Мой палач. Лезвием

Булат присматривал за мной в юности, но уже в шестнадцать я съехал и с тех пор почти не видел его. Единственная встреча у нас была раз в год. На кладбище. Мы поминали тех, кого убил Коршунов, и каждый год моя ненависть росла. Когда я узнал, что еще одна сука из Коршуновых все еще жива, в груди все словно жечь начало. Она не заслуживает жизни. Только страданий, которые я ей гарантированно дам.

Я обнаруживаю пропажу девчонки не сразу, а когда же понимаю, что эта тварь выбила доску и пролезла в это крошечное окно каким-то макаром, мне хочется все крушить, и ее особенности.

Тут же жалею, что не пристрелил неженку на месте. Девка оказывается еще той сукой. Настоящая Коршунова, дочь своего отца.

Звонок мобильника заставляет отвлечься. Виктор.

– Говори.

– Ты никого не терял?

Сразу понимаю, о ком он. Хорошо, что Виктор ее нашел. Он умеет держать себя в руках, в отличие от меня.

– Как нашел?

– Да она сама меня нашла. Едва под колеса не легла, так сильно помощи просила.

– Где вы?

– Заезжаем уже. Слушай, это она, да?

– Да.

Слышу треск в трубке.

– Такая молодая. Девочка же еще совсем. Жалеть не будешь?

– Нет. Заезжай давай.

Выхожу на улицу и вижу Виктора. Официально он мой телохранитель, но чаще все же просто начальник службы безопасности.

Охрана закрывает ворота. Мрачные все. Уже получили от меня за то, что не закрыли ворота и девчонка спокойно себе вышла за территорию.

Пожимаю Виктору руку, а после осматриваю салон.

– Где она?

– Отключил на время, а то уж больно нервная была. Принимай.

Виктор открывает заднюю дверь, и я достаю оттуда неженку. Бледная, босая, в одном только платье. Волосы темные разметались по голым плечам.

– Хорошая работа.

Прижимаю хрупкое тело к себе и невольно запах волос ее вдыхаю впервые. Земляника. Сладкая, мать ее, земляника. Сука. Хоть медом обмажься, ненавижу.

– Помощь нужна, Тимур?

– Нет. Иди проверь записи на всякий случай и собери охрану.

– Понял.

Спускаюсь в подвал и опять укладываю девчонку на мат. Знал же, что Коршунова она, не надо было ее недооценивать.

На полу замечаю сброшенное пальто и туфлю. Отлично. Вот, значит, чем путь себе выбивала. Сгребаю в охапку эти тряпки. Они ей больше не понадобятся.

– Что вы… делаете?

О, а вот и спящая красавица проснулась.

Поворачиваюсь и вижу девчонку. Отошла уже, сидит на мате, обняв колени руками. Красивая сучка, как кукла ожившая в этом обтягивающем платье. Одна лямка спала с голого плеча и открывает вид на холмик небольшой груди.

Чувствую, как тяжелеет в паху. Не в моем вкусе такая мелкая, но все же. Она моя, а значит, будет обслуживать меня так, как я сам того захочу.

Глава 7

Я прихожу в себя в этом жутком сыром подвале и просто поверить в это не могу. Глупая. Тот человек в авто. Он не был простым жильцом. Он заодно с Бесом, он снова притащил меня прямо к зверю!

Открываю глаза и вижу Беса. Этот демон как раз подхватывает с пола мое пальто, я не выдерживаю. Кажется, что уже и так каждая клетка в моем теле скоро превратится в снежинку от холода!

– Что вы делаете?! Не забирайте мои вещи!

– У тебя больше нет ничего своего, – вскидывает на меня оценивающий взгляд, – но ты можешь меня попросить.

– Как… как попросить?

– Встань на колени и попроси. У своего хозяина.

Нервный смешок вырывается из груди. Это какой-то страшный фильм. Кто так вообще обращается с девушками?!

– Я не встану перед вами на колени никогда, ясно? Я не унижусь перед вами, и вы мне никакой не хозяин! – отвечаю ему, готовая разреветься на месте, но сдерживаюсь. Не хочу злить его еще больше и показывать свою слабость. Прекрасно вижу, как этот взрослый опасный мужчина смотрит на меня… С неприкрытой ненавистью, будто я его самый злейший враг на планете.

– Ну тогда это, зверек, – показывает мне на пальто, – тебе не так уж и нужно.

Бес берет пальто и идет на выход, а я… не знаю, что делать. Перспектива превратиться здесь в ледышку как-то не радует. На улице уже лужи замерзшие, и здесь, в подвале, не намного теплее.

– Стойте! Прошу, подождите.

Мужчина останавливается и окидывает меня пронзительным взглядом.

– Пожалуйста, не забирайте мое пальто!

– Подойди и попроси нормально.

Сжимаю зубы. Какой же он… Невыносимый!

Поднимаюсь с мата и подхожу к нему осторожно, но не очень близко. На расстояние двух шагов. Я боюсь к Бесу приближаться. Тогда аромат духов его улавливаю, которые мне нравятся, а они не могут мне нравиться, как и он!

– Пожалуйста. Верните! Это мое. Здесь очень холодно. Я заболею так.

– На колени, – чеканит грубо, властно, и у меня уже кровь закипать начинает.

– Ну почему вы такой?! Почему так обращаетесь со мной? Я же сказала. Не встану.

– Встанешь или ляжешь. Под меня. Выбирай.

Я задираю голову, смотрю в его серебристые холодные глаза, и у меня мороз идет по коже. От этой наглости и самоуверенности просто спирает дыхание.

– Да вы ублюдок самодовольный, вот вы кто! Я в жизни вам не покло… – выкрикиваю, но завершить фразу не успеваю, так как в этот же миг зверь перехватывает меня за талию и привлекает к себе. Одним рывком, одним махом, точно хищник, он буквально впечатывает меня в свою широкую грудь, выбивая из меня воздух, обнимая, и я жутко пугаюсь. Его напора, жара его мощного тела, его всего!

Вскрикиваю от страха, замахиваюсь и с силой провожу по его лицу гвоздем, который все это время сжимала в ладони.

Кажется, что сердце грудь скоро проломит, и я просто не успеваю подумать! Действую чисто на инстинктах. Выжить, спастись, защищаться от зверя, но понимание ошибки приходит мгновенно.

Бес разъяренно рычит, но рук не отпускает, а я с ужасом смотрю на то, что натворила. Его суровое, но вместе с тем красивое мужественное лицо… Я его порезала. Сильно. Буквально рассекла его бровь, разрезала щеку и уголок губы этим гвоздем почти до подбородка, сделав огромный порез, из которого быстро начала выступать алая кровь, тонкими дорожками опускаясь на его бронзовую шею и грудь.

Застываю от ужаса в его руках. Даже двигаться не могу. Боже… что я наделала! Я его не просто поцарапала. Я именно разодрала кожу до мяса, нанеся глубокий рваный порез, и теперь сотворила его действительно страшным… чудовищем.

Гвоздь тут же выпадает из моей онемевшей ладони. Я точно сделала ему очень больно. Я не хотела так сильно ранить. Господи!

– Простите… – говорю это одними губами, но зверь молчит. Дышит только тяжело, глубоко и страшно. Я же как завороженная смотрю, как ручьи крови снова и снова вытекают из глубокой раны на его лице, пропитывая его белую рубашку, и цепенею, когда Бес глаза свои серебристые поднимает, а в них смерть плескается. Черная, дикая и свирепая, как и его сердце.

– Я… я не хотела. Простите, – шепчу ему едва слышно, но Бес не реагирует на мои слова. Совсем.

Мужчина отпускает меня, и я с ужасом вижу, как он руку к лицу подносит, кровь ладонью вытирает и… усмехается, точно дикий волк, видя кровавые разводы на пальцах, показывая белые зубы с острыми клыками.

– Так и знал, что ты такая же.

– Нет… А-ах!

Все случается так быстро, что я не успеваю даже среагировать.

Глаза Беса из спокойных серебристых становятся темно-серыми. В один миг зверь буквально подхватывает меня за талию, с легкостью отрывает от пола и тащит на мат, укладывая меня на живот, точно куклу. Жестко, больно, просто на разрыв аорты.

Глава 8

– А-а-а-а, что вы делаете, нет! – вскрикиваю, когда в тот же миг этот зверь наваливается на меня сзади, буквально вжимая в мат своим мощным телом. – Не надо! Прошу, пустите… Простите! Я не хотела делать вам больно!

– Хотела, все ты хотела.

– Мне страшно! Тимур, пожалуйста…

И теперь я уже серьезно пугаюсь его. Очень сильно, до онемения пальцев на руках.

Слезы горошинами катятся из глаз. Мне страшно, но зверь даже не думает меня отпускать, и совсем скоро я слышу жуткий треск своего платья. Он разорвал его одним рывком со спины, превратив еще вчера красивый блестящий наряд вместе с моим бюстгальтером в горсть тряпок, которые тут же откинул в сторону.

По спине сразу же проходится холод, и я словно бы застываю, когда слышу его хриплое дыхание сзади. Медленное, ледяное, звериное.

Вздрагиваю, когда голой кожей ощущаю горячую ладонь на спине. Откинув мои волосы, Бес проводит ею от моей шеи по позвоночнику до самой поясницы, опаляя каждую клетку огнем своего прикосновения, и я с ужасом понимаю, что он не отпустит.

Этот монстр придавливает меня своим телом, поэтому, как я ни стараюсь ерзать, у меня вообще не получается. Он тяжелый, и по комплектации я буду раза так в три точно его меньше. Ощущение такое, будто меня бетонной плитой придавили, и у меня нет ни шанса на спасение, ни одного.

Я замираю, когда мужчина ставит сильные руки по обе стороны от меня, наклоняется к моему уху и обдает его жаром дыхания, от которого у меня кровь стынет в жилах.

– Никогда не называй меня по имени, Коршунова! Запомни, для тебя я хозяин.

Я не успеваю прийти в себя, так как сразу после этого что-то трещит. Я не вижу, что именно, но чувствую, и понимание того, что только что это были мои трусики, меня просто доводит до края.

Как маленькая смерть, только хуже. Он еще хуже. В миллион раз, и я ошибалась, когда думала, что это человек. Нет, это чудовище, страшный дикий зверь.

Он раскладывает меня под себя, как куколку, так как от страха я почти не сопротивляюсь. Оказавшись под ним, я почему-то не могу кричать, от ужаса я почти ничего не могу сделать. Могу только запах его улавливать и ненавидеть себя за то, что этот запах мне мог понравиться, как и облик этого монстра.

Коленом Бес с легкостью разводит мне ноги, а после раздается какое-то металлическое шуршание. Кажется, он расстегивает ремень, а у меня создается стойкое ощущение, что это все нереально. Этого просто не может происходить со мной. Нельзя так, невозможно, я же живой человек, но это правда.

Я вся словно цепенею, в камень превращаюсь, и все, что могу, – пытаться вырваться. Кажется, я верчусь как уж, но это только мое ощущение. На самом деле Бес крепко зафиксировал меня, и, когда он перехватывает обе мои руки одной своей, не давая вообще возможности двигаться, вот тут уже я срываюсь. Я начинаю реветь. В голос. От ужаса, от неприятия того, что человек вообще может быть таким… жестоким.

– Не надо… прошу. Вы же тоже человек, не делайте!

Мое лицо все мокрое от слез, и я почти не чувствую пальцев рук. Они почему-то занемели, и я ощущаю только невероятно сильное давление сзади. Я полностью голая перед ним. Впервые обнажена перед мужчиной, хотя он больше похож на зверя.

Я умоляю его, но Бес не слышит. Он не хочет слышать и не станет. Удерживая обе мои руки в одной своей, вторую он опускает вниз и касается меня там, где еще ни один мужчина не касался, провоцируя у меня еще больше слез.

Холодно, жестко, грязно, Бес проводит пальцами по нежным складочкам, заставляя мое тело просто трепетать от дикого ужаса.

Он меня накажет, накажет… Он уже это делает, и вскоре я громко вскрикиваю, когда чувствую, как там, внизу, в меня толкается что-то большое и горячее, очень твердое.

– А-а-а-ай!

Раньше я не знала, что такое боль. Настоящая. Такой боли я еще не ощущала. Жгучая, острая, такая сильная! Она пронизывает каждую мою клетку и распаляется адским костром, когда Бес таранит мое тело своим членом. Быстро, жестко, сначала упираясь во что-то, а после… разрывая, заполняя до упора.

Я не могу двигаться. Я вообще ничего не могу. Лежа в этой унизительной позе, абсолютно голая под ним, с широко разведенными бедрами и теперь уже оскверненная, я могу лишь дышать. Рвано, судорожно хватая ртом воздух каждый раз, когда Бес берет меня сзади.

Он очень большой и двигается… сильно, зажав меня в своих руках, вдавливая в этот холодный мат без капли ласки, и кажется, я скоро умру. От его жестоких толчков во мне. От этой боли и понимания, что мой первый раз с мужчиной не случился. Он произошел со зверем, желающим мне смерти.

Постепенно Бес начинает дышать быстрее, рычать даже, и с силой перехватывает меня за талию. Больше он не держит за руки, так как я не вырываюсь. Незачем. Я неровня ему по силам, даже близко не стояла. Он такой тяжелый, а у меня нет больше сил, и жизни тоже нет. Он последнюю выпил, все, что было, забрал себе.

Глава 9

Когда увидел кровь на руках, во мне что-то переключилось. Эта девка держала окровавленный гвоздь в ладони и смотрела на меня отцовскими глазами. Идентичными просто, и не хватало только его коронной усмешки, чтобы я на все, сука, двести процентов увидел в этой девчонке Коршунова.

Она знатно рассекла мне рожу, однако никакой боли я не ощутил. Азарт только и желание мести. Такой, какую заслуживает весь ее гребаный род, который надо было еще при рождении зачистить.

Кровь быстро выступила из раны, она опускалась по шее горячими ручьями, пропитывая рубашку, и тогда я захотел ее крови. Ее, сука, боли мне было мало, и я пожелал большего.

Девчонка выронила этот ржавый гвоздь, однако было уже поздно. Я видел, как быстро поднимается ее грудная клетка. Как пульсирует вена на шее и как блестят эти медовые глазища в пол-лица. От страха.

В штанах потяжелело, и я не стал себе отказывать. Ни в чем. Она моя теперь и будет давать мне то, что я пожелаю, а пожелал я ее. Себе. Полностью.

Коршунова оказалась предельно слабой, и я за секунду уложил ее на мат. Лицом от себя. Не хотел снова видеть эти ненавистные мне глаза. Я хотел ее красивое тело себе. Жестко, грязно и больно. Для нее, конечно, и специально делал для этого все. Чтобы ей было больнее, чтобы она пропиталась сполна этой чертовой болью, переполняющей самого меня.

Разорвав на ней платье, я увидел бархатную кожу. Молочную, нежную, без единого изъяна.

Руки сами потянулись к ней. Тонкая шея, выпирающие лопатки, красивый изгиб спины, осиная талия и округлая задница. Стройные ножки – и ни намека на лишний вес. Идеальная, мягкая, хрупкая. Эта сучка была просто создана для секса, и каким же было мое удивление, когда я понял, что она еще не тронута. Девочка еще самая настоящая, девственница, блядь! Узкая щель с трудом меня приняла, и она заорала, точно я ее убивал, когда я разорвал ее преграду одним мощным толчком.

Это была хреновая идея – трахнуть ее здесь вот так, жестко взять, но остановиться я уже не мог. Я хотел ее. До боли, до искр из глаз, и брал свое по праву! Она по крови мне должна и кровью будет смывать грехи своего рода.

Я жаждал ее тела долго, никак не мог им насытиться, однако Коршунова так сильно выла подо мной, что это был не секс, а одно мучение только, поэтому я кончил уже через несколько минут, испытав зашибенный дикий оргазм с ней. Сучка была очень тугой и шикарно обхватывала член. Она вся, блядь, была идеальной, как бы я ни хотел это отрицать.

Сначала девочка упиралась и ревела, однако потом, когда я вошел в нее и начал трахать, затихла, и я увидел, как она просто намертво вцепилась побелевшими пальцами в мат. Я же ускорил толчки, чтобы быстрее кончить, провоцируя у нее от этого какие-то судорожные стоны, но не думаю, что это было от удовольствия. От боли, конечно, скорее.

Я не кончил в нее, вытащил машинально, так как не мог допустить, чтобы дочь Коршунова еще и понесла от меня. Вынув из нее член, я увидел кровавые разводы на нем и ее бедрах. Точно девственница, ошибки быть не может. Странно даже, как она с такой фигурой нетронутой была, хотя так даже лучше. Мне нравится чистая игрушка, которую я сам буду ломать до казни.

Поднявшись с девчонки, я быстро застегнул джинсы и рубашку, которая к тому моменту уже изрядно пропиталась кровью. Щека начала дико жечь. Отлично, наконец-то я хоть что-то чувствую.

Внутри у меня все горело. Я не мог понять, как эта неженка вообще может быть его дочерью. Как, блядь, такая девочка может быть отродьем больной суки, вырезавшей всю мою семью? Может. Еще как. Одни ее глаза отцовские только чего стоят. Она его дочь, родная!

Я подошел к шкафу и достал ошейник. Она должна знать свое место и больше не пытаться на меня бросаться.

– Вставай, – бросил девчонке, но она не отреагировала, хотя точно была в сознании. Я видел это по тому, как она поджала под себя ноги и повернулась на бок, закрыв лицо руками.

От моего голоса сучка зашевелилась, но не поднялась. Слышал только, что ревет. Ее голые плечи содрогались, а лицо она скрыла за ладонями и длинными волосами, и тогда я не выдержал.

Подошел к ней и за руку взял, повернул, отчего она громко взвыла.

Я не видел ее еще такой. Ее всю просто дико колотило. Девчонка дышала судорожно, рвано и совсем не смотрела меня. Руками только грудь голую прикрывала и дрожала. Сильно.

– Успокойся.

Не подействовало. Она рыдала взахлеб просто, что быстро вывело меня из себя. Я не был еще в такой дерьмовой ситуации. Блядь, она слишком молодая. Слишком нежная, как цветок, который я сорвал себе.

– Перестань реветь, я сказал! – гаркнул на нее, и наконец мотылек заткнулась. Точнее, просто приложила ладонь ко рту, заглушая глухие судорожные рыдания, невольно продолжающие вырываться из ее груди.

Блядь. Это все мне не нравилось. Лучше бы я пристрелил ее сразу. Не пришлось бы теперь возиться.

Я взял ошейник и посадил девчонку, но ее аж подкидывало, и мне пришлось ее удерживать за плечо, чтобы она не падала назад.

– Не н… надо. Не над… до, – она шептала это постоянно, мешая мне, но все же была слишком слабой. Я даже силу не применял. Девочка почти не двигалась.

Сжал металлический ошейник, откинул ее волосы и надел его на голую шею мотылька. Соединил с цепью, которую закрепил в стене, после чего бросил ее обратно на мат. Она не упиралась больше и просто упала на него, как сломанная кукла. Девчонка выглядела потерянной и совсем не смотрела на меня.

Я оставил ее в подвале и поднялся в дом.

В тот момент я ничего не чувствовал, кроме желания мести, и, если честно, я хотел ее просто добить тогда, но понимал, что рано. Девчонка будет казнена тогда, когда я посчитаю нужным.

Глава 10

Я думала, что после того, как он… сделал мне больно, мой ад закончился, но нет. Это было лишь начало, и металлический звон цепи только подтвердил это. Это все было настолько живым и реальным, что в том, что это все на самом деле происходит, я больше не сомневалась.

Бес взял меня за руку и поднял с мата. Голова закружилась, но я была в сознании. К сожалению. Между ног саднило, и еще сильно болел низ живота, но хуже всего – это он. Зверь не уходил никуда, и я не понимала, что еще он может у меня отнять. Оказалось, может, и даже больше.

Зря я тогда назвала его по имени, ведь это не человек. Не может быть человек настолько жестоким и холодным. А он может. Как кусок айсберга. Ледяной, непробиваемый и бессердечный.

Ему было плевать на мои слезы и мольбы. Единственное, на что ему было не плевать, – мое существование. Он хотел, чтобы я умерла, а не просто закрыла глаза. Он жаждал, чтобы мне было больно. Чтобы я купалась в этой боли и умирала в агонии. Я видела этого по его взгляду, жестам, словам. Каждой клеткой монстр желал, чтобы я страдала, и делал для этого все, что было необходимо.

Я вскрикнула, когда Бес поднял меня, и его прикосновение пламенем обожгло меня до костей. Я хотела посмотреть ему в глаза после того, что он сделал со мной, но не смогла. Теперь почему-то я боялась смотреть на него, боялась спровоцировать снова.

Только когда Бес надел на мою шею какую-то холодную шутку, а после присоединил к ней цепь, я поняла, что он меня привязал. Как собачонку, посадил на цепь, и теперь о свободе я могу только мечтать.

Глупая. Надо было этим гвоздем ему не по лицу провести, а в сердце сразу засадить. Тогда, может, было бы лучше, однако теперь даже этого шанса у меня нет. Монстр. Он был настоящим монстром, чудовищем, которое хотело только одного – моей боли. Постоянной, дикой, сильной. Такой же, какая была у него. Я видела это. У него словно что-то сильно болело, и он с радостью вымещал это на мне.

Монстр забрал гвоздь, когда выходил из подвала, вместе с моим пальто, поэтому на полу остались лежать только ошметки моей одежды. Белье и платье, но они были слишком далеко от меня, да и толку от них больше не было. Эти тряпки больше не могли меня согревать от холодного пространства подвала.

Я не помню, сколько я просидела на том мате совершенно голая. Как ни странно, очень холодно мне не было. Я часто дышала, хватая ртом воздух. Сначала все плыло от моих слез, но после я вроде успокоилась. Даже не всхлипывала, и мне стало лучше.

Жжение между ног быстро прошло, и я видела только засохшую кровь на бедрах. В тот момент я не понимала только одного: почему он не убил меня? Зачем мучает? И самое страшное – неужели теперь это будет со мной каждый раз? Он не любил меня, как мужчина может любить женщину в близости. Ни на один микрон. Как я мечтала, что у меня будет нежный первый раз с мужчиной, но нет. Ничего такого не было. Бес не целовал меня, не гладил, не ласкал. Он просто использовал мое тело. Как грязную куклу, которую можно брать, когда и как хочется.

Его движения были резкими, и мне было больно, пусть даже эта боль под конец и притупилась. Все равно и эта боль, и его холод проникли ядом в каждую мою клетку, запомнились, обжигая меня изнутри.

В какой-то момент я словно бы пришла в себя, очнулась и резко подалась вперед. Мне вдруг показалось странным, что я здесь сижу и просто мерзну. Зачем, ведь дома меня ждут родители. И вообще, у меня гора учебы! Что я здесь делаю, это же неправильно все, ведь так?

Я поднялась на ноги и, немного пошатываясь, сделала первый шаг. Цепь зазвенела, но я все еще была свободной.

Ощутив возможность побега, я со всей силы ринулась вперед, однако на шее словно клешни сдавились, и я быстро упала на пол. Жесткий металлический ошейник не дал больше сдвинуться с места, а кожу обдало огнем. Он был таким холодным и все время раздражал кожу.

Воздуха стало мало. Меня привязали. Посадили на цель, Ася, очнись!!!

В голове словно мед перемешали, и я все никак не могла успокоиться. То и дело начинала плакать снова, почему-то маму звала. Глупая, думала, что она меня тут найдет, но она не приходила. Никто не приходил.

На улице быстро стало темно, а после и вовсе наступила черная бесовская ночь. Худшая в моей жизни.

Я ничего не ела, поэтому мне не хотелось в туалет, однако жажду я все же испытывала и чисто на ощупь в этой темноте нашла те самые металлические миски. Если еще вчера я брезговала наклоняться и лакать воду из миски, как животное, то сегодня я уже не так критична. Жажда хуже голода. И я бы уже попила воды из миски, как котенок. Лишь бы утолить жажду, как бы это ужасно ни выглядело.

В одной из этих мисок должна была быть вода, однако она оказалась перевернутой. Мною. Мокрая лужа ясно свидетельствовала о том, что никакой воды я не получу.

Тогда я подлезла к стене и поджала под себя ноги. Они были такими холодными, что, как я их ни обнимала руками, все равно согреться не получалось.

Кажется, я просила выпустить меня. Долго, громко, периодически отключаясь, но никто не приходил. В какие-то моменты мне становилось очень холодно. Так, что дрожали руки и все тело, однако после я все чаще испытывала жару и была даже рада, что сижу голая. Мне было так жарко, словно кто-то включил на всю мощность обогреватель, хотя я отлично понимала, что это и близко не так.

Бес будет только рад, если я умру сегодня, и, кажется, я была уже не против.

Внезапно что-то в окне зашуршало, и я увидела тени. Ветки деревьев били в забитое решетками окно. Шумел ветер, и при каждом моем движении звенели цепи.

Я приложила руку к ошейнику и постаралась его снять, но ничего не получилось. Он словно металлическими клешнями сковывал мою шею.

В какой-то момент мне стало казаться, что это не ошейник на мне, а руки тени, которые сдавливают мое горло. Была ли это тень или сам Бес, я не понимала.

Я стала кашлять и почувствовала, что в груди у меня очень быстро бьется сердце. Впервые так сильно, разрываясь в клочья.

Я задыхалась. Тень словно душила меня. Снова и снова, и, как я ни старалась убрать от себя его руки, он не отпускал.

Тогда же я испытала какой-то зуд в шее, который начал быстро расходиться к плечам и груди. Я была грязной, я это прямо чувствовала, и мне очень хотелось стереть это все с себя, убрать боль. Мне вдруг показалось, что от крови и земли моя кожа сильно чешется. Так сильно, что не чесать себя я уже не могла… Я должна была ее стереть, убрать с себя. В то же время я хотела сбросить руки тени с себя, смыть эту грязь с тела, но у меня ничего не получалось, как я ни старалась.