Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 1

Тут он разглядел, что в комнате ещё и Рудянский, и Янина Владимировна, и Маргарита Макаровна, и Варвара Степановна, и Анна Захаровна…

«Когда же они успели все прийти? Или раньше знали? – обиделся Боря. – Почему же мне раньше никто не сказал? Я бы не ушёл от бабуси, я бы сидел около неё. Как же так? Неужели я теперь её так никогда и не услышу? Она же не попрощалась со мной…»

Алексей Владимирович снял очки и протирал их платком. Платки в руках и красные глаза были у всех, кто находился сейчас здесь, мальчик сообразил: все плачут потому, что все жалеют его бабусю. И тут же услышал капризный голосок Жени, вертевшейся около тёти Лёли, сидевшей на стуле недалеко от кровати с лицом, закрытым платком:

– Мам, мам, пойдём отсюда, я не хочу здесь, здесь плохо…

И Боря как-то вдруг понял, как, в сущности, была одинока его любимая бабуся дома: он, кроме огорчений, пожалуй, ей ничего не доставлял; от дочери и внучки она тоже, кроме обид, ничего не имела. Её дочь не смогла найти друзей среди друзей своей матери, и сейчас они стояли обособленно, и никто из них не подошёл к Елене Болеславовне с ласковым словом участия, никто её не утешал. Боря снова отвернулся к окну, слёзы у него высохли, он задумался: «Как же теперь буду жить я? С тётей Лёлей не останусь ни на один день. Я убегу! А куда?..»

* * *

В таких маленьких городках, каким был Темников, и дурные, и хорошие вести распространяются с большой скоростью, и уже к середине дня пятого июня о смерти Марии Александровны знал весь город. И только теперь, пожалуй, выяснилось, как уважали и любили эту маленькую старенькую женщину в Темникове. Целый день в гостиную приходили люди, которых в доме никто не знал, чтобы проститься со старой учительницей, учившей когда-то или их самих, или их детей, или даже просто знакомых.

Похороны Марии Александровны Пигуты состоялись 6 июня 1919 года. Этот день Боре запомнился на всю жизнь.

Им с Юрой Стасевичем выпала большая честь посыпать дорогу на кладбище ёлками. В то время в Темникове, как и во многих городах России, существовал обычай, правда, применявшийся только при наиболее богатых похоронах. Весь путь от церкви или от дома (смотря по тому, где находился гроб с покойником) до кладбища усыпался мелкими еловыми веточками, и эта зелёная дорожка служила как бы ориентиром, по которому двигалась похоронная процессия.

Похоронили Марию Александровну Пигуту в северо-восточном углу кладбища между тремя берёзками. Над могилой поставили простой деревянный крест, который в будущем предполагалось заменить гранитным памятником. Однако этого сделано не было. Сын её уехал из Темникова на второй день после похорон, а дочь выехала из этого города года через три. Знакомые и друзья её постепенно перебрались в другие места, так и осталась её могила в безвестности.

И когда её внуку, Борису Яковлевичу Алёшкину, более чем через сорок лет довелось побывать на темниковском кладбище, то он не смог найти и следа этой могилы. Только три берёзы, превратившиеся за это время в огромные старые деревья, склонив свои длинные ветви почти до самой земли, как бы указывали место, где была похоронена его любимая бабуся. Рядом с одной из берёз, на замшелом пеньке он присел и, глядя на то место, где, по его мнению, должна была быть могила, предался воспоминаниям…

Завещать Марии Александровне было нечего, и её сын, взяв с собой старенькую шкатулку матери с пожелтевшими бумагами, кроме писем и записок от Болеслава, хранившихся ею со времен её молодости, в одной из стареньких тетрадок обнаружил несколько листочков с выписками из произведений её любимых авторов, написанных её рукой. Над ними была коротенькая надпись: «Мои заветы». Эти заветы Борис Яковлевич читал уже после Великой Отечественной, в которой участвовал, приобретя профессию своего деда и матери, врачом-хирургом. Они сохранились в его памяти до сих пор.

Перед тобой лежит широкий новый путь. Прими же мой привет негромкий, но сердечный: Да будет, как была, твоя согрета грудь Любовью к ближнему, любовью к правде вечной!

Да не утратишь ты в борьбе со злом упорной Всего, чем ныне так душа твоя полна, И веры, и любви светильник животворный Да не зальёт в тебе житейская волна!

Подъяв чело, иди бестрепетной стопою, Иди, храня в душе свой чистый идеал, На слёзы страждущих ответствуя слезою И ободряя тех, в борьбе кто духом пал.

И если в старости, в раздумья час печальный Ты скажешь: «В мире я оставил добрый след И встретить я могу спокойно миг прощальный», Ты будешь счастлив, друг: иного счастья нет.

Алексей Плещеев, 1855 г.

* * *

Люби, пока любить ты можешь,

Иль час ударит роковой,

И встанешь с поздним сожаленьем

Ты над могилой дорогой…

Н. А. Некрасов

* * *

Любите будущее,

Стремитесь к нему,

Работайте для него,

Приближайте его,

Переносите из него в настоящее,

Сколько можете перенести…

Н. Г. Чернышевский

Да, именно этими заветами руководствовалась в жизни Мария Александровна Пигута. И хотя она далеко не всегда была счастлива, окружающим её людям она отдала всё, что могла. Пусть же память о ней будет светлой для всех, кто её знал и любил…

А все ли из окружавших бабусю любили и знали её по-настоящему? Воспоминания вернули Алёшкина далеко в прошлое. Он так и сидел под берёзами, перебирая в памяти то, что произошло много лет назад.

Ему вспомнилось, как в день смерти бабуси он принял твёрдое решение: «Убегу в Сибирь, буду искать своего родного папу. Как только похороним бабусю, так сразу и убегу. Сапоги у меня есть, есть новые штаны и рубаха. Хлеба на дорогу попрошу у Поли, она даст, она добрая. А если меня будут заставлять жить с тётей Лёлей, я им прямо так и скажу, что она меня ненавидит и что я её так же. И всё!»

Приняв это решение, мальчик немного успокоился и, увидев, что все взрослые, включая тётю Лёлю, ушли от бабуси в гостиную и о чём-то между собою разговаривают, тихонько выскользнул на кухню.

Надо сказать, что почти все собравшиеся в столовой захватили кончину Марии Александровны, была при ней и Елена Болеславовна, но никто, кроме Поли, не вспомнил про Борю. Определив по движению губ умирающей, что она зовёт внука, Поля и побежала его позвать. Елена Болеславовна даже не обратила внимания на его появление в столовой.

Без сомнения, все, кто был там тогда, кое-что знали о неладах в семействе Пигуты, знали и о трудном, тяжёлом характере её дочери, но не предполагали, что её чёрствость может дойти до того, что даже общее горе, потеря самого родного человека, не заставит её превозмочь свою неприязнь к племяннику и приласкать его. Все эти добрые люди были поражены. Однако в силу своей благовоспитанности, а может быть, и интеллигентской мягкотелости никто из них не решился сказать Неаскиной ни одного слова. Никто из них не подошёл и к Боре, чтобы как-то утешить его. И только один человек по-настоящему выразил ему своё участие, понимая, каково теперь придётся бедному мальчишке: бабуси нет, матери нет, отец – жив ли? Это была прислуга, горбатенькая Поля.

Поля же занялась и первыми хлопотами по приготовлению к похоронам. Денег в доме почти не было, о чём она прямо и сказала всем друзьям покойной. Те, собравшись в гостиной, обсудив предстоящие расходы, собрали необходимую сумму. Каждый внёс сколько мог, и к вечеру в руках Иосифа Альфонсовича Стасевича, взявшего на себя главное руководство печальной церемонией, нужные деньги были. Поля тем временем сбегала к Анне Никифоровне Шалиной и вместе с нею обмыла и убрала покойницу. Сбегала она и в церковь Иоанна Богослова, где умершая числилась прихожанкой, сообщила о смерти Пигуты и попросила прислать чтецов. Ведь тогда до похорон у гроба покойного специальные люди круглые сутки читали различные выдержки из Евангелия.

Священник, хорошо знавший покойную, попенял Поле, что они не пригласили его к больной, чтобы причастить её перед смертью, исповедовать и соборовать, и только заверения Поли о том, что смерть наступила неожиданно, помогли ей. Чтецы за соответствующую плату были посланы.

Кстати сказать, Поля уже давно предлагала Марии Александровне причаститься и исповедоваться, но та, относившаяся к церковным обрядам весьма пренебрежительно, категорически от этого отказывалась. Однако похоронить её решили по всем правилам православной Церкви.

В приготовлениях к похоронам Елена Болеславовна никакого участия не принимала, она заперлась вместе с Женей в своей комнате, никого к себе не пускала, и сама из комнаты не выходила. Без неё мать положили в гроб и установили его на большом столе в гостиной. Боря же, бесцельно бродя по квартире, видел всё происходившее вокруг, как во сне. Запомнилось ему и то, как гроб бабуси, стол и пол вокруг него завалили охапками сирени, приносимой почти каждым из приходивших попрощаться с покойной. От цветов шёл одуряющий запах, и этот запах на всю его жизнь связался у него со смертью самого дорогого ему существа – бабуси. С этих пор аромат сирени ему остался неприятен навсегда.

Дмитрий Болеславович Пигута приехал в Темников 5 июня, когда тело его матери уже лежало в гробу. Он любил свою мать и вот – даже не успел проститься с нею! Подойдя ко гробу, он прижался к холодному лбу и, не обращая внимания на присутствующих, громко зарыдал. Все поторопились выйти, оставив сына наедине с телом матери. Но одиночество его длилось недолго. Услышав о приезде брата, Елена вышла из своей комнаты, прошла в гостиную, и через несколько минут раздался её возбуждённый голос: что-то горячо и зло она пыталась доказать. Дмитрий, с трудом сдержавший рыдания, сдавленно произнёс:

– Я выслушаю тебя, сестра, ты ведь старшая, но не здесь, не у гроба! Пожалуйста!

Через некоторое время брат и сестра вышли в столовую, где находились Иосиф Альфонсович, Шалина, Поля и Боря.

Дядя Митя подошёл к Боре, погладил его по голове, поцеловал и, обернувшись к присутствующим, вытирая покрасневшие глаза, заявил, что он очень благодарен всем за заботы о его бедной матери, но что теперь все дальнейшие заботы о похоронах он берёт на себя.

И Стасевич, и Шалина были обижены таким заявлением, но, понимая, что инициатором его явилась Елена Болеславовна, а также и то, что горе Дмитрия Болеславовича, глубокое и неподдельное, его потрясло, и он не мог полностью отвечать за свои слова, промолчали.

Между прочим, через несколько лет Боря узнал, что Елена действительно жаловалась брату на друзей Марии Александровны, которые якобы нахально оттёрли её от участия в похоронах матери, конечно, промолчав о том, что она сама устранилась от этого, просидев до приезда брата в своей комнате. Чувствуя, что Дмитрий не одобрит её поведения, она поспешила выставить виновниками других.

* * *

С появлением дяди Мити Боря успокоился, оставил всякие мысли о побеге. С непосредственностью ребёнка, забыв о только что понесённой тяжёлой утрате, он стал с интересом наблюдать за происходящими событиями и даже принимать в них посильное участие.

Боря решил: раз дядя Митя здесь, то он, конечно, заберёт его к себе, а ненавистная тётя Лёля с капризулей Женей останутся в Темникове. Но всё произошло совсем не так, как предполагал этот несчастный мальчишка. Не оправдал его надежд дядя Митя, и Боря ещё надолго остался в Темникове…