Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 2. Колхоз

Поле, шириной с километр, делила посредине дорожка для прохода трактора. Бесконечная череда грядок была похожа на волны в бескрайнем океане.

– Тут и помрём, – вяло предположил Кириллов, подталкиваемый Кирьяновым. Сняв очки, Толик-младший обтёр их о ткань спортивных штанов, заправленных в высокие резиновые сапоги. Кирьянов, поправляя точно такую же вязаную шапочку, как у друга, сощурился от беспомощного луча солнца, пробившегося сквозь массу тяжёлых туч:

– Никто пока ещё не умер. Держи лучше своё ведро покрепче, да ворот куртки затяни – дует, – старший студент огляделся, вздохнул, но не безнадёжно, а словно настраиваясь на долгую дистанцию, и первым из группы шагнул на пашню. За лето она высохла, затвердела, но на поверхности сапоги заскользили по мокрой грязи.

– Первый пошёл! – скомандовал весело Русанов и, подмигнув девушкам, двинулся за Кирьяновым. Его напарник Лысков сделал отмашку рукой, как флажком на старте:

– Второй пошёл! – Павел Константинович шагнул на поле.

Вслед за ними парами двинулись остальные. Вдвоём собирать было легче: один шёл по левому краю грядки, второй – по правому. Картошка, вывернутая плугом, лежала в основном на поверхности. Гена Савченко, оставшийся без напарника, вертелся около Цыганок и Маршал.

– Вот вам работник. Буксируйте, если удастся, – попросил, нежели приказал, Саша Попович, бригадир среди ребят. У девушек главной назначили Зубилину. Для пущей убедительности Саша дважды подёргал мышцами лица и поиграл через одежду бицепсами. Трюк сработал: согласно махнув, Света и Таня улыбнулись. Но тут же, глядя, как Савченко брезгливо морщится, беря ведро двумя пальчиками, Маршал вздохнула:

– Куда же его девать? Сам ведь не пойдёт по грядке – по двое положено.

– Не пойду, – нагло отказался Гена, принимая от Светы пустой мешок.

– Дуй собирать с той стороны, – указала она на конец ряда. Гена приложил руку козырьком ко лбу и что-то недовольно промычал.

Убедившись, что всё хорошо, Попович быстренько побежал к своему участку работы; без него партнёр Стальнов не торопился надевать перчатки и активно отвешивал девушкам комплименты.

С горем пополам и потеряв полчаса – кто забыл вёдра, кто не взял рукавицы – в работу включились все сорок студентов из бригад Зубилиной и Поповича. Преподаватели остались на грядках, что были ближе к баракам. Декан Ломов в паре с Зайцевой, Русанов с Лысковым и некоторые другие предпочли работать подальше от Горобовой и особенно Печёнкина. Владимир Ильич, с самого утра молчаливый и нелюдимый, приступил к работе без раскачки и в одиночку. За те пятнадцать минут, что другие только готовились, парторг набрал уже полный мешок картошки и стал завязывать его, как показал агроном: в обвод края и двойной петлёй. Всем своим величественным видом партийный руководитель демонстрировал сознательность. Показуха сработала, и постепенно в работу включились все.

Работали молча. Дождь то прекращался, то начинал моросить вновь – противно, доставуче. Редкие переговоры в парах были только о том, что полтора месяца покажутся долгими. К одиннадцати часам объявили перерыв на двадцать минут. Он запланирован не был, но декан и парторг единодушно согласились, что для того, чтобы дотянуть до обеда, предусмотренного для первой смены в час дня, нужен хоть маленький, но передых. Как работать весь день, не представлял никто, но по рассказам старших было ясно, что и придётся, и получится.

Особого выбора, куда идти, не было: или в бараки по нужде да отдохнуть от дождика, или по полю. Курильщики поспешили в сторону бани. Горобова, разогнувшись на своей полосе, стянула рукавицы и пошла к канистре с водой. Пить хотелось, несмотря на дождь. Тут же за спиной Натальи Сергеевны возник Печёнкин, за ним подтянулись Гофман и другие преподаватели. Подходили молча – настроения для разговоров не было, смотрели тяжело – повода для веселья тоже не наблюдалось. Каждый думал, скорее всего, о том, как ему повезло жить и работать в городе. И даже Малаховка, деревня деревней, на фоне бескрайних пейзажей, серо замазанных пасмурным днём, безлюдных, голых, неприветливых, казалась теперь весёлым островком. А ещё наверняка думали о том, что назначенные сельхозработы – это и вправду долг перед Родиной, который просто так, добровольно, не будучи обязанным, мало кто станет выполнять.

– Наталья Сергеевна, я вот со вчерашнего дня думаю: как нам быть с обувью? – спросила Михеева. Горобова обернулась, поправила петушок на голове, строго сдвинула брови:

– Вы про что, Галина Петровна?

Биохимик рукой указала на студентов, оставшихся на поле:

– Больше половины наших ребятишек приехали в колхоз без резиновых сапог. У некоторых девушек нет даже ботинок, только кроссовки и туфли. Посмотрите на Кашину, товарищи, – голос женщины был добрым, указующий жест мягким, словно речь шла о пирожках, предложенных взять с мнимого подноса. Ира-прыгунья шла по полю, вытягивая из грязи заляпанные, промокшие полусапожки и пробуксовывая на скользкой поверхности.

Михеева вздохнула: – В такой обуви работать на земле нельзя. А сегодня, между прочим, тепло, плюс пятнадцать, и дождик – так, балуется. А что будет, когда зарядят ливни и похолодает? У Татьяны Васильевны, как я узнала вчера, кроме аспирина и клизмы, в аптечке ничего другого нет.

Воцарилась пауза. Каждый посмотрел на себя, на соседа, на кого-то в поле. Михеева была права: уже сейчас обувь и даже штаны у многих были запачканы землёй до колен и выше. Тоненькие ветровки промокли и от ветра в открытом поле не спасали. Горобова вздохнула и побрела в сторону бараков, молча указывая на них. Процессия преподавателей двинулась следом.

– И что посоветуете, Галина Петровна? – декан оглядывалась на студентов и, конечно же, понимала, какими могут быть последствия переохлаждений на поле.

– Срочно заказывать Ветрову резиновые сапоги, тёплые штаны, фуфайки, рукавицы из суровой ткани, шапки, шарфы – всё, что поможет уберечь от холода на улице и во что можно будет переодеться после работы.

– А если в колхозном магазине нету сапог и прочего, как быть? – Печёнкин был согласен с поставленной проблемой – сам приехал в ботинках, которые, несмотря на заношенность, всё же было жаль. И мысль про суровые рукавицы ему тоже приглянулась: свои вязаные перчатки протрутся быстро, а заменить их нечем. «Ну не кожаные же для сбора картофеля надевать, право слово!».

– Надо, чтобы были. В приказном порядке, – решительно ответила Горобова за Михееву. – Пусть ношенные несут, пусть берут у населения. Пусть, в конце концов, на базе заказывают. Поморозим ведь детей!

– Нету сапог, пусть хотя бы калоши привезут, – предположила медсестра Иванова, отогревая руки в карманах и приплясывая на ветру. Он дул отовсюду.

– Калоши в грязи потонут. – Михайлов, рассматривая свои полусапоги, залепленные так, что их чёрный цвет не был виден, недоверчиво посмотрел на Иванову.

– Калоши – для носки вне работы, – объяснила Михеева. – И для начала неплохо было бы узнать, сколько пар сапог нам нужно мужских, а сколько – женских. Какие размеры?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.