Сатира. Юмор (сборник)

– Вышло. Но после обеда повторим еще раз.

– А я это поднялся с земли – у самого уха ка-ак ахнет, ну точно война, только тогда я двух ребер не досчитал, а сегодня – красота! – пригнулся и побежал дальше!

– Скажите, пожалуйста, ваш последний бой хоть чем-нибудь напоминал наш?

– Нет, куда равнять с вашим?! У вас одних пушек двадцать пять, а у нас было три да коней раз в пять меньше.

– Ну, в пять не в пять, Иван, не говори, а раза в два – это точно!

– Может, в два, я уже забыл, но пушек было только три, это я помню доподлинно. Две стояли вон там на горе – видите? – а третья вот тут, где едят ваши кони…

Наши кони добросовестно уминали сено, особенно старался белокопытный красавец.

Обедал и седой конь: моя жена подбирала с земли дубовые листья и подавала коню. Конь не жевал, нечем было, а просто глотал, не сводя серых глаз из-под очков с белокопытного красавца. Потом, будто что надумал, опустил голову к земле, покрытой листвой, и пошел к нашим дымившимся коням. Задняя нога его волочилась и оставляла на листве инистый след. Конь приковылял к белокопытному красавцу и долго рассматривал его печальными глазами. Удивленные кони оставили его и, в свою очередь, уставились на Сивка. Сивко и их окинул медленным взором.

Кажется, мне послышался такой разговор:

«Кто ты такой?»

Сивко молчал. Кони переглянулись; серый жеребец в яблоках будто бы проговорил:

«Ты что, забыл в лесу язык или, может, ты вообще никогда не говорил?»

Некоторые кони заржали.

«Давай, Уран, с ним по-немецки!»

Уран имел, как говорили, высшее образование, правда, незаконченное: снимался во многих фильмах, главных ролей ему не поручали еще, но все же…

«Шпрехен зи дойч? – спросил Уран, махнув дважды хвостом. – Инглиш?»

Сивко молчал, хотя говорить умел, знал и немецкий, он сидел в его печенках, но его рот был беззуб, и он не хотел выглядеть смешным.

Он еще раз внимательно посмотрел на белокопытного красавца, оглянулся на мою жену и поволок ногу к ней – глотать листья.

«Чудак»! – сказала молодая кобыла, запуская жадные губы в сено.

Я спросил Ивана:

– Вы случайно не знаете, что это за конь?

– Какой? Седой? Был когда-то конь. Всю войну партизанил с нами, а теперь такой старый стал, что и волки не едят. Правда, несколько лет тому назад, когда круто было с хлебом и мясом, хотел председатель на колбасу его пустить. Пошел я к председателю и говорю: пустите на колбасу – не будет добра ни вам, ни вашим детям, потому как если бы не этот конь, кто знает, что б еще было. Знаете, сколько раз он нас выручал… Раненых спасал, привозил патроны… Ну, оставили его. С той поры он и перешел жить в лес. Еще аист-калека приблудился, вот и доживают вдвоем… На зимку, правда, я их забираю к себе – жалко как-никак…

Повторили съемку еще и еще. Дубы почернели от дыма, и изорванная взрывами земля стала походить на ту, какой она была много лет назад в том партизанском бою. Так сказал Иван.

Все были утомлены и счастливы: битва снята.

И тут пошел снег. Пока грузили машины, пока все переодевались, снег прикрыл собой изорванную землю, будто здесь ничего и не было.

Я подошел к жене, подал ей руку. Холодная ее щека уже пахла молоком.

Сивко, совсем забеленный снегом, казался еще седее, а аист снова трясся подле него от холода.

По конским глазам я понял, что Сивку никто не понравился: ни люди, которые разыгрывали партизан и немцев, ни наши кони. Ему понравилась лишь моя жена. Она сказала ему «до свидания», махнула ладошкой аисту и пошла к машине.

Мы сели и поехали. Сивко смотрел нам вслед. На его спину вскочил аист и, вытягивая окоченевшую шею, видимо, что-то щелкал ему про нас.

Белорусские рассказы

Явген Пушкин

Приятное знакомство

09 на этот раз было на диво терпеливым. Приятный девичий голос только переспросил:

– Вам какого Гоголя?

– Конечно, не Николая Васильевича.

Не прошло и минуты, как тот же голос задал снова мне вопрос:

– В Минске два Гоголя. Один живет на Зеленой, другой на Тракторном. Вам какого?

– Того, на Тракторном.

Я набрал названный номер. Трубку сняла девочка. Поздоровавшись, попросил к телефону Гоголя.

– A папы нет дома. Но он скоро будет. Что ему передать?

– Передай, пожалуйста, что звонил Пушкин.

– Хорошо. А я вас знаю. Мы вашего «Анчара» в этом году проходили.

– А в каком классе?

– В четвертом. – И девочка, будто старому знакомому, принялась мне рассказывать про свои школьные дела, про подружек и свою учительницу.

В конце разговора она пообещала передать отцу, что звонил Пушкин.

– Обязательно передай. Гоголь должен знать Пушкина.

Вл. Отчык

Икона помогла

В колхозной бухгалтерии зазвонил телефон. Руководитель местного драмкружка счетовод Иван Чубков взял трубку.

– Гарбач из отдела культуры. Слушаешь? Мы тут отчет готовим. Не все гладко, понимаешь… Надо чтоб вы срочно поставили пьесу на атеистическую тему. Ну, как, не подкачаешь?

– Будет сделано! – заверил Чубков.

В тот же вечер кружковцы решили сыграть «Чудо» святого Ярмилы.

Работа закипела. В клуб начали сносить кто бабусину паневу, кто позеленевшие медные подсвечники, кто лен для бород. Но на первой же репетиции, когда Алене Первушиной пришлось пасть на колени и класть земные поклоны, клубная уборщица тетка Христина заметила:

– Кто же так крестится? Так только мух отгоняют. Да образ должен в углу висеть…

– Этого мы не предусмотрели, – почесал затылок Чубков. – Надо икону.

Оказалось, никто из кружковцев не знает, где можно ее отыскать. Все с надеждой посмотрели на тетку Христину.

– Нет у меня, детки. Телевизор есть, а иконки нету…

День выступления приближался. Ребята обошли многие дома; но без толку. Больше всех переживал Иван. Сегодня опять звонил Гарбач:

– Как форсируете пьесу?

– Заканчиваем репетиции. Только иконы не можем достать…

– Как так не можете? – повысил голос Гарбач. – Найти и точка: Привыкли, чтоб все за вас отдел культуры делал.

Начался новый этап поисков. В день премьеры, когда по всему селу были развешаны объявления, неожиданно к Чубкову влетел расторопный парнишка. Таинственно подмигнув, он потянул Ивана в коридор:

– Есть, – шепнул на ухо, – у бабки Салавеихи. Мне Витька сказал, внук ее.

– Чудесно! – потер руки Иван.

Старая Салавеиха возилась на огороде, когда Чубков и мальчонка подошли к ее дому.

– Добрый день, бабушка!

– Добрый, добрый, внучки… Только б дождя не было.

– Не будет. Барометр показывает «ясно», – заверил Иван.

– Что ваш барометр. Мои косточки точней, – разогнулась старушка. – За неделю непогоду предсказывают.

Иван деликатно забросил удочку:

– Говорят, у вас икона сохранилась?

– Да, детки, жива. Богородица. Покойный Архип аж из Киева принес. Ну что то за хата, коли в красном углу образа нет?

– А вы, бабушка, в Бога верите? – брякнул паренек.

Иван толкнул его в бок и показал кулак.

– Ты еще будешь меня учить? – засердилась старушка.

– А может, вы нам одолжите икону на вечер? – попросил Чубков. – Для клуба…

– Икона дело божественное. И не для вашего клуба…

– Мы не для клуба… Мы для людей… Сегодня в клубе спектакль. Икона во как нужна! – провел Чубков ребром ладони но шее.

– А разве мне мало ли что нужно? – передразнила его Салавеиха. – Вон забор подгнил, а сын когда еще приедет…

– Так мы сейчас! – прервал ее Иван и, пошептавшись с подростком, куда-то побежал.

Через полчаса во дворе Салавеихи пели пилы и стучали топоры.

– Живее! Два часа до выступления, а забор еще не готов, – подгонял Иван кружковцев.

Когда поставили новые столбы, Салавеиха смилостивилась и отдала икону.

– Вы нас здорово выручили! – сказал Иван. – Вы ж, бабушка, приходите вечером в клуб.

Кружковцы, забрав пилы и топоры, отправились готовиться к выступлению, а старушка, потрогав забор, сказала:

– В первый раз Богородица помогла.

Премьера прошла на бис.

Старая же Салавеиха, которая сидела в первом ряду, даже слезу пустила от восторга.

В тот же вечер Иван Чубков записал в журнале мероприятий драмкружка:

1. Поставлена пьеса «Чудо» святого Ярмилы.

2. На общественных началах отремонтирован забор на участке пенсионерки Марфы Салавеевой.

Борис Саченко

Не имей сто рублей

В первые годы студенчества я никогда не имел ста рублей. В карманах моих лихо гулял ветер, в лучшем случае звякало несколько желтых двухкопеечных монеток, которых хватало только на то, чтобы позвонить в редакцию и спросить, забракован ли мой новый рассказ. Друзей же у меня было хоть отбавляй… Любил я компании, не пропускал ни одного матча ни по футболу, ни по хоккею, ездил за город кататься на лыжах, а летом – купаться и загорать. Если ко всему этому добавить, что я буквально глотал книгу за книгой и имел приличную память (я мог иной раз прочитать наизусть страниц двадцать Гомера) – можете себе представить, что однокурсники ходили за мной цугом; пока мы шли, я рассказывал им содержание романов или читал полный курс лекций о творчестве того или иного писателя.

И надо же такому случиться! Кажется, на третьем курсе заметили мои способности и оценили – мне дали повышенную стипендию. Прошло с месяц и одновременно в нескольких газетах и журналах напечатали мои рассказы. Не верилось! Куда ни позвоню, всюду поздравляют с успехом и просят приносить новые. Издательство предложило мне заключить договор и подрядилось издать мою книгу. И даже выписало аванс. Богатому сам черт помогает! Нечто подобное случилось и со мной – в одной из редакций мне предложили работу; работа начиналась с двух, без особых трудностей я ходил на лекции и работал.

После трехлетней бедности я стал богат, как Рокфеллер. Во всяком случае, мне так казалось.

Каждый день ко мне шли друзья занять. У одного истоптались ботинки; у второго разлезся костюм, третьему не на что было сходить в столовую… Известно – студенты… Я понимал своих друзей с полуслова и отсчитывал сразу ту сумму, которую у меня просили.

Со временем я понял, что я не Рокфеллер. Деньги, что ко мне так легко приходили, так же легко и уходили. Если я и впредь буду таким небережливым, через неделю сам буду искать рубль на обед. Я решил давать взаймы только близким друзьям.

Метаморфоза! Все, кому я не одалживал, из друзей превращались в самых заклятых врагов. Они начали распускать сплетни о моей жадности, утверждали, будто я ни разу не ходил в столовую, уверяли, что я никогда не моюсь в бане – жалко денег на билет, что я вообще за копейку готов гонять целый день по городу блоху. Они даже подали докладную в ректорат, будто видели, как я продавал на рынке интернатский утюг. На мое счастье, в то время, на которое указывали «друзья», я был на заседании стипендиальной комиссии и докладную оставили без внимания.

Но и это не все. Вскоре я заметил, что те, кому я одалживал, стали избегать встреч со мной в дни стипендий. Я все больше и больше чувствовал, что меня покидают самые, казалось бы, верные друзья. Я готов был уже даровать им долги, лишь бы быть с парнями по-прежнему на короткой ноге…

Хуже. Когда я посоветовал одному другу забыть про те деньги, что у меня занимал, давай только дружить, как и дружили, он вспылил:

– Не хнычь, скупердяй несчастный, по тем рублям, завтра их тебе принесу! Подавись ты ими!

Денег, конечно, он назавтра не принес, а друга я потерял.

Пятый курс университета я кончил один, как божий перст. Одинок я и сейчас. Ко всем однокурсникам заходят друзья, которые работают в селах и при случае приезжают в город, все они переписываются, и только до меня никому нет дела. Самому написать кому письмо неудобно: еще подумают, что специально напоминаю о себе, чтоб не забывал о долге. Тем же, кому ничего не давал, тоже неловко писать: подумают, что собираюсь извиниться за то, что отказывал… Я остался и без рублей, и без друзей…

Вот отчего я молчу, когда слышу: не имей сто рублей, а имей сто друзей.

Может, это и правда

☺ Не кланяйся слишком низко: спина будет болеть.

☺ Поговорку «Не все кому масленица» заведующий базой вспомнил только на скамье подсудимых.

☺ На скрижалях истории некоторые оставляют лишь кресты.

☺ Он никогда не носит мыслей в голове. Носит их в папке.

☺ Чужие цитаты склеивал своим клеем.

☺ Может, это и правда, что написанное пером не вырубишь и топором. Но все написанное пером очень легко стереть обыкновенной резинкой.

☺ Критики, как правило, это люди, не научившиеся писать, но набравшиеся смелости учить других, как надо писать.

☺ Он не боится никакого ветра – всегда держит нос по ветру.

☺ Очки помогают глазам видеть. А сами очки ничего не видят.

☺ Всем, кто считает себя бессмертным, полезно хоть изредка бывать на кладбище.

☺ Без суфлера не проходит ни один спектакль, хотя об этом никто особенно не распространяется.

В. Семянтович

Мимоходом

Чаще заваривает кашу та голова, которая плохо варит.

Лучше раньше, чем поздно, придти к выводу, что учиться никогда не поздно.

Подхалим оказался предусмотрительным: у него всегда была запасная смена взглядов.

Чтобы свести концы с концами, ему приходилось разрываться пополам.

Его любимый конек – ослиное упрямство в спорах.

Сплетник жаловался: столько чужих дел и забот свалилось на его голову.

П. Шыбут

Подложить свинью…

– Наша продавщица замоталась, – говорит мать соседке.

– Так чего ж ты ее не размотала?

☺ В городе она духовно выросла – стала покупать духи.

☺ Подложить свинью можно и вегетарианцу.

☺ В гостях хорошо, если дома плохо.

М. Ковзский

Звёзд на небе хватает для всех

☺ Хор – коллектив, которым руководят припеваючи.

☺ Звезд на небе хватает для всех, но не все хватают звезды с неба.

☺ И поклонники замочных скважин подтверждают, что глядят во все глаза.

☺ Черным по белому делал белое черным.

☺ Последнее слово осталось за ним, но на скамье подсудимых.

☺ Отмочил номер: вышел сухим из воды.

☺ Время идет и при переливании из пустого в порожнее.

☺ Червь сомнения точит и яблоко раздора.

☺ Дрянной роман попал в переплет.

☺ Произведения художника-абстракциониста не укладывались ни в какие рамки.

☺ Футболисты были на высоком уровне – били по воротам только выше перекладины.

☺ Бритва была очень тупая, ее отношения с бородой крайне обострялись.

☺ Заблудиться можно не только в трех соснах, но и в четырех стенах.

☺ О рентгенологе в селе с уважением говорили, что, хотя он и молодой, но человека видит насквозь.

☺ Любил порядок: не любил, если что плохо лежало.

☺ Дом – полная чаша. Но надо еще посмотреть, из какой криницы эта чаша наполняется.

☺ В любовном треугольнике оставался свободный угол.

☺ Строительство можно заморозить и без мороза.

☺ Когда виноват кляузник, не верьте, что ему достается на орехи: с ним миндальничают.

☺ Достичь успеха, скользя по поверхности, можно только в балете на льду.

☺ Он хотел быть самым набожным, а потому молился обеими руками.

☺ Трехэтажный мат ничего общего не имеет со строительством.

☺ Высоко поднятый нос голову принижает.

☺ – Меня голыми руками не возьмешь! – сказала крапива.

☺ Окулист на собрании: «Дальнозоркость ревизионной комиссии выявила близорукость директора».

☺ Чудесные у оленя рога, но спасают его ноги.

☺ Он имел такой тяжелый характер, что даже не любил легкой музыки.

☺ Делила с мужем пополам радости и неприятности: первое брала себе, второе оставляла ему.

☺ Для рыбы не имеет существенного значения: жарят ее или варят.

☺ Холодильник вкладывал в работу все тепло своей души.

☺ Директор швейной фабрики любил говорить: «Работаем на всю катушку».

Белорусские народные усмешки

Перепутал

Четырехлетний мальчик шел с отцом по улице и увидел слишком раскрашенных девушек.

– Папа, а их кто-то побил?

– Почему ты так, сынок, думаешь?

– Откуда же у них синяки под глазами?

Логика

Жена сердито спрашивает мужа:

– Скажи, откуда на кухне столько пустых бутылок?

– Понятия не имею. Ты же сама знаешь, что я пустых бутылок не покупаю.

Нашёл выход

– Умывайся, сынок, с мылом, – учит мать маленького сына.

– А зачем, мама, на такие грязные руки тратить мыло?

Вынужденная ситуация

Пьяный водитель пытается сесть за руль. Подошел к нему регулировщик движения и говорит:

– В таком состоянии вам нельзя ехать.

– Как раз мне необходимо ехать. Вы ж видите, я не могу идти.

Спасся

– Товарищ директор, могли бы вы отпустить меня на час с работы? Звонила жена и просила, чтоб я пошел с нею за продуктами.

– Нет, не могу.

– От всего сердца благодарю вас, товарищ директор!

Взаимная любовь

Жена мужу:

– Ты меня очень любишь?

– Так, милая, как и ты меня.

– Ну знаешь!..

Зачем учиться?

– Ты же умный парень, а не хочешь дальше учиться, – упрекает отец сына.

– Если я умный, так зачем мне учиться?

Среди лекторов

– Коллега, чтобы хорошо говорить, надо иметь большой запас слов. А для этого надо много читать.

– Ошибаетесь. Моя жена совсем ничего не читает, но если начнет говорить – не остановишь.

Раскрыл тайну

Всякий раз, когда маленькой девочке приносили подарки, ей говорили:

– От зайчика… Зайчик передал…

Слушала это девочка, слушала и однажды спрашивает:

– А что, большой у зайчика магазин?

Не дали отгул

Учительница:

– Миша, почему ты вчера не остался после уроков?

– А я больше оставаться не буду.

– Почему?

– Папе, когда он остается после работы, отгул дают, а вы мне не даете.

Не исправил

Не успел сын переступить порог, как мать спросила:

– Ну, исправил двойку по арифметике?

– Сегодня не удалось. Ни один учитель не оставил классный журнал на перемену, все уносили в учительскую.

Птички

Учитель спрашивает учеников, показывая на двух птичек за окном:

– Кто скажет, которая из двух птичек синица, а которая дятел?

– Я знаю! – говорит Миша. – Та, что возле дятла, и будет синица!

Польские рассказы

Анатоль Потемковский

Рассказ о добрых желаниях

Некий мужчина выразил в автобусе предположение, что гобой имеет двойной язычок, а кларнет – одинарный.

– Может быть, наоборот? – сказал Зызя.

– Думаю, что нет, – сказал мужчина.

– Что такое язычок? – спросила дама.

– Неизвестно, – вздохнул Зызя. – Разное говорят.

Незнакомый мужчина тоже не знал. Проблема усложнилась.

Вышли на первой остановке, чтобы поехать к знакомому незнакомца на Саски Кэпэ. Тот знакомый разбирался в разных вещах, до войны учился в институте.

– Сейчас выясним, – сказал незнакомец.

Увы! Знакомый направил к Отвоцке.

– Что делать? – спросила дама.

Поехали к Отвоцке.

Вот тебе раз! У него отпуск и он где-то странствует. Возвращаясь, расспрашивали о гобое кондуктора, надеясь, что он играет в духовом оркестра железнодорожников. Кондуктор молчал, словно воды в рот набрал.

Библиотека на Кошикова закрыта. Университетская – тоже.

Рано утром в четверг мы пошли к бабке Паташонских. Без ключа (ключ давно потерялся) открыли шкаф и набросились на энциклопедию.

– Благодарим! – сказали. – Проблема решена.

Черновик перевода юморески Анатоля Потемковского «Рассказ о добрых желаниях».

– Я очень рада, – сказала бабка Паташонских, – но что это за проблема? Любите музыку?

– Что вы! – обиделись мы. – Мы любим только проблемы!

«Вечерняя Москва». 24 ноября 1969.

Рассказ о любви

Фочинович упал на Уяздовских аллеях и вывихнул ногу. Сидел на грязном тротуаре, с любопытством рассматривая нас.

– Надо бы, – сказал Куця.

– Ничего не надо! – ответила Кропивницкая. – Постойте здесь, у водосточной канавы! Очень хорошо!

– Тут нет ни одной водосточной канавы, – сказал Фочинович. – Это тротуар.

– Жаль, – сказала Кропивницкая.

Она подошла к Фочиновичу, тронула за ногу.

Фочинович вздрогнул.

– Что случилось? – спросил прохожий.

– Ничего, – ответила Кропивницкая. – Все в порядке.

Прохожий отошел.

Кропивницкая посмотрела на Фочиновича с омерзением.

– Люблю его уже сколько лет! – сказала, обращаясь к нам. – А что я в нем вижу?

– Я ничего, – сказал Беспальчик.

– Я тоже, – сказала Кропивницкая. – Все любят, как люди, не долго, а я за ним полжизни света не вижу! Из-за него, бурбона, я на старуху похожа! Может, наконец, его апоплексический удар пристукнет!

Кропивницкая повернулась и пошла к площади Трех Крестов. Фочинович кое-как отполз в сторонку, выковырял ком мерзлой грязи и метнул его вослед уходящей. Фочинович ответил взаимностью на чувство, которым одарила его пани Кропивницкая.

С гражданской позиции

Кто-то любезно ущипнул пани Соловейчик. Это доставило ей явное удовольствие. Но она машинально вздрогнула и столкнула тарелку борща на колени поэту Розланку.

На нем был новый костюмчик, выдержанный в фисташковом цвете.

– М-да, – сказал поэт.

– Отнесите в прачечную, – посоветовала пани Соловейчик.

– Ни одна прачечная не поможет! – в раздражении ответил поэт.

К ним подошла Зося с посудным полотенцем.

– Надо простирать в теплой воде. Не будет и следа.

Поэт сопротивлялся, но Зося все-таки увела его на кухню. Не прошло и пяти минут, как Розланек возвратился. Штанишки как новые!

– Браво! – обрадовались мы. – Поздравляем? Такая радость!

– Гм… Но если, – сказал Розланек, – посмотреть на происшествие с другой точки зрения, то ликовать не приходится. Борщ совсем не наваристый. Одна вода.

«Вечерняя Москва». 5 июня 1971.

Веслав Брудзиньский

Не вступай в спор…

☺ Не вступай в спор с литературным карликом: поневоле ведь будет бить ниже пояса.

☺ Коллега Икс не сдерживает обещания, но зато, как он уверяет, шагает в ногу с эпохой.

☺ Будьте снисходительны к чужим порокам – это может вам пригодиться.

☺ Не мог перейти от слов к делу. За него это делали его слова.

☺ Ни одна оценка нового веяния не сгоняет с чела шефа мрачность, наоборот, нагоняет ее.

☺ На очной ставке преступник познакомился со своей будущей жертвой.

☺ Умер от непосильной учебы на собственных ошибках.

☺ Учится на утвержденных ошибках.

☺ В течение всего рабочего дня стоят у дверей и подслушивают: подчиненные – снаружи, шеф – изнутри.

☺ У меня всегда хватит гражданской смелости отказаться выполнить приказ, который никому не навредит.

☺ Достал как ни в чем не бывало свидетельство верности, подписанное сообща двумя шефами, которым служил.

☺ Право кулака? Увы, зажато.

☺ Трясется король от злобы, от страха ли – трон его всегда колеблется.

☺ Больше сочувствия тому, кто открыто носит корону с терновыми колючками, нежели тому, кто носит шипы в душе.