежу.

– Я вам почему-то верю.

– Мне это приятно. Значит, наши разговоры будут конструктивны и честны. – Сезонов кивнул, расслабляясь. Что ж, кажется за короткое время он успел добиться важного результата и расположить к себе толстокожего в эмоциональном и психологическом плане пришельца.

Прояснилось следующее: Ягосор уже много недель живет в одном просторном кабинете управления, откуда вынесли большую часть предметов служебной и деловой обстановки, оставив стол и стул, принеся постельные принадлежности и раскладушку, чтобы пришельцу было где спать. К нему ни в Новосибирске, ни здесь, в Омске, как он сам считает, не относились и не относятся как к заключенному или опытному экспериментальному объекту. Да, он ограничен и несвободен в передвижениях, общении, действиях, но, по его выражению, старается понять местный народ: мол, так надо, так здесь, на планете, делают – ограждают непонятных новеньких от общества, чтобы не навредить (хотя большой вопрос, чье на кого влияние быстрее пагубно скажется).

Кормят его трижды в день. В еде инопланетный гость неприхотлив: ест то, что дают. Никакой отрицательной реакции со стороны организма, не воспитанного на чужой здесь для него пище, «земная» еда любой гастрономической кухни не вызывает. Первые дни пребывания на планете Яго питался плохо, почти ничего не ел, поскольку подозрительно относился ко всему, что ему подносят в тарелках и стаканах; некоторые блюда он вообще никогда не видел и не пробовал. Но голод и мышечная слабость взяли свое, он решил распробовать всё, что ему приносили. Вскоре обнаружилось, что он охотно питается любым съестным и в целом готов потреблять одни и те же блюда и напитки несколько дней кряду.

Одеждой его обеспечивают за счет бюджета управления: финансовый план на последний квартал года пришлось несущественно, но подкорректировать. На Ягосора приобрели три комплекта одинаковой одежды осенне-зимнего сезона. Мозг пришельца был удивительно мобилен и быстро подстраивался под реалии новой жизни, поэтому Яго еще будучи в Новосибирске быстро перестал бояться и раздражаться от новых для него звуков и предметов окружающего, в считанные дни научившись пользоваться практически всеми благами современного человечества: от электрического чайника до транспортного средства. Не ясно, насколько законы физики отличны и разнились на Земле и Галактионе, однако все природные явления в этом мире инопланетный гость воспринимает как должное и естественное здесь, где ему суждено пробыть неизвестно сколько – может, даже навсегда.

Почти каждый день Яго подвергается, что называется, исследованиям. В центре медицины ему назначают одни и те же анализы, он сдает одни и те же нормативы, его направляют на одни и те же обследования. Параметры и объемы, которые требуется достичь, постоянно корректируют и наблюдают, как изменяется тело галактионца, его организм, реакции на раздражители и перемены. Регистрируют причинно-следственные, зависимые связи, отсутствие таковых, фиксируют постоянства или нестыковки в полученных данных. Как выяснил Сезонов, послушав Ягосора и ознакомившись с медицинской карточкой галактионца, по всему выходит, что он действительно неотличим от представителя человеческого рода. Исключительное отличие от землянина ему даруют темные кровяные тельца и клетки, которые невероятным и пока необъяснимым образом хамелео́нят, когда галактионец оказался на планете иной звездной системы с другим атмосферным давлением и воздушно-газовым составом.

Выслушав достаточно длинную, но не монотонную речь Ягосора, Сезонов обратил лицо к зеркальной поверхности и приподнял бровь, зная, что служащие увидели его взгляд, и надеясь, что истрактовали его верно: мол, что, правду всю сказал ваш галактионец, не соврал нигде, не приукрасил?

– Надо перерыв устроить, Валерий Игоревич. Пора, – произнес голос Калдыша в наушнике. – Сейчас к вам придут спецы, заберут его на отдых.

– Понял, – сказал подполковник и развернулся к Яго: – Сейчас сделаем перерыв. После продолжим еще, вы готовы?

– Я хоть сейчас готов. Но понимаю, что наговорил тут достаточно, чтобы дать вам время прийти в себя после услышанного.

Галактионец дернул уголком губ, при этом глаза у него были прищурены.

– Приятно слышать, что желаете беседовать, – кивнул Сезонов.

– Я неделями не говорил, а тут такой повод язык разболтать, – хмыкнул Яго.

– Какой повод? До этого с вами тоже пытались наладить диалог. Это был ваш выбор, что вы избрали тактику молчания, а мне решили открыться. При этом вас сейчас слышат и другие, еще четыре человека за стенкой.

– В лицо им неприятно смотреть. Вы иной.

Сезонов не понял, что галактионец имел в виду, а сам Яго не продолжил. Двери позади подполковника открылись.

Сезонов сам не заметил, как при разговоре с галактионцем сидел к нему в открытой и доверительной позе, склонившись к столу, вопреки наказам о безопасном поведении, а Калдыш даже не предостерег его в микрофон – видно, лейтенант сам оказался под гипнотическим воздействием пришельца. Вошедшие спецназовцы, с обеих сторон подойдя к пришельцу, отстегнули ножные ремни, требовательно, но не грубо схватили под локти. Сезонов поднялся вместе с Яго и пропустил военных с галактионцем вперед, успев поймать на себе сложно трактуемый взгляд, которым одарил его инопланетный гость.

Выйдя в коридор вслед за спецназовцами, подполковник наткнулся на ожидавшего у комнаты Селиванова. Тот смотрел на московского сослуживца, пыша нетерпением узнать о впечатлениях Сезонова от близкого контакта с пришельцем.

– Валерий Игоревич, вы какой-то волшебник, чес-слово. Разговорили этого молчуна, как вам удалось?