Сверху

Сестра вошла в кухню и тут же чмокнула отца в щёку, посмотрев на Мишу весёлыми сияющими глазами.

– Папуля, как ты?

– Ешь, лиса, – он тут же оттаял. – А то остынет. Холодную рыбу есть невозможно.

Миша доел свою порцию и положил вилку на стол. У него на вечер была назначена куча дел, но ему хотелось побыть с семьёй ещё хотя бы пару лишних минут. Поглядывая попеременно на родителей и сестёр, он чувствовал в груди что-то сладкое и приятное. Слова любви прямо рвались из него наружу, но он прекрасно помнил папино наставление, что любовь выражается в делах и отношении, а не в словах. Поэтому Миша сдержал себя и встал из-за стола.

Он поставил контейнер возле приёмника общественной кухни, поблагодарил родителей и быстро ушёл в свою комнату. Усталость после работы на ферме давала знать о себе, но Миша не позволил лени и праздности одержать верх. Он сел за стол и принялся делать уроки, полностью отогнав от себя все посторонние мысли и сосредоточившись на учебном материале.

Он заканчивал учить новый параграф по истории, когда в комнату зашла мама. Какое-то время она возилась в его шкафу, просматривая одежду.

– Опять галстук весь помятый.

Миша вздохнул и прервался.

– Я старался.

– Пионерский галстук всегда должен выглядеть идеально, – строго сказала мама, неодобрительно глядя на грязные штаны, которые он небрежно набросил на спинку стула.

– Я знаю, мама, – снова вздохнул он, героически борясь с предательским желанием немедленно отправиться в кровать.

– Ты Машке какой-то странный город нарисовал, – заметила она, беря в руки его планшет и просматривая оценки и записи учителей. – Откуда такие фантазии?

– Никаких фантазий. Нам Сергей Владиленович показывал три фотографии изначальной Москвы.

– А откуда он их взял? – удивилась мама, одобрительно качая головой при виде свежих пятёрок. – Я не знала, что такие вообще есть.

– Не знаю, – Миша пожал плечами.

Мама вышла из комнаты, и он продолжил учёбу. Но теперь его мысли то и дело возвращались к маминой фразе. А ведь и правда – откуда могли взяться фотографии первой Москвы? Она ведь была разрушена задолго до изобретения фотографии… Вот же чудно́. Но как такое может быть?

Тут он встал и направился к отцу, который сидел возле домашнего компьютера и с обеспокоенным видом читал свежую вечернюю газету.

– Пап, а разве могут существовать фотографии изначальной Москвы?

– Что?! – отцовы густые брови полезли на лоб от удивления. – Не могут, конечно.

– А если я их видел?

– Ты видел такие фотографии? – тот удивился ещё сильнее.

Миша просто кивнул.

– А кто тебе их показывал?

– Наш преподаватель географии.

– Нет, такое в принципе невозможно, – категорично заявил отец, мотая головой. – Когда наш народ оставил изначальную Москву, искусство фотографии ещё не было изобретено. Мы знаем о том, как она выглядела, только по летописям, которые удалось сохранить только благодаря тому, что они передавались из уст в уста, как говорится. Так что это в любом случае искусная подделка, не более. Просто чьи-то фантазии. Не бери в голову.

Отец снова углубился в чтение газеты, а Миша вернулся в свою комнату. Он быстро доучил последний абзац и поставил планшет на зарядку.

– Вот же твари! – вдруг воскликнул отец, и Миша от неожиданности подскочил на месте.

– Тише! Опять плохое слово! – шикнула мама. – Что случилось?

Миша на цыпочках подкрался к двери и застыл, напрягая слух до предела.

– Группа боевиков снизу снова попыталась забраться на гору в районе Лондона, чтобы проникнуть на нашу землю, – горячо зашептал папа, а Миша похолодел от такой шокирующей новости, замерев у выхода из комнаты. – У них с собой были бомбы, чтобы осуществить взрыв лондонской дамбы!

– Какой кошмар! – воскликнула мама в испуге, и Миша тут же представил её бледное взволнованное лицо. – Гриша, ну почему даже сейчас они не хотят оставить нас в покое?! Ведь они и так отобрали у нас всё, что мы имели! Даже нашу родную землю! Их поймали?

– Их расстреляли, – успокоил её отец. – Наши доблестные пограничники вовремя заметили их и расстреляли. Всех до единого…

Дальше они принялись шептаться, а Миша юркнул обратно в комнату, испытывая жгучий стыд за своё подслушивание. Он сел на узкую жёсткую кровать и попытался успокоиться. Но от услышанного сердце против воли билось чаще обычного. Ещё бы – опять снизу им напомнили о том, что даже сейчас их Родина остаётся в опасности. Угроза сохраняется, и гражданам страны не стоит расслабляться и прохлаждаться!

Чтобы закрепить свой патриотический порыв, Миша бросился на пол и старательно отжался двадцать раз, хотя усталость всё больше брала своё. Последнее отжимание он совершил сквозь боль рвущихся мышечных волокон. Но зато мальчика переполняла гордость, что он не занимается преступным отдыхом, а готовится защищать любимую страну, если потребуется.

– Хоть сейчас! – порывисто прошептал Миша, прижав правую руку к сердцу и с ненавистью глядя куда-то вдаль, где коварные вероломные враги готовили очередные козни.

Только после этого он позволили себе принять поспешный прохладный душ, внимательно следя за расходованием воды, чтобы не нанести семейному бюджету непоправимый урон.

Ложась спать, он представлял себе орду жестоких грязных захватчиков, карабкающихся по дамбе из чёрной бездонной пропасти.

30 февраля

Утром Миша вскочил с кровати на десять минут раньше будильника. Ему не терпелось начать новый день, потому что сегодня можно было сделать много нужного и полезного.

Он на цыпочках проскользнул в ванную комнату и умылся холодной водой, слегка касаясь ладонью куска мыла. Вода освежила его и придала бодрости.

Фыркая и глотая воду, Миша приказывал самому себе наконец-то набраться смелости и сделать Нине предложение. Он буквально накачивал себя решимостью, вспоминая золотистые волосы и хитрые зелёные глаза, которые могли достаться кому-то другому.

Миша уже заканчивал одеваться, когда по сигналу домашнего компьютера проснулись и остальные домочадцы. В квартире разом стало шумно и суетно. Маша завизжала и начала спорить со старшей сестрой за право первой попасть в ванную. В итоге обе получили от отца строгий выговор и замолчали.

Зябко кутаясь в халат, мама вошла к Мише и одобрительно отнеслась к тому, что он уже оказался готов. Она протянула ему выглаженный паром пионерский галстук, ещё тёплый.

– А мне вот всегда было интересно, – пробормотал Миша, завязывая галстук на шее. – Почему они именно красные? Почему не синие или зелёные?

– Это тебе папа лучше объяснит, – мама как-то смутилась и быстро вышла из комнаты, напоследок бросив на сына странный взгляд.

– Вода опять не утекает! – послышался из ванной раздосадованный голос Тамары.

– Наверно, труба забилась, – вздохнул отец, как раз проходя мимо комнаты Миши. – Придётся всё же вызвать вечером сантехника.

– Все завтракать! Быстро! – позвала мама, хлопая дверцей приёмного отделения.

– У меня планшет после зарядки завис! – обиженно сообщила Маша. – Я в школу не иду!

– Хватит хитрить! – строго отреагировала мама. – Ты почему до сих пор не в форме?! И почему Тамара не сделала тебя косу?

– Я себе-то не успеваю! – тут же отозвалась старшая сестра, выскакивая в коридор в халате и мокром полотенце, обёрнутом вокруг головы.

– Опять сырники и омлет! – возмутился отец. – Сколько можно?!

– У них что-то там с мясным оборудованием, – извиняющимся тоном пояснила мама, словно в этом была её вина. – И каши третий день не варят.

– Машка, ты зачем измяла мою юбку! – закричала Тамара.

Миша стоял на пороге своей комнаты и с лёгкой улыбкой слушал, как члены семьи бурно и эмоционально общаются. Он любил такие повседневные моменты, потому что они и составляли суть семейной жизни.

Наконец все собрались за кухонным столом. Мама раздала контейнеры с завтраком, отругала Машу за помятую юбку сестры, отчитала Тамару за слишком длительные сборы и напомнила Мише о том, что вечером ему предстоит навестить бабушку в доме престарелых. Пришлось ему приложить усилия, чтобы подавить тяжёлый вздох и молча кивнуть, потому что отлынивать от этой щекотливой социальной миссии означало не уважать старость и не почитать истоки народа.

Миша не любил навещать бабушку, потому что она нещадно его критиковала и всё время выражала недовольство его «посредственными» успехами. В прошлый раз она целый час распинала внука за четвёрки по литературе и истории и предрекала ему предательство семьи и Родины из-за подобного легкомысленного отношения к культурному наследию нации.

Сырники сегодня оказались на редкость нежными, а вот омлет удручил резиновой текстурой и отсутствием внятного вкуса. Отец начал было ворчать по поводу социальной важности и нужности отдельных категорий населения, но мама пнула его ногой под столом, и дальше завтрак проходил уже в полном молчании.

Дети вышли из дома одновременно, но на проспекте Миша с младшей сестрой повернули направо, к школе, а Тамара налево, поскольку институт, в котором она училась на металлурга, располагался в южной части города, совсем близко от дамбы. Всю дорогу Маша щебетала не замолкая, но Миша её практически не слушал. Следя за тем, чтобы она не наступала в лужи, он думал только о Нине, к которой никак не мог подступиться из-за позорной робости. Отодвигая ветви персиков, отяжелевшие из-за дождя, он пытался предугадать, как одноклассница могла бы отреагировать на это предложение. Больше всего его беспокоило, что её уже мог пригласить кто-нибудь другой.

– Потому что надо быть решительным пионером, а не соплёй, – пробормотал он чуть слышно.

Миша твёрдо решил, что, придя в школу, первым делом подойдёт к Нине и сделает предложение. Но события сразу же пошли по другому сценарию.

Избавившись от Маши, которая с радостным визгом бросилась к одноклассницам, мальчик поднялся на второй этаж и зашёл в класс. Девочки стояли у окна и обсуждали новый фасон школьной формы, который власти собирались внедрить со следующего учебного года.

– Более сдержанный покрой больше соответствует каноническому образу девочки-пионера, – заявила с умным видом Наташа.

– Да чушь это, – слегка высокомерно фыркнула Нина, встречаясь взглядом с Мишей и хитро прищуриваясь. – Они просто экономят ткань и нитки и хотят сократить время на пошив, поэтому и отказались от лишних деталей, убрали все оборочки, дополнительные манжеты и пышные воротники…

Миша не стал слушать дурацкое обсуждение платьев, а прошёл на своё место, положил планшет на стол, а рюкзак поставил на пол справа от ножки. Он оббежал быстрым взглядом остальных одноклассников. Место рядом с ним пустовало, и Миша нахмурился – не в привычках Антона было опаздывать на занятия.

В класс шумно ввалились несколько мальчишек, следом за ними вошёл Сергей Владиленович, и тут же прозвучал звонок. Девочки встрепенулись словно стайка испуганных птичек и бросились рассаживаться по местам.

– Доброе утро, ребята, – мрачно произнёс учитель, который выглядел усталым и несколько растрёпанным.

Ученики расселись и затихли. В полной тишине открылась дверь, и в кабинет вошёл Антон, красный и потный от бега.

– Прошу прощ…

Учитель перебил его резким движением руки и отправил на своё место. Система подсчитала учеников и выдала информацию по больным и прогульщикам. Урок пошёл по привычному сценарию.

– Ты чего опоздал? – шёпотом спросил Миша.

– Да у нас там дома с утра такое творится… – махнул рукой заметно расстроенный друг. – Потом расскажу.

Сергей Владиленович объявил небольшую контрольную по материалам предыдущего урока, ученики вошли в особый раздел школьной программы и принялись отвечать на довольно каверзные вопросы. Миша закончил контрольную за три минуты до окончания обратного отсчёта и откинулся на спинку стула, довольный собой. Пока одноклассники сражались с вопросами, он разглядывал золотистые волосы Нины, которая сегодня выглядела особенно обворожительно. И только тогда он обратил внимание на учителя.

Сергей Владиленович сидел, уставившись в стол и словно позабыв про учеников. Всегда жизнерадостный преподаватель сегодня производил странное впечатление. Он казался очень удручённым и даже нездоровым. Миша удивился, разглядев помятую рубашку и непричёсанные волосы.

Система объявила об окончании теста и заблокировала опросные листы. Ученики разом загалдели, обсуждая вопросы и ответы, но учитель этого как будто не заметил. Всё так же глядя в поверхность столешницы, он о чём-то напряжённо размышлял, и по его бледному лицу катились крупные капли пота, хотя в кабинете царила приятная прохлада.

– Сергей Владиленович, – позвала Настя, но он её не услышал.

В этот момент с силой распахнулась дверь. Она со стуком ударилась о стену, и учитель подскочил на месте от испуга. Впрочем, многие ученики тоже вздрогнули от неожиданности.

В кабинет влетел разгневанный отец Антона, за ним следовала встревоженная и расстроенная директриса. Миша быстро посмотрел на друга и поразился его бледности. Антон сжал бескровные губы и немного съехал под стол, желая, видимо, провалиться сквозь землю от стыда.

– Но Борис Владим…

– А я вам говорю, Серафима Степановна, что я его забираю! – агрессивно воскликнул тот, взглядом выискивая сына среди учеников. – Антон, вставай, мы уезжаем!

– Но нельзя же вот так за месяц до экзаменов!

– Что случилось? – спросил Миша у друга. Ему стало не по себе от странности происходящего.

– Мы уезжаем жить в Лондон, – друг прикусил губу, чтобы не заплакать.

– Почему так срочно? – поразился Миша. – Почему не сказал?

– Я сам узнал только час назад. Я не хотел ехать.

– Антон, пошевелись! – приказал Борис Владимирович, подходя к их парте и хватая планшет сына. – Машина ждёт нас уже десять минут! Зачем ты вообще пришёл сюда?!

– Пока, – чуть не плача сказал Антон Мише, вставая и следуя за отцом.

Он покраснел от стыда и втянул голову в плечи, огорчённый всеобщим вниманием.

«Но как же так?! – хотелось закричать Мише, поражённому неожиданным отъездом лучшего друга. – Мы ведь даже не попрощались!».

Дверь захлопнулась, и в кабинете установилась гробовая тишина. Всё произошло настолько стремительно, что никто даже опомниться не успел. Миша сидел словно оглушённый, не в силах поверить в происходящее. Почему в Лондон? Почему сейчас, за месяц до окончательных экзаменов, которые должны определить всю их дальнейшую жизнь?! Почему так срочно? Почему Антон не сказал ничего вчера? Почему не предупредил?

Миша обиделся на друга, который не поделился с ним такими важными новостями. Как это понимать?

– Давайте продолжим урок, – учитель наконец-то пришёл в себя. Потирая потное лицо, он указал на Нину. – Белоусова, расскажи нам, чем отличается климат южного побережья от северного побережья.

– Да легко, – девочка встала, поправляя юбку из тёмно-коричневой плотной ткани. – Северное побережье располагается на экваторе, поэтому там наблюдается высокая влажность из-за того, что прогретый солнцем океан активно испаряет воду. Именно поэтому циклоны один за одним идут в наши горы и проливаются обильными дождями. А вот на южном побережье, как и на восточном тоже, океан холодный, плюс там ещё и холодное течение с южного полюса, поэтому там воздух сухой и дожди практически не выпадают.

– А западное побережье? – буркнул Сергей Владиленович.

– Там вода достаточно прогревается, но из-за того, что воздушные массы перемещаются с востока на запад из-за вращения планеты, то влажные воздушные массы уходят дальше в океан, где и идут дожди.

– Таким образом…

– Таким образом, на нашем материке дожди могут идти только в северной части, где живём мы. Горы выступают в роли конденсатора, охлаждая влажный воздух и забирая из него воду. Из дождей образуются шесть рек, которые покидают горы и дальше текут на юг, по поверхности континента, и впадают в море на южном побережье, – с довольным видом завершила ответ Нина. – Ну, раньше покидали и текли, если уж совсем быть точной.

– Не стоит развивать эту тему, – учитель оборвал её нервным взмахом руки. – Вам ещё рано говорить о политике. Садись. Кто может рассказать, чем обусловлены аномальные ливни этого февраля? Почему дождь идёт уже тридцать седьмой день подряд, и пока прогнозы неутешительные?

Миша вскинул руку одновременно с Аркадием. И довольно улыбнулся, когда палец преподавателя уткнулся в него.

– Я думаю, что это из-за того, что в северном полушарии идёт процесс образования новой суши. Об этом упоминали в новостях и в программе «Вокруг планеты». Столкнулись две литосферные плиты, тринадцать вулканов начали извергаться одновременно. Выбросы пепла и сажи в воздух такие значительные, что повлияли на климатические процессы. Морские и воздушные течения сместились. Из-за этого у нас прохладнее, чем должно быть в феврале, и всё время идёт дождь.

– Да, верно мыслишь, – буркнул Сергей Владиленович. – Ты хорошо связал эти явления.

– А не получится ли, что воды в водохранилище станет слишком много? – спросил Максим, дом которого как раз находился возле дамбы.

– Хранилище настолько огромное, что понадобятся годы, чтобы его наполнить и переполнить, – в голосе учителя, однако, сквозило столько неуверенности, что никто ему не поверил.

– Тогда надо будет слить лишнюю воду, только и всего! – поумничал Аркадий, недовольный тем, что ему не дали ответить.

– Совсем ты идиот, что ли?! – фыркнула Нина, не поворачивая головы. – И подарить воду этим снизу, когда мы уже почти заставили их подписать мирный договор?

– Не стоит так говорить! – воскликнул преподаватель и нервно хлопнул ладонью по столу. – Ты бы говорила иначе, если бы знала всю правду!

Ученики затихли, глядя на него. Сергей Владиленович нервно провёл рукой по лицу и встал, пряча глаза. Он хотел что-то сказать, какие-то важные слова уже были готовы сорваться с бледных губ, как вдруг включилась громкая связь:

– Сергей Владиленович, срочно явитесь в кабинет директора, – дрожащим голосом объявила директриса и отключилась.

Учитель переменился в лице и замер, глядя в никуда. Мише даже показалось, что он как будто испугался.

– Читайте следующий параграф, – бросил преподаватель и поспешно вышел из кабинета.

Миша пожал плечами и уставился в окно. Потоки воды стекали по стеклу, а в тёмных облаках, нависших над городом, то и дело сверкали молнии. Погода как нельзя лучше соответствовала плохому настроению. Миша думал об Антоне, который поступил так некрасиво и не сообщил ему об отъезде. Объяснение этому могло быть одно – он не считал Мишу лучшим другом. Хотя и говорил всё время обратное. Нет, в это невозможно было поверить. Ведь они так замечательно дружили с первого класса! Вместе проводили много времени после занятий, вечно делали совместные проекты, помогали друг другу с уроками, участвовали в театральном кружке и вместе помогали пенсионерам в составе тайной тимуровской команды. Как Антон мог так поступить?!

Звонок известил об окончании урока и прервал тяжёлые мысли. Ученики встали, растерянно глядя на пустое учительское место. Сергей Владиленович так и не вернулся в класс и не завершил свою сессию в образовательной системе.

Думать о странности поведения учителя не было времени, следующим уроком значилась физкультура, и нужно было перейти в другой конец здания, чтобы ещё успеть переодеться. Ребята дружно покинули класс.

Уроки покатили сплошной чередой, и Мише уже некогда было задумываться о предательстве друга. После физкультуры они как следует поломали мозги на геометрии, затем поупражнялись в красноречии на литературе, провели несколько захватывающих опытов на химии, а в заключение на уроке истории провели кропотливую работу по воссозданию исторического поселения, предшествовавшего появлению первой Москвы. К его досаде Миша допустил ряд исторических неточностей, чем вызвал недовольство Алевтины Павловны и снисходительный смешок Нины. И ещё неизвестно, что расстроило его больше.

– Итак, вы получили задание на сегодня! – учительница закончила проставлять оценки за урок. – Каждая пара должна сконструировать убедительную сцену из жизни пра-Москвы длительностью до пяти минут. И представите их на следующем уроке.

Миша немедленно поднял руку.

– Антон… уехал, у меня нет пары.

– Да, я знаю, – как-то смутилась преподавательница и задумалась на пару секунд. – Тогда объединитесь с Ниной, тем более что её напарница уже вторую неделю на больничном.

Миша вспыхнул и перестал дышать на несколько мгновений. Нина изящно повернулась и смерила его насмешливым взглядом. Мальчика ещё больше бросило в жар, и он резко уставился в свой планшет, делая вид, что печатает там что-то важное. Сердце заколотилось как сумасшедшее, он бездумно и хаотично тыкал пальцем в экран, а сам пытался взять себя в руки.

Урок закончился, одноклассники радостно вскочили со своих мест, а Миша всё смотрел невидящим взглядом на экран электротетрадки и набирался сил, чтобы поднять глаза. Но когда ему это удалось, он обнаружил, что Нина уже ушла.

Миша вскочил, поспешно засунул планшет в рюкзак и бросился вон из кабинета. Быстро шагая по коридору и отмечая краем глаза резкие порывы ветра, швыряющие горсти капель в стекло, он всё выискивал в толпе школьников высокую фигуру с прямыми золотистыми волосами. В буфете он купил булочку и стакан молока, почти не жуя проглотил еду и поспешил в гардероб. Натягивая дождевик, он раздумывал над тем, как ему совместить задания преподавателя и родителей, каждое из которых было не менее важным, чем второе.

«Бабушка вообще-то могла бы иногда и сама приезжать в гости», – подумал он с раздражением и немедленно ужаснулся такому гадкому поступку.

– Вот ты где! – воскликнула Нина, внезапно появляясь из-за спины, и Миша против воли вздрогнул всем телом.

Стыд от нечаянно продемонстрированного страха соединился с робостью, которая нападала на него только в присутствии самой прекрасной девушки на земле. Миша сделался пунцовым и с усилием сглотнул слюну.

– Ну что, готов воссоздать сцену из глубин веков? – с привычной насмешкой спросила она, собирая волосы в хвост.

– Я… да… я готов… – мальчик закашлялся.

– Я предлагаю создать торговую сценку, это будет и забавно, и интересно. Будешь продавать мне горшок для мёда, а я буду привередничать, – Нина приняла от работницы гардероба элегантный ярко-жёлтый дождевик и придирчиво сжала губы, видя пятно на обшлаге правого рукава.

– Да, можно… да, – проблеял Миша, злясь на самого себя.

– Слушай, на уроках тебя хлебом не корми, дай только языком почесать, – усмехнулась она, глядя на него с заметной издёвкой. – А сейчас как будто язык откусил. Или как будто засунул его себе в жо…

– Нельзя такое говорить! – он поспешно огляделся, чтобы убедиться, что их не услышал никто из учителей. Ещё не хватало, чтобы его потом распинали на пионерском собрании.

– А ты всегда делаешь только то, что можно, да, послушный мальчик? – её едкий сарказм мог бы растворить кусок металла.

– Мне к бабушке надо сейчас! – выпалил он, чтобы переменить тему.

– В «Сиреневые дали»? – Нина с пониманием кивнула, попутно застёгивая молнию дождевика и накидывая капюшон на голову. – Внучачий долг, что ж, понимаю. Во сколько освободишься?

– Бабушка хочет, чтобы я проводил с ней хотя бы час.

Она посмотрела на наручные часы.

– Так, ну давай, неси ей пирожочки, а к пяти часам тогда к нам и подходи. Жёлтый дом возле министерства. Позанимаемся с тобой… чем-нибудь интересным.

Девочка лукаво улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась, когда новая порция краски бросилась ему в лицо.

Он так и стоял и смотрел ей вслед как болван. И опять не пригласил!

– Да твою ж дивизию! – воскликнул он отцовскую фразу, которую тот издавал, когда у него что-то не получалось.

Миша выскочил под дождь в распахнутом дождевике и тут же об этом пожалел. Застёгивая на ходу молнию, он накрыл волосы капюшоном и просунул руку во вторую лямку рюкзака. Оставалось только радоваться, что тот был непромокаемым, и планшету ничего не грозило.

Дорожки школьного сада покрывала вода, так что шагать приходилось аккуратно, чтобы не замочить ботинки. Школьный разнорабочий Фёдор как раз стоял на коленях возле открытого люка канализации и смачно ругался. Из люка, заполненного водой, торчал конец стального троса, которым Фёдор, видимо, пытался прочистить засор, не дающий воде уходить в систему слива.

Миша вышел на проспект и замер в раздумьях. С одной стороны, следовало поберечь деньги, отпущенные на проезд, можно было бы дойти и пешком. Но с другой стороны, этак он до самого вечера провозится. А ему же ещё и к Нине идти!

Оправдывая себя тем, что ливень слишком уж сильный, и ноги непременно промокнут по колено, Миша дошагал до остановки. Несколько девочек, ожидающих автобус, прыснули со смеху, и он против воли покраснел. Чувствуя, как горят от стыда щёки и уши, Миша надвинул капюшон на лицо и отвернулся.