Который кот подряд

Она почувствовала, что краснеет.

– Впрочем, не обращайте внимания на мою болтовню, я просто интересуюсь историей посёлка.

Доктор подошёл к помощнице и дотронулся до её плеча.

– Анечка, записали данные?

Даша неожиданно почувствовала укол ревности.

– Жду вас завтра, – произнёс Филипп Гюнтерович.

Даша кивнула, хотя не была уверена, что временно притихший кот согласится на повторное посещение ветеринарного кабинета.

* * *

Как Даша и предполагала, к живодёру доктору кот возвращаться не собирался, о чём и прошипел из сумки, едва они отошли на достаточное расстояние. Даша испытывала к доктору противоположные чувства. Но не собиралась признаваться в них коту.

Подходя к коттеджу, Даша была уже фрау Келлер и пристраивала Гензеля и Гретель в частный детский сад. От приятных мыслей девушку отвлёк внезапно появившийся вчерашний дед в панамке. Он стоял возле калитки, опёршись двумя руками на палку.

– Здравствуйте, барышня!

– Здравствуйте.

– Вы нашли шестой дом?

– Нашла, спасибо.

Дед покашлял.

– Хорошо, что дом достался доброму человеку. Как владелице вам важно знать…

– Я вовсе…

Старик не слушал.

– Многие на вашем месте отдали бы всё, чтобы заполучить эту книжицу. – Старик трескуче засмеялся. – А я отдаю её вам, потому что вы хороший человек, ну и время пришло, сто лет как-никак. Больше нельзя ждать. Прочитайте обязательно. – Дед сунул Даше в руки потрёпанные листы бумаги, скреплённые суровой ниткой.

– Спасибо. – Даша убрала листы в сумку-переноску. – Я обязательно прочитаю.

– Никому не отдавайте!

Затявкала собака. Соседка вышла на прогулку с Муму.

– О, Николай, с утра выпил – весь день свободен? – поприветствовала она деда.

Даше стало неловко.

Дед нахмурился, но ничего не ответил.

– Барышня, если не возражаете, я бы наведался к вам завтра, прочтёте за вечер, и тогда вам понадобятся мои разъяснения.

– Конечно, приходите.

Старик кивнул и, переложив палку в правую руку, зашагал прочь, осторожно примериваясь, прежде чем наступить, поднимая ноги, словно цапля.

Даша смотрела ему вслед.

– Ну и что от тебя хотел этот сумасшедший? – спросила Света, как только дед скрылся за соседней калиткой.

– Дал какую-то брошюру по истории почитать.

– Опять за своё! Слушай его больше. Зальёт с утра глаза и ходит.

– Он показался мне вполне приличным дедушкой.

Света хмыкнула.

– Приличный дедушка? Скажешь тоже! Из ума выжил твой приличный дедушка. Две недели назад весь посёлок на уши поднял. Пьяный из магазина шёл, челюсть вставную потерял. Плакался ходил, что не может найти. Мы с Юлькой пожалели его, собрали команду волонтёров, несколько раз все канавы вдоль дороги от магазина прочесали. С граблями, лопатами, по уши в грязи. А Юлька, между прочим, беременная. Нашли челюсть. А он нет чтобы спасибо сказать, на следующий день приносит мне её в салфетке. Не моя, говорит, челюсть. И на стол её бряк. Я, говорит, свою в холодильнике нашёл. Случайно туда положил. Есть у человека совесть? И что, скажи на милость, мне с этой челюстью делать?

– Что?

– Похоронила со всеми почестями. Мало ли? А если тебе нечего читать, приходи к нам, у Родика целая библиотека. Заходи прямо сейчас.

– Но у меня кот.

Даша приподняла руку с сумкой.

– Ах, вы же были на приёме у доктора Филиппа. Тем более ты должна всё мне рассказать.

– Через час, хорошо? – нехотя согласилась Даша: как-никак соседи – нужно ладить.

* * *

– Ты нарасхват у этих книгочеев, – проворчал кот, как только они переступили порог дома.

Даша расстегнула сумку. Кот вышел из переноски. На вид вполне здоровый. Не чихал, и глаза не слезились.

– Ты отпустишь меня в гости? – спросила Даша.

– Иди, раз обещала. Только поесть оставь и за валерианой сходи. У меня нервы не в порядке после этого доктора.

Василий взгромоздился на диван и свернулся в клубок.

– Лично я буду спать, – мурлыкнул он.

Добежав до аптеки, Даша не обнаружила в сумке рецепт и пришлось купить одну валериану.

* * *

Даша позвонила в домофон. У крыльца залился лаем Муму. Соседка в шёлковом халате с розовым тюрбаном на голове распахнула дверь.

– Добро пожаловать в нашу скромную обитель! – произнесла она, впуская Дашу в дом. Муму прошмыгнул первым и оглушительно залаял. Света наклонилась, чтобы взять пса на руки, отчего тюрбан размотался, и полотенце шмякнулось на пол. Она подняла полотенце и прижала к себе Муму.

– Располагайся, а я пойду переоденусь!

Даша осталась одна. Она подошла к широкому в пол окну и выглянула во двор. Отсюда хорошо просматривались участок и дорожка, ведущая к её коттеджу. Сам дом прятался за кустами сирени. Гостиная была довольно уютной. Даша обошла круглый тяжёлый стол, провела пальцем по молочно-сливочной спинке кожаного дивана и остановилась у стены, сплошь завешанной довольно странными на неискушённый взгляд картинами. Она плохо разбиралась в живописи, но уважала людей, которые могли часами философствовать возле полотна с тремя невыразительными пятнышками. Ей самой нравились простые и понятные вещи.

Картины были одна другой краше. По кругу от овсяного печенья в верхней части полотна расходились полосы бурого цвета, кое-где натыкаясь на жёлтые точки. Картина называлась «Колхозница». Полотно, расчерченное сине-красными полосами, именовалось «Эмиграция». Зелёный луг и пасущиеся на нём унылые существа, отдалённо напоминающие коров, носили название «Голос Америки». Корова, стоящая ближе всех, не отводила от Даши грустного треугольного взгляда. Все полотна были написаны одним и тем же художником. «Плотников» – разобрала девушка завитки букв.

Даша обошла стол и принялась изучать картины на противоположной стене. Но никак не могла сосредоточиться, спиной чувствуя взгляд унылой коровы.

В гостиной появилась Света, за ней бежал Муму.

– Это Родик занимается, хочет галерею открыть. Тебе нравится?

Даша неуверенно кивнула.

– А вот я в этом ничего не понимаю. Муж нашёл жутко талантливого и загадочного художника.

– Почему загадочного?

– Прячет он его, вот почему. Тем, кто платит, обязательно историю подавай, лучше трагическую, но можно и загадочную. Вот Родик художника и превратил в затворника, держит в секрете, где тот обитает.

– Неужели кто-то покупает такие картины? – вырвалось у Даши.

– А то! Художником заинтересовались после того, как Родик отвёз к нему нескольких иностранных журналистов с завязанными глазами, по полям, по лугам. Жуть! Рассказал, что Плотников якобы политический, его избили, он потерял память, скитался по свету, ночевал где придётся, пока не встретился со своим спасителем, Родиком то есть. На самом деле при первой встрече Родик чуть сам его не поколотил. Этот живописец мочился на колесо нашего джипа. Слава богу, бомж вовремя вспомнил, что он художник, и предложил Родику нарисовать портрет как бы в качестве извинения. Муж согласился. Бомж тут же на пыльном капоте что-то там пальцем изобразил. Родик посмотрел – и впрямь талант. Поселил художника подальше от цивилизации, где-то в лесу. Даже я не знаю где. Уже продал пару его картин за огромные деньги. Жаль, медленно рисует, полгода этих коров рисовал, теперь вот галерею откроем, будет куда покупателей приглашать.

– Как же этот Плотников вспомнил, что он художник, если у него потеря памяти?

– Свирепого Родика увидел и вспомнил. Шучу. Я же говорю – это легенда, что он память потерял. А на самом деле пропил всё и бомжевал. Только ты не говори никому. Это секрет.

Над головой что-то зажужжало. Муму сорвался с места и с бешеным лаем бросился вверх по деревянной лестнице.

– Ах ты, боже мой, глупая собака, куда ты? Попадёт сейчас нам! – воскликнула Света.

Жужжание наверху прекратилось. И через некоторое время показался сам хозяин, лестница загудела под его ногами. Высокий, рыхлый, он был одет в бархатный спортивный костюм: по всей видимости, это была единственная вещь, связывающая его со спортом. Блестящая лысина отбрасывала блики на потолок, в холёных белых руках он держал собаку. Комнату окутал душный запах мужского одеколона. Его вид никак не вязался с образом «свирепого Родика», который Даша нарисовала в своём воображении.

Света нервничала.

– Родик, прости, я не смогла его удержать.

– Ничего, дорогая, – ответил Родик и посмотрел на Дашу. – Я смотрю, у нас гости. А ты меня не предупредила.

– Здравствуйте! Я ненадолго.

– Это наша новая соседка, Даша, я тебе говорила. К ней Николай сегодня с разговорами приставал.

– Что ему нужно?

– Книжку собирается дать почитать, – поспешила за Дашу ответить Света. – Всё никак не успокоится со своими теориями, старый идиот.

– Какими теориями? – спросила Даша.

– Какие теории могут быть у пьяниц, я тебя умоляю, – торопливо ответила Света. – Конечно, бредовые.

– Хватит уже о нём, он того не стоит, – брезгливо откликнулся Родик, – у нас гостья. Света, похлопочи.

Жестом предложив Даше сесть на стул, сам хозяин расположился на диване, закинув ногу на ногу. Муму он посадил на подушку рядом с собой.

– Ну, рассказывайте! – приказал он. – Кто вы по профессии?

Света разложила на столе салфетки, поставила сливочник, сахарницу, корзинку с печеньем.

– Журналист.

По лицу Родика пробежала тень. Он на секунду нахмурился и презрительно фыркнул.

– Журналисточка? Статейки в жёлтые журналы кропаете?

– Я не работаю по профессии.

– Чего и следовало ожидать! – обрадовался Родик. – Получат образование, а потом все в торговле сидят!

Даше уже хотелось сбежать от гостеприимных хозяев, но Света как раз принесла кофе. Где-то зазвонил телефон.

– Милая, телефон!

Света скрылась в недрах дома и вернулась с мобильником в руках.

Родик взял телефон, взглянул на экран, поморщился, ткнул в него пальцем и поднёс трубку к уху.

– Что там опять?

Трубка взволнованно забурчала. Родик резко поднялся из-за стола, опрокинув стул и расплескав кофе, и довольно прытко для своей вялой комплекции взлетел по лестнице, следом за ним с лаем бросился Муму.

– Работа, – виновато пояснила Света.

– И кто же он по профессии? – спросила Даша.

– Химик, но в этой области сейчас не работает, теперь у него бизнес.

– Торговля?

Света хихикнула.

– Торгует. Произведениями искусства и всяким старым хламом.

– Понятно.

Пока Света убирала разлитый кофе, Родик успел переодеться.

– Я ушёл, – бросил он на ходу, – держи собаку!

Хлопнула дверь, и в доме как-то сразу стало светло и спокойно.

Света села напротив Даши и заговорщицки ей подмигнула:

– Как тебе наш доктор? Хорош, правда?

Даша кивнула.

– Понравился, вижу. На него половина посёлка виды имеет. Конкуренция большая. Ты, конечно, девка красивая: ресницы длинные, зубки ровные, волосы вон как блестят! Ты, случайно, волосы не в ромашке полощешь?

– Нет.

– Попробуй ромашку. А с доктором, может, у вас что и получится.

– Спасибо вам, Светлана. Но я на доктора не претендую, – как можно более равнодушно произнесла Даша. – Не хватало соревноваться с кем-то из-за мужчины.

– А то смотри, у нас даже Надька морских свинок купила, на лечебную физкультуру водит. Но Филиппа медсестра сторожит, от себя не отпускает. Бдит.

– Да не нужен мне доктор, говорю же, – рассердилась Даша. – И Василий больше не хочет к нему ходить. Так что мы с доктором больше не увидимся.

– Ну-ну, а щёчки-то покраснели.

Даша закрыла ладонями щёки. Чёрт её дёрнул поддерживать добрососедские отношения.

– Спасибо за кофе, Света. Я, наверное, пойду.

Соседка вышла с Дашей на крыльцо.

– Говоришь, доктор тебе не нужен? А кто там у тебя во дворе топчется? – спросила Света и, перегнувшись через перила, прокричала: – Филипп Гюнтерович, здравствуйте. Вы к Даше? Она у меня в гостях, сейчас придёт. Мы с Муму к вам на приём на четверг записались.

Доктор кивнул и помахал рукой.

– Ума не приложу, зачем он пришёл.

– Вот что значит зеленоглазая да длинноногая! Я тоже в молодости была высокой и зеленоглазой!

Даша с сомнением покосилась на кареглазую Свету, едва достававшую ей до плеча.

– Иди, иди. Тебя ждут.

* * *

Даша чуть дольше необходимого задержалась возле калитки, пытаясь справиться с нахлынувшим волнением. Филипп стоял на дорожке возле дома. В голубой рубашке под цвет глаз он выглядел умопомрачительно.

– Дарья, вы забыли у меня рецепт.

– Ой, спасибо, как же я его оставила?

– Наверное, переволновались из-за кота.

– Спасибо. – Даша чувствовала себя неловко. – Можно я угощу вас чаем или?..

Она вспомнила, что кофе у неё нет.

Филипп рассмеялся.

– Да, спасибо, с удовольствием, у меня небольшой перерыв между приёмами.

Даша сгорала от смущения, но деваться некуда. Она судорожно вспоминала, какой порядок оставила, уходя к соседке. Да и кот мог не расслышать, что она пришла с гостем, и ляпнуть что-нибудь.

– Проходите!

– Благодарю.

Даша толкнула под вешалку забытую у входа сумку-переноску.

– Проходите в гостиную. Вася, к нам пришёл доктор Келлер.

Даше показалось или кот выругался? Василий, увидев доктора, спрыгнул с дивана и пулей вылетел из комнаты.

– Узнал меня, – обрадовался Филипп.

Даша поставила чайник.

– Только к чаю у меня ничего нет. Есть пельмени.

– Пельмени? Отлично! Никогда ещё не пробовал чай с пельменями.

Пока Даша возилась с плитой, доктор, сделав несколько кругов по гостиной, материализовался у холодильника.

– Вы знаете, Дарья, мне ещё не приходилось бывать в этом доме. Интересно, осталось ли здесь что-то от прежних владельцев?

– Не знаю. А что здесь могло остаться?

– Детали интерьера, например. Или скелет в подвале.

– Скелет?

– Шучу, конечно. В этой усадьбе до революции жила женщина, с ней случилась довольно занятная история. Ваш сосед Николай часто об этом рассказывает, у него есть дневник той дамы. Неужели он вам его ещё не показывал?

– Дед Николай дал мне почитать какую-то тетрадь.

– Ну! Что я говорил? Очень занятная вещь.

– Я ещё не успела прочитать.

– А я читал, но давно. Вот в усадьбе я, признаться, впервые. Никогда не был внутри. Очень интересно.

– Если вам интересен дом, могу провести небольшую экскурсию.

– Конечно, мне очень любопытно!

Зазвонил телефон.

– Алло, да, да, Анечка, я уже бегу, совсем забыл, предложи ему кофе. Простите, Дарья, боюсь, чай с пельменями и экскурсию придётся отложить, мне нужно бежать.

Даша закрыла за доктором дверь, бросила пакет с пельменями обратно в морозилку и сняла с плиты кастрюлю с закипающей водой.

– Экскурсия по дому! Вот зачем я ему понадобилась!

– Только не говори, что он вернётся!

Василий взгромоздился на стул и принялся за педикюр.

Помогло чудодейственное лекарство или нежелание посещать врача, а может быть, всё вместе подействовало на кота целебно. К вечеру Василий совсем перестал чихать и выглядел вполне здоровым.

* * *

Весь день Даша занималась уборкой и обустройством нового жилища. Дом стал светлей и уютней, особенно после того, как она передвинула диван, который раньше делил пространство кухни и гостиной пополам. Фланировать по дому стало легче. Но всё равно коттеджу чего-то не хватало. Хозяйка будто намеренно не оставила напоминаний о себе. Прежняя жизнь была как будто стёрта ластиком, а новая не нарисована. В гостиничном номере больше души. Даже почитать нечего. Почитать!

Только сейчас Даша вспомнила о записях, переданных дедом Николаем. Она вытащила из переноски прошитую тетрадь, придвинула кресло поближе к окну, налила в пузатую кружку чая и принялась за чтение.

На титульном листе значилось:

«дневн. Елены Серг. Марковой 1914 г.».

Записи начинались с обрывка фразы:

…время сидеть дома, да и погода благоприятствовала домашнему настроению. Но сегодня сделалось лето, воздух запáх хвоей, разогретой землёй и ещё чем-то неуловимо прекрасным. Потянуло в парк.

Кухарка взяла выходной, к ней приехал брат из Харькова.

Завтрак приготовляла горничная. Бедная яичница так мучилась и трещала на сковородке – хотелось спасти. Есть нет никакой возможности. Наташа бросилась рыдать. Мне пришлось самой приготовлять кофе. На стакан кипящей воды положила столовую ложку кофе, вослед за тем чайную ложку кофе из винных ягод, дала прокипеть, отстояться, позднее объединила со стаканом кипящего молока, налила в чашку не доверху, сверху положила взбитых сливок. Получился отменный напиток.

В парке встретила Т. Возмущалась свободными нравами молодых дачников и юных девиц. Уезжает на две недели. Просит Нила взглянуть на цветы. Уж мне её цветы!

Понедельник, 26 мая 1914 г., Тярлево

Вчера Ика так и не приехал. Должно быть, остался в Перекупном. До субботнего дня теперь не жди. Как можно столько работать! Это окружение. Мерзкие, никчёмные людишки. Да что это я? Сегодня буду думать о другом. Вечером позвали к Л-ским обедать.

Вторник, 27 мая 1914 г., Тярлево

Положительно новая кухарка Л-ских – отличное приобретение!

Ляля обмолвилась о богатом доме, откуда она перешла по какому-то недоразумению. Бриллиант! Нашей Прошке до неё как до неба.

Шура предложил разгадать новое блюдо. Сколько толков и предположений! Решительно никто не угадал. А всего-то маленькие лангусты на кусочке поджаренного хлеба, облитые лёгким соусом на старом хересе. Гениально просто!

Зато Ляля от всей этой кулинарной радости заговорила такими выкрутасами, что трудно понять, что она задумала сказать. Мне кажется, муж её тоже не понимает, но может статься, что он и не старается вовсе. Во сколько же им обошёлся этот клад?

Четверг, 29 мая 1914 г., Тярлево

Теперь всех охватила охота к перемене мест! Дачные разговоры уже не те. Всем не сидится на месте. Некоторые положительно не знают, что с собой делать, если им месяц или полтора надо посидеть безвыездно на одном месте, они готовы ехать куда бы то ни было, зачем бы то ни было – только бы ехать. Разве они правы? Я решительно не готова вот так срываться и мчаться навстречу неизвестности, даже ежели допустить, что в этой неизвестности нет москитов. После дождя появились – страсть как много.

Конечно, я забыла предупредить Нила о цветах Т. Теперь сержусь на Т. Зачем было уезжать, да вдогонку нагружать нашего садовника? У него и так много дел в нашей оранжерее. Надо не забыть в другой раз предупредить Нила.

Наташа вчера натирала полы. Мне сделалось дурно от запаха мастики. Бежала от неё в парк. Благо погода стоит чудесная.

Послезавтра жду Ику. Задумала праздничный обед. Пять блюд. Не меньше. И непременно приглашу Л-ских.

Итак:

Бульон из индейки с фрикадельками (даже не обсуждается, Ика его обожает!). Надобно проследить, чтобы фрикаделек имелось достаточное количество, а не как давеча, две в тарелке, тогда Ика страшно надулся. Салат с тёплой лососиной. Потрачусь, что из того? Как будто я не имею на это права. Баранья котлета на косточке. Картофельное суфле непременно с грибным соусом. Записываю, а сама уж думаю сейчас Прошку звать, так есть захотелось. На сладкое нужно постараться. Ика эдакой сладкоежка!

Пятница, 30 мая 1914 г., Тярлево

Утром повстречала Н. Та рассказала занятную вещицу. Вспоминаю весь день и улыбаюсь.

Одна наша общая знакомая, Р., купила по объявлению модную мордашку. Заплатила четыреста рублей. Ей принесли собачонку. Посыльный попросил покамест из платка собачку не вынимать, дабы попривыкла к новой обстановке. Она отнесла мордашку в спальню, пока шла, имя ей новое примеряла, Изольдой задумала назвать, положила эту Изольду на постель прямо в платке. А та как прыгнет, на портьере повисла, оттуда на камин, на шкап и в какую-то дыру за шкапом убежала. Оказалось, это крыса, зашитая в шкуру бульдога! Представляю, как Р. перепугалась. Рассказывала, что с ней чуть обморок не сделался, но потом она страшно хохотала.

Н. интересная собеседница. А какой талант! Только если не заставляет читать свои литературные произведения. Пригласила меня на будущую среду к ней в салон. Ожидается сюрприз. Так и сказала: «Сюрприз». Придётся идти, иначе умру от любопытства.

Завтра на сладкое придумала хворост и розовые меренги. Прошка предложила пироги, но я настояла. Пироги надоели. Хочется элегантности и лёгкости. Хворост – воплощение лёгкости, особливо в своём исполнении. Десяток яиц растереть с половиной стакана сахара, затем потребно влить хороших сливок (отрядить Наташу в слободку), прибавить муки. Всех дел! Загустеет тесто, можно раскатать и разрезать на тонкие полоски, взять по три и сплести косицу. Обсыпать мукой и жарить в масле пополам с гусиным жиром. Перед подачей обсыпать сахаром.

За элегантность будут держать ответ меренги. Надобно лимонную цедру растолочь с сахаром (хорошо, что до отъезда на дачу Наташа купила цедровку! занятная вещица, стоила всего 40 коп.). Шесть белков сбить до густой пены, подкрасить (послать за кошенилью). Половину фунта сахара истолочь, просеять и сбить хорошенько с белками. Здесь Прошка, в воду не гляди, будет роптать, что де работы слишком много. После массу разложить лопаткой на бумажный лист, на деревянную доску и вставить в самый лёгкий дух, чтобы меренги подсохли. Как испекутся, выскоблить середину, нафаршировать сбитыми сливками, посыпать миндальной крошкой и накрыть другой меренгой, будто крышкой.

Воскресенье, 1 июня 1914 г., Тярлево

Что вчера за день был такой! Я не знала, что со мной будет. Буквально всё валилось из рук.

Ика приехал, когда я отчаялась его дождаться, и сразу прошёл в кабинет. Гости уже доканчивали суп, Ика с ними едва поздоровался. Улучив момент, я проскользнула за ним. Думала, он сердится за гостей. Нет. Оказалось, всё иначе.

Как только я прошла в кабинет, он схватил меня за плечи и принялся трясти, словно собирался вытрясти из меня весь дух. С ним случилось тревожное и положительное одновременно. Виной всему баснословно удачное приобретение, кое нужно схоронить покамест у нас. Он собирается мне показать, только уйдут гости. Я не знала, радоваться или огорчаться, потому что вид у Ики был нервический.

Потом всё улеглось, он прошёл к гостям. Вечер провели чудесно. Однако мне всё время ждалось чего-то, я посматривала на Ику. Он вёл себя беззаботно и даже как-то отчаянно. Когда гости разошлись, он запер кабинет и отвёл меня в оранжерею, разъяснил: лучшего места не сыскать, дабы прислуга не услышала. Хорошо, белые ночи, в противном случае я бы ничего не разглядела.

Весь переполох из-за ожерелья с тремя грандиозными изумрудами. Накануне сие украшение в ломбард принесла какая-то, со слов Ики, старая ведьма. Изумруды стоят баснословных денег, но он не дал ей и десятой части стоимости, старуха собирается выкупить ожерелье, лишь только поправит дела, что-то с имением. Кажется, сын проигрался в карты.

Но Ика будто не собирается ожерелье отдавать, несмотря на то что старухе самолично выдал расписку. Он, на правах управляющего ссудной кассой и центральным ломбардом, открыл сейф и забрал ожерелье. Говорит, будто редкая удача и изумруды обеспечат нам безбедное существование, но, возможно, вдали от дома. А старуха не узнает, поскольку он заказал Тимофею копию. Когда так, старуха не сможет отличить.

Это мошенничество. Преступление! Я так ему и высказала. Он обругал меня дурой и уехал утром, только развиднелось. Что будет – ума не приложу. Мне эта история страшно не нравится.

– Что пишут? – зевнув, поинтересовался кот, потягиваясь на диване.

– Дневниковые записи дамы, некогда жившей в этом доме.

– Ну-ну. А валериану ты где оставила?

– На столе.

Даша посмотрела в окно. Несмотря на поздний час, было светло. Белая ночь. Двор выглядел таинственно, утратив яркие краски, словно кадр в чёрно-белом кино. Дорожка к дому хорошо просматривалась сквозь росший под окном сиреневый куст.

Строчки дневника ещё можно было разглядеть без света.

Понедельник, 2 июня 1914 г., Тярлево

Места себе не нахожу. Если он пойдёт на этот шаг, всё может обернуться большой бедой. Пусть бы одумался. Весь день пытаюсь отвлечься.

По случаю вспомнила историю. Л-ский за столом рассказывал о знакомом столичном дантисте (я, кажется, понимаю о ком), он якобы соорудил себе карьеру, лукаво приладив в начало фамилии литеру А с расчётом, что мучающийся зубной болью не будет долго выбирать, а раскроет «Весь Петербург» и первым долгом натолкнётся на дантиста с литеры А.