Растяпа. Где кончается порядок

Прапорщик Ручнев конечно шутит, приговаривая меня к повешению, но, думается, недалеко то время, когда на человека, заявившего, что он член КПСС, будут смотреть как на пришедшего нагишом на собственные похороны. Сейчас я находился в той среде, где партийное влияние почти отсутствовало, и здесь, если повезет, незамеченным просижу до того счастливого времени, когда ей безвозвратный придет кердык.

А может, и не досижу.

– А ну-ка скажи-ка, Владимир Иванович, в чем основное предназначение коммунистической партии?

Ручнев, не задумываясь:

– Народ обманывать!

– Руководить и направлять! Не забывай, что наша страна находится на пути к бесклассовому коммунистическому обществу. А мы живем в опасное время. Провокаторы и шпионы мутят народ. Чтобы сохранить целостность общества, нам нужно сильное правительство, а силу дают силовые структуры. Армия, например. Только представь страну без армии! Это же не мыслимо. Политики говорят – кто не кормит своих солдат, будет кормить чужих. Если мы не будем поддерживать партию, то неминуемо скатимся в хаос, и за этим последует вражеское вторжение. И лишь единство партии и народа спасает нас от анархии. Вот к чему мы должны стремится. А ты собираешься коммунистов вешать. Недальновидно.

Конечно, это я прикалывался, но Вовок расходился не на шутку и в запальчивости грозился приговор свой относительно меня привести в исполнение еще до падения КПСС.

– Честь – самое важное достоинство советского офицера. Прапорщик Ручнев, вы же присягу давали на верность Родине и партии.

Вовок с размаху хлопнул ладонью по столу:

– Я дал – я взял! Тебя моя присяга не спасет.

Шутки шутками, но Ручнев – это лишь выразитель мнения коллектива. Я чувствовал, что меня сторонятся. Впрочем, и сам ни к кому не набивался в приятели. Просто делал свою работу и все.

Летом, когда прапора кемарили в лабораториях, я отправлялся на свежий воздух. Ближайший лес был для меня приютом и местом уединения. Здесь полно было грибов и ягод. И практически не бывали ягодники и грибники. На полянах росла высокая сочная трава и стояли остовы истребителей. Они потемнели от времени и непогоды и кое-где покрылись тонким слоем мха, но до сих пор производили впечатление огромной скорости и мощи. Сюда мы проникали пацанами за разными авиационными фиговинами. А теперь эти места оказались никому не нужными и забытыми. В сезон я практически каждый день набирал полный пакет грибов и отвозил жене или домой. Ягоды не любил собирать, но иногда старался для любимой дочери. Но потом кто-то Томе сказал, что все леса и поля вокруг аэродрома заражены радиацией, и от моих приношений отказались.

Однажды, напросившись по телефону на встречу, я пришел к Виталию Петровичу Реутову домой. И первый вопрос мой после приветствия – что происходит со страной?

– Терпение! – сказал он мне. – Терпение – это высшая добродетель. Если будешь спешить с выводами, то потерпишь неудачу. А это довольно болезненно. Всегда надо оставаться спокойным и в то же время сосредоточенным на удаче.

Виталий Петрович таким и оставался. Он ушел с поста заместителя начальника райсельхозуправления. Организовал научно-производственный кооператив «Альтернатива» и взял в аренду земли вокруг бывшего села Бараново.

Я, собственно, и пришел к нему по этому поводу.

Услышав про «Альтернативу, сказал отцу:

– Хватит кажилиться. Я, конечно, помню, что запах свежескошенной травы лечит твой ларингит, но потом все остальные заботы с сеном усугубляют его. В этом году я пойду к Реутову и попрошусь к нему в кооператив. Месяц поработаю – оплата кормами коровке на зиму.

– Добро, – сказал отец.

И вот я здесь. То есть на Бараново в «Альтернативе». Тридцать календарных дней у меня отпуск. Тридцать дней я работаю в кооперативе старшим куда пошлют. И за это оплатой мне грубых кормов коровке на зиму.

– Две тонны сена, – сказал Виталий Петрович, – и две соломы.

Мы ударили по рукам.

А еще я встретил Татьяну Зюзину. Она вернулась из декретного отпуска в редакцию и возглавляет наш многострадальный сельхозотдел.

– Сейчас я подрабатываю в «Альтернативе» – на время отпуска устроился. Интересны будут репортажи с места событий? Гонорары меня не интересуют – можете публиковать под своей фамилией или любым псевдонимом. Мне хочется Реутову угодить и молодость вспомнить.

На том и поладили.

Я оформил отпуск в части. Месяц выдался утомительным, а концовка даже унизительной. Вот с нее и начну. Приезжаю с работы (вышел уже в ТЭЧ), а у отца сердечный приступ. Врача вызывали – то да се. Оклемался папа и подает записку с печатью:

– Почитай.

– Что это?

– Расчет за труды твои в «Альтернативе».

Отец, оказывается, захотел лично пообщаться с великим человеком Виталием Петровичем. Созвонился и пошел к нему в контору – «Альтернатива» снимала кабинет в здании райсельхозуправления. Поговорили. Реутов выписал отцу к отпуску – два рулона сена и два соломы. Сыну, говорит, привет передавайте.

Всего четыре рулона! По моим подсчетам – тонна сена это три рулона, тонна соломы это четыре – итого десять рулонов Петрович зажилил. У отца приступ сердечный.

Ах ты гнида скупая! Барином себя возомнил?

Поднимаю трубку, набираю номер.

– Виталий Петрович, вы дома? Я сейчас подойду.

– Недоразумение, – говорит, – Анатолий.

А сам пронзительно смотрит в глаза.

Я позволил столбу пара опасть. Знание – это сила, разум – это все.

Мои подозрения подтвердил Бочаров, бывший главный агроном района, ныне на той же должности в «Альтернативе» и член ее правления.

– Это вычеты, Анатолий. Никакой ошибки. Муку брал, мясо, несколько раз рыбу. Вот и суммировал Виталий Петрович.

С мукой как получилось. Отработали световой день на Бараново, в Увелку приехали на межколхозную мельницу «Стандарт». Стали зерно молоть на муку – сами с механизмами управлялись. Заполночь покидали мешки в автобус и развезли всем участникам по домам. Я ведь тоже участвовал, и мне завезли мешок.

И с рыбой фигня. Наловили, поехали продавать – раз магазин не принял, другой раз бандюки прессанули, когда начали с кузова на базаре торговать. Вернулись обратно с полным коробом и раздали работникам – не пропадать же добру. Другой раз разделывали ее допоздна – засолили, закоптили, а потом раздали: девать-то некуда. И с мясом так же. Охромел бычок – закололи, сколько вошло в холодильник заморозили, а остальное раздали.

Ах, Виталий Петрович, жадность погубит вас. Все как всегда – ничего не меняется на Земле за последние четыре тысячи лет. Ибо сказано – незримо и беззвучно наши пороки губят нас.

Я так ему и хотел сказать с обидою за отца. Но он опередил меня.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.