Переезд и прочие неприятности

Ирина Абашева

Переезд и прочие неприятности

Глава 1

Сидела я на натянутом между двумя поваленными деревьями шезлонге. Разгоняла ногой ряску. Сейчас скучно стало, не то что было раньше. Редко кто придет. Да и сама мало куда могу выбраться. Болото не река, вдоль него не стоят базы отдыха.

Я вздохнула и принялась болтать в воде второй ногой. Ни газета, ни книга, ни телефон простенький – ничего до наших краев не доезжает. А без цивилизации скучно. Хоть от тоски и печали к Бабе-Яге иди.

Хотя этим летом приезжала машина с несколькими парочками. Двери в автомобиле открыли, музыку громко включили, смеются. А меня за камышами не видно, я смотрю и жду, что будет дальше. Расположились они, мангал разожгли. Ребята оказались городскими и глупыми, не знали, что ряска только осенью цветет. А летом мое болотце похоже на неплохой пруд.

– Шашлык-машлык! – смеясь кричал кто-то из парней. А девки в воду полезли.

– Тепленькая, – говорили они, – хорошая водичка!

А как выходить, так на них братья наши меньшие напали – пиявки. На жирненьких девок – жирненькие пиявки. Ору было на весь лес. Я смеялась над ними до слез. Подумаешь, пиявки! Девчонки сразу уехать захотели, но мужиков было не оттащить от костра. Вот и сидели две мокрые курочки на берегу, а парни для вида успокаивали их, но потом ушли мясо жарить и пиво пить. Одна девчонка, как циркулярная пила, не могла успокоиться никак. Все жужжала и жужжала. Через несколько часов все уехали, никто из них не остался погостить, а жаль.

А раньше, когда была река… Так, стоп, хватит говорить как бабка. Я и так кикимора весьма специфического вида, так еще и ворчать буду как старушка. Вот в наше время, вот во время моей молодости… Теперь ничего не попишешь.

Мне кажется, что дело не в реке. Скорее, осень навевает такое меланхоличное настроение. Когда понимаешь, что летнее тепло закончилось, становится немного грустно и уныло. Дождик теперь не звонкая капель, а затянувшаяся морось. Солнце не греет как раньше, и птички, мокрые как курицы, сидят нахохлившись. Надо заканчивать грустить, а то в прошлый раз судьба решила пошутить и занесла ко мне на болото поселенца. Да и не одного.

Подъехала машина, из нее выскочил лысоватый мужичок в кремовом пиджачке. Накрутил несколько кругов вокруг автомобиля, потом подбежал к краю болота. Шумно подышал и сделал несколько пассов руками. Затем достал телефон и набрал номер.

– Юрий, вы моя последняя надежда, – резко начал говорить он в трубку. Снова принялся бегать по берегу и дергать то ли галстук, то ли шарф. – Я гарантирую: еще пара сеансов и ваша жена к вам вернется. Гарантирую. Нет, нет, нет. Да что вы говорите, какой развод может быть? Я же от чистой души и за символическую плату. Да, да, да, гарантирую. Да, конечно. Да. Нет, вы просто не понимаете, что терапия – это длительный процесс, это не за один день. Я понимаю, что пошел пятый год, но мы обсуждали, что только на шестой бывают прорывы. Юрий, стойте, погодите, дайте же сказать. В смысле не надо, и другая цель? Мы же к этой не дошли. Юрий, Юрий, алло.

Он отнял телефон от уха и хлопнул раскладушкой. Стоял с опущенной головой, руки повисли вдоль тела. Казалось, он весь поник. Мужичок стал покачиваться с носка на пятку. Я уже хотела спросить: «Как дела?» Но не успела.

– Козлы! – крикнул он так, что где-то в ближайшем лесу вспорхнула птица.

Взмах рукой, и телефон оказался в воде. Этот чудик сразу полез за ним, поскользнулся и ударился головой об корягу. Видимо, ему – хиленькому да и на нервишках – хватило. Лежит на поверхности воды лицом вниз и пузыри не пускает, явно не дышит. Я его на всякий случай палочкой потыкала, а то мало ли. Может, потерял сознание. Сейчас в себя придет, вылезет и будет сохнуть на берегу.

Но нет. Плавает на поверхности час, второй. Хоть сгруппировался бы, а то своими лакированными ботинками в мой любимый камыш как к себе домой плывет. Я двумя пальчиками взяла его за рукав и начала буксировать к середине болота.

– Буль-буль-бульк, – вскрикнул он и поднял голову из воды. – Это полный катарсис!

Его взгляд сфокусировался на мне, он по-бабьи взвизгнул и закатил глаза. Лицо снова плюхнулось в воду, подняв тучу брызг. Да, я прекрасно знаю, что не красавица и внешность у меня своеобразная, но не до обморока же! Как-то с утопленницей-неудачницей три часа на берегу разговаривали, и ни визгу, ни писку. Только она иногда повторяла, посматривая в мою сторону: «В потолке открылся люк, ты не бойся, это глюк».

А тут самый банальный обморок. Я дотащила мужичка до середины болота и отплыла подальше.

– Это полный катарсис, – вскричал он, снова поднимая голову из воды, внимательно посмотрел на меня и спросил: – И где он?

– Кто? – я в недоумении похлопала глазами.

– Мой телефон, – пояснил он.

– А я откуда знаю, наверное, где уронили, там и лежит, – пожала я плечами и, указав направление, откуда приплыл этот тип, сказала: – Где-то в районе того берега. По крайней мере, мне так кажется.

Он поплыл туда и час барахтался, поднимая тину и ил. В результате ему все-таки удалось выловить аппарат.

– Утопленник, – с горечью констатировал он, загрустил, обмяк, плечи поникли. В сыром пиджаке он смотрелся особенно уныло. Казалось, он даже скукожился и уменьшился в размерах.

– Как и ты, – решила я аккуратно прояснить ситуацию.

Он обернулся, несколько долгих минут пристально рассматривал меня. Я улыбалась во все тридцать два зуба.

– Точно? – уточнил он дрожащим голосом. Плюх, телефон снова упал в воду.

– Ага, – кивнула я, продолжая улыбаться.

– А! Спасите, помогите, меня убить пытаются, – с этими словами он выскочил из воды и побежал по полянке в лес.

Истинно, баба! Вначале визжит, потом обморок, теперь орет и ломится не знаю куда. Я присела на корягу, торчащую из воды, и стала наблюдать за шоу одного героя. Он помчался к лесу, влепился в него со всего размаху, как в стену, и принялся ощупывать. Не найдя преграду, он обернулся, я ему помахала в ответ. Он что-то заверещал и побежал к машине, на которой сюда добрался. «Мозги просыпаются», – с усмешкой подумала я. В это время истеричка сел за руль и не сумел завести машину.

Внимание вопрос: как новоиспеченный утопленник сможет уехать на весьма реальной машине? Правильно, никак. Вылез, залез, побегал еще по полянке туда-сюда. Он напоминал муху в перевернутом стакане. З-з-з-з-з, бдзынь, з-з-з-з-з, бдзынь-бдзынь, з-з-з-з-з. Вначале это выглядело забавно, особенно когда он пытался попасть в лес, но теперь его мельтешение начинало утомлять.

– Эй, – окликнула я его, – может, хватит носиться как угорелый? Все равно ты уже ничего не исправишь. Так и бывает, что раз – и вся жизнь перевернулась. И ничего иного не остается, только принять свою судьбу и подчиниться ей. А теперь успокойся и сядь.

– Ты абьюзер? – спросил он, обернувшись ко мне, пока я задумчиво молчала, недоумевая, откуда в моей голове могли родиться такие мысли.

– Кто? – не поняла я.

– Ты, не я же, – ответил он, поджимая губы и закатывая глаза.

– Я кто? – я совершенно не понимала, что он имеет в виду.

– Абьюзер, – он цокнул языком и покачал головой, демонстрируя своим видом, как ему тяжело общаться с такой безграмотной. – Ты привыкла всех контролировать, подавлять и принуждать к действию. А еще постоянно критиковать и обесценивать.

– С чего ты взял, что я подавляю кого-то? – удивилась я.

– Ты нарушаешь мои личные границы, говоришь, что мне делать: что я могу, а что нет, – он начал расхаживать по полянке, сложив руки на груди.

Я никак не могла понять: он шутит или на самом деле уверен, что я, сказав две фразы, что-то там нарушаю. Я попросила его успокоиться: толку бегать, если ты уже утонул и не можешь вернуться назад. Надо смириться и дальше действовать. Позвонить в пенсионный фонд, и тебя, неучтенного, заберут, успокоят, упокоят.

– А что такое «катарсис»? – спросила я, когда он закончил разглагольствования о феномене абьюза, его граница, скрытых мотивах. Мужичок посмотрел на меня, поджал губы и засопел. Молчание затянулось.

– А где мой телефон? – вдруг ответил он вопросом на вопрос.

– Наверно, где-то в воде. Он же утонул, а ты потянулся его доставать и упал, – я пожала плечами.

– А потом ты меня утопила, – он горестно вздохнул. – Конечно, ты тут одна сидишь, и меня, молодого, полного сил и энергии, с большими перспективами, погубила себе на потеху. Абьюз, как есть абьюз.

– Знаешь, – уже не выдержала я, – на фиг мне тут никто не нужен. Особенно напыщенный, самовлюбленный мальчик, который строит из себя невесть что. Ты сам во всем виноват. Твои и только твои действия привели к тому, что ты утонул. Я тут ни при чем.

Выбесил, реально выбесил своими обвинениями, что я такая плохая, а он весь в белом, ни в чем не виноват. На фиг он мне сдался, я и в одиночестве себя чувствую чудесно.

Я подплыла к ветке дерева, которая свисала над водой, забралась на нее. Прошлепала босыми ногами по стволу и, спрыгнув на берег, пошла к себе в избушку. А наш великий и ужасный обиделся и продолжил искать телефон, по крайней мере, полез в воду под корягу, примерно в том же месте.

Потом он поселился под этой корягой, иногда показывался, гневно посматривая в мою сторону и выкрикивая: «Катарсис, манипуляция, абьюз, провокация». Я быстро привыкла и уже не обращала внимание. Надеялась, что приедет полиция, отыщут тело и увезут его отсюда, или утопленник сам найдет занятие получше и уйдет. А может, наконец водяной получит документы из пенсионки и явится за своим неучтенным.

Недели через три или месяц слышу: подъехало несколько машин. Выскользнув из дома, я нырнула в камыши и увидела три больших, темных джипа на толстенных колесах. Все двери открылись синхронно, кроме одной, и на полянку высыпали парни: одинаковые, в черных костюмах и черных очках. «Все равны, как на подбор» – вспомнился мне классик русской литературы, с ними дядька, судя по тому, что ему открыли двери и он вальяжно вышел из автомобиля – это Черномор. Мужчины подошли к багажнику одной из машин и начали вытаскивать оттуда пухленького парнишку.

– Мужики, вы серьезно? Может, не надо сразу топить-то, – спокойно уговаривал попутчиков он.

– Евгений Степанович, вы же выиграли суд? Выиграли. А вас для чего наняли? Проиграть. Это так сложно было? Просто взять и запутаться в вопросах или не настаивать на ответах, – с печальным выражением лица проговорил чернобородый и развел руками. Затем он обратился к парням: – Доставайте!

– Мужики, – громче взмолился пухленький Женя, – я ведь сразу говорил, что там нет возможности проиграть. Все как на ладони, просто и логично. Давайте мы придумаем какой-то другой вариант.

– Докладывай, – приказал Черномор подошедшему парню.

– На том берегу есть сторожка, там лесники ночуют, когда на охоту идут. Больше ничего здесь нет. – Главный кивнул, а отчитывающийся скрылся из поля зрения.

Я порадовалась своей предусмотрительности. Эту сторожку я давно облюбовала в качестве своего дома. Очень хотелось расположиться с размахом, соорудить полки с книгами и вещами. Но меня останавливало то, что лесники все же в сторожке ночуют. Придут и увидят женские вещи, примутся искать заблудившегося человека или отшельницу. А показываться людям мне как-то особо не хотелось. Нашла плохо прибитую доску, выдолбила за ней нишу и туда сложила все свои вещи.

– Поздно, Евгений Степанович, поздно. Вы же понимаете, что я не могу такое оставить безнаказанным. Меня в городе не поймут. Могут подумать, что я стал мягче, – все так же печально говорил чернобородый. На его лице отражалась вселенская грусть. – Парни, несите.

Из машины достали раскладной стул, тазик, канистру и серый мешок. Тут мне стало любопытно, что происходит.

Пухляш продолжал кричать в том же духе. Парни усадили его на стул, в канистру набрали воды из болота и стали разводить какую-то смесь из мешка. Ничего себе, они явно пересмотрели «Крестного отца».

– Чем ныть, лучше наслаждайся природой. Еще полчаса, и все, мы с тобой расстанемся, – чернобородый слегка наклонил стул с парнем, пнул тазик и опустил его ноги в раствор.

Парни о чем-то тихо переговаривались, Евгений молчал, наверное, молился или вспоминал, что детей не вырастил, дом не построил. Я бы на его месте именно так и сделала. Затем мужчины взяли его и закинули на середину болота. Как будто знали, где поглубже, ряски побольше и трясина. А она если поймает, уже не отпустит, по крайней мере, живого, да и тут такой груз еще висит на ногах. Бултых. Ухнул бедняга.

Парни отряхнули руки и расселись по машинам. Чернобородый еще некоторое время постоял, посмотрел, как на поверхность поднимаются пузырьки. Их становилось все меньше и меньше. Затем они совсем пропали, лишь колыхалась вода, затянутая ряской. Но и она вскоре тоже стала ровной и гладкой.

– Эх, Евгений Степанович, Евгений Степанович, – вздохнул Черномор и посмотрел на меня. Я отпрянула поглубже в камыши. В голову даже закралась мысль, что знаки для отвода глаз, расположенные вокруг болота, потеряли силу. Задержала дыхание. Мужик пригляделся, качнул головой и тоже сел в автомобиль.

Они уехали. А я потом целый месяц выковыривала этого Евгения Степановича из цемента. Жалко его было: такой мяконький, пухленький парень и не всплывает.

Вначале он называл меня богиней, нимфой, дивой лесной и болотной. Потом уже стал говорить: «Марина», «Как дела?», «Что там на поверхности?». Он несколько раз признавался мне в любви и хотел жениться, но я прекрасно знаю, все про парней. Уже одному такому поверила.

Нет, мальчики, я уж лучше буду дружить и ничего больше. Вы только словами разбрасываетесь, нисколько не задумываясь о последствиях. Хватит, один раз налюбилась на всю оставшуюся жизнь. Достаточно одного хорошего урока.

Выбравшись на волю, этот активный парень принялся лавочки делать около болота, облагораживать все вокруг. Говорил о создании группы по спасению высыхающих болот и просвещении местного народа. А также, что я как спасительница теперь должна выйти за него замуж. Если первые моменты я еще терпела, то последнее предложение было категорически отвергнуто. Мужикам я не верю, а с утопленниками связываться еще хуже. Единственный, с кем я нашла общий язык, – леший. Тогда он пришел вовремя и спас этого Евгения Степановича, а то руки чесались его обратно в цемент заковырять.

– О глаз моих очарование, – вышел из леса носатый, худой парень с загорелой кожей, которая в свете солнца казалась золотисто-коричневой. – Как дела, прекрасная Немезида?

– Пашка, как хорошо, что ты пришел! – я обняла старого знакомого. – Я тебе компаньона нашла. Забери его, пожалуйста, он меня максимально утомил. Представляешь, хочет меня у тебя отбить.

– Пардоньте-пардоньте, – развел руками пухляш. – Я не понял сразу, что дама уже занята.

– Вот, надо вначале спрашивать, а потом раскатывать губу, – рассмеялся парень и протянул руку. – Пашка.

– Жека, – подал он руку в ответ.

Я быстро сбежала от славной компании. На этом любовь Жени закончилась. Зато с лешим они сдружились и постоянно играли в шахматы. Для меня главное было, что от меня отстали, а в остальном – делайте что хотите.

С Пашкой мы знакомы давно и смеясь шутим, что между нами любовь. Ведь во всех сказках леший и кикимора – муж и жена. Бывает такое, что ты точно знаешь, что кроме флирта ничего между тобой и парнем быть не может. Даже если сильно постараться или пожить вместе, вряд ли что-то получится. И пусть у вас схожие привычки, вы понимаете шутки друг друга, это лишь вариант дружбы.

Глава 2

Тихо покачиваясь в гамаке, я лежала и смотрела на слегка пожелтевшую воду. Что говорить, осень совсем скоро полностью вступит в свои права. Леший уже стал коричневым, и я в ближайшее время переоденусь в зелено-рыжий цвет. А потом настанет зима, и наряды будут белесыми. Даже в волосах появится седина. Весной – ярко-зеленый оттенок. Единственное время года, когда цвет кожи и вещей нормальный, – это лето. Сейчас же по мне хорошо видно, что осень уже началась.

Последние лучи солнышка пригрели меня. Дремлю и слышу: едут в нашу глухомань какие-то гости. Легко скользнув вниз, я переместилась в камыши и заняла наблюдательную позицию.

Малиновая лада выехала из леса и притормозила возле опушки. Из нее выбрались две женщины. Одна пухленькая и темноволосая, вторая худенькая и светленькая. Странно видеть их здесь, они явно не были лесниками и не на пикник пришли. Гостьи деловито обошли полянку, внимательно осматривая кусты. Одна из них заглянула в сторожку, вышла через некоторое время оттуда и покачала головой. Затем они вернулись к машине и принялись переговариваться с водителем. Мне стало интересно, что происходит.

Мужчина сжал губы и принялся обходить вокруг болота, внимательно смотря под ноги. «Видимо клад ищет», – подумала я и усмехнулась. Ему было двадцать с небольшим лет, светлые волосы. В нескольких шагах от меня он поднял с земли камешек со знаком для отвода глаз и стер руну. Марево с легким потрескиванием слетело с камня. Сине-зеленые глаза внимательно смотрели на меня, я в ответ ухмыльнулась. Значит, он неслучайно стер знак, раз не убегает и не кричит в ужасе.

– Марина Андреевна? – я от неожиданности вздрогнула и подняла небольшую волну. Перевела взгляд на худенькую, светловолосую девушку. Она ждала ответа, и я кивнула. – Добрый день, – продолжила она.

– Добрый, – протянула я.

– Меня зовут Оксана Олеговна Зимина, – она достала из папки удостоверение с золотыми буквами ФССП – сотрудник судебных приставов Ростовской области. – Марина Андреевна, раз вы не выполняете предписания, я вынуждена вручить вам постановление и сопроводить к месту временного пребывания.

– Что? – я смотрела, как женщина перебирает бумаги. – Куда?

– Марина Андреевна, давайте не усугублять ситуацию. От вашего желания ничего не зависит. Вам придется переехать. То, что вы проигнорировали письма, не изменит постановление, выданное судебными приставами, – она протянула мне несколько листков.

– Подождите, – произнесла я нахмурившись. – В последнее время никаких писем не было. Поэтому я совершенно не понимаю, о чем речь.

– Марина Андреевна, здесь будут продаваться участки под вырубку леса и добычу торфа. Для этого болото необходимо осушить. Мы на время поселим вас в жилье из резервного фонда для представителей вашего вида, а потом предоставим комфортабельный участок, где вы сможете удобно расположиться, – она по-прежнему протягивала мне листки. Я молча переводила взгляд с них на девушку и обратно. И что мне прикажете делать: взять их или сбежать под воду? Вторая женщина достала телефон.

– Марина Андреевна, в результате вашего бездействия мы вынуждены вести съемку, – Зимина кивнула в сторону напарницы.

– О как! – удивленно воскликнула я, абсолютно не готовая к их появлению, и ядовито заметила: – Если я правильно понимаю, вы меня переправите в какой-нибудь бассейн на опушке вселенной, а потом, лет через дцать, вспомните обо мне и перевезете, например, на Колыму, чтобы я поседела окончательно и наверняка. Вы вообще представляете, что такое резервный фонд? Это даже не болото, в котором я вынуждена жить благодаря администрации Ростовской области, а лужа с претензией на жилье.

– Марина Андреевна, хочу еще раз отметить, что ваше желание не требуется. Вам придется переехать, – женщина говорила механическим, учительским тоном. А парень, сломавший печать, устало вздохнул, зажмурился и потер переносицу.

– Знаете что, – я резко перебила ее. Во мне поднималась волна возмущения. – Вначале вы строите дамбу для создания заводи и нескольких озер для рыбалки. Что мне обещали? Что я даже не почувствую изменения. В результате после ваших действий от слегка заболоченной реки осталось лишь это болото. Все пересохло. – Та, что достала телефон, навела его на меня, явно снимая происходящее. Я же еле сдерживалась, чтобы не перейти на крик. Они, заразы, мою реку загубили, а теперь еще и меня хотят выжить.

– Терпеть не могу водных созданий, – пробормотал парень вздохнув. Наверное, он рассчитывал сказать это довольно тихо, но, к его большому сожалению, я все услышала.

– В смысле? – я опешила от такого заявления. – А вам я что сделала? На какую больную мозоль наступила?

– Вы только и знаете, что воду мутить, – рыкнул он. – С вами, с утопленницами, невозможно договориться ни о чем. Мало того что занимаете территорию, выданную государством, так еще и сопровождать вас необходимо из-за угрозы окружающим.

– Что? – взорвалась я, – что вы сказали? Утопленница?

– Ой, не утопленница, – он поднял глаза вверх.

– По-вашему, я на мавку доморощенную похожа? Или на морскую деву? Еще скажете, что я русалочка? Та, у которой вместо ног есть только хвост, а вместо мозгов ракушки? Вы не правы! – я встала во весь рост, показав довольно-таки стройные ноги. Я согласна, что из-за болота они, как и вся я, имеют слегка зеленоватый оттенок, но все же это нормальные ноги, две штуки. – И если бы я была простой русалкой, то со мной можно было бы не церемониться, просто выловить и выгрузить? Так получается?

Меня несло на всех порах, я развернулась и отошла от парня. Еще не хватало выйти из себя окончательно и перейти в ипостась. Они что-то говорили мне в спину, но я уже не слушала. Как крейсер, рассекая воду, пыталась уйти от них подальше.

Нет, вы представляете? Где я и где русалка. Что я сделала, чтобы он меня оскорблял? Зайдя в домик, я изо всех сил хлопнула дверью и закрыла щеколду.

– Марина Андреевна, – в дверь постучали. – Я вынуждена предупредить, что все равно вам необходимо уехать отсюда. И наша помощь вам необходима. Сопротивление только ухудшит ваше положение.

– Прошу вас уйти, – крикнула я.

– Марина Андреевна, нам необходимо решить вопрос с переселением. – Я в ответ промолчала. Еще около часа они стучали и пытались поговорить со мной, но я держала повсеместную оборону.

– Марина Андреевна, мы будем вынуждены обратиться в суд и получить постановление о принудительном выселении, – пригрозила мне женщина.

– Идите вы все в лес, – прошипела я. Они просунули мне листы под дверью, после этого тени людей исчезли с крыльца.

Вот я попала, что же теперь делать-то? И этот отвратительный мужик все настроение испортил. Не гад ли? Как есть гад. Главный гад.

Глава 3

Из дома я вышла только на следующий день. Почему-то после разговора было ощущение подвоха. Медленно перешла полянку и дотронулась до невидимой стены, ограничивающей владения лешего. Постояла в нерешительности, переминаясь с носка на пятку. Казалось, что я уйду, а когда вернусь, болота не будет.

Я повернулась и размашистыми шагами направилась в знакомое место – к Тяте – огромному говорящему дереву. «Душа леса» – так он мне представился при нашей первой встрече. Он рассказал, что следит за несколькими полями, деревьями и подлеском, а также за рекой. Его на этот пост назначила сама Мара – одна из высших богинь. А он уже самостоятельно находит себе помощников. У него в лесу есть леший Паша и Баба-Яга Кристина, присматривающие за территорией и населением. Не хватало того, кто будет присматривать за рекой.

Русалка была слишком безответственной и любила завлекать к себе мужиков. Сидит бедолага зимой, рыбачит, а из маленькой лунки синяя рука вылазит и манит к себе. Мужик бежит в ближайшую деревню, приезжают спасатели, лед вскрывают, плавают в холодине, ищут утопленницу. Шум на всю округу.

А бывало: уплывет наша морская дева куда-то вверх или вниз по течению, а у нее в запруде щука всех мальков съест, и не будет рыбы целый сезон. Так что Тяте пришлось отправить девушку в море, обратно к водяному.

Дальше Тятя хотел водяного зазвать, но тот только в сопровождении русалок или ундин ходит, на крайний случай сирен штук пятнадцать берет с собой. Так у нас после сосуществования с ними все деревни бы вдоль реки вымерли. Кто-то бы утонул, кто-то удавился на радостях, ведь сирены – своеобразная нежить.

Думал Тятя, гадал, что сделать, а тут я появилась. Вот и стала кикиморой.

Я шла по знакомой тропинке и размышляла. Если я не уеду, и они правда высушат мое болото, что тогда произойдет? Я могу тоже исчезнуть, иссохнуть или перевоплотиться в нечто непривлекательное?

Знаете, когда по квартире летают тарелки, когда находишь странные грязные следы, что это? Это мои сестры перевоплотились и уже никогда не смогут найти свое место. Они будут исподтишка пакостить и не давать жить окружающим. Иногда вечером, перед тем как включить свет в комнате, ты на пару секунд можешь их заметить краем глаза. Сухонькие, сгорбленные старушки, со всклоченными волосам и огромными, чумазыми ступнями, одетые в непонятные балахоны. Лучше не рассмотреть.

Зато по ночам их можно отлично услышать. Цоканье, постукивание прялкой или спицами хорошо разносится по спящему дому. После этого люди находят спутанные клубки, обрывки нитей или узелки на волосах. Все это проделки кикимор – моих сестер, у которых теперь нет места для жилья.