Всем отделениям уголовного розыска. Часть 1

Лавр подумал и, наконец, решился задать мучивший его вопрос: – Скажите, Александр Петрович, вы действительно искренне верите в коммунистическую идею? – он помолчал, – или вы с ними от безысходности?

– Искренне, – твёрдо ответил Пришельцев, – безусловно, сначала меня одолевали противоречия, но когда я глубже ознакомился с их идеологией, то безоговорочно её принял! Посмотрите, в городе Советская власть не больше десяти дней, а уже налажена работа всех необходимых учреждений. Они сразу взялись за уборку города. Организовали работу больниц и фельдшерских пунктов. Заботятся о культурных ценностях. Вы читали декрет Совнаркома63?

Лавр отрицательно качнул головой.

– Я вам потом покажу, – сказал Пришельцев, и продолжил, – в политике большевиков воплощена логика истории. На мой взгляд, это единственная партия, которая сможет вернуть России былое величие. Они сумели понять и уловить настроение народа, его интересы и чётко сформулировали свои программные положения, смогли показать людям верный путь к освобождению от пут. Народ не просто верит большевикам на слово, а сам творит историю. Лично меня привлекает их отношение к безграмотности! Вспомните, основная масса свидетелей и потерпевших не могли самостоятельно расписаться. И, обратите внимание! Интеллигенция, передовая, безусловно, повёрнута к ним лицом!

***

Оживленно беседуя, они незаметно дошли до здания уголовного розыска. Пришельцев вышел в коридор и принёс две кружки кипятка: – Чай, правда, морковный, но за неимением гербовой, пишем на простой. Зато… – он вдруг улыбнулся, – есть настоящий сахар, – и, выдвинув ящик стола, положил перед ним три кусочка рафинада.

Лавр взял двумя руками горячую кружку, погрел ладони и с удовольствием отхлебнув чая, отдававшего соломой, спросил: – Скажите Александр Петрович, какая вообще криминальная ситуация в городе?

– Ужасная, – коротко ответил Пришельцев и протянул тонкую пачку бумаги, – за дежурные сутки в городе совершается в среднем 14-15 тяжких преступлений64. Взгляните сами, это вчерашняя сводка.

Ермаков взял ее и начал читать…

ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА ЗА 28 МАРТА 1920 ГОДА65

ПО ЕКАТЕРИНОДАРСКОЙ ОТДЕЛЬСКО-ГОРОДСКОЙ

СОВЕТСКОЙ РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКОЙ МИЛИЦИИ

По улице Котляревской 52 четверо вооружённых людей ворвались в квартиру, совершили грабёж гражданки Варвароновой Е.К. и изнасиловали 16 летнюю гр. Марию Василюк. Украдено золотых вещей на сумму 1 млн.400 руб.

На углу улиц Северной и Бурсаковской обнаружен труп неизвестного мужчины.

На садах в районе 13-го квартала по 1-й Угловой улице в саду гр. Геца обнаружен труп женщины с признаками надругательства и грабежа.

На улице Восточной (район садов) в саду гр. Бондаренко обнаружен труп неизвестного мужчины.

В садах неизвестные лица совершили вооружённый грабёж гр. Авксентия Игнатенко, украдено 300 рублей, упряжь, носильные вещи и чайник.

На углу улиц Кузнечная – Садовая произошел взрыв. Погиб мальчик.

В доме № 48 по улице Котляревского на почве ревности (как следует из посмертной записки) из револьвера «смит-вессон» застрелился неизвестный гражданин.

На углу улиц Кирпичная-Рашпилевская обнаружен ограбленный труп неизвестного мужчины.

В Котляревском переулке за номером 15 в квартире 31 трое неизвестных совершили вооружённый грабёж гр. Галактиона Лапариди. Взяты носильные вещи (шуба с бобровым воротником, женский салоп) 450 рублей бумажными деньгами, золотые женские украшения и 30 золотых царских червонцев.

На улице Краснодубинской 32 со стороны кладбищенских ворот обнаружен раздетый труп неизвестного мужчины с разбитой головой.

На улице Северная 22, в помещение Екатерининского местного лазарета ночью ворвались пятеро неизвестных, забрали лекарства и продукты. Надругались над санитаркой Елисеевой Валентиной 23 лет. Проходивший мимо военный патруль из двух человек попытался задержать злоумышленников, но они скрылись. В перестрелке тяжело ранен красноармеец Иван Васюта, помещён на излечение там же.

На Всесвятском кладбище, сторожем обнаружен труп неизвестного мужчины.

Все трупы отправлены в городскую кладбищенскую часовню.

Александр Петрович маленькими глоточками прихлёбывал чай и внимательно наблюдал, как он сосредоточенно читает исписанные неровным подчерком страницы.

– Однако, – произнёс Лавр, кладя сводку на стол, – восемь трупов за сутки, из них пять, явно погибших насильственной смертью.

– Самое страшное то, что смерть перестала быть событием, – вздохнув, ответил Пришельцев, – из таинства она превратилась в обыденность. Человеческая жизнь ничего не стоит.

– А почему все трупы отправляются в кладбищенскую часовню? Как же вскрытие? Установление причин и обстоятельств смерти?

– Некому вскрывать, – печально улыбнулся Александр Петрович, – вот именно этим мы с вами и займемся, я уже подготовил докладную записку.

***

Дверь громко хлопнула и в коридоре послышались голоса. Пришельцев подошёл к двери и приглашающе махнул рукой. В кабинет вошли двое молодых парней. Первый, повыше ростом, был в потёртой тужурке и студенческой фуражке. На втором красовалась новенькая австрийская шинель без знаков различия, с большими костяными пуговицами, пришитыми разными нитками и кожаный мотоциклетный шлем с красной звездой.

– Знакомьтесь, это ваш новый коллега Лавр Павлович Ермаков. Лавр Павлович – опытный сыщик, и я думаю, вам будет чему поучиться.

– Из золотопогонников будете? – спросил обладатель австрийской шинели.

Лавр стинул зубы и на скулах заиграли желваки, но Пришельцев коротко взглянув на него, положил руку ему на плечо, и не изменив тона продолжил, – товарищ Ермаков – офицер русской армии и неоднократно поощрялся за личную храбрость. Я имел честь служить с ним в сыскной полиции и знаю его как профессионала высочайшего класса и глубоко порядочного человека. К нам он направлен по распоряжению председателя Ревкома.

Парень уважительно покачал головой и протянул руку: – Василий Плякин66, младший агент.

Второй откашлявшись, обтер руку об тужурку, протянул её Лавру, и широко улыбнулся: – Ростовцев Семён Георгиевич67, просто агент.

Его приветливость сняла напряженность, и все уселись за стол. Ростовцев потёр ладони: – Александр Петрович, титан горячий?

Пришельцев кивнул головой: – Да, за ним Ванин приглядывает.

Плякин встал и вышел в коридор. Лавр отметил, что Василий взял четыре кружки.

– А где Яков? – спросил Пришельцев. Ростовцев не успел ответить, как Плякин вихрем влетел в кабинет, поставил кружки на стол и дуя на обожженные пальцы, сказал: – Юхно68 на доклад к Прокофьеву69 пошёл. Сегодня его очередь оперативную обстановку докладывать.

– Есть что доложить?– поинтересовался Александр Петрович.

– Да. Одна женщина, свидетельница ограбления в Котляревском переулке, там грека ограбили. Лапариди фамилия. Узнала одного из налётчиков. Она ездила в гости на хутор Черников, к сестре. Та в окошко показала ей двух мужчин. Один из них был Фёдор Пилюк – известный нам бандит. Он вместе с Григорием Момотом в одной упряжке. Так вот второй, кто был с Пилюком, участвовал в ограблении.

– Надо срочно ехать в Черников и брать этих гадов! – воскликнул Плякин.

Пришельцев покачал головой: – Группа Пилюка и Момота – это практически воинское формирование. Это бело-зелёная банда численностью больше тридцати сабель, разбросанная по разным хуторам и станицам. Днём они сидят дома как мирные жители, а ночью идут на разбой. Правда, есть информация, что они не гнушаются и дневными грабежами

– Лапариди ограбили средь бела дня, – кивнул Ростовцев.

– Ночью верховому попасть незаметно в город практически невозможно. Сразу нарвёшься на патруль. Они пробираются сюда днём, спокойно как простые обыватели, причем, я уверен, идут порознь. Совершив преступление, они пережидают где-нибудь неподалёку. На следующий день раскидывают награбленное по скупщикам и пустые возвращаются в банду. Затем через некоторое время доверенное лицо собирает деньги и передаёт их бандитам, – сказал Лавр, – вы барахолку и скупки отрабатывали?

– Да – неуверенно сказал Плякин, – спрашивали, кто приносил золото.

– В такой ситуации, когда в городе за сутки совершается до пятнадцати преступлений, – Лавр закурил, – надо действовать по-другому.

Ростовцев и Плякин заинтересованно, а Пришельцев с поощрительной улыбкой, смотрели на него, ожидая продолжения.

– Необходимо взять подробный список похищенного, желательно с детальным описанием, и, зайдя в скупку, проверить все имеющиеся золотые изделия. Таким же образом и на рынке. При обнаружении и опознании потерпевшими своих вещей, действовать дальше. Я человек в городе новый, ещё не примелькался. Дайте мне список, завтра пройдусь.

Ростовцев сунул руку за пазуху и протянул ему сложенный вчетверо замусоленный листок. Лавр взял его и, пробежав глазами, покачал головой: – С такой описью, Семён Георгиевич, вы ничего не найдете! Золотая, толстая цепочка, заколка для волос с камнями, браслет очень красивый. Друзья! Так вещи не описывают. Очень красивый! У каждого свое понятие о красоте!

– Хозяйка сказала, что там застёжка в виде львиных морд, друг с другом зубами сцепляются, – растерянно сказал Ростовцев.

– Так и надо писать! – наставительно ответил Лавр и широко улыбнулся, ребята ему определенно понравились.

– Время уже позднее, наверное, Юхно мы уже не дождёмся. Будем собираться по домам, – сказал Пришельцев – у меня две комнатки на Соборной. Небольшие, правда, но ничего, как-нибудь разместимся.

– А, давайте, Лавр Павлович, ко мне! У нас комната здоровущая и диван кожаный с подушками есть! – предложил Плякин, – и мамка ещё обещалась шурубарков70 с сыром налепить!

– Вот ведь буржуйская морда! – смеясь, сказал Ростовцев, – шурубарки он, видите ли, кушать изволит!

– Идёмте, – Плякин ухватил Лавра под руку и уволок за собой.

Мама Василия, Мария Егоровна, радушно встретила гостей и действительно приготовила шурубарки с сыром и мясом. Когда сели за стол, она достала штоф и налила две рюмки. Василий потянулся к водке, но мать строго сказала: – Я те счас по рукам! Это мне и Лавру Павловичу, видишь, человек с дороги.

Было заметно, что Лавр очень понравился Марии Егоровне. Перед сном они вышли перекурить во двор.

– Василий, а откуда у тебя австрийская шинель?

– Как шинель? – огорчился Плякин, – вот ведь стерва базарная! Сказала, что это самое настоящее английское пальто! Я его на ботинки свои сменял, в одних сапогах остался!

– Не переживай! Это офицерская шинель, она очень хорошая, не хуже пальто будет, – улыбнулся Лавр.

***

На берегу Осечки71 четверо мужчин жарили на ивовых прутках рыбу.

– Рыбку пожарить, да бабу похарить, вот две радости и остались, – сказал одутловатый мужчина с белёсыми, почти невидимыми бровями и маленьким пухлым мокрогубым ртом.

– Да нет, Гриша, – ответил крепкий мужик, с костистым лицом, – есть ещё одна радость, краснопузым салазки загнуть, – и искоса глянув из под густых бровей на соседа справа, спросил – верно, я говорю, Пётр Семёнович?

Воропаев ничего не ответил и молча пошевелил палкой угли.

– Василий, расскажи, как грека сработали. Что взяли, кому сдали, когда деньги будут? – спросил любитель двух радостей.

– Взяли мы, Григорий, 30 червонцев золотых и бумажками 450 карбованцев. Женскую накидку меховую я бабе своей подарил, пусть порадуется, а шубу с воротником бобровым Петруха дядьке своему отдал, у которого мы отлёживались, – ответил молодой курносый парень со светлыми, расчесанными на прямой пробор сальными волосами.

– Господин Пилюк, – сказал саркастическим тоном Воропаев, – где вы нашли этого идиота? – он палкой указал на Василия. – Завтра его дама напялит на себя эту накидку и пойдёт на базар. Вдруг хозяин опознает свою вещь? Эта мадам, не раздумывая, скажет, откуда она у неё. С шубой возможен аналогичный вариант. Дальше продолжать?

– Татьянка? Ни в жисть меня не продаст! Она баба надёжная!

– Ба-ба на-дёж-ная, – раздельно произнёс Воропаев и расхохотался, – нет, он действительно идиот!

Василий сидел, вжав голову в плечи. Он знал, что Момот и Пилюк строго следуют советам этого малохольного бывшего сыщика.

Воропаев вдруг резко оборвал хохот, и всем на мгновение сделалось жутко.

– Фёдор, – повернулся он к Пилюку, – надо продумать, чтобы добычу раскидывали по хуторам и станицам, под видом горожан меняющих ценности на продукты – это первое! Второе – крупные партии надо сбывать в Новороссийске, Ростове и Ставрополе! В Армавире, в конце концов! В Екатеринодаре с каждым днём становится все опаснее!

– Обмозгуем, Пётр Семёнович! Всё, как ты говоришь, сделаем!

Воропаев молча встал и, не оглядываясь, пошел в сторону шалаша, почти незаметного в прибрежных камышах. У него с утра было прекрасное настроение. Опять во сне приходила Варвара Семёновна и смотрела на него печальными глазами. Целый день он вспоминал её взгляд и не мог понять, что она хотела ему сказать, и настроение постепенно портилось. Он шёл, сбивая палкой кусты чертополоха, представляя, что это головы идиота Василия и его любимой Татьяны. Он никогда её не видел, но твёрдо знал, что она такая же идиотка!

***

Когда Лавр и Василий утром пришли на работу, в кабинете было пусто, только из-за двери, где сидел Ванин, раздавался пулемётный стрёкот старенького «ундервуда».

– Ты что, Колюнь, спать не ложился? – удивленно спросил Василий.

– Здесь на стульях чуток поспал, – ответил Ванин, не переставая печатать.

Они, не спеша, сделали по первому глотку чая, как в кабинет вошёл моложавый подтянутый мужчина с зачёсанной назад темноволосой гривой и весёлыми карими глазами.

– Знакомься, Яков, это Лавр Павлович. С нами бандитов давить будет! – сказал Плякин. Мужчина крепко пожал руку: – Яков Юхно. А я про вас знаю, мне Александр Петрович рассказывал. Рад, что будем вместе работать! – и, усевшись верхом на стул, сказал – Вчера Прокофьев разгон давал! Требовал активной работы. У него из ЧК и штаба армии товарищи сидели. Очень озабочены они бандой Пилюка.

– Мы тоже озабочены! – усмехнулся Василий, – вчера только об этом и говорили, только не возьму в толк, мы что, уже все банды переловили, один Пилюк остался?

– Нет…– задумчиво произнёс Яков, побарабанив пальцами по спинке стула, – думаю, дело в другом, эта банда ближе всех к городу, и они полагают, что основная часть разбоев их рук дело. Наведём здесь порядок, люди нам поверят. Они ведь не только грабят и убивают, они ещё и народ против Советской власти агитируют. С большими бандами понятное дело, ЧК и армия будет справляться. А Пилюк – это наша забота…

– Лавр Павлович тоже говорил, что это они в город шастают, – вздохнул Василий.

– Сейчас все соберутся, разделим адреса и пойдём уточнять списки похищенного – он взглянул на Лавра – Это вы правильно сказали, товарищ Ермаков. С такими списками много не наработаешь, мне Ростовцев сказал, я его вчера вечером встретил.

***

Председатель ревкома ещё раз перебрал бумаги и обвел взглядом собравшихся: – Товарищи, совещание окончено. Прошу по рабочим местам.

Все потянулись к выходу, на ходу доставая из карманов кисеты и папиросы.

– Товарищ Пилюк72, задержись на минутку, – сказал Полуян. Коренастый мужчина в гимнастёрке и пиджаке, под полой которого угадывалась кобура, остановился и шагнул в сторону, пропуская людей к выходу.

– Присядь, Моисей Прокофьевич, разговор к тебе есть, – озабоченно произнёс он и, откашлявшись, добавил, – неприятный разговор.

Пилюк сел и положив тяжёлые кулаки с узловатыми пальцами на стол:– Слушаю тебя внимательно, Ян Васильевич.

Полуян опять переложил на столе бумаги, собираясь с мыслями:– Неподалёку от города орудует банда твоего однофамильца. Есть серьёзное предположение, что большой процент убийств их рук дело, – он пристально взглянул ему в глаза – кем он тебе приходиться? Не братом ли?

Пилюк широко улыбнулся и откинулся на спинку стула: – Теперь понятно, чего хлопчик из ЧК вокруг меня вертелся. Вижу, чего-то спросить хочет да не решается! Ян Васильевич! Ты же сам елизаветинский, у нас плюнь, в Пилюка попадешь! Может он и родственник дальний, так что ж теперь, пол станицы к стенке ставить? – и весело рассмеялся.

Председатель ревкома шутки не принял: – Родственники бывают близкие и седьмая вода на киселе. Кем он тебе приходится?

Моисей Прокофьевич наморщил лоб, и вдруг, хитро прищурившись, спросил: – Как его хоть зовут?

– Фёдором, – ответил Полуян, не сводя с него глаз.

– Двух Фёдоров знаю. Один – бабки Меланьи внук. Батька его на мельнице працювал73, а второй в Екатеринодаре лавочку имел. Вот который лавочник, моего покойного дядьки сын. То есть двоюродный брат. Но я с ним не знался, они на Выгонной жили, а мы около церкви. Только на Рождество и на Пасху здоровались. Вот только, кто из них в бандиты подался?

– Ты, Моисей Прокофьевич, председатель ревкомиссии по борьбе с бело-зелёными и спрашиваешь, кто из них бандит? – неожиданно вскипел Ян Васильевич, – это я у тебя должен спрашивать!!!

Пилюк не изменив позы, спокойно ответил: – Бело-зелёные – это третья сила в Гражданской войне, которую мы ведём с белогвардейцами и интервентами. Здесь политический вопрос, а вы с меня за какого-то бандита спрашиваете. Завтра какой нибудь Пилюк карманы на рынке начнет резать, и мне что, надобно будет каждого щипача лично знать?

– Хорошо, иди Моисей Прокофьевич, работай, – устало сказал Полуян. Пилюк, не торопясь встал и протянув для прощания руку, с улыбкой произнёс: – Ну, правда, Васильич, не знаю, кто из них! Вот те крест!

***

– Пока наши товарищи уточняют приметы похищенного, мы с вами сходим в городскую больницу. Попробуем согласовать вопрос по вскрытиям, – надевая пальто, промолвил Пришельцев.

За разговорами дорога была незаметна и вскоре они уже стояли перед высокой дверью с начищенной до зеркального блеска медной табличкой «Главный врач Екатеринодарской городской больницы доктор медицины Исай Яковлевич Меерович74». Александр Петрович вежливо постучал.

– Да, да, будьте любезны, – раздался из-за двери сочный бас. За столом, покрытым зелёным сукном, сидел пожилой, породистый мужчина в белоснежном накрахмаленном халате. Грива чёрных с густой проседью волос была зачесана назад, открывая высокий лоб. Тёмные глаза приветливо, но внимательно рассматривали гостей. Пришельцев представился.

– Прошу вас, господа, садитесь. Чем могу быть полезен вашему ведомству?

– Исай Яковлевич, мы пришли по поводу организации и проведения судебно медицинских экспертиз. Отсутствие заключений крайне затрудняет следственную работу и делает невозможным проведение определённых оперативных действий. Мы с коллегой пришли к вам как к главному врачу …

Меерович весело улыбнулся: – Я, милостивый государь, не главный врач, его пока нет. Просто сижу по старой памяти в своем кабинете но, безусловно, мы окажем вам всемерное содействие!

– Исай Яковлевич, В этой больнице, , служил патологоанатом, с которым мы тесно сотрудничали. Если мне не изменяет память, это был судебный врач Иванов Пётр Афанасьевич.

– Не изменяет! Смею вас уверить, Пётр Афанасьевич хирург божьей милостью! Конфликт с одним крючкотвором из медицинского департамента привёл к тому, что его отлучили от операционного стола. Ситуация скажу вам, была презабавная, что собственно и послужило причиной ссылки. Пётр Афанасьевич осматривал больного с острым животом75, а этот господин входит в смотровую с проверкой санитарного состояния. Иванов как раз проверяет симптом Щеткина – Блюмберга76, больной вскрикивает, а этот чудак, вы только представьте, господа, говорит, – что вы делаете! У человека боли, а вы давите ему на живот! Петр Афанасьевич объяснил ему куда идти. У больного реактивная стадия, понимаете ли, а тут над душой стоят! Он взял его за шкирку и вышвырнул из смотровой, – Исай Яковлевич заразительно рассмеялся, а затем, вздохнув, добавил: – А сам вылетел на несколько лет из операционной!

– А где он сейчас? – спросил Лавр.

– В Ревеле77, – ответил Меерович, – но вы не переживайте, я вам порекомендую замечательного и очень грамотного профессионала. Михаил Александрович Ерохин78 – это то, что вам необходимо!

– Не его ли объявления давались в «Кубанских ведомостях»? – с улыбкой спросил Пришельцев, – если я не ошибаюсь, там шла речь о венерических и мочеполовых болезнях.

– Не ошибаетесь! – хитро подмигнул Исай Яковлевич – Но смею вас заверить, что лечение французского насморка79 ни в коей мере не умоляет его познаний в судебной медицине!

***

Они вышли на улицу, и Лавр взял Александра Петровича под руку: – Если у нас есть немного времени, я бы хотел сходить на могилу к Григорию Спиридоновичу80.

Они свернули на Рашпилевскую, и вскоре вошли в кладбищенские ворота.

– Какая необычная могила, – сказал Лавр, кивнув головой в сторону небольшой колоннады, – я признаться, впервые вхожу с этой стороны и никогда её не видел.

– Это могила мадам Турищевой81 – рассеянно ответил Пришельцев, – говорят, была известным медиумом82.

Немного попетляв по заросшим травой тропинкам, они подошли к небольшому, слегка позеленевшему скорбящему ангелу, который, опершись на серый гранитный крест, приложил ладошку к груди и печально, с лёгким укором, смотрел в серое небо.

– Здравствуй, Гриша, – сказал Александр Петрович. Лавр сглотнул, чтобы прогнать комок, неожиданно возникший в горле. Не сговариваясь, они потянулись за папиросами и закурили: – Так и не отомстили мы за тебя …

– Удивительно, ни один из агентов ничего не сообщил, как будто из воздуха этот мерзавец появился.

– Да…, по всем каналам отрабатывали. Я, чего уж тут греха таить, и деньги через информаторов обещал и послабление всякому, кто на убийцу покажет, – задумчиво ответил Александр Петрович.

– А что с супругой? – спросил Лавр.

– Мы поддерживали связь до лета 1913 года, а потом Елена Ивановна уехала к сестре в Тихорецкую. Я наказал тамошнему приставу, чтобы при нужде оказывали всемерную поддержку, а вот сын83… – Александр Петрович помрачнел, – убили его в 18-м, в Екатеринодар он шёл, и вот не дошёл. Случайно пачку старых донесений в шкафу нашёл, оттуда и узнал.

Легкий ветерок донёс запах гари.

– Опять что-то горит, – сказал Пришельцев – и вдруг печально улыбнувшись, задумчиво добавил, – у меня детство ассоциируется с запахом яблок и свежескошенной травы, а чем будет пахнуть детство нынешнего поколения?

– Надеюсь, что не сеном, – содрогнувшись, с кривой усмешкой ответил Лавр, вспомнив синие лица и пену вокруг искусанных губ мёртвых солдат, вповалку лежавших в окопе, – после войны этот запах связан у меня с боевыми газами84.

Пришельцев молча покачал головой и вновь потянулся за папиросами.

Лавр провёл рукой по крылу ангела – Идёмте Александр Петрович, как потеплеет, надо будет собраться и прибрать могилку. Ну и помянуть, конечно!

***

Не успели они войти в коридор, как к ним навстречу выскочил взъерошенный Ванин: – Александр Петрович! Опять женщину задушили! Ростовцев уже там, просил вас подойти.

– Раз просил, значит подойдём, Давайте адрес, Николай Акимович.

– Это недалеко, всего два квартала.

Через несколько минут они уже входили в небольшой, чисто прибранный общий дворик. Соседи испуганно толпились у двери угловой квартиры.

– Доброго дня, – поздоровался Пришельцев, – рассказывайте, что стряслось?

– Ох, просто страх господний! – дородная женщина обхватила руками пухлые щеки, – я на кухне была, борщ варила и вдруг крик, Галину убили! Выскочила я, значит, а её муж Савва Матвеевич по двору мечется и кричит! Тут дворник наш подбежал. Я его в полицию и отправила.

– В милицию, – поправил Лавр.

– Ну да, в её самую, а сама в комнату заглянула! – она всплеснула руками, – лежит Галина на кровати. Как живая, только мёртвая совсем!

– А как вы узнали, что она мёртвая? – спросил Пришельцев.

Женщина не успела ответить, дверь открылась, на порог вышел Ростовцев и махнул рукой: – Заходите товарищи!

В небольшой комнате все было перевёрнуто вверх дном. На разобранной кровати лежала женщина лет сорока в ночной рубашке. За столом сидел плотный мужчина. На лбу у него выступили крупные капли пота, его знобило и, чтобы унять дрожь в руках, он зажал ладони между коленей.

– Это муж убитой, Власов Савва Матвеевич, – сказал Ростовцев, – придя домой с рынка, обнаружил тело супруги и признаки ограбления. Сразу поднял тревогу. Я ещё опросить никого не успел, только начал протокол осмотра писать.

– Протокол это хорошо, – сказал Лавр.

Подойдя к женщине, он надавил пальцем на бедро, внимательно осмотрел руки и, взяв за подбородок, попробовал повернуть голову в разные стороны. Затем, оглядевшись, взял со стола серебряную чайную ложечку с красивой витой ручкой, аккуратно раздвинул покойной губы и чему-то улыбнулся.