Крепдешиновое лихо

18 апреля, вторник, 16 часов 55

Поднявшись на свой этаж, Сергей Дуло встретил Сафарова.

Тот бросился к нему:

– Идемте в кабинет! – И уже по дороге, начал докладывать: – Значит так, нашел я одного мужика…

– А, если точнее? – вразумил его Дуло.

– Соседа по гаражу Бруновых.

– Так…

– Его бокс находится в противоположном ряду. Он видел, как из гаража Бруновых выезжал автомобиль.

– Марку запомнил?

– Джип Вранглер с тентом.

– Это хорошо, – заметил следователь. – Таких машин в Москве раз, два и обчелся. Цвет определил?

– Нет.

– Когда это было?

– Пятнадцатого апреля, в субботу, часов в десять вечера.

– Кто сидел в автомобиле, не разглядел?

– Темно было. Там, сами видели – захолустье.

Они подошли к кабинету, Дуло вынул из кармана ключ, но в этот момент к двери подошел Тимофеев:

– Я с новостями.

Они вошли в кабинет, криминалист сел к столу и положил перед собой папку.

– Что здесь? – осведомился Дуло, усевшись в свое кресло.

– Во-первых, расшифровка квитанции из шиномонтажной мастерской, которую обнаружили в ботинке жертвы. На ней – адрес, тип установленных покрышек и марка автомобиля.

– Какая?

– Джип Вранглер.

Сергей Дуло и Сафаров быстро переглянулись.

– Все совпадает! – воскликнул оперативник.

– Но это еще не все. – Продолжи Тимофеев. – Касательно следов от протекторов, обнаруженных в гараже Бруновых – они совпадают с типом покрышек, установленных, согласно квитанции.

Сергей Дуло одобрительно улыбнулся:

– За это особое спасибо, Валерий Иванович! Теперь перейдем к самому главному – имя владельца и номерной знак автомобиля.

– А главного нет. – Развел руками Тимофеев. – Имя и номер не сохранились.

– Вот всегда так! – вскочил со стула Сафаров. – Закон мировой подлости – никогда нет того, что особенно нужно!

Сергей, скрывая разочарование, обратился к Сафарову:

– Кстати, записи с камеры видеонаблюдения подъезда Бруновой изъял?

– Все, как велели. – Ответил тот. – Вчера вечером с понятой смотрели. Сегодня продолжим.

– Есть что-нибудь интересное?

– В подъезд входили местные жители, за исключением двоих.

– Установи личности и укажи точное время, – приказал Дуло.

– Сначала нужно досмотреть. Сегодня вечером все закончим.

– С готовым результатом – сразу ко мне. – Сергей на мгновенье задумался. – И, вот еще что: возьми расшифровку квитанции и смотайся в эту шиномонтажку. Может быть у них сохранилась копия.

– Есть, смотаться! – Сафаров с готовностью вскочил на ноги, забрал у Тимофеева квитанцию и вышел из кабинета.

Криминалист тем временем вынул из папки еще один документ и протянул его Дуло:

– Вот заключение судмедэксперта.

Сергей выхватил бумагу и стал читать. Спустя несколько минут он поднял глаза и растерянно спросил:

– Выходит, убийство не преднамеренное? Или я чего-то не понял?

Тимофеев забрал у него заключение и прочитал вслух:

– «На верхней губе, обеих щеках и подбородке обнаруженны следы от скотча».

– Это я понял – ей заклеили рот, вероятно, чтобы не кричала. – Кивнул Сергей.

– А дальше, если своими словами, у жертвы обострилась алергия, и у нее заложило нос. В результате чего она задохнулась.

Немного помолчав, Сергей Дуло поднялся с кресла и заходил по кабинету:

– Могу предположить, что какое-то время жертва находилась одна в гараже, и преступнк не мог контролировать ее состояние. Ну, а когда вернулся и увидел, что Брунова мертва, решил избавиться от тела.

– Может, и так… – криминалист посмотрел на часы и зашагал к двери. – Прости, но у меня сегодня много работы. – Однако на пороге обернулся: – Я тут изучил фотографии, те, что сделал в квартире Бруновой. На них присутствует отчетливый след подошвы с тем же рисунком, что на грязи в Тимонино.

– Значит, деньги из квартиры Бруновой похитил убийца. Теперь это можно доказать. – Заключил следователь.

Однако Тимофеев прежде, чем выйти, неуверенно сморщился:

– Там, с этими фотографиями есть одна заковыка, с которой никак не разберусь.

Глава 10

Подруга № 2

18 апреля, вторник, 19 часов

Милентьева, подруга и в прошлом сватья Бруновой, явилась в Управление после работы. В свои шестьдесят Валентина Петровна выгляжела намного старше: седая, морщинистая, в старомодной шапке с помпоном – иначе, как старухой не назовешь.

Из уважения к возрасту Сергей услужливо придвинул к ней стул.

– Располагайтесь, пожалуйста.

Милентьева села, не спеша поставила на колени сумочку, достала из нее очечницу, протерла очки и нацепила их на нос.

– Хотел бы с вами поговорить о Надежде Бруновой, – начал Сергей.

– Можете задавать вопросы, – неразборчиво пробормотала Милентьева и тут же добавила: – Прошу извинить за плохую дикцию – последствия перенесенного инсульта.

– Итак, вы с Бруновой были не только подругами, но и какое-то время родственницами?

– У нас есть общий внук Ваня. – Ответила Валентина Петровна.

– Вот как… – вежливо улыбнулся следователь.

– Не хочу вас огорчать, но меньше всего я хотела бы говорить про Надежду.

– Чем она вам так насолила?

– Долго рассказывать.

– Мы здесь как раз для того, чтобы обсудить все, что касается погибшей Бруновой.

– Если надо, давайте поговорим. – Не слишком охотно согасилась Милентьева.

– Почему ваш сын разошелся с ее дочерью?

– Не сошлись характерами.

– А если серьезно?

– Мой Лешка сходил налево. И это не удивительно, имели бы вы такую жену, как Ленка, сделали бы то же самое.

– Ну-у-у… – Сергей Дуло расплылся в добродушной улыбке. – Не так радикально. Что, по вашему, в Елене Бруновой не так?

– Надежда сделала из нее травоядное. – Категорично заявила Мелентьева.

– Расшифруйте.

– Надежда была очень властной. Она подавила волю дочери, лишила ее интереса к жизни и к себе самой. Чуть что не по ней, орала так, что у неподготовленных глаза на лоб вылезали.

Сергей сообразил: у Валентины Петровны слабое здоровье, плохая дикция, но напора хоть отбавляй. Отреагировал он очень нейтрально.

– Резкое замечание.

– И не удивляйтесь, все так и есть.

– Как давно вы знакомы с Бруновой-старшей?

– Около пяти лет.

– Как именно познакомились?

– На свадьбе у наших детей.

– И ни днем раньше? – удивился следователь.

– Так уж вышло.

– А с какого времени начали с ней дружить?

Милентьева болезненно всколыхнулась, как будто это воспоминание не доставило ей удовольствия. Скорее наоборот.

– С первой минуты, как только познакомились.

– То есть как?

– Надежда умела найти подход к любому человеку. Где лестью, где правильным замечанием, где показной честностью. От нее всегда исходили флюиды невыразимой доброты и расположения к собеседнику. Вот я и купилась.

– А потом разочоравались. Почему? – Сергей уточнил вопрос: – Из-за чего вы поссорились?

– Разводятся дети – расходятся их родители.

– Так просто?

– Нет, не совсем. В наших отношениях с Надеждой многое намешано: обида за детей, борьба за любовь внука. И знаете, – Мелентьева замолчала, потом снова заговорила еще неразборчивее и медленнее, старательно подбирая слова. – Я стала замечать, как Надежда характеризует других людей – говорит хорошие слова, а на деле пачкает грязью.

– Значит, между вами не было стычек или ссор?

– Этого – нет. Была только подлость.

– Ее свершила Брунова? – спросил Дуло.

– Вам расскажу, хоть не планировала этого делать. – Валентина Петровна сняла очки и протерла пальцами глаза, отчего они покраснели. – Сын Лешка нам не родной. Мы с мужем усыновили мальчика, когда ему было два месяца. Взяли отказника, кусочек больной плоти. Для того, чтобы выходить его, я бросила работу… – Она замолчала, стараясь не заплакать. – Никому не гворила об этом, а ей сказала.

– Имеете ввиду Брунову?

– Да.

– И что было дальше?

– Когда наши дети разводились, она позвонила Лешке и сказала, что он усыновленный. Лешка был за рулем…

– Попал в аварию? – догадался Дуло.

– Когда я вошла в его палату, он, весь в бинтах, крови, переломанный… Только спросил: это правда, мама? Вот тут меня и хватило…

– Инсульт?

Милентьева молча кивнула.

Сергей Дуло сдвинул брови и с показным спокойствием спросил:

– Когда видели Брунову в последний раз?

– Около месяца назад, когда забирала у нее внука.

– Она делилась с вами какими-то подробностями из своей жизни?

– Говорила про какого-то молодого. – Валентина Петровна равнодушно махнула рукой. – Глаза у нее горели, похоже любовника завела.

– И все?

– Куда-то торопилось, они с этим молодым собирались за город. Он ждал ее в машине.

– Видели его?

– Нет, не видела.

– А машину?

– Оно мне не нужно.

Сергей подписал повестку и протянул Милентьевой:

– Можете идти, всего вам хорошего. И не болейте!

Когда сам Дуло начал собираться домой, ему позвонил Сафаров.

– Сергей Васильевич! Шиномонтаж с адреса съехал! Опять облом!

Глава 11

Злой ребенок

18 апреля, вторник, 22 часа 30 минут

Сергей и Полина сидели за кухонным столом. Разбитый трудным днем, Сергей в нескольких словах описал ситуацию с расследованием дела Бруновой и ответил на вопросы жены. Он словно искал у нее поддержки, не в состоянии объяснить поведение и мотивы убийцы. Но, как не странно, личность погибшей вызывала у него не меньше вопросов, чем тот, кто ее убил.

Сергей и Полина не были склонны к эмоциональным разговорам, однако на этот раз разговор получился именно таким.

– Не знаю, что тебе сказать… – проговорила Полина. – Если бы речь шла о живом человеке, я бы сказала, что эта Брунова – гадина.

– Добрая Надя… – тихо сказал Сергей.

– Что? – не расслышала она.

– С кем ни говорю, все твердят, что она была доброй женщиной и при этом рассказывают мерзкие вещи. Вот, как это объяснить?

– Ты же сказал, что она была очень артистичной особой, каждому говорила то, что он хотел услышать. То, что ее знакомые называют добротой, на самом деле, просчитанное средство воздействия.

– Да нет, – возразил Сергей. – Там нечто большее. Там какой-то особенный, природный цинизм.

– И любовь к себе. – Добавила Полина. – Эта твоя Брунова считала себя умнее и прозорливее других. Я знаю таких эгоистичных людей. Ее можно сравнить с избалованным, злым ребенком, который из любопытства курочит игрушки, чтобы посмотреть, что внутри. Только Брунова курочила людей.

– Точно сказано. – Заключил Сергей. – И начала курочить новую жертву…

– … да видать не на того напоролась, – договорила Полина.

Глава 12

Жизнь учит

19 апреля, среда, 8 часов

Сергей Дуло пришел на работу раньше, чтобы подтянуть остальные дела, которые запустил, занимаясь убийством Бруновой. Но как только достал из сейфа несколько папок, в дверь постучали, и на пороге появился Олег Сафаров.

Он чертыхнулся:

– Принесла же тебя нелегкая.

Вернув папки в сейф, следователь сел на место и в ожидании уставился на Сафарова.

Тот молча положил на стол компьютерный диск.

– Что это? – осведомился Сергей.

– Запись подъездной видеокамеры за три дня как вы приказали.

– Я приказал посмотреть и доложить.

– Докладываю: соседка опознала всех, входивших в подъезд, кроме одного мужчины и одной женщины. Женщину я нашел по фотографии – она работник собеса. А мужика не нашел.

– Почему?

– Лица не видать. Оба раза входил в надвинутой кепке.

Сергей Дуло заинтересовали его слова:

– Ты сказал оба раза?

– Возможно, я ошибаюсь, и это были разные мужики. – Признался Сафаров. – На записи не поймешь.

– Когда он или они приходили?

– В восемь часов вечера пятнадцатого апреля и в шестнадцать часов семнадцатого.

– Постой… Но ведь именно в это время, в четыре дня семнадцатого апреля, мы осматривали квартиру Бруновой.

– А я о чем говорю?!

В тот же момент от двери послышался голос Курочки:

– Разрешите, Сергей Васильевич?

– Заходи! – Сергей Дуло встал и, заметив у нее в руках листы, спросил: – Что там у тебя?

– Списки владельцев Джипов Вранглер. В Москве их около тысячи, но с тентами – всего сорок пять.

Сергей сел на место и внимательно изучил список, минут через пять поднялся, пошел к сейфу и вернулся на место с делом Бруновой. Порывшись, отыскал протокол осмотра квартиры и со злостью ударил по нему кулаком.

– Ну, вот же!

– О чем это вы?!

Сафаров и Курочка сгрудились возле него и впились глазами в протокол.

Сергей Дуло громко объявил:

– Среди владельцев Вранглеров есть некто Самвел Мелконян! Но тот же Мелконян был у нас понятым при осмотре квартиры!

Трясущимися руками Олег Сафаров вставил диск в ноутбук и перемотал на нужное место. Взглянув на изображение, разочарованно вскрикнул:

– Точно он! Ну как же я его не узнал?!

– Можно подумать ты рассмотрел его там в квартире. – Заметила Курочка.

Но оперативник никак не мог успокоиться:

– Это все та бабка, что опознавала входящих! Все уши мне прожужжада, Все сплетни пересказала. Да я от нее просто одурел!

– Не казни себя слишком строго. – Вмешался Дуло. – Такое с каждым бывает. Сейчас возьми кого-нибудь с собой и дуй на адрес, который Мелконян указал в протоколе.

– Уверена это липа! – сказала Курочка.

– Липа, не липа, проверить надо, – Сергей обратился к ней: – А ты объяви Мелконяна в розыск. Его и его машину!

Олег Сафаров и Курочка бегом устремились к двери.

Минут через пять после того, как они ушли, к Сергею заглянул Тимофеев:

– Ну, как движется расследование?

– Кажется, мы нашли того урода, – сказал Сергей. – Осталось только поймать.

– Нашли убицу бабы на стуле?! – криминалист вошел в кабинет и остановился возле стола. – Кто такой?

– Ты не поверишь, – криво усмехнулся следователь. – Наш понятой, что ходил по ее квартире.

Услышав эти слова, Тимофеев хлопнул себя по лбу.

– Так вот в чем тут дело! А я-то дурак весь измучился! Идентифицировал след преступника на ковре, а он, на одних снимках есть, на других его нет. Понимаешь?

– Нет. – помотал головой Сергей.

– На первых снимках он его еще не оставил. Потом походил по квартире, и след появился.

– Вот оно что!

– А я все списал на освещение. Жизнь, знаешь, учит!

Глава 13

Мужское достоинство

19 апреля, среда, 20 часов 25 мин

Несколько часов прошли в тревоге и ожидании новостей о Мелконяне. Сафаров сообщил, что по указанному адресу преступник не проживал. И только днем пришло долгожданное известие: его задержали под Смоленском, где он хотел пересечь границу и скрыться в Белоруссии.

В Москву его привезли поздно вечером. И, если в квартире Бруновой Мелконяна никто особенно не рассматривал, то теперь, в кабинете Сергея Дуло, три пары глаз буквально буравили его (на допросе кроме следователя присутствовали Курочка и Сафаров).

Это был невысокий, кругленький парень лет двадцати семи. Его заметной особенностью, которая сразу бросалась в глаза, были маленькие руки и ступни в изящных, похожих на женские, кроссовках.

Мелконян сидел на стуле посреди кабинета, на его руках были наручники.

– Ну, что, Самвел Тигранович? Дадите чистосердечное или будете отпираться?

Тот сгорбился и замотал головой:

– Я не хотел ее убивать. Это была случайность.

– Непреднамеренное убийство тоже карается законом. – Заметил следователь и приказал Курочке: – Нина Витальевна, пиши протокол. – Потом снова обратился к задержанному:

– Зачем ты ее примотал к стулу?

– Обиделся сильно. – Волнение усилило акцент Мелконяна, порой он ошибался в словах.

– На что именно?

– Сначала Надюша обещала прописать меня у себя в квартире, а потом отказалась. – Он шмыгнул носом. – Еще оскорбила мне мое мужское достоинство. Сказала, что я возобновил себя Казановым.

Нина Курочка подняла голову и встревоженно спросила:

– Так и писать: возобновил себя Казановым?

Усмехнувшись, Сергей Дуло перевел:

– Пиши: возомнил себя Казановой. – После этого он снова задал вопрос Мелконяну: – Раскажи, как все было.

– Я обиделся и, когда привез Надюшу в гараж, привязал ее к стулу.

– В гараж поехали по ее просьбе?

– Она хотела там что-то забрать.

– Что было дальше?

Самвел Мелконян продожил:

– Хотел получить компенсацию. Забрал у нее ключи и поехал на квартиру за деньгами. Вернулся, смотрю – она мертвая.

– Что именно собрались компенсировать?

– Возил ее, куда скажет! Ну и за остальное… – Самвел опустил глаза.

– У вас были интимные отношения?

– А я о чем говорю?…

– Сколько денег забрали из квартиры Бруновой?

– Двести тридцать четыри тысячи. Ну и золотишка немного. Вы об этом уже знаете.

– Зачем пришли во второй раз?

– Когда был понятым?

– Ну, да.

– Зря пришел. – Мелконян вздохнул и помотал головой. – Увидел вас, хотел убежать, но вы же не дали.

Сергей Дуло повторил свой вопрос:

– Зачем пришли во второй раз? Назовите причину.

Мелконян искоса посмотрел на Дуло и, прищурившись, произнес:

– За электрическим чайником. Мой сгорел, а Надюше чайник уже не нужен.

Эпилог

Когда посреди ночи Сергей вернулся домой, его буквально шатало от усталости. Полина, как всегда поднялась с постели, чтобы встретить мужа.

Из прихожей Сергей переместился в гостиную и сел на диван.

– Есть хочешь? – поинтересовалась она.

Он молча помотал головой.

– Что с твоим делом? – спросила Полина.

– Убийцу поймали. – Он взял ее за руку. – Ты была права – все дело в обиде.

– Вот и хорошо. – Полина помогла мужу снять свитер.

– Ты вот что, – сказал Сергей. – Завтра утром, часам к десяти, собери вещи.

– Зачем?

– Поедем на все выходные за город. Ты, я и Лидочка.

Полина прижалась к мужу и обняла его за шею.

– Договорились.

В мертвом доме после полуночи

Весеннее небо сияло голубизной до полудня. В двенадцать часов на небе появились влажные облака, слепились в серую кучу и встали, заслонив собой солнце. Дайнека прикрыла створку, села на подоконник и положила рядом с собой письмо.

В коленку ткнулся холодный собачий нос. Погладив Тишотку, она снова взглянула на небо – обойдется ли сегодня без дождя и грозы? – потом вскрыла конверт и вынула тетрадный лист, исписанный с одной стороны.

«Дорогая Людмила! Пишу тебе, чтобы сказать спасибо. Я не вправе рассчитывать на прощение, но, получив такую возможность, настоящим письмом снимаю с тебя обязательства, которые ты сама на себя возложила, и благодарю тебя за помощь и за молчание…»

Не дочитав, Дайнека отложила письмо и задумалась. Почему иногда привычная жизнь так резко меняется? Откуда берется тот механизм, который вдруг скрипнет, тронется и давай разгонять безумную круговерть событий и потрясений. С кем-то подобное не случается никогда. Почему же ей «везет» больше других?

Эта история произошла год назад. Как и теперь, был май, занятия в университете уже закончились. В конце зачетной недели ей позвонил отец.

– Людмила, не хочешь приехать на дачу?

– Нет, – это был ее обычный ответ.

На даче вместе с отцом постоянно жили Настя, которая считалась его гражданской женой, и Серафима Петровна, ее мать.

– Нет, папа, – сказала Дайнека, – у меня скоро сессия, нужно готовиться.

Отец хорошо ее знал и поэтому приберег решающий аргумент:

– Мы едем в отпуск.

– Все вместе, втроем?

– Ну, ты же с нами вряд ли поедешь…

– Надолго? – поинтересовалась Дайнека.

– На месяц. – Отец проявил настойчивость: – Хватит сидеть в Москве. Готовиться к экзаменам можно в деревне. Тишотку возьмешь с собой, ему здесь намного лучше.

На следующий день, утром, Дайнека подъехала к даче, которую когда-то очень любила. Теперь здесь хозяйничали новоиспеченные родственницы, и она стала чужой.

Навстречу ей вышла Настя.

– Людми-и-и-ила, а Славик еще не вернулся из города. Его вызвали на работу.

Дайнека не любила, когда к ней обращались по имени (Людмилой ее называл только отец), и ненавидела, когда отца называли Славиком. Она открыла заднюю дверцу, выпустила из машины Тишотку. Потом взяла с сиденья резинового ежика и, размахнувшись, швырнула его в траву. Пес метнулся туда, куда улетела его игрушка.

Она прошла к гамаку и легла в него, свесив одну ногу. Покачиваясь, смотрела на зеленый забор. Гамак удалялся – Дайнека видела крышу соседского особняка. Гамак приближался, и крыша пряталась за забор.

Когда они с отцом купили здесь дом, особняк уже стоял на своем месте, но в нем никто никогда не жил, поэтому соседи прозвали его мертвым. Было время, когда Дайнека влезала на лестницу и подглядывала через забор, но ни разу не видела там жильцов. Бывало, на участке работал садовник. Иногда привозили мебель и какие-то ящики, но работами руководили случайные люди. Пока Дайнека была ребенком, таинственный особняк занимал ее мысли, потом она и думать о нем забыла.

«Интересно, кто теперь там живет? Нужно спросить отца».

Отец приехал в половине двенадцатого, едва успел переодеться в поездку. В начале первого прибыла машина такси. Прощаясь с отцом, Дайнека мимоходом спросила:

– В соседний дом никто не заехал?

– Нет, никто. Так и стоит пустой.

Она попрощалась с Настей и Серафимой Петровной. Машина уехала, и Дайнека осталась одна. Точнее, они остались вдвоем, потому что Тишотка для нее был важней самого лучшего друга.

Ночью случилась гроза. Кроны сосен рвал ураганный ветер. По крыше долбил дождь, и стучали обвалившиеся ветки деревьев. Тишотка прибежал с первого этажа, запрыгнул к ней на кровать и спрятался под одеяло, вздрагивая там от каждого громового раската.

Дайнека встала, прошла к окну. Чудовищный ветер разметал цветущий рододендрон, у забора переломил усыпанную цветами сирень. Она подняла глаза, посмотрела поверх забора и вдруг застыла от удивления. На втором этаже мертвого дома в окне вспыхнул свет. Дайнека прильнула к стеклу. В тот же миг в комнате возник силуэт, человек поднял руку, собираясь открыть створку или подать сигнал, но свет внезапно погас, и уже ничего нельзя было разглядеть.

Остаток ночи она провела без сна, сжимая в руке телефон. Уснула только под утро.

Когда проснулась, сразу же распахнула окно. В комнате запахло свежестью и травой. Дайнека вдохнула весенний воздух и поняла, что все ее страхи – пустое. Над крышей особняка ярко светило солнце, а через все небо раскинулась широкая радуга.

После полудня она пошла за продуктами. Их поселок располагался у самого леса, примыкая к деревне под названием Вишерки, в которой был магазин.

Дайнека шла по дорожке, заросшей крапивой и бузиной. В траве стрекотали кузнечики. Рядом трусил Тишотка и время от времени брехал на собак, стерегущих свои дворы. Со временем это ему надоело, и он молча добежал до самого магазина.

Дайнека купила вареники, которые любили и она, и Тишотка, а когда собралась уходить, в магазин зашла знакомая старушка, живущая по соседству.

– Здравствуйте, Таисия Ивановна!

– Здравствуй, Людочка! – Соседка называла ее так, потому что знала еще ребенком.

– Я подожду вас, – сказала Дайнека.

– Вот и хорошо, обратно пойдем веселей.

Таисия Ивановна Перевозникова имела пышные формы, однако ситцевое платье в мелкий цветочек было приталено «по фигуре». Отечные ноги обуты в шлепанцы на танкетке, а волосы прибраны в скромный пучок.

Она набрала два пакета продуктов, и Дайнека взяла один, чтобы помочь донести. Дом Таисии Ивановны стоял у самого леса. По дороге они болтали на разные темы, а когда проходили мимо пустого особняка, расположенного как раз между их домами, Дайнека заметила:

– Кажется, туда кто-то заехал…

– Сколько живу, не видела ни души, – возразила старуха. – Вчера приезжал садовник, может быть – он?

– Нет, – твердо сказала Дайнека. – Этой ночью я видела свет в комнате на втором этаже. Там был человек.

Таисия Ивановна с опаской покосилась на высокий забор.

– Может быть, показалось? В такую бурю, что была прошлой ночью, привидится что угодно. – Дойдя до своей калитки, спросила: – В гости зайдешь? Савелий Васильевич будет рад. – Она склонилась к Тишотке: – И ты заходи, угощу тебя мосолыгой.

– Мосолыга – это такая кость? – на всякий случай поинтересовалась Дайнека.

– Вкусная, мозговая, – подтвердила старушка, и Тишотка первым юркнул в калитку.

За пару лет, что Дайнека здесь не была, ничего в доме не изменилось. На полу дешевые коврики, мебель в стиле восьмидесятых. Чистые занавески, и на окошках – цветы.