Убийства в литературном кругу

– Конечно. Зачем мне было придумывать что-то новое? И именно поэтому я и взялась ее написать!

– Уф! Что только не узнаешь!

– Но лучше бы я вообще забросила эту рукопись куда подальше! И первый раз от нее были одни неприятности, и вот сейчас опять.

– Главное, чтобы третьего раза с этим текстом у вас никакого не случилось.

Татьяна в ужасе замахала руками. Мол, нет уж, не надо!

Затем все повернулись к Серафиме Павловне, но она все никак не могла начать свою исповедь, потому что сильно волновалась. Это выражалась в том, что она молча крутила кольца на своих пальцах, которых у нее, наверное, было огромное количество, потому что в данный момент их одновременно было надето на обеих руках где-то штук семь. Наконец, она кое-как взяла себя в эти обвешанные перстнями руки и заговорила.

– Это, конечно, странно слышать, но именно у меня был серьезный повод желать им плохого. Хотя кто я, и кто они!

– Да? А как вообще вы пришли в клуб, Серафима Павловна?

– Очень просто! Увидела однажды объявление в библиотеке, где я книжки обменивала, пришла, мне понравилось, люди там собрались умные. Я им пирожки пекла, они ели и хвалили. А я женщина одинокая, но компанейская, и стараюсь во всех хороших мероприятиях всегда участие принимать! По возможности, конечно. Вот в этот клуб я и вступила. Я на пенсии. Что мне дома-то сидеть? А там мы как-то сдружились. Даже в гости ко мне стали члены клуба приходить.

– Понимаю. А вы писателей, которых на заседаниях обсуждали, читали?

– Да, читала, конечно, и тех, и этих. Мне все нравится, и, в целом, с тем, что наши слабее, я согласна, но все равно, мы их точно не убивали.

– А какой мотив тогда был у вас?

– Да злая я на них была! Я ведь их всех видела, вот как вас, на встречах с читателями, которые они проводили.

– Вы на них тоже ходили?

– Да.

– А зачем?

– Я люблю быть с людьми. Поэтому я ходила на многие пресс-конференции, когда выходили новые книжки. И вот однажды мне пришла в голову мысль – дать писательницам экземпляр с уже приготовленной надписью, чтобы они ее только подписали.

– И что же такого вы там написали, что они, как я понимаю, подписывать отказались?

– Ничего особенного! «Моей лучшей подруге! Никогда не забуду дни, проведенные вместе!» – вот и все! Им ведь это ничего не стоило.

– А это было правдой?

– Нет, конечно. Какие мы подруги?

– Тогда зачем вам это было надо?

– Как зачем? Чтобы я могла показать книги с надписями людям, которые приходят ко мне в гости.

– Ну, предположим, они бы это увидели, и что дальше?

– А дальше повысилась бы моя оценка, и я стала бы рассказывать всем о тех днях.

– Каких еще днях?

– Проведенных вместе.

– Придумывать, что ли, стали бы?

– Ну, естественно, я же с писательницами этими никогда раньше не встречалась.

– Что-то я не особо вас понимаю, но, короче, они вам ничего не подписали, и вы захотели их убить?

– Да, захотела. Понимаете, я как раз должна была выйти на пенсию и мечтала, что книги эти будут главным украшениям моих юбилейных торжеств!

– Хорошо, я поняла. Но вы ходили только к этим писательницам на пресс-конференции?

– Да, нет, ко всем! И, представляете, никто не подписал! И книги эти теперь не продашь, они ведь с надписями, но без автографов. Кто их купит?

– Да-да, мне все ясно. Значит, вы захотели их убить. Но всех или только этих детективщиц?

– Всех! Я бы их била-била железной трубой.

– Ужас какой! А почему трубой?

– Не знаю, просто, однажды я пришла с очередной конференции без подписанной книги, а через несколько дней у меня уже должен был состояться юбилей. И я села, заплакала и представила себе, как я бью их трубой, бью, бью и бью. И знаете, мне стало легче.

– И что? В реальности тех двоих вы тоже убили?

– Как вы можете такое говорить! Конечно, нет. Только мысленно! А день рождения у меня очень весело прошел! Никаких книг и не понадобилось! Все говорили мне хорошие слова, мы вспоминали детство и юность. Было очень душевно!

– Да уж!

– Вот такая глупая история!

И Серафима смахнула с глаз неожиданно набежавшую слезу.

Да, дела! После всего услышанного я обратилась к собравшимся дамам с просьбой рассказать об остальных членах клуба. Девушка пожала плечами.

– Пенсионер, как я понимаю, посещал наши заседания от скуки, а, может, из-за дамского общества, он вообще-то повсюду ходит, где есть какие курсы бесплатные и женщины. Зовут его Георгий Ваганович, и вообще-то он весь чересчур правильный. Все говорил нам, что нравственность – это главное, а книги этих писательниц беспорядочные связи не осуждают. А вот, мол, в классических детективах мораль всегда присутствует.

– А у него был какой-нибудь повод желать писательницам смерти? Кроме, конечно, связанного с нравственностью?

– Не знаю.

– Ладно, с ним все ясно. А та бабушка, которая вяжет?

– Это Александра Васильевна. И ее вообще не поймешь. Она как бы постоянно находится в образе Мисс Марпл.

– Это у нее игра такая?

– Наверное!

– Внуков, что ли, нет?

– Есть, она даже нам их фотографии показывала, но, как она говорит, каждый человек имеет право на свою личную жизнь. И вот наш клуб – это одна из частей этой ее жизни. А вообще она жутко спортивная! И на фитнес ходит, и в бассейн, и еще какой-то там северной ходьбой занимается.

– Скандинавской, что ли?

– Да, вроде.

– Старичок наш, между прочим, тоже ей увлекается, и одно время они даже вместе по паркам топали, я их как-то там видела.

Но тут опять запричитала председательша.

– И зачем я только все это придумала!

– А, правда, все-таки зачем?

– Говорю же, хотелось, чтобы детективы как-то вошли в мою жизнь, если уж свои в печатном виде увидеть не получилось.

– А много вы детективов сочинили?

– Говорю же, ни одного! Я их много начала и завязки у меня были, поверьте, интересные, а потом я запутывалась, кто что сказал, кто что видел, кто что слышал, и бросала начатое на половине! Не простое это дело детективы сочинять, уж вы мне поверьте!

– Верю. А не было ли в ваших детективах таких сюжетов, как женщину сбил поезд или она умерла в больнице?

– Нет, я так описывала убийства, чтобы всегда было много крови.

– Это еще зачем?

– Не знаю. Мне казалось, что так страшнее.

– Но вы же помните, что в классических детективах, наоборот, все более-менее чисто?

– Ну, да! Но у меня так не писалось! Хотя потом все было как обычно. Ограниченный круг подозреваемых, и у всех имеется мотив убить жертву. И не одну! А в конце книжки – неожиданная развязка! Но очень быстро я поняла, что просто так сочинять в стол – это не моя стезя.

– Понятно! Но если бы ваш детектив начинался с убийства двух писательниц, что было бы дальше?

– Дальше? Наверное, я бы все-таки убила третью, чтобы было побольше улик, а четвертую сыщик обязательно успел бы спасти! Но понимаете, книжка – это не совсем то, что происходит в жизни, тем более, когда ты сам один из подозреваемых.

– Но, вообще-то говоря, никаких подозреваемых в принципе нет! Ведь считается, что эти две смерти не криминальные!

– Это да, хотя если что-то случится с третьей писательницей, то мы точно будем главными подозреваемыми.

– Скажите, а у вас действительно не было повода их убивать? Может, из-зависти, что у них получилось, а у вас нет?

– Ну, что вы говорите! Хотя честно сказать, теоретически я бы их точно прибила, потому что они пишут так плохо, что это просто позор для нашей великой нации!

– Вот видите!

– Но практически никогда! Я же разумная женщина!

– И что? Вот вы и могли все это хорошенько продумать.

– Нет, это просто ужасно! Как вы вообще можете так обо мне говорить?

– Да, не волнуйтесь вы! Я абсолютно уверена, что никто из тех, кто сейчас находится в этой комнате, ничего подобного не совершал.

– Спасибо! Но что нам теперь дальше делать?

– Не знаю. Все так запутано, что неясно, за какую веревочку потянуть, чтобы клубок распутался.

– Может быть, нам надо все-таки поговорить с двумя оставшимися писательницами? И объяснить им, что мы ни в чем не виноваты?

– Я не думаю, что они пойдут с вами на контакт! На их месте я закрылась бы у себя в квартире или доме, не знаю уж, где они там живут, и никуда бы не выходила и никого бы не впускала.

– Между прочим, у одной из этих детективщиц завтра пресс-конференция по поводу выхода ее новой книги. И ей точно придется на нее прийти, потому что пропустить такое событие она не может.

У Серафимы сразу загорелись глаза.

– А давайте все вместе пойдем на эту конференцию!

Но я ее остановила.

– Зачем? Там же вас многие смогут узнать! Вам это нужно?

– Но что-то делать надо! Ведь если и с оставшимися писательницами что-нибудь случится, то, я думаю, только телевидением мы не отделаемся!

– Ладно, на пресс-конференцию пойду я и думаю, что там наверняка кто-то задаст писательнице вопрос о вашем клубе.

– Вполне возможно.

– А авторша эта обязательно на пресс-конференцию придет, потому что вся эта случившаяся шумиха для нее прекрасная реклама. И ей придется на этот вопрос ответить!

– Это точно!

– Послушаем, что она скажет.

– Но вдруг это будет ее последняя книга?

– Ну, у вас и юмор!

– Ой! Да я сама этого не хочу! А конференция завтра в десять часов в большом книжном магазине недалеко отсюда. Вы его знаете?

– Да, знаю, я поняла где. И я обязательно туда схожу, а вечером вам все расскажу.

– Хорошо!

Затем мы втроем с Таней и Сусанной вышли из подъезда на улицу, и я увидела, что уже совсем стемнело. Долго же мы заседали!

Распрощавшись, я пошла по дорожке между домами и неожиданно почувствовала, что за мной кто-то идет. Я быстро обернулась. Передо мной стоял еще один член клуба – пенсионер, тот самый с восточной внешностью! Вроде его зовут Георгий Ваганович. Он перегородил мне дорогу.

– Вы кто?

– А вы?

– Зачем вы встречались с членами клуба?

– Какое вам дело! Вы что за ними следите?

– Мы друг друга знаем, а вот вы кто?

– А я хочу помочь распутать всю эту историю с писательницами детективов.

– И зачем вам это надо?

– Потому что я за справедливость. И я не думаю, что ваши дамы в чем-то замешаны.

– А я?

– Не знаю. Наверное, вы тоже ни в чем не виноваты. А все, связанное со статьей и этими несчастными случаям, всего лишь ужасное совпадение.

– Это если с оставшимися двумя писательницами в ближайшее время ничего не случится. Тогда через какое-то время мы будем лишь вспоминать о событиях последних дней, как о чем-то, что нам приятно пощекотало нервы.

– В этом вы, конечно, правы. Только вот почему-то получается, что мы все подсознательно думаем, что с этими писательницами обязательно что-то случится. Разве не так?

– Просто так должно быть, если следовать логике, которая есть в романах той же Агаты Кристи.

– Может быть. А как вы все-таки узнали, что мы что-то обсуждали? Как вы нас вычислили?

– О, мы заговорили уже терминами каких-то шпионских романов. Хотя на самом деле все очень просто. Я хотел поговорить с нашей главной начальницей, но вдруг увидел, что она куда-то спешит. Решил выяснить куда, и оказался здесь, а я знаю, кто в этом доме живет. Сел на скамеечку и стал ждать. Вы забываете, что все мы живем в одном микрорайоне.

– Ну, да. Вы же прочитали то объявление в местной библиотеке. Кстати, а что там было написано?

– Я точно не помню, но что-то вроде того, что организуется клуб любителей классических детективов.

– А вы их тоже любите?

– Скажем так, я их читаю наравне с другой серьезной литературой. Ведь классика – она всегда классика!

– Вот в этом я с вами согласна. Но вы тоже должны согласиться со мной в том, что ваш клуб попал в нелегкую ситуацию, и помощь кого-то извне вам не помешает.

– В этом смысле, да! Но я очень привязался к нашим женщинам, и не хотел бы, чтобы их кто-то обидел.

– Знаете, я вообще могу сейчас повернуться и уйти и никогда больше в окружении вашего клуба не появляться.

– Нет, что вы! Я этого совсем не хочу. Если вы им помогаете, то спасибо вам за это.

– Тогда, что вы хотите?

– Хочу, чтобы вы не причинили никому, к кому я хорошо отношусь, зла.

– Я и не собираюсь! Хотя неужели мое слово для вас что-то значит?

– Да. Знаете, я старомоден и верю в честное слово.

– Тогда, слово чести! Я на стороне невиновных и хочу выяснить истину.

И после этих слов я с Георгием Вагановичем раскланялась, и мы разошлись по домам, а там я завалилась спать.

А на следующий день на пресс конференцию Кузьминой я немного опоздала, но, по счастью, когда я присела на стул в последнем ряду, она еще не начиналась.

Народу было много. Может быть, все эти загадочные смерти сыграли свою роль, а может, народ, действительно, любил читать книжки этой писательницы. Кстати, некоторые из присутствующих людей, между собой по-приятельски общались. Наверное, они уже не раз встречались на таких конференциях. Неожиданно я увидела Алексея. И этот товарищ что тут делает? Он тоже меня заметил и помахал рукой

– Привет!

– Привет! А вы, Алексей, случайно не знаете, почему не начинают?

– Писательница задерживается.

– Да? А почему?

– Неизвестно. Но, между нами говоря, до нее никак не могут дозвониться.

– А вы не думаете, что …

– Думаю. Точнее, боюсь об этом думать.

– Ужас! А ваша знакомая как себя чувствует? Я имею в виду четвертую писательницу. Михалевскую.

– Узнали, значит. Но в этом я и не сомневался. По телефону говорит, что хорошо. Но я ей не особо верю.

– Вообще-то я бы тоже ее словам не поверила.

– А вы с той теткой из клуба виделись?

– Почему вы думаете, что мы должны были видеться?

– А разве нет?

– И какой ответ вы хотите от меня услышать?

– Любой. Потому что я и без него уверен, что вы с ней встречались, а, может быть, и еще с кем-нибудь из их клуба. Сюда-то вы зачем пришли?

– А вы?

– За дополнительной информацией.

– Какой?

– К размышлению.

– Вот и я тоже.

– Но что-то долго эту встречу не начинают.

– Вы думаете, что с Кузьминой что-то случилось?

– Что-то уж точно. Только вот что? Может быть, она в пробке стоит, а, может быть, у нее простуда, или, может быть…

– Ой, не надо! Я даже думать об этом боюсь!

Между тем, люди в зале, а, в основном, это были женщины, расходиться не собирались. Скорее всего, все смотрели то шоу по телевидению и поэтому ждали хоть каких-то объяснений. Наконец, в зал вошла милая девушка и сказала, что пресс-конференция сегодня не состоится, и о времени ее проведения будет сообщено дополнительно. А вот новую книжку писательницы, те, кто хочет, может приобрести прямо сейчас. После этого в зал вошли парни с коробками в руках, и в них лежали книги. Алексей пожал плечами.

– Ясно, что ничего неясно. А вы кофе выпить не желаете? Тут внизу хороший кафетерий.

– Я бы и съела что-нибудь. У меня, когда волнуюсь, всегда очень аппетит разыгрывается.

За кофе и бутербродом Алексей о наших запутанных делах не говорил, видно не хотел мне портить настроение. Зато потом, когда мы вышли, на улицу, он произнес.

– Я думаю, что скоро мы опять с вами встретимся.

– И я даже догадываюсь где.

– Да? И где?

– Завтра похороны Соколовой, и вы обязательно туда придете. Впрочем, как и я. Поэтому до встречи!

– До встречи! Знаете, а вы мне очень нравитесь!

– Приятно! А как же ваша знакомая писательница? Михалевская? Разве вы о ней уже забыли?

– Нет, что вы! О ней так просто не забудешь! Я просто констатирую факт, что вы мне нравитесь. Только и всего!

– Ладно, верю, до встречи.

– До скорой встречи!

Я пошла домой, а по дороге позвонила Серафиме и рассказала о неудавшейся пресс-конференции. Она, конечно, разволновалась и сказала, что немедленно включит телевизор, вдруг там покажут какие-нибудь новости об исчезнувшей писательнице. На этом мы и расстались, но не прошло и десяти минут, как у меня снова зазвонил телефон. Это опять была Серафима. У меня сжалось сердце. Хотя оказалось, что зря. Никаких новостей о Кузьминой пока не было, но она стала настаивать на немедленной встрече.

– Зачем?

– Как вы не понимаете! Все очень серьезно! Я на девяносто девять процентов уверена, что в ближайшее время новости будут и невеселые!

– Слушайте, давайте немного подождем, хотя бы до завтра. Не будем впадать в панику! Человек не иголка. У него есть родственники, друзья, издательство, в конце концов. Пусть они ее и ищут!

– Хорошо! Но я сердцем чувствую, что случилось что-то нехорошее!

Но что мы вообще могли поделать? Ни я, ни члены детективного клуба не были с этой третьей писательницей даже знакомы.

До самой ночи я с тревогой следила за выпусками новостей, ну, а потом отправилась спать. Всю ночь меня мучили кошмары, а утром первое, что я прочитала на новостном портале, – это то, что известная писательница детективов найдена мертвой на аллее парка рядом с домом, в котором жила, и причина ее смерти – стреляная рана от ружья, которое валялось рядом. И смерть ее наступила примерно сутки назад.

Так, свершилось то, чего мы все ждали и боялись! И теперь это была явно насильственная смерть. А, значит, члены клуба опять будут в центре внимания. Но не расскажут ли они кому-нибудь обо мне? Думаю, что нет. Я же им нужна, как человек, играющий на их стороне, но о котором никто не должен знать. Но неужели все-таки они буду главными подозреваемыми?

Поэтому я оправилась туда, куда и собиралась, – на кладбище. Народу там было очень много, и это была публика, ждущая своего кумира, чтобы с ним проститься. Наконец, показалась несколько больших машин. Многие женщины заплакали. Я вообще-то даже не догадывалась, что творчество Соколовой так ценилось. Неожиданно меня кто-то взял за локоть. Я вздрогнула. Это был Алексей. В руках он держал две розы.

– А вот и я! Новость дня слышали?

– Про Кузьмину?

– Конечно.

– А знаете, какая главная версия ее гибели?

– Нет. И какая?

– Самоубийство!

– Да не может такого быть! Таких совпадений не бывает! Три писательницы детективов погибли практически одновременно, и нет никакого криминала?

– Я узнал это по своим каналам и тоже крайне удивился. Зато, представляю, как обрадуются члены вашего клуба! В переносном, конечно, смысле.

– Да уж! Но их опять обязательно пригласят на ток-шоу. Такой повод! Хотя с чего вдруг этой третьей детективщице за ружье было хвататься?

– Может, нервы сдали. Не каждая женщина двух подруг так странно теряет.

– Почему? В первых же двух случаях криминала не обнаружено. Или мы о чем-то не знаем? А что ваша знакомая писательница говорит?

– Михалевская? Ничего! Молчит.

– А, может, это она?

– Что она?

– Ну, она все их прикончила! Ведь они, что не говорите, были ее конкурентками?

– Да, ладно вам! Она нормальная женщина и на такое не способна! Как, впрочем, и вы!

– А причем здесь я?

– Притом! Вы ведь тоже себя подозрительно ведете. Зачем вам все эти расследования? Хотя, отвечая на ваш вопрос, скажу, что в читателях у Зои недостатка нет! Поэтому уж кто-кто, только не она! Притом Михалевская со всеми ладила, и даже по радио вместе с какой-то из этих трех погибших писательниц выступала!

– Да? И откуда вы все знаете? Столько подробностей!

– А что вы на меня так смотрите? Неужели вы думаете, что я имею к этому какое-то отношение?

– Ничего я не думаю!

– А я вот думаю!

И тут я увидела знакомые лица! Это же члены клуба! Пенсионер Георгий Ваганович, с которым я говорила, и бабушка Александра Васильевна, которая вязала на шоу. Сладкая парочка! Только что они тут делают? Или, может быть, их тянет взглянуть на дело своих рук и один из них убийца? Вполне возможно!

Но когда они ко мне приблизились, я с ними поздоровалась. И, к моему удивлению, они не прошли мимо, а остановились. Я не придумала ничего другого, как сказать, что творения дамы, с которой мы все сейчас прощаемся, пользовались успехом у народа. Пенсионеры вежливо со мной согласились. А бабушка добавила.

– Она погибла как Анна Каренина! Под поездом, как в романе Толстого! Вот что значит писательница!

Потом они перевели разговор на обсуждение несчастного случая с Кузьминой. Оказывается, пенсионеры одно время часто гуляли по тому парку, где все это с ней случилось, и там, действительно, много дальних и укромных тропинок. Тут к нам подошел Алексей, и мне ничего не оставалось, как представить его им, назвав своим другом. Вопрос о том, знает ли он их, не поднимался, это было и так очевидно, потому что теперь эти дедушка с бабушкой для некоторых людей стали уже телевизионными звездами. Затем мы расстались. Старички пошли куда-то пешком, а Алексей сказал мне, что телефон Михалевской не отвечает.

– Ладно, не маленькая девочка! Надеюсь, что с ней уж ничего не случится!

– А вы не думаете, что…

– Что? Что ее уже нет в живых? Не думаю! Этого просто не должно быть и все!

Тем временем траурная процедура подошла к концу, и мы подошли ближе к холму из цветов. Алексей положил два своих роскошных нераскрывшихся бутона на огромный ворох букетов, а все потихоньку потянулись к выходу. Я тоже ушла, оставив Алексея одного, но скоро он меня догнал и огорошил вопросом.

– Слушайте, а интересно, где похоронят сегодняшнюю писательницу? Я имею в виду Кузьмину.

– А что?

– Просто я уверен, что мы с вами на ее похоронах тоже встретимся.

– Наверное.

– Хотя мне хотелось бы, чтобы наши встречи происходили в других менее печальных местах.

Я усмехнулась и перевела разговор на другую тему.

– Слушайте, а что вообще Соколова делала рядом с поездом? Неужели она домой на электричке ездила?

– Нет, конечно. Насколько я знаю, у нее была очень дорогая и навороченная машина, она хорошо ее водила, и привычки ходить пешком у нее не было.

– Тогда что?

– Не знаю. Вот это я и пытался тогда понять, когда мы с вами встретились.

– Может быть, она собирала материал для новой книги?

– Может. Хотя какая нам теперь разница? Как, впрочем, и ей. Слушайте! А вы не хотите сейчас съездить со мной в парк, где погибла Кузьмина и посмотреть все на месте?

– Почему бы нет? Поехали!

И мы пошли к выходу. Неожиданно у меня зазвонил телефон. Это была Серафима Павловна, и она чуть не плакала.

– Вы знаете?

– Да.

– О, нет! Все опять подумают, что это наших рук дело! И потом у меня на вчерашнюю ночь и утро нет никакого алиби. Ведь вы понимаете, что я была в это время дома одна, что вполне естественно. Сусанна и Таня, кстати, тоже. Так они мне говорят, и я им верю. Что же нам делать? А ведь нас, наверное, опять пригласят на передачу!

– Слушайте, перестаньте так волноваться, вы же ни в чем не виноваты! Стойте на своем и все!

– Вам легко говорить, вы же не член этого идиотского клуба.

– Вот именно! Поэтому мне легче разузнать обо всем подробнее. И сейчас я поеду в этот парк, а потом уже к вам.

– Хорошо! А скоро и Сусанна с Татьяной ко мне подъедут.

– Вот-вот! Попейте пока чайку и съешьте что-нибудь вкусненькое. А я поехала.

Но, к сожалению, что-то узнать нам с Алексеем в парке не получилось, потому что место, где Кузьмину нашли, было видно издалека по пестрым лентам и полтора десятку людей, что-то ищущих в кустах и траве.

Зато Алексей показал мне дом, в котором он живет. Два окна его квартиры на самом верхнем этаже как раз выходили в парк. Он даже предложил мне зайти к нему и полюбоваться на вид, который открывается оттуда, но я отказалась и задала ему вопрос.

– А как вы думаете, что Кузьмина делала в парке не то поздно вечером, не то рано утром? Неужели бегала?

– Решила с собой покончить, наверное. Думала-думала и вот надумала.

– А почему она дома-то этого не сделала?

– Не знаю. Вы хотите сказать, что она планировала убить кого-то другого?

– Я ничего не хочу сказать, но все-таки, почему она стрелялась в парке? Как-то все-таки это странно!

– Там на дорожках вообще-то достаточно безлюдно.

– А вы откуда знаете?

– Потому что одно время я по ним тоже бегал.

– Да?

– Да. Вы же видите, что я живу рядом, вот поэтому и бегал там. А что?

– Ничего.

И тут у меня опять зазвонил телефон. Это была Серафима. Она сообщила, что Сусанна и Таня уже у нее дома, и они все меня ждут. А Алексей сказал, что поднимется сейчас домой, и когда увидит, что оцепление сняли, сам все осмотрит на том месте, и мне потом расскажет.

Через полчаса я была уже у Серафимы, где за столом с чашками и домашним печеньем сидели три дамы. Настроение у них, конечно, было ниже плинтуса. Тем более, что со студии уже звонили, пригласили их сегодня на все то же шоу, и они решили от приглашения не отказываться, потому что ни в чем не виноваты. Были еще звонки с других каналов и СМИ с просьбами о встрече, но их они дружно проигнорировали.