Родственные души в Сеуле

Она миниатюрная, хорошо, если в ней хотя бы пять футов роста. Кожа у нее цвета слоновой кости, бледная и гладкая, без изъяна, без единой веснушки. Даже если бы у нее и были веснушки, они, без сомнения, были бы симметричными и милыми. На ней скромный цельный купальник с рюшками на юбке, и каким-то чудом это выглядит привлекательно. Наглая жопа. Длинные, черные, шелковистые волосы, такие темные, что кажутся почти синими.

Когда она смеется, она прикрывает рот рукой, а глаза танцуют от восторга.

Она похожа на безупречных девушек, которых я вижу в мамином телевизоре, когда прохожу мимо ее спальни. Тех, которые либо поют и танцуют в развлекательных шоу, либо плачут и кричат в какой-нибудь корейской дораме. Она прототип каждой Грейс, Эстер и Джинни в любой корейской церкви к востоку от Тихого океана.

Обжигающее солнце Сан-Диего светит позади нее, создавая идеальный эффект ореола. А как иначе?

А Нейт смотрит на нее, как на драгоценный камень.

– Кто она? – спрашиваю я. Я никогда не видела ее в кампусе. Очевидно, что я не единственная кореянка в нашей школе. Но я единственная кореянка в нашей компании друзей. И я очень старалась вписаться в нее, несмотря на то, что так сильно отличаюсь от остальных. Если она здесь и разговаривает с Нейтом, значит, она пытается проникнуть на мою территорию. О боже, Ханна, только не показывай танцевально-песенный номер, какая ты секси. Возьми себя в руки.

У меня перехватывает горло, а нос щекочет едва уловимый запах очень дорогой краски для волос, благодаря которой мой стилист сделал мне правильные пряди светло-коричневого цвета. Для чего все это, если не для того, чтобы вписаться, произвести впечатление на Нейта, показать ему, что я идеальная девушка?

– Вот это я и собиралась тебе сказать. Я слышала, что Нейт, видимо, встречается с новой девушкой. – Голос Шелли возвращает меня к реальности.

– Что? – Я резко поворачиваю голову, чтобы посмотреть ей в глаза и понять, не ложь ли это или досужая сплетня. – И недели не прошло, как мы расстались.

– Формально вечеринка была восемь дней назад, но я понимаю, о чем ты говоришь. Труп еще даже не остыл.

В эту секунду у меня есть два варианта. Я могу столкнуть Шелли в бассейн и отказаться слушать то, что она скажет дальше. В общем, это было бы так просто. Или сделать глубокий вдох и пойти узнать больше об этом новом препятствии.

Мое сердце бешено колотится. Она не местная, в этом я уверена. Судя по тому, как она выглядит и ведет себя, я предполагаю, что она только что переехала сюда из Кореи. Ни один солнцезащитный фильтр не позволит вам сохранять идеальную бледность. Я не могу удержаться от того, чтобы подойти к ней поближе. Пожалуйста, пусть ее дыхание будет зловонным, как кимчи. Пожалуйста, пусть ее волосы пахнут нафталином. Пожалуйста, пусть у нее будут короткие и толстые ресницы.

– Она только что переехала сюда. Ее родители владеют новым магазином в торговом центре, где продается классная модная одежда, – сообщает Шелли.

Проклятие. Мне нравится этот магазин. К сожалению, теперь придется заставить всех знакомых обходить его стороной.

Мы с Шелли добираемся до мелкой части бассейна, где Та Девушка сидит на краю, изящно болтая ногами в воде. Нейт садится рядом с ней. Он выглядит огромным и влюбленным.

– Тебе нравятся BTS? BTS мои любимчики. Мой биас Тэхён, ОТ7 врэкер[4], – говорит она Нейту. – А еще мне очень нравятся BLACKPINK. Многие утверждают, что я похожа на Джису. – В ее голосе есть интонация, как у моей кузины, которая выросла в Пусане и переехала в Штаты всего пару лет назад.

– В последнее время я увлекаюсь группами четвертого поколения, такими как Ateez и Stray Kids, – отвечает Нейт. – Су Ён, по-моему, ты действительно могла бы стать вижуалом в K-pop группе.

Что это за кодированный язык, на котором они говорят? Это K-pop? Класс. У них есть что-то общее. Но пока только одно…

– Ты смотришь корейские дорамы? Сейчас мне нравится «Любовь и Сеул»…

… похоже, теперь у них два общих интереса.

– Ким Джин Сок такой красивый и талантливый. У него ямочки, как у Чонгука!

Я замираю на месте, как только это имя слетает с ее губ. Ким Джин Сок. Я знаю его. Это корейское имя Джейкоба Кима. Она говорит о том же парне? О моем лучшем друге детства, который меня бросил? О том, кто, наверное, сидит сейчас у меня дома и потеет в своей комнате, потому что я оставила ему только маленький вентилятор, который работает через пень колоду? Она фангерлит, как будто он мегапопулярен. Она определенно из Кореи. Не похоже, чтобы кто-то еще здесь его знал.

– Я обожаю «Любовь и Сеул»! – кричит одна из моих одноклассниц. – Ким Джин Сок такой горячий.

– Офигеть, правда? Я кайфую от этого шоу, – говорит еще одна. – Я так рада, что будет второй сезон.

Все начинают собираться вокруг Су Ён, желая принять участие в этом, походу, захватывающем разговоре о моем лучшем друге детства и каком-то дурацком телешоу, в котором он снимается. Я вспоминаю старые добрые времена, когда эти шоу были популярны только в Корее и мне не нужно было париться о выносе мозга, который сейчас происходит у меня в голове.

Неужели все сошли с ума? Джейкоб не «такой горячий». Ну, возможно, я могла бы понять, почему кому-то он показался просто горячим. Но добавлять «такой» – это уж слишком.

Нет. Нет. И еще раз нет. Этого не может быть. Миры сталкиваются в какой-то странной альтернативной реальности. Всю свою жизнь я разделяла корейскую повседневность и американскую школу и очень тщательно за этим следила. Никто из моих школьных друзей даже не знаком с моей семьей. Все это нереально странно и всему виной Джейкоб Ким. Проклятье!

Я на мгновение задерживаю дыхание, ожидая, когда Нейт увидит меня и наши взгляды встретятся. Он должен знать, как меня это смущает. Думаю, он меня понимает.

Но он не перестает пялиться на новую девушку, блестящую, более аутентичную корейскую версию меня, слушая ее рассказы о моем бывшем лучшем друге. Щеки у меня горят, и внутри нарастает ярость. Джейкоб покинул Сан-Диего и не оглянулся. Несправедливо, что он вдруг получает здесь такое внимание. Несправедливо, что вдруг стало модно быть корейцем, и это переворачивает мой мир с ног на голову. И новая кореянка привлекает внимание Нейта, хотя я была здесь все это время.

– Ты намного сексуальнее, – ни с того ни с сего говорит Шелли. – Ну, то есть я даже не знала, что ему нравятся азиатские девушки.

Я удивленно смотрю на нее.

Она качает головой:

– Я хотела сказать, настоящие азиатские девушки. Ты же американка азиатского происхождения, понимаешь?

– Э-э, спасибо, Шелли. Но я кореянка… американка корейского происхождения. То есть, наверное, есть разница между тем, кто типа приехал прямо из Кореи или вроде того. Но…

– Да, именно это я и имела в виду, – говорит она. – В любом случае, я пойду поздороваюсь с Лиззи. До скорого.

Прекрасно. В любом случае я не особо-то хотела объяснять это Шелли. Я даже не уверена, что понимаю это сама. Но я всю жизнь пытаюсь быть «американизированной» кореянкой, ищу идеальный баланс в своей идентичности, чтобы соответствовать своему окружению и не показывать виду, что очень стараюсь. И вот появляется «кореизированная» девушка, которая воплощает в себе все, на что я смотрела свысока, и покоряет людские сердца. Разве этого хочет Нейт? Видимо, этого сейчас хочет весь мир. Внезапно возникла мода на все корейское. Очевидно, я просто неполноценная кореянка. На самом деле, я тут меньше всего ощущаю себя кореянкой.

– Ханна, иди сюда. Я хочу кое с кем тебя познакомить. – Почему тренер по плаванию зовет меня? Я нехотя, на заплетающихся ногах, иду туда, где собралась наша группа. – Ханна, это Су Ён. Она недавно переехала сюда из Кореи. Су Ён, это Ханна Чо.

Почему тренер посчитал важным именно для меня знакомство с новичком, понятно, но лучше бы он этого не делал.

– Аньон хасейо, Ханна-щи, – говорит Су Ён, быстро вставая и кланяясь. Какого черта? Почему она ведет себя так, как будто я ее мать или типа того?

– Дэбак, – фыркает кто-то из учеников.

Я стреляю в своего одноклассника убийственным взглядом. Он может сколько угодно кайфовать от корейских штучек. Но не стоит говорить со мной на корейском сленге, как будто мы бро.

У меня это совершенно не укладывается в голове.

Я обращаюсь к Су Ён.

– Привет, – говорю я, поднимая вялую руку. – Приятно познакомиться.

Я больше не выдержу. Поворачиваюсь и ищу путь к отступлению. Я могла бы просто убежать, не оглядываясь. Скрыться от этого безумия.

– Ладно, спасатели, в качестве разминки десять кругов вольным стилем! – кричит тренер. – Первая группа, в воду!

План провалился. Класс. Я только об этом и мечтала… снова плавать. Что ж, либо плавать во взрывающем мозг настоящем, либо вернуться домой и столкнуться лицом к лицу со своим мучительным прошлым. Я делаю глубокий вдох, задерживаю дыхание и прыгаю в воду.

Сразу по окончании тренировки я испаряюсь, ни с кем не попрощавшись. Похоже, никто и не заметил, что я ушла. Ведь теперь у них есть Су Ён.

Меня настигают эмоции последних двух дней, и создается впечатление, что я в ловушке. Мне нужно что-то делать.

Я и не предполагала, как тяжело будет снова встретиться с Джейкобом и его семьей. Это не должно иметь значения. Почему же это имеет значение? Он история, прошлое, и за все эти годы мой друг детства должен был превратиться в некое призрачное существо.

Однако в ту минуту, когда я его увидела, на меня нахлынули воспоминания. Добрые глаза, пение сверчков теплыми летними ночами, запах боба чая с клубникой и личи – все это так знакомо, что ощущалось как теплое объятие и удар по лицу одновременно. Что не знакомо, так это черты его лица, глубокий тембр голоса, свидетельство того, что воды утекло много.

Проблема в том, что, открыв ящик Пандоры с детскими радостями, я вместе с ними выпустила наружу и всю свою боль – боль предательства, одиночества и отсутствия друзей. И мне это не особо-то нравится, должна признаться.

А потом еще эта сцена в лагере спасателей. Даже отдышаться не успела.

Я крепко сжимаю в кулаке ключи, давлю все сильнее, пока зазубренные края не впиваются в кожу. Мне пора убираться отсюда. Сломя голову бегу к своей машине. Переднее сиденье из черной кожи чертовски горячее, раскаленная боль обжигает ноги ниже колен, но меня это не волнует. Я до конца лета готова носить платья макси и джинсы, чтобы скрывать ожоги первой степени, только бы меня не остановили на пути к бегству.

– Ой, черт возьми! – Однако у руля другие планы. Я трясу обожженными руками. Взяться за него нет никакой возможности.

Мысленно падаю на колени и стучу по земле. Погода так несправедлива! Будь ты проклято, лето в Сан-Диего!

Наконец я завожу машину, включаю кондиционер и выезжаю со своего места на парковке. Делаю это на автомате. Моя машина направляется на запад, к воде.

Я выезжаю на многолюдную Торри-Пайнс-роуд, и напряжения как не бывало. Невозможно грустить, когда перед тобой бескрайние голубые воды Тихого океана. Несмотря на толпы, бредущие по пляжной дорожке, и машины, останавливающиеся посреди дороги в надежде найти место для парковки у океана, мое лицо расплывается в улыбке. Я выключаю кондиционер и опускаю все окна, наслаждаясь солнцем и морским бризом.

Моему отцу нравилось жить в Сан-Диего из-за океана. В его представлении это было символом успеха, которого он добился в жизни. Может быть, поэтому он переехал в Сингапур. Все дело в символах успеха, а следующий шаг на пути к вершине карьерной лестницы – роль регулярного пассажира международных рейсов.

Невыносимая мука наполняет мою грудь. Я очень скучаю по папе. Я не видела его полгода. Он пропустил два последних звонка по скайпу, которые должны были у нас состояться. На секунду я задумываюсь, что будет, когда он в следующий раз приедет в Сан-Диего в качестве гостя в собственном доме. Будет ли он рад меня видеть? Или из-за смены часовых поясов и истощения большую часть отпуска он будет овощем, пока ему не придет время собирать вещи и уезжать? Такова проблема слишком больших расстояний и слишком коротких поездок. У нас почти нет времени пообщаться, напомнить себе, что мы семья.

Когда отец уехал от меня, уехал от нас, чтобы устроиться на работу в Сингапуре, он клялся, что это временно. Обещал, что мы будем часто видеться. Он обнял маму, поцеловал сестру в щеку, а потом взял меня на руки. Я обхватила его ногами и схватила за шею. Я была слишком взрослой и слишком тяжелой для этого. Но ему было все равно, как и мне.

– Не уезжай, папа, – плача сказала двенадцатилетняя я.

– Я ненадолго, Ханна-я, – прошептал он мне на ухо.

А потом он уехал.

Прошло пять лет, теперь он президент компании. И я вижу его три раза в год, если повезет.

Я резко давлю на тормоз как раз вовремя, чтобы не столкнуться с машиной, внезапно остановившейся передо мной с включенным указателем поворота. Сукин сын решил, что нашел место для парковки. Я отрицательно качаю головой. Это место для пожарной техники, каждый новичок на это ловится. Дилетант.

По крайней мере, я перестала горевать об отце.

Я в конце Торри-Пайнс-роуд и в конце пути отступления. Пора домой.

Как только я снова выезжаю на автостраду, телефон начинает трезвонить. Я бросаю взгляд на дисплей приборной панели и нажимаю кнопку «Принять».

– Привет, – говорю я с покорным вздохом.

– Ой-ой. Что случилось? – добрый голос моей сестры на том конце провода ранит мне сердце, напоминая, что она за три тысячи миль от меня.

– Ну, Кимы приехали, – говорю я.

– Ты подготовила дом? – спрашивает Хелен с того конца провода.

– Да, я все отлично обставила, взяла простыни с покемонами и все такое. Одеяло для десятилетнего ребенка. Для него оно слишком короткое, – отвечаю я. – А еще я снова повесила на стену те сумасшедшие часы. Помнишь, там кукушка вылетает и кукует каждые сорок две минуты? От одной только мысли, что Джейкоб ошалеет от этой безумной кукушки, у меня чуточку поднимается настроение.

– Напомни мне никогда не переходить на сторону зла, как ты. Хотя, погоди, я переехала в Бостон и решила свою судьбу. Мой косяк.

Она шутит об этом, но мне все равно больно. Я смеюсь в трубку, но это звучит горько.

– Никогда не поздно, – говорю я.

Мы с Хелен всегда были близки. Ей и Джейкобу я доверяла больше всего. После колледжа, получив предложение о работе, она хотела остаться в Сан-Диего. Но в «небольшой поездке» в Бостон Хелен встретила парня, влюбилась и в итоге осталась работать в фирме, которая предложила ей больше денег и лучшие возможности для роста. Как будто любовь, деньги и успех так важны. Буэ.

– Ханна, – говорит она, – похоже, ты реально устроила теплейший прием. Послушай, я знаю, что ты чувствуешь себя немного не в своей тарелке после разрыва, но постарайся не сваливать все на бедного Джейкоба. Он не был в Америке уже три года, и кто знает, насколько ему будет не по себе. Только не оставляй его в незнакомом месте на произвол судьбы, ладно? По крайней мере, постарайся помнить, что он почти член семьи.

– Было так странно и неловко. Как увидеть в своем доме иностранцев. Впрочем, в моем доме действительно поселились иностранцы.

– Не надо драматизировать. Окей, теперь расскажи мне, как выглядит Джейкоб? Каково было снова его увидеть? Он похож на телезвезду? Он такой же милый в жизни, как и на экране?

– Не знаю. Не обратила внимания. Я лечу разбитое Нейтом сердце, помнишь? Мне нужно придумать, как его вернуть. Я почти уверена, что он с трудом соображал, когда порвал со мной, а теперь еще и эта новая кореянка, Су Ён, – говорю я. – Он же не променяет меня на нее, правда? Боже, это был бы полный отстой! Бросил и нашел замену. Может, мне тоже начать называть себя корейским именем, чтобы казаться более аутентичной?

– Напомню, твое корейское имя Ха На. Не уверена, будет ли это иметь какое-то значение для окружающих. Слушай, тебя нельзя ни на кого променять, не забывай об этом. Нейт дурак. А теперь скажи мне то, что я хочу знать.

– Хелен, у меня нет ни времени, ни сил, чтобы думать о ком-то другом, кроме Нейта. Я едва взглянула на Джейкоба, это длилось не дольше секунды, и больше о нем даже не вспоминала.

– Угу… – протягивает она.

– Скажи, если бы кто-то хотел пройти ускоренный курс по всем K-pop штучкам и, возможно, посмотреть корейскую дораму, с чего ему стоило бы начать? Мне нужно найти что-то общее между собой и Нейтом, причем быстро.

– Ну, у тебя дома спит звезда корейских дорам. Может, там и стоит начать.

– Для меня его не существует, – огрызаюсь я.

– Да ладно. Кинь мне хоть что-нибудь для затравки. Он классный?

– Фу! – Мне неприятно, что и моя сестра фанатеет от Джейкоба. – Он высокий.

Я слышу ее смех на другом конце провода.

– Тебе нравятся высокие, – говорит она.

Что, черт возьми, это значит? Кому не нравятся высокие? Это ничего не значит.

– И… он тощий. Высокий и тощий. И у него нелепая стрижка под горшок, как у всех этих модных K-pop парней.

Хелен продолжает смеяться, а мое лицо теперь реально горит. Я закрываю окна и включаю кондиционер. Удивительно, что на 56-м шоссе почти нет машин. Нажимаю на газ, чтобы увеличить скорость. Может быть, меня остановят и посадят в тюрьму и я смогу избегать Джейкоба до конца лета. Там же еще отличное трехразовое питание, верно?

– Ты только что сказала, что хочешь стать фанаткой модных K-pop парней, – напоминает она. Это жестоко.

– Это ради Нейта. Я должна понимать, чем он увлекается.

– Никак не могу поверить, что Нейт Андерсон теперь кореябу. А что до Джейкоба, он и правда хороший актер, и стрижка у него соответствует киношному образу.

Как она смеет защищать стрижку Джейкоба под горшок? Это непростительно. И почему она продолжает переводить разговор на него?

– Я хочу сказать, если слухи верны, – продолжает Хелен, – он пользуется невероятной популярностью, и его хотят снимать в разных новых шоу. Судя по всему, ему удалось подцепить самую горячую корейскую актрису. Правда, я не очень в это верю. Что-то с ней не так. Мне показалось, их последнее интервью было просто провальным.

Я въезжаю на подъездную дорожку к дому, но не останавливаю машину.

– О чем ты вообще? Кто она? Какое интервью? – спрашиваю я. – Знаешь что? Забудь. Я не хочу ничего знать.

– Ну конечно, совсем вылетело из головы, ты же ненавидишь все корейское. Тебе не мешало бы расширить свой кругозор и принять свою культуру, сестричка. K-pop, корейские дорамы, корейские закуски и корейская косметика сейчас в моде. Но не делай этого только ради Нейта.

– Я не ненавижу корейские штучки. Просто я не гонюсь за модой. Ты не увидишь, как я плачу, накрывшись простыней, над какой-нибудь корейской дорамой и ем сырую лапшу рамен, которую они пытаются сбагрить в качестве закуски. Ни за что.

– Эй, это я так провожу выходные! Почему ты взъелась на меня? – Хелен посмеивается над собственной шуткой. – И все-таки рекомендую тебе посмотреть шоу Джейкоба «Любовь и Сеул». Оно сейчас на Netflix. Это просто офигенно. Обещай, что хотя бы одним глазком глянешь, хорошо?

Я испускаю стон, как будто меня попросили сделать что-то совершенно ужасное. Ну, почти.

– Ханна, послушай. Я знаю, что тебе было очень плохо. И хорошо понимаю, что ты можешь обижаться. Но дай Джейкобу шанс снова стать твоим другом. Прошло три года, – напоминает она. – Тебе не кажется, что пора…

– Нет, не пора. Этому не бывать никогда, – решительно говорю я. – Кроме того, у меня нет времени на давно потерянную дружбу. Я должна сосредоточиться на том, чтобы вернуть Нейта.

– Почему ты не можешь заниматься и тем, и другим? Почему бы тебе не провести это лето с Джейкобом и Нейтом?

При мысли о них двоих в одном пространстве я впадаю в ступор. Из этого ничего не выйдет.

– А зачем тебе так стараться? Если ты нравишься Нейту и он хочет быть с тобой, он должен бороться, чтобы вернуть тебя. Если Нейт этого не сделает, он не стоит и твоего мизинца. Тебе не нужно ничего менять в себе ни для него, ни для кого бы то ни было.

Я глубоко вздыхаю и тут же фыркаю. Если бы это было так просто.

– Возможно, это работает в корейских дорамах. Но в реальной жизни не так много парней приглашают меня на свидание.

– А тебе и не нужно много. Тебе нужен просто подходящий.

– И именно поэтому я хочу бороться за Нейта. Когда знаешь человека всю свою жизнь, в этом есть что-то особенное. Понимаешь, дети растут вместе, сначала они враги, а потом их отношения перерастают в нечто большее.

– Я понимаю всю притягательность темы родственных душ. Но ты уверена, что Нейт твоя судьба?

– Не существует ни родственных душ, ни судьбы. Я просто говорю, что Нейт – хороший парень, который был рядом со мной, когда все остальные уходили из моей жизни. – Моя сестра может быть в команде Джейкоба, а не Нейта, но нельзя отрицать, что Нейт – единственный из всех, кто остался и кто все еще рядом.

Ну, то есть до того, как он порвал со мной.

– Слушай, я сейчас дома, мне пора идти помочь маме, – говорю я. – Поговорим позже. Пока.

Я отключаюсь, прежде чем она могла бы продолжить меня донимать. Хелен – настоящая дочь своей матери.

Я глушу двигатель и выхожу из машины. На пороге делаю глубокий вдох и кошусь на окно гостевой комнаты. Жалюзи подняты, Джейкоб стоит у окна. Я в толк не возьму, как он стал таким высоким, ведь мальчиком он был от горшка два вершка. И, может быть, не такой уж он и тощий, как я описала сестре. Он заполнил собой все окно.

Я заставляю себя отвести взгляд.

В голове вспыхивает воспоминание о роковом дне три года назад, когда мы с Джейкобом общались по скайпу. Он с семьей остался в Корее на лето, а я скучала дома и ждала его возвращения. Он сказал, что случилось что-то безумное, во что я никогда не поверю, и что они задержатся в Сеуле дольше, чем ожидалось. Он собирался пропустить первый день в старшей школе. Он не знал, как долго они там пробудут. Пожалуйста, не сердись.

Я сломалась и заплакала.

Я была в ярости. Мое сердце было разбито. У меня было плохое предчувствие.

Он сломался и заплакал.

Он был напуган. Он был одинок. Казалось, он совершенно растерян.

Его последние слова, навсегда запечатлевшиеся в моем мозгу, были величайшим предательством: «Я ненавижу свою жизнь в Сан-Диего». Все остальное практически стерлось из памяти. Но эти слова и по сей день звучат громко и ясно.

Я была самой большой частью его жизни в Сан-Диего.

Я ждала.

Я ждала его следующего звонка. Ждала известий, что он возвращается. Ждала недели, месяцы – и ни слова.

Стеснение в груди такое же, как и в тот день. Я устала заботиться о людях, которые в конце концов уходят от меня.

И я никогда не умела давать второго шанса.

Глава 6

Джейкоб

Я схожу с ума.

Несмотря на совершенно неожиданный поворот событий, кажется, моя лодыжка чувствует себя лучше. Теперь я могу ее слегка нагружать. Причина, вероятно, в том, что я застрял в этом доме на неделю без дела. Предполагалось, что несколько недель вдали от Кореи, вне строго рабочего графика, будут полны свободы, расслабления и веселья. Вместо этого я с сестрой сижу на диване и смотрю видеоуроки танцев SEVENTEEN и TXT на YouTube, слушая, как мама и ее лучшая подруга делятся рецептами корейской кухни и часами вспоминают молодые годы. Мы были только в церкви и магазинах H Mart и Target.

Единственный плюс в том, что мне удалось поработать над своими эскизами. В детстве я никогда не рисовал. Но один парень из нашей группы стажеров подарил мне альбом для рисования и несколько ручек, и я подсел. Для человека-самоучки, у которого не так много времени для практики, я рисую лучше, чем мог подумать. Только на этой неделе я закончил три наброска и, кажется, не испытываю к ним отвращения. Сейчас у меня, наконец, появилось свободное время, однако в стенах этого дома мне не так-то просто найти вдохновение.

Мне нужно выйти на улицу. Есть много того, что я хочу сделать, есть места, которые я хочу посетить. Хочу детально запечатлеть океан, пальмы, маленьких детей, строящих замки из песка. Хочу улучшить свои навыки рисования, перенося все это на бумагу, если получится.

А вообще я просто хочу делать то, что делают обычные люди моего возраста, но на что у меня не было ни времени, ни свободы с тех пор, как я перестал быть ребенком.

За исключением одного случая, когда она подняла шум из-за отъезда на какую-то стажировку, Ханна почти все время проводит, запершись в своей спальне. По крайней мере, она хочет, чтобы мы все так думали. Честно говоря, я подозреваю, что она тайком сваливает. Музыка у нее несколько часов подряд играет слишком громко и на постоянном повторе. Даже когда я вижу ее дома, она почти не говорит со мной. Мне хочется спросить, что она делает весь день «в своей комнате». Но она не позволяет даже приблизиться к себе.