Это всё, что я знаю…

Этот короткий видеоролик попал в новостные сюжеты одного из главных каналов города S спустя пару часов. Лилия натирала бокал, стоя за барной стойкой, когда на экране телевизора она увидела до боли знакомую личность. Лицо ее приняло строгое выражение, она с громким стуком поставила бокал на стойку и удалилась в подсобное помещение. На ее короткое сообщение о необходимости встречи сегодня вечером Роман ответил согласием. На том их переписка закончилась. Навсегда.

В доме Даниила, семейного психолога, царило веселье. Оксана за бокалом вина примеряла весь имеющийся гардероб перед своим уже бывшим врачом. Раз за разом он высказывал восхищения в адрес прекрасно сложенной фигуры Оксаны. Телевизор, фоном вещавший различные программы, привлек к себе внимание. От него прозвучал до боли знакомый ей голос, и она уставилась в экран.

– Ты только посмотри на него, невозмутимый как всегда. – С озлобленным видом произнесла Оксана.

Даниил ревниво поторопился переключить канал.

– Может, хватит уже о нем?

– Нам нужно провернуть кое-какое дело. Криминальное. – Засмеялась Оксана.

– Хочешь, чтоб он и тебя посадил?

– Нет, мне нужно выкрасть кота. Моего. Ты же не против кошки в доме?

– Нет, я всегда хотел завести себе.

– Но это же не будет считаться грабежом, ведь у меня есть ключ. Хотя, впрочем, не важно, обратно по пути возьмем еще вина.

Они продолжили своё увлекательное занятие, и дом снова наполнился восхищениями. Остаток белого грузинского вина был разлит по бокалам. Кружевное белье разбрасывалось по всему белому лохматому ковру. Художника вдохновляют женские изгибы, поэта бескрайняя душа, романиста образ и характер; все трое нашли бы в этой картине каждый свое. Её нагое тело было сложно разглядеть из-за яркого света, проникавшего в окно. Каждый творец дополнит недостающие детали картины своей фантазией, никакое даже слишком смелое решение не опошлило бы этой картины до низменных инстинктов.

Вино раскрепощает, придавая немного красноты коже лица, ликер притупляет мыслительный процесс, превращая распитие в некую медитацию. Водка же больше приносит пользы в медицине, нежели на столе. Виски напиток богатых, бутылка такого аперитива обычно красуется на полках людей не ниже средней руки. Шампанское напиток игривых женщин, оно превращается в отличную снасть в руках опытного охотника. Рюмка коньяка прекрасно сочетается с военной формой, а пиво это лакомство портовых грузчиков в 19-ом веке, впрочем, как и по сей день.

Роман Захарович вышел из лифта на своем этаже, держа пальто в руке. Давид в дуэте с верным помощником уже дожидались его у двери квартиры. Все трое обменялись холодным взглядом, звон дверного замка отразился от бетонных стен дома, после чего Давид поднял лист бумаги перед лицом прокурора, на котором красовалась размашистая подпись судьи окованная синей печатью закона. Роман гостеприимно указал напарникам на вход в квартиру. Будучи уже в коридоре они разошлись по разным сторонам. Медленными шагами они расхаживали и внимательно разглядывали фотографии в рамках. Степан взял одну в руки и спросил «Это вы в горах Краснодарского края?». Хозяин дома кивнул головой, а Степан, любуясь фотографией, произнес лишь «Прекрасные там виды». Кот, который не подозревает, какое коварное похищение в эту минуту задумала его хозяйка, сидел на подоконнике. Он никак не отреагировал на присутствие посторонних людей. Давид зашел в комнату Сони. Типичная девчачья комната. Плакаты на стене, множество разноцветных светильников, безобидный бардак на столе и кровати, богатый гардероб из которого только кофты с капюшоном были поношенны куда сильнее, чем платья. Давид выдвинул нижнюю полку стола, под различным барахлом он нашел дневник. Чтение столь личного документа можно считать непростительным нарушением личных границ, но следователя это не волновало. Впрочем, ничего необычного на его страницах он не обнаружил, последней записью было стихотворение, очевидно недописанное.

«В моих глазах не прочесть той боли,

Которую я в себе храню.

И не закрасить алкоголем

Волос девичьих седину…»

Он захлопнул дневник и покинул комнату. Тщательный осмотр продолжался около часа, но никаких подозрений обстановка этой богатой квартиры у блюстителей закона не вызвала. У выхода из квартиры Давид напомнил Роману о запрете выезда из города, который на данный момент носил лишь рекомендательный характер. И о том, что игнорирование этой рекомендации возведет его в ранг главного подозреваемого в этом деле. Роман тихонько закрыл входную дверь и прошел на кухню. Достал широкий низкий бокал и бутылку виски из холодильника. Первый бокал был выпит залпом, напиток своей крепостью сморщил лицо Романа. Он посмотрел на бутылку и отпил напиток из горлышка. Вторая порция пошла без помех. Подходило назначенное время встречи с Лилией, бутылка была почти допита. Роман Захарович немного шатался, легкая улыбка проступала на его лице. Виски одержал власть над его кровеносной системой, глаза заблестели как у юного мечтателя. Он набросил на свои плечи пальто, немного замешкался на выходе и вернулся на кухню. Из холодильника он достал еще одну бутылку виски, выходя из квартиры, он прихватил ключи от своего автомобиля. Меня это удивило тоже, ведь как мы все помним, Роман предпочитал такси, а его автомобиль годами пылился во дворе. Уже темнелось. Свой автомобиль он нашел без труда, дело ясное, сугроб в углу придомовой парковки прятал его уже который месяц. Роман Захарович неловко стряхнул снег с водительской двери и сел за руль. Окна роскошного седана моментально запотели, дорогостоящая кожа, которой были отделаны сиденья, заскрипела под весом водителя. Двигатель, несмотря на длительный простой, запустился за считанные секунды. Яркий свет фар озарил двор. Непонятно, то ли сугроб двинулся с места, то ли автомобиль то был, но оно покатилось по двору, два красных огонька сияли из-под снега. В точно назначенное время он припарковался возле бара, в котором подрабатывала Лилия. Она со строгим выражением лица закрыла бар и подошла к проезжей части, осматриваясь по сторонам. Роман ногой выпнул пассажирскую дверь, снег осыпался в салон и на сиденье. Лилия ошарашенная смотрела на него.

– Садись, чего ты ждешь?

– С каких пор ты водишь машину?

– С сегодняшнего дня. Я решил начать новую жизнь! – Улыбаясь, говорил Роман.

Лилия стряхнула снег с сиденья и, придерживая платье, села в машину. Автомобиль тронулся и продолжил движение прямо по проспекту.

– Как прошла смена?

– Относительно спокойно. Я хотела бы с тобой поговорить.

Роман достал с заднего сиденья бутылку виски, зубами выдернул пробку и плюнул её на панель приборов.

– Господи, да ты же пьян, что ты вытворяешь?

– Не переживай, я главный прокурор в этом городе, все в порядке.

Лилия неодобрительно смотрела на то, как он пил из бутылки прямо на ходу.

– Я видела в новостях сюжет, они спрашивали о пропаже твоей жены и дочери, почему ты мне сразу не сказал?

Роман погрузился в безмолвное молчание.

Зачем было разыгрывать этот спектакль? Ты хотел воспользоваться мной? Отвечай! Где кольцо на твоем пальце?

Двигатель начал стремительно набирать обороты.

– Прекрати это баловство, люди могут пострадать из-за тебя!

От этих высказываний Роман Захарович пришел в сильнейшее раздражение. Яростное выражение лица и рев мотора на фоне не на шутку испугал Лилию. Белый седан на бешеной скорости пролетал перекрестки и вызвал подозрение у инспекторов дорожной службы. Кузов автомобиля был наполовину покрыт снегом, что ограничивает обзор водителя и делает нечитаемым номерной знак. Машина достигала лишь половины своей допустимой скорости, судя по приборам. Лилия в слезах кричала на Романа и просила его остановиться. Проблесковые маячки засверкали позади автомобиля, что было видно лишь в боковые зеркала. Инспектор в громкоговоритель произнес законное требование остановить автомобиль, но водитель проигнорировал. Педаль газа была утоплена до коврика, автоматическая коробка передач сработала моментально и дала сильный толчок автомобилю, резко прижав Лилию к спинке сиденья. В продолжение нескольких минут любовница прокурора перечислила все известные ей оскорбительные слова. Патруль продолжал преследование. Роман выполнил опасный поворот на одном из перекрестков и постепенно начал останавливать машину. Когда патрульная и преследуемая машины остановились, инспектор мигом выскочил из пассажирской двери и подбежал к водителю. Роман спокойно опустил окно. Лилия назвала его идиотом, вышла из машины и хлопнула дверью.

– Я смотрю, пассажирка не в восторге от вашей манеры вождения, – инспектор светил фонариком в салон автомобиля, ослепляя пьяные глаза Романа, – Старший сержант Боровиков, предъявите ваше водительское удостоверение и документы на автомобиль.

– Вот, пожалуйста. – В полголоса ответил Роман, передавая документы.

После непродолжительного изучения инспектор вымолвил «Негоже такому высокопоставленному лицу садиться за руль в нетрезвом состоянии», он махнул рукой напарнику.

Напарник был младшим сержантом. Это был первый патруль в его службе.

– Вот бери документы и составляй протокол отстранения. Я остановлю понятых. Он пьян. – Распорядился Боровиков и повернулся в сторону проезжей части.

Младший заторопился в патрульную машину.

– Как вы говорите ваша фамилия? – Обратился Роман Захарович к инспектору.

– Боровиков.

– Знаете, а я могу быть вам очень полезен, не ваш ли родственник несколько дней назад, будучи в таком же состоянии как я, избил бедолагу возле кафе?

Инспектор молчал.

– Я мог бы подергать за все необходимые рычаги, дабы суд признал это как самозащиту.

– Вы же понимаете, Роман Захарович, что это служба, это долг, я не могу.

– Что ж, придется ему годиков восемь отдохнуть за счет государства.

Инспектор с задумчивым выражением лица пошел к служебной машине, перекинулся парой слов с младшим и вернулся к нарушителю.

– Роман Захарович, я надеюсь, этот разговор останется между нами, – он протянул ему документы, – сейчас единственная проблема в том, что камера патрульной машины пишет, нам нужно разыграть на нее сценку в виде изъятия вашего транспортного средства с последующим размещением на штрафстоянке. Это наименьшее неудобство, которое я могу устроить, и тем более это самый безопасный выход для всех.

Роман кивнул, сложил документы и захватил бутылку виски, припрятав её во внутренний карман пальто. Эвакуатор не заставил себя долго ждать, и роскошный автомобиль продолжил свое движение уже не своим ходом.

Он побрел пешком наугад. Мимо домов и темных дворов. Собачий лай сопровождал его почти всю дорогу. Он раз за разом делал глотки виски уже не чувствуя его крепости. Ноги непослушно запинались, а сам он шатался из стороны в сторону. Интуитивно он направлялся в сторону дома, но где сейчас находился не имел никакого понятия. По приказанию внутреннего компаса он невольно свернул с широкой улицы во двор и потащился прямо. Шел мимо бараков, на крыльце плакала пьяная женщина, а рядом вылизывался кот. Роман окинул их презренным взглядом, отпил из бутылки и побрел дальше. Спальный район граничил с ж/д путями, проходящими над проезжей частью. Он поднялся через кусты наверх и очутился у начала моста. Медленно и неловко начал перебираться через железную дорогу. Слева от него, за мостом послышался шум колес. Свет фонаря осветил пути до конца моста. Машинист подал два продолжительных гудка перед въездом на мост. Проехав его на треть, он заметил человека, который запинаясь, переходил пути, машинист начал подавать короткие гудки. Роман, будучи изрядно пьяным, не замечал ничего вокруг и продолжал движение. Состав, проехав уже почти весь мост, издал мерзкий металлический свист, машинист дернул стоп-кран и подал безостановочный гудок. Роман ослеп от яркости фонаря, какие-то считанные секунды отделяли его от беззаботной жизни на том свете. В непонятном для себя порыве, будто какая-то невидимая рука его толкнула в спину, он рванул вперед и запнулся о вторую рельсу. Всем весом тела он упал и покатился к следующим путям, противный свист колес закончился, а гудок заглох. Тяжелая стальная махина промчалась мимо. Роман стоял перед ней на коленях, как перед алтарем, виски растекался по его пальто из разбившейся бутылки. Он до крайности испугался смерти, надо было всего лишь оглянуться по сторонам. Его лицо тогда не смогло скрывать ужаса, и он дал слабину. Спустя несколько минут он поднялся с колен, вытащил все осколки от бутылки из кармана и уверенно пошел дальше. Выброшенный в кровь адреналин погасил алкогольное опьянение. Примерно через час он оказался на своей улице, мелкими торопливыми шагами он направлялся по обочине. Пятно от виски замерзло. Получив легкое обморожение, его уши покраснели, а лицо приняло бледный цвет. Никогда еще он не был так рад приходу домой. Рухнув на диван, он уснул, пятно виски начало таять, заполняя запахом спирта всю комнату.

Тем временем Оксана и Даниил, заливаясь смехом, кидались снежками друг в друга по пути до бывшего места жительства теперь уже бывшей жены прокурора. Оксана резко остановилась.

– Что такое?

– Машины нет, странно, он никогда ее не трогал.

– Да и какое тебе дело теперь?

– Действительно. – Отрезала Оксана, и они зашли в подъезд.

На пороге квартиры она почувствовала резкий запах спиртного и прислонила указательный палец к губам, при этом сильно прошипев. Даниил тихо рассмеялся и заразил Оксану. Оба они неловко ввалились в квартиру.

– Ничего себе квартирка то у вас.

– Тихо, он опять пьяный спит.

– Фу, господи, что это за пятно на нем? – Заметил он.

– Убогий придурок. – Отозвалась о своем спящем муже Оксана и закрыла дверь в комнату.

Кот учуял хозяйку и радостно замяукал у нее в ногах, она нащупала его в темноте и взяла на руки.

– Там на кухне его тарелки, вот его лежанка, давай в пакет всё.

Кража продолжалась несколько минут.

– Подожди. – Произнесла шепотом Оксана и открыла холодильник.

Оттуда она достала бутылку вина и аккуратно положила в пакет с вещами кота. Они на цыпочках покинули квартиру. Выйдя на лестничную площадку, они закатились смехом. На протяжении всего пути они гладили кота, который крепко вцепился лапами в хозяйку. Таков был её последний визит в эту квартиру.

Глава 4. Даже у дьявола есть адвокат

Наступали новогодние каникулы. Всюду царило веселье, и сверкали улыбки граждан. То новогоднее настроение, которое так отчетливо ощущается в детстве и не покидает человека в зрелом возрасте. От наплыва проблем и стрессов оно немного ослабевает, но всё равно ютится где-то в глубине души. Взрыв петард, выстрелы фейерверков всюду напоминали о наступлении всеми любимого праздника. Торговые площади заполнялись мандаринами, шампанским и конфетами. Очереди на кассах увеличивались пропорционально пробкам на дорогах. Во всех домах на окнах сверкали гирлянды кроме одного – дома Прокудиных. Жители этого дома не заметили наступление нового года, казалось и не заметили бы даже стихийного бедствия. Помимо пропажи Мишки приблизилась дата суда Володи. Он, молча, существовал все последние дни в ожидании этой даты. Он и его жена, оба, молча, жили, с бледными лицами и синяками под глазами. День суда был последним рабочим днем перед новогодними праздниками. Апелляции суд принимал уже на следующий год. Следственный комитет немного выдохнул. Даже преступники в это волшебное время прекращали свою противозаконную деятельность. Ранним утром Степан уже был в кабинете, когда Давид зашел, состоялся следующий диалог:

– Я был у Оксаны в салоне красоты. Работницы сказали, что директор ведет дела дистанционно, заработные платы начисляются бухгалтером. Там не получится выйти на нее. Также я навестил её мать, она постоянно повторяла, что её дочь умница, и она все делает правильно, а где она находиться ей неизвестно. Кстати у меня есть знакомый, он руководит поисковой группой, они готовы начать поиски хоть сегодня.

– Во сколько ты встал? – Удивленно и, прищуривая глаза, спросил Давид.

– Плохо спалось. – Обронил Степан.

– Ладно, поисковикам мы дадим отмашку, пусть будут готовы сегодня. – Отрапортовал Давид и принялся за дела.

Володя лицом не выдавал никакого волнения, но вот руки его фальшивили. Они дергаными рывками застегивали пуговицы на его рубашке. Последняя на воротнике, как это обычно бывает, давалась с трудом и была оторвана. Подсудимый глубоко вдохнул и встал у окна, уперев руки в бока. Слушание начиналось через час.

Для полноты картины существует нужда пояснить еще одно обстоятельство, имевшее место быть тремя часами ранее. Павел Сергеевич, казалось, выбил ногой дверь кабинета Романа и сходу затороторил, тряся свисающим подбородком:

– Ты что себе позволяешь? А? Ты совсем из ума выжил?! – Повышая тон и разгуливая из угла в угол, разверзался Павел Сергеевич.

Прокурор сидел разбитый за столом.

– Чего ты разорался? Если это очередная твоя шуточка я сегодня не в духе веселиться.

– Оно и видно! – Бросил Павел Сергеевич.

– Я весь во внимании. – Промолвил Роман Захарович.

– А о подробностях узнаешь по видеосвязи с руководством. – Произнес Павел Сергеевич и резко вынырнул из кабинета, оставив дверь открытой.

Вдаваться во все подробности той видеосвязи мы не будем. Кратко поясним, что младший сотрудник, ставший свидетелем коррумпированных действий со стороны капитана Боровикова и главного прокурора города S, «настучал», как это принято говорить в узких кругах, своему командиру батальона. Боровиков в это утро был уволен, а информация о прокуроре была донесена вышестоящему лицу. Роман Захарович был отстранен.

В зале суда собрались уже все участники слушания. Вне этого зала собрались протестующие с плакатами. Они требовали у власти дать срок за смерть их кумира. Заблаговременно до прихода суда пристав попросил всех встать. Володя теребил в кармане иконку Артемия Веркольского, но из-за замерзших рук это выходило неловко. Когда всем было позволено сесть, в зале прошел шум стульев и воцарила тишина. Железным тоном судьи, в лице которого выступала всё та же женщина, была произнесена вся необходимая информация о слушании и подсудимом. Володя вспотел бы еще сильнее, если бы это было возможно. Лицо прокурора было незнакомо ни Володе, ни его адвокату Григорию Александровичу. Он, с тем ледяным спокойствием, которое дается человеку осознанием того, что он олицетворяет закон, изучал свои бумаги до тех пор, пока ему не было дано право выступить. По его речи можно было заключить, что он относится к подсудимому совершенно лояльно, не считая его злостным убийцей, но и не защищая его никоем образом. Тонкая грань была чётко соблюдена и наводила присяжных на смягчение приговора, но никак не на оправдание. Речь Григория Александровича началась убедительно, но предательским образом, нить, которую он держал крепко в руках, ускользнула и как всякий мечтатель потерпевший неудачу он начал импровизировать. Он обратил внимание на отсутствие судимости, на наличие детей, на абсолютно чистое прошлое, в котором нарушались лишь правила парковки, и то в силу неудобств устройства города S. Важным моментом в его речи было упоминание о том, что его клиенту о болезни пострадавшей было неизвестно. Также внимание слушателей было обращено на трагическую пропажу старшего сына подсудимого. Конец его речи был весьма почтителен его началу. Был допрошен главный свидетель, который находился в толпе зевак. Он подтвердил, что обвиняемый собственноручно дал две таблетки «Нимесулида» пострадавшей. Когда слово было дано подсудимому, Володя замешкался. Неисчислимый поток частично связанных фраз закружился в его сознании. Он чувствовал, что ему есть что сказать, но не мог сформулировать свой посыл и в последствие отказался. Прения длились недолго, все стороны были согласны и суд удалился из зала. Володя сидел до крайности уставший и мокрый. Человек, разгрузивший вагон угля лопатой в одиночку, чувствовал бы себя куда бодрее. Он ожидал своего пожизненного приговора. Повторный шум стульев прошел по залу, когда суд вернулся с решением. Озвучим:

«Подсудимый Прокудин Владимир Степанович 1970-ого года рождения обвиняется в совершении преступления, предусмотренным статьей номер сто девять уголовного кодекса РФ. В его действиях был обнаружен состав преступления, повлекший смерть пострадавшей. Вышеуказанной статьёй предусматриваются наказания от двух лет исправительных работ до тюремного заключения с аналогичным сроком. Судом присяжных были учтены все обстоятельства произошедшего. Присяжные единодушно проголосовали за смягчение приговора. Настоящим решением суда, подсудимый Прокудин Владимир Степанович, признается виновным в совершении преступления, повлекшим по неосторожности смерть одного пострадавшего. Мерой пресечения избираются обязательные исправительные работы сроком до двух лет. Приговор подлежит обжалованию в течение десяти рабочих дней и по их окончании вступает в силу»

В зале поднялся шум от шепота всех присутствующих.

Володя встал со стула и произнес:

– Ваша честь, ни о каком обжаловании речи быть не может, это еще мягкое наказание! – Всячески противился он своему спасению от смертной казни.

Судья проигнорировала высказывание и удалилась из зала.

– Ну, тише, тише, – зашипел на него адвокат и взял его под руку, – идемте, нам надо торопиться пока новость не распространилась.

Они быстро шагали по коридору, в фойе их ждал Давид. Он натянул на голову Володи какую-то фуражку, прикрыв козырьком часть его лица. Они сопроводили его через парадный вход до машины Давида. Журналисты и бунтующие ничего не заподозрили. Так Володя покинул здание суда, довольный и счастливый он сидел на заднем сиденье. Все втроем они обговорили произошедшее в зале по пути до дома Володи. Дома их ждала Вероника, она встретила их беглым взглядом. Григорий Александрович попросил её войти в дом вместе с ними. Там она узнала о наказании, никак не отреагировав на него. Давид сообщил ей о начале поисковых операций в районе Александровского парка и назначил время их прибытия. Прямиком из дома Прокудиных он поехал в отделение. Он с задумчивым лицом вел машину и на одном из перекрестков резко повернул налево. Спустя несколько минут он припарковал свой автомобиль возле клуба, где недавно произошла потасовка с участием потерянных детей. О потасовке Давиду было неизвестно, он всего лишь знал, что вся молодежь проводит время здесь, и каждый из молодых людей города S хотя бы раз побывал в этом заведении. На входе его чуть с ног не сбила толпа пьяных подростков. Играла все та же музыка, кажется, она вообще не меняется в этом заведении. Такими же неизменными были и постояльцы этого клуба. На том же диване сидели те же задиры. Давид своим профессиональным взглядом сразу вычислил по некоторым внешним данным будущих уголовников и подошел к тому дивану. Через толпу, дергающуюся в непонятном беспорядке, мы можем видеть, как следователь показывает две фотографии этим трем оболтусам. Они все поочередно отрицательно покачали головой, Давид немного осмотрелся по сторонам и покинул заведение. Добраться до отделения ему так и не удалось, хотя он сам и не знал, зачем он туда направлялся. По пути ему позвонил Степан и сообщил, что поисковый отряд уже на месте. Давида раздражала такая спешка, он был человек такого склада ума, которому хотелось все держать под своим контролем. Его выводили из себя любые процессы, протекающие самостоятельно или по причине участия в них третьих лиц. Своего напарника он ценил высоко, но сейчас позволил себе мысленно его выругать. Сам себе он ясно отдавал отчет, что все происходит правильно и как должно быть. В исходной точке начала поисковых походов был организован небольшой лагерь, состоявший из стола, на котором стоял большой термопот, двух упаковок пластиковых стаканов и большой коробки чайных пакетиков. Из родственников потерянных явились только мать и отец мальчика, о бедной девочке позаботиться было некому – так сетовали все участники поисковой группы. Организатор громко скомандовал всем прибывшим собраться у стола и выслушать инструктаж. На этом собрании были озвучены границы поиска на сегодняшний день. Толпа была поделена на равные группы, обеспеченна фонариками, лопатами, фотографиями детей и четко указанным маршрутом. В одном из отрядов участвовал мальчик лет десяти. Родителям некуда было его пристроить, и было решено взять его с собой. Его лицо было полно неописуемого интереса от происходящего, разыгравшейся фантазии можно было позавидовать, ведь происходило все как в тех детективных фильмах в телевизоре. Группы выдвинулись на поиски. Прокудиных определили в разные группы – по такому принципу организатор пытался добиться большего успеха от операции, если в нескольких группах будут участвовать люди, которые в лицо знают беглецов. У входа в парк собрались работники СМИ. Территория была отцеплена, а прогулки запрещены. Всюду стоял патруль. Поисковые мероприятия по плану должны были закончиться до темноты. Все её участники были осведомлены о том, что им необходимо вернуться в исходную точку ровно в половину шестого часа вечера. В группе, в которую была определенна Вероника, участвовали в основном мужчины. В ней же и состоял тот мальчик и его мать. Она подхватила Веронику под руку и подбадривала её все время мероприятия. Группа, руководить которой было назначено Володе, состояла из мужчин лишь отчасти. Их отряд выдвинулся в юго-восточную часть территории. Они шли долгое время, выкрикивая имена потерянных детей. Женщины почему-то были убеждены, что они ищут уже мертвых детей. По такому непонятному наитию они разгребали все залежи веток и прочие места, где, по их мнению, можно было спрятать труп. Пройдя еще примерно пятьдесят метров, они набрели на пруд, над которым проходил мост. Под мостом у его основания были две огромные сточные трубы, диаметром они были годные для прохода только в сидячей позе. Когда трое мужчин, идущие впереди всего отряда, в составе с Володей единодушно и молча, нырнули под мост к этим трубам, все женщины закрыли рты ладонями. Лица некоторых приняли плаксивые выражения. Сами искали труп, а как только набрели на действительно подходящее место, испугались. Володя дрожал от страха стоя перед трубой. Он был до крайности убежден, что именно там покоится его сын. Те двое мужчин, что спрыгнули вместе с ним, включили фонарики и полезли в правую трубу, Володе досталась левая. Они брели полу сидя в трубе очень долгое время. Слышимости между трубами было достаточно для переговоров, и они обменивались вопросами, не нашлось ли чего подозрительного. Чем глубже они заходили в трубу, тем сильнее хлюпала грязь под их ногами, в глубине трубы было теплее, и вода не замерзала до состояния льда. Мерзкий запах и крысы, спасающиеся бегством, играли на нервах Володи. Спустя несколько минут мужчины в обеих трубах дошли до тупика, внутри трубы была установлена решетка фильтрующая воду. Они обменялись информацией и заторопились наружу. Вылезая из труб, их ослепил дневной свет, они осмотрели друг друга, скинули со своих шапок и плеч ржавчину и тину. Группа двинулась дальше.