Моя дорогая Марта

Ей хотелось выбраться на улицу, но она знала, что вряд ли успеет, ведь странное чувство, знакомое по прошлому пробуждению медленно разрасталось внутри нее. Все-таки дойдя до главного холла, Марта дернула ручку двери, которая, однако, не пожелала поддаваться.

Волна света накрыла девушку с головой, и вот она уже лежала в своей комнате на кровати, уставившись в потолок. Первое, что пришлое ей в голову – это записать каждый фрагмент, пока они не успели ускользнуть в небытие.

Схватив первую попавшуюся тетрадь, девушка принялась писать без остановки. Процесс настолько ее увлек, что она совершенно позабыла о будильнике, который надрывался на тумбочке.

8

Когда с записями было покончено, Марта спрятала свое сокровище под матрац и поспешила в ванную, поскольку начала выбиваться из собственного графика. Она так спешила, что уронила шампунь, полотенце и даже, когда их поднимала умудрилась снести с полочки зубные щетки и пасту, сопровождая все ужасным шумом, который, как она боялась мог разбудить родителей. Прижав к груди полотенце, девушка прислушалась. Тишина. К счастью, незапланированные погромы никак не повлияли на жителей квартиры. И тут она неожиданно замерла, глядя на отражение в зеркале. На нее все также смотрело лицо, пугавшее ее худобой, а на голове в разные стороны торчали волосы. Но сегодня что-то было по-другому. Он долго не могла понять, что именно пока не заметила легкую улыбку на лице, от чего та расползлась еще шире. Удивившись странной перемене Марта резко помотала головой, словно сбрасывая с себя неправильные эмоции, и полезла в душ.

Но это удивление было крохотным в сравнении с тем, что ждало ее впереди. Расчесывая волосы, она буквально на секунду подумала: «А может сделать хвостик?». Реакция не заставила себя ждать – она тут же представила, как торчат острые скулы, а на лбу виднеются прыщи, и глаза распахнулись от ужаса.

– Нет, нет, нет, – повторяла Марта пока причесывала волосы в привычной манере.

Раздался стук в дверь, от чего Марта подпрыгнула на месте. Все-таки разбудила! Марта открыла дверь и увидела на пороге заспанное лицо мамы.

– Доброе утро. А ты далеко собралась в воскресенье?

– Воскресенье? – удивилась Марта.

– Да, воскресенье. Я не думаю, что тебя впустят в школу.

– Я почему-то…

– Да, так бывает. Иди лучше ложись. Поспи еще.

Ошарашенная таким поворотом событий, Марта вернулась в комнату и упала на кровать. Сон так выбил ее из колеи, что она позабыла обо всем на свете. Конечно, еще был виноват и настырный будильник, который она забыла отключить, но на него никак нельзя было спихивать всю вину.

Она лежала, глядя в окно, и думала, что уже вряд ли сможет уснуть. Впереди у нее был целый свободный день. Уроки все сделаны еще в пятницу, а значит можно гулять, смотреть кино или вовсе ничего не делать, а залипнуть в мобильный телефон. Но это все совершенно не то, чего она хотела. Вчерашний день, когда бабушка дала ей скрипку, стал каким-то особенным. Он был похож на сказку. Взгляд Марты упал на футляр с ее скрипкой. Теперь она определенно знала, чем хочет заняться, да только глаза медленно закрылись, и девушка все-таки погрузилась в сон. Ей виделись странные обрывочные образы, не имевшие никакого смысла, но при этом не носившие в себе никакой тревоги или угрозы.

Когда Марта проснулась, на часа было уже одиннадцать утра, хотя, наверное, правильнее будет сказать дня. Яркий солнечный свет пробивался в окно, встречая сопротивление шторы. Из-за закрытой двери было слышно, как на кухне мама с папой что-то обсуждают под гудение телевизора. Кто-то гремел посудой. Марта лениво потянулась и вылезла из кровати. Мысль о скрипке никуда не делась, а план стал более отчетливым. Одеться, позавтракать и незаметно выскользнуть с инструментом в руках, сказав, что пойдет гулять со Снежаной. Чтобы задумка не провалилась нужно было предупредить подругу. Когда Марта взяла телефон, то увидела, что та уже успела написать ей несколько сообщений и скинуть какие-то картинки. Развернув мессенджер, перед глазами предстали длинные текстовые сообщения, два голосовых и картинки с юмором, который Марта никогда не понимала.

Снежана во всех красках писала и рассказывала про индийский сериал, захвативший все ее внимание. Она ни в первый раз настаивала, что подруга обязана его посмотреть, потому что это что-то с чем-то, а Марта всегда кивала в ответ: «Когда будет свободное время попробую».

– Привет, – написала Марта. – Я попозже прочту. У меня к тебе просьба. Можно?

– Конечно, можно! – почти сразу ответила Снежана. – А ты гулять пойдешь сегодня?

– Нет. Я хотела попробовать в дом культуры сходить порепетировать.

– Скрипка?

– Ага. Может быть, меня пустят.

– Гулять совсем-совсем не хочешь?

– После, если времени будет не много. Хорошо?

– Если я не уеду, то давай. Не хочу дома сидеть.

– Извини. Мне правда нужно позаниматься. Папа против, чтобы я играла дома. Он в последнее время сам не свой.

– Ясно. А просьба какая?

– Если вдруг что можешь сказать, что я с тобой гуляю?

– Боишься заругают?

– Боюсь.

– Ладно, – пришел ответ через пару минут. – Но с тебя… Не знаю. Придумаю еще!

– Спасибо! – воскликнула Марта, дополнив сообщение несколькими смайликами.

Все складывалось, как нельзя лучше. Марта пришла на кухню, как раз вовремя, чтобы успеть к горячему омлету с колбасками. Уминая вкусную мамину стряпню, ей невольно пришлось стать слушателем спора о тяжелой судьбе какого-то актера, который жил задолго до рождения самой Марты. Она не имела ни малейшего представления, о чем говорят родители, и потому старалась особенно не вникать, хотя это довольно трудно сделать, когда оба оппонента сидят по левую и правую стороны от тебя. Когда с завтраком было покончено, Марта сама пошла мыть тарелку, чтобы приготовиться соврать о своих планах. В столь незначительной и безобидной лжи не было совершенно ничего страшного, но от этого она вовсе не становилась правдой. Именно это и вызывало дискомфорт. Марта не хотела и не любила врать, хотя почти в совершенстве научилась о чем-то умалчивать и терпеть, что, в действительности, представляло собой точно такую же ложь.

– Я… пойду погуляю со Снежаной? – унимая дрожь в голосе, спросила Марта.

– Да, конечно, – ответила мама, а папа только кивнул.

Ей хотелось дополнить ложь еще какими-нибудь фактами, чтобы она казалось более правдоподобной и, как ей казалось, не вызывала никаких подозрений, но поскольку родители не проявили никакого интереса, то и необходимости в этом не оказалось.

С чего вообще начинается ложь? Для того, чтобы врать у людей бывает множество причин, но в конечном итоге они так стараются получить желаемое или избежать ответственности. Марте подходило оба варианта: ей хотелось, как можно скорее, прикоснуться к музыкальному инструменту и не быть наказанной папой за непослушание. К сожалению, люди не могут обойтись без лжи, но ее было бы значительно меньше, если бы люди умели и хотели слушать. Понимать друг друга. Можно сказать, что врать Марту вынудили именно родители. Она ведь не планировала делать ничего плохого или кому-то вредить – она хотела играть. И нежелание родителей понять столь простое и искреннее желание дочери вместе с угрозой наказания и порицания буквально заставили девушку принять меры, которые были ей отвратительны.

Марта не просто шла, а почти летела по улицам города к своей цели. Под густыми прядями волос пряталась улыбка, которую она никак не могла стереть с лица, сколько ни старайся.

Старенький дом культуры дремал в тени высоких пожелтевших кленов за толстым забором с острыми пиками на верхушках. Желтые стены здания требовали покраски, но людям было не до этого. Кто-то уверял, что не хватает денег, кто-то говорил, что нет рабочих, но итог был прежним – здание медленно оседало, а краска таяла под бесконечными дождями и снегопадами.

– Здравствуйте, Степан Сергеевич, – Марта возникла перед охранником, когда он наливал себе чай.

– Что ж ты так залетаешь? А если бы я чайник уронил? – посетовал пожилой мужчина с густыми седыми усами.

– Извините, а сегодня есть кто-нибудь?

– Кто-нибудь это кто? Я есть. Но ты вряд ли пришла ко мне.

– Нет, я имею из учителей.

– Хм, – Степан Сергеевич поправил черную квадратную фуражку. – Марина Евгеньевна занимается с младшими шахматами, да Михаил Дмитриевич где-то там бродит.

– Михаил Дмитриевич? – обрадовалась Марта, поскольку речь шла о преподавателе пианино. – Он, наверное, в зале?

– Нет. На втором этаже.

– Спасибо! – Марта снова помчалась только теперь уже вверх по лестнице.

Степан Сергеевич проводил ее взглядом.

– Странно, – подумал он. – Обычно и слова не скажет, ходит, как призрак. Дети…

Михаил Дмитриевич нашелся в коридоре. Собственно говоря, он и не пытался прятаться, а стоял возле сломанного окна, разложив перед собой инструменты, и напряженно думал, созерцая искривившуюся раму.

– Михаил Дмитриевич, здравствуйте.

– Здра…вствуй, – он определенно не узнал девушку.

– Я – Марта. Я учусь у Кристины Федоровны.

– Ааа. Да. Точно. Ее сегодня нет. Сегодня вообще выходной. Ты то что тут делаешь?

– Я хотела попросить вашего разрешения немного позаниматься скрипкой в классе.

– А отдыхать не пробовала? Я давно не видел, чтобы кто-то по собственной воле отрывался компьютера или телефона.

Марта только пожала плечами, словно не понимая, о чем он говорит.

– Я, конечно, не знаю почему ты решила спросить меня. Но… пожалуйста.

– Вы же тоже музыкант.

– Музыкант? – рассмеялся преподаватель. – Теперь я только учу. Какой же я музыкант. А ты значит решила найти коллегу по духу и узнать у него? Интересно. Ладно. Иди давай уже. У меня дел еще много.

Довольная своими успехами Марта быстрой походкой направилась в класс музыки.

– Только это! – окликнул ее Михаил Дмитриевич. – Ничего там не трогай. И чтобы через… два часа заканчивала, а то я сам приду и выгоню тебя.

– Спасибо, – Марта не стала сопротивляться, хотя полагала, что может задержаться и дольше.

Просторное помещение, где на стенах висели портреты известных композиторов и разные заметки про историю музыки, на ближайшее время полностью принадлежало Марта. Она вдохнула носом пыльный воздух, но вместо неприязни почувствовала прилив вдохновения. Закрыв за собой дверь, девушка достала скрипку, ноты, которые открыла на нужной странице на подставке, и, больше не теряя времени даром, принялась играть. Грустная мелодия рождалась по ее воле и начинала кружится по классу, пока не затихала в самом центре под потолком. Чтобы научиться играть, как следует, девушке предстояло репетировать и репетировать. Но, каждый раз сбиваясь, она смотрела, что делает не так и начинала с начала.

Наверное, со стороны и особенно для человека далекого от музыки, звуки, доносившиеся из класса, казались бы чем-то похожим скорее на шум, но те, кто в этом разбирался, сразу бы понял в чем дело. Так и Михаил Дмитриевич, продолжая ремонтировать окно, иногда замирал, прислушиваясь, чтобы узнать, как Марта справляется с ошибками. И, когда с третьей или даже с десятой попытки она исправлялась, он улыбался и довольно качал головой.

Когда-то давно Михаил Дмитриевич мечтал стать музыкантом, писать музыку и хотел, чтобы однажды в кинотеатре люди услышали в фильме его произведение, но, к сожалению, по множеству причину этому не суждено было сбыться. Сам он частенько ругал себя за то, что во всем виновата его лень, из-за которой он часто откладывал занятия. Он считал, что именно в этом кроется главная беда. Год за годом лень становилась все сильнее, а окружающая действительность все привычней и безопасней. Михаил Дмитриевич даже и не заметил день, когда отказался от своей мечты и свыкся с мыслью быть преподавателем в провинциальном городке. В этой профессии нет абсолютно ничего плохого, а скорее наоборот, но ее главная цель помогать молодым людям твердо встать на ноги и двигаться к цели. Именно это и нужно любить, а вот Михаил Дмитриевич об этом не думал. Он просто делал то, что умеет.

– Умница, – услышав очередную победу Марты, прошептал преподаватель и продолжил крутить шуруп.

Прошел час, и Марта сумела справиться со многими серьезными ошибками, но одно место в произведении никак не желало ей покоряться. Она снова и снова спотыкалась на нем и никак не могла понять, что же не так. Пыталась повторять только один конкретный кусочек, играла с самого начала, делала небольшую паузу, но ошибка не желала уходить. Вначале едва заметно, но с каждой попыткой все больше к воодушевлению примешивалось раздражение, и, когда его стало слишком много, Марта чуть не бросила скрипку на пол, но успела сдержаться.

– Все. Не хочу больше! – сказала она сама себе и собиралась убрать инструмент, как вдруг остановилась.

Девушка почувствовала, словно она в классе не одна. Кто-то подтолкнул ее руку, и Марта прижала скрипку к плечу.

– Еще разок, – произнес беззвучный тихий голос.

– Еще разок, – повторила она и начала играть.

Добравшись до проклятого места, Марта почувствовала, как начала нервничать, и снова ошиблась. От обиды хотелось заплакать.

– Еще разок, – снова прозвучал голос, но слушать его не было никакого желания. – Все получится. – не унимался он.

Он звучал откуда-то издалека, но при этом находился совсем рядом. Будучи едва уловимым, Марта даже не отвала себе отчет в том, что действительно его слышит.

– Ладно, – вздохнула девушка. – Последний раз.

Музыка вновь ожила и с новой силой закрутилась по классу. Каждый момент, где она прежде оступалась в этот раз звучал хорошо. По крайней мере, она так считала. Конечно, до идеала было еще очень далеко, но самое главное состояло в том, что Марта поняла, как нужно играть.

Добравшись до проклятого места, волнение накатило с новой силой, и девушка опять оступилась. Доиграв до самого конца, Марта обессиленно опустила руки. Ей стоило бы радоваться, что она с умела столько всего сделать, но упрямая ошибка перечеркивала все. Таков был ее характер. Она даже успела подумать о том, что папа был прав, и нужно прекращать развлекаться и заняться учебой, но упрямый голос никуда не исчез.

– Все получится. Не сейчас. Но все обязательно получится, – настолько тихо твердил он, что звук слабых порывов ветров за окном казался значительно громче.

Спрятав скрипку и ноты в футляр, Марта покинула класс. На прощание кивнула Михаилу Дмитриевичу, который только посмотрел ей вслед, не сказав ни слова, и вышла на улицу, где в нос ударил запах сухой листвы. Снежана ждала возле кондитерской на углу, и потому стоило поспешить.

9

Моя дорогая Марта,

Ты всегда была загадкой в том, как умудряешься сочетать в себе черты, которые на первый взгляд кажутся слишком противоречивыми, чтобы уживаться в одном человеке. Сегодня я в очередной раз стал свидетелем такого противоречия.

К сожалению, я так и не научился вырываться за пределы снов и потому могу следовать за тобой, только как призрак. В таком состоянии пользы от меня совсем немного, но с этим уж ничего не поделаешь.

То ли из-за разговора с бабушкой, то ли из-за сна, а, может быть, всего понемногу сегодня вместо того, чтобы отдыхать, ты, обманув родителей, отправилась играть на скрипке в дом культуры. Я зашел в класс вместе с тобой и расположился возле окна. С самого утра ты жаждала этого момента. Ты стремилась скорее прикоснуться к скрипке, и, едва пальцы коснулись лакированного дерева, как ты принялась без устали репетировать одну и ту же композицию.

Буду честен и скажу, что предстоит еще над многим поработать, но твое рвение рушило все преграды. Если так будет продолжаться и дальше, то боюсь, что ты будешь играть лучше, чем сам автор.

Правда, есть один переход, который тебя не просто смутил, а вывел из себя. Я видел по твоим глазам, как меняется настроение. Первой исчезла улыбка, затем в глазах загорелся огонек полный злобы, а еще через секунду ты была готова разнести не только скрипку, но и всю мебель вокруг.

Я не знал, услышишь ты меня или нет, но успел подбежать и сказать лишь два слова: «Еще раз». И ты… Представляешь? Ты услышала! Ты попробовала снова – не получилось. Тогда я повторил. Ты не сдалась, Марта. Ты продолжила бороться, хотя из-за такой ерунды была готова все бросить.

Ты даже не представляешь, какая безграничная сила скрывается в тебе. Просто иногда нужен кто-то, кто тебя остановит или поддержит, чтобы сила не свернула на путь разрушения.

До свидания,

Твой Август.

10

Целую неделю Марта боялась того, что ей снова приснится дом, в котором она встретит Августа. Ей не хотелось возвращаться туда сразу по нескольким причинам. Первая и, пожалуй, главная из них состояла в том, что этот незнакомец, кем бы он ни был, вторгся в ее личное пространство и говорил вещи, которая она не хотела слушать. Марта всячески отгоняла назойливые мысли, которые он нагло вложил в ее голову. Она хотела убежать, спрятаться, закрыться лишь бы не думать. Но разве проблему можно решить бегством? Нет, и в глубине души девушка это знала.

Второй причиной был стыд за то, что она выгнала Августа, хотя в действительности он не сделал ничего такого уж плохого. Марта представляла себе, как стоит в гостиной, а Август опять копается в камине. И здесь наступал ступор. Что она должна сказать ему? Как извиниться? А если он не захочет прощать ее?

И здесь наступал черед для третьей причины, которая состояла в столкновении первых двух. С одной стороны, ей было стыдно, а с другой она не понимала за что, ведь это он нагло влез к ней со своими нравоучениями. Ей хотел помириться, но при этом и видеть она его больше не хотела.

Марта не знала, что за хаос происходит у нее в голове. Ее тянуло то в одну, то в другую сторону, а она вместо того, чтобы разобраться с вопросами, отмахивалась от них, как от назойливой мухи, не собиравшейся просто так сдаваться.

Спасали школьные занятия и тайная игра на скрипке. К счастью, ей удалось побывать на занятиях Кристины Федоровны. Они выбирали произведение, с которым Марта могла бы выступить на концерте и даже остановились на одном не самом сложном варианте, но он не нравился юной девушке, поскольку она не чувствовала в композиции никакой жизни. Кристина Федоровна пыталась ее уговорить и объяснить, почему следует играть именно это произведение, но при этом понимала, что упрямство юной ученицы окажется сильнее.

В школе дела шли, как обычно. Все, как всегда. Ни лучше, ни хуже, ни хорошо, ни плохо. С Мартой никто не общался кроме Снежаны, да и та на этой неделе частенько заговаривалась с одноклассницами, то и дело оставляя подругу одну. Марту это злило. Она не давала имен своим чувствам, но то была самая настоящая ревность. Несмотря на то, что Снежана звала ее с собой, Марта не могла пересилить себя. Она не хотела, не видела в этом смысла и оставалась сидеть вдали, злобно поглядывая на смеющихся девочек. А на самом деле за всеми этими надуманными причинами скрывались мысли о том, что о ней подумают. Вдруг засмеют за одежду и прическу, или она что-то не то скажет, а может и еще хуже… Но это «хуже» оставалось только вспышкой короткого воспоминания об отражении в зеркале.

Пожалуй, худшим моментом за неделю оказался вечер четверга, когда Марта вернулась домой после занятий на скрипке. Отец сидел на кухне демонстративно громко размешивая сахар в чае.

– Привет, – сказала Марта, еще с порога чувствуя настроение отца.

– Привет, – мрачно ответил он. – Ужинать будешь? Мама прилегла, но еда в холодильнике.

– Что-то случилось?

– Я просто хочу понять. Мы неделю назад буквально говорили с тобой, и на дне рождении тети Тани ты сказала, что согласна с тем, что со скрипкой надо заканчивать. Тогда какого черта ты с ней вечно куда-то таскаешься? Ты думаешь мы с мамой слепые? Мы видели, как ты проскальзываешь, считая, что ушла незаметно.

– Пап, я ведь не делаю ничего плохого.

– Как не делаешь? – отец непонимающе развел руками.

– Я не пью ни с кем во дворе, не прогуливаю школу, не краду, я только занимаюсь тем, что мне нравится.

– Но твое это вот «нравится» – это трата золотого времени. Когда надо учиться и готовиться к институту. Ты понимаешь сколько книг ты могла бы прочитать, если бы не пиликала на скрипке?

– Я читаю книги. Я люблю читать…

– Не эти! Твои фентези-фигетензи и что там еще? Детективы. Никакой пользы не приносят. Это просто развлечение. Я говорю о серьезных книгах. Через два года ты закончишь школу. И что? Куда ты пойдешь?

– Я…

– Вот скажи: я не знаю, – прервал ее отец, но был абсолютно прав в том, что она собиралась сказать. – Молчишь? Что? Может быть, еще в музыкальное пойдешь?

– А почему нет?

– Потому что это не профессия. Ты не Моцарт и не Бетховен в конце концов.

– Но ты даже не слышал…

– А мне не надо слышать. Ты не училась музыке с раннего возраста и не придумывала сонаты еще до того, как научилась ходить. Это тебя бабушка надоумила, а ты ей поверила.

– Пап, почему ты такой? Из-за дедушки? – выпалила Марта и почувствовала, как душа ушла в пятки.

– Да, почему вы все примешиваете сюда моего отца? – его голос стал значительно громче и был недалек от крика. – Твой дедушка никаким образом не связан с тем, что я хочу, чтобы моя дочь получила настоящее образование.

– Но он же был музыкантом. Ты считаешь, что у него плохое образование? – Марта не понимала, почему продолжает рыть себе могилу, но не могла остановиться.

– Запомни раз и навсегда. И чтобы я больше никогда не слышал этих вопросов. Твой дедушка был музыкантом совсем в другой стране, где это ценили, а потом он почти ничего не зарабатывал. Ты еще ребенок и тебе не понять, но я, как взрослый, тебе говорю: если бы не твоя бабушка, которая продолжала вкалывать, то они бы умерли от голода.

– Мне казалось…

– Что тебе казалось?

– Ничего, – Марта обессиленно опустила голову.

– Что тебе казалось? – отец по отдельности произнес каждое слово.

– Мне казалось, что ты просто скучаешь по нему. И поэтому тебе не нравится слушать скрипку.

– Ей казалось, – отец стукнул кулаком по столу и тяжелыми шагами вышел из кухни.

Удивительно, но отец не сказал ничего о мыслях Марты. Он не отрицал, но и не соглашался. Стоило ему исчезнуть в коридоре, как из-за угла появилась мама. Она думала, что факт ее чудеснейшего появления сразу после ухода отца останется незамеченным, а вот Марта уже заранее знала, что именно так и будет. На протяжении всего разговора мама, наверняка, стояла за углом, а теперь пришла пожалеть несчастную обиженную дочь. Важно заметить, что именно пожалеть, а не поддержать.

Любовь к родителям, да и родителей к детям имеет странную и таинственную природу. Она прекрасна в своей безграничной искренности, но от того она может быть и жестока, ведь понятие любви каждый понимает по-своему.

Для отца Марты любовь заключалась в том, чтобы заставить дочь пойти по единственно пути, который он считал абсолютно правильным. В этом он видел безопасность, успех и даже способ воспитания, который в будущем поможет ей не сбиться в дороге.

Мама Марты искреннее жалела дочь, когда ее кто-то обижал. И это по-своему было очень важно, но самой Марте часто не хватало поддержки.

И несмотря ни на что Марта любила их обоих. Она считала, что правильнее будет подчиниться папе, принять жалость мамы, и тогда, возможно, все будут счастливы. Но сама не хотела этого. Она не хотела проживать свою жизнь по чужим правилам, тем более тогда, когда ее мечты не имели ничего плохого, а скорее наоборот были возвышены и прекрасны. Ее сердце и здесь тонуло в противоречиях, к которым она привыкла, и не пыталась распутать клубом.

– Не расстраивайся, – сказала мама и тихонько обняла дочку за плечи.

– Я же ничего плохого не сделала, – всхлипнула Марта и поняла, что без слез опять не обойтись.

– Не сделала, но папа желает тебе добра. Ты же знаешь?

– Знаю, – без сопротивления согласилась Марта и уткнулась маме в плечо.

– Ты еще сама спасибо ему скажешь через несколько лет, когда будешь учиться в институте.

– Я… Я…, – Марта не знала, что сказать, ведь наружу рвались сразу две правды, которым не суждено было ужиться одновременно.

– Давай, ты как следуешь поешь, умоешься, сделаешь уроки и ляжешь спать. Хорошо?

– Хорошо.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.