Один день из жизни экспедиции

Сергей Мусиенко

Один день из жизни экспедиции

Понедельник, день тяжёлый

– «Зонтик один», ответь «Зонтику девять»! – Услышал сквозь сон, оператор связи Иванчук, выругался про себя и поднялся с дивана, где кемарил.

На часах было восемь утра и надо принимать утренние сводки. Позёвывая и протирая глаза, Николай уселся за пульт селекторной связи, включил настольную лампу, открыл толстую тетрадь для сводок и вышел в эфир.

– Работает радиостанция «Зонтик один». Кто на связи, ответьте.

– «Зонтик один», ответь «Зонтику девять»! – Раздался голос немолодого уже мастера Шерстнёва Николая Борисовича, бурившего Гавриковскую Р55, – докладываю, всё идёт по плану. Прими заказы.

– Дядя Коля, ты, как всегда, с конца начинаешь. Сводку давай! – Весело заорал оператор. С Шерстнёвым общаться в эфире было интересно: его неторопливые рассуждения, округлые фразы и голос уверенного в себя человека, прерывали строчащие фразы оператора. Добрую треть времени, выделенного экспедиции на связь они использовали вдвоём, но только в утреннее время, когда на радиостанции никого не было.

И в жизни эти два радиодруга (как о них шутили в эфире) были полной противоположностью друг другу. Иванчук, который недавно демобилизовался и ещё сохранил военную вправку, был высокого роста и зимой постоянно ходил в полушубке нараспашку и в сдвинутой на затылок шапке, из-под которой торчал чёрный вихрь чуба. При виде Шерстнёва он ехидно улыбался и подчёркнуто серьёзно спрашивал: «Дядя Коля, а почему в сводке опять передали не шестнадцать, а пятнадцать с Шерстнёвым?». Николай Борисович в свои пятьдесят выглядел этаким стареньким мальчиком: небольшого росточка (« В нём же метр с кепкой» – говорили в бригаде), большеголовый, с большими, свисающими усами и оттопыренными ушами. Разговаривая с собеседником, выглядел сосредоточенным и отпускал фразы «в час по полной ложке» ( так утверждал Иванчук). Однако, разговаривая с «этим раздолбаем» ( а иначе он тёзку своего не называл) мастер буквально изменялся, по крайней мере, мастера и прорабы, работающие на других буровых, с нетерпением ждали очередной серии радиоконцерта.

– Ты, Николай, никак понять не можешь, что если я в двадцать четыре ноль-ноль передал «подъём инструмента», то на восемь утра, естественно, будет «спуск инструмента». ( При бурении скважины, для разрушения горной породы, используют долото. Его спускают и поднимают на специальных бурильных трубах. Эти операции в сводке так и называют: спуск и подъём инструмента.)

– Дядя Коля, это у других бывает спуск после подъёма, но у тебя, как говорит твой шеф: «Если не понос, то золотуха». Понял, да? Сводку давай!

– Хорошо, запиши «спуск инструмента». Заказы пиши.

– На сию что у тебя?

– Николай, у тебя отец вроде умный, да и соседи в высоких чинах, у кого ты такой уродился? Или это всё твои разные кун-фу или хун-фу тебя таким придурком сделали?

– Ты, дядя Коля, лучше меня знаешь, какими отец и соседи, дружки твои, были в молодости. Сам то, небось, ещё и сейчас левака косишь, старый хрыч?. Диктуй свои заказы.

– Генератор на электростанции передвижной сгорел, пусть срочно высылают.

– Записал. – Николай принял сводки от других мастеров и, сладко зевая, откинулся на стул.

Начинался обычный рабочий день, с единственным отличием от других рабочих дней, а именно – он следовал за воскресеньем. Многие начальники цехов и служб просыпались с глубокого похмелья, кляня, на чём свет стоит, этот неудачный день. И сегодня в помещении радиостанции не было ни единой души, хотя в другие дни здесь было очень шумно и оживлённо.

На крыльце кто-то затопал и, с клубами морозного воздуха, вошёл начальник экспедиции, немолодой уже мужчина, отдавшей геологии без малого тридцать лет. Отличительной чертой представителей этого поколения была какая-то абсурдная работоспособность и крепкое здоровье, не реагировавшее на воскресное поведение своего хозяина.

Петров сводки не смотрел, он их прочитывал по заказам, а также держал в памяти предыдущие. И сейчас он одной рукой надевал наушники, а другой тянулся к тетради заказов, при этом монотонно говоря в микрофон: «Зонтик девять, Зонтик девять. Ответь Зонтику один».

Николаю стало скучно, ибо он знал, что Шерстнёв будет минут пять объяснять, что ему надо и ещё минуты три уйдут на объяснение почему ему это надо.

Но сегодня Шерстнёву поговорить не удалось, прораб Гавриковской Р-41 занял весь эфир расспросами, касающимися смены вахт. Его голос выдавал своего хозяина и, когда, он начал диктовать заказы, в списке которых на первом месте были сахар и дрожжи, Петров бросил наушники. К ним сразу же потянулись несколько рук, поскольку эфирного времени было мало, и каждый торопился решать свои вопросы.

Николай ушёл в боковую комнату, часов до десяти можно было подремать. На радиостанции хозяйничало начальство: отвечали на телефонные звонки, общались в эфире, вели селекторную связь. Так было, так есть и так будет, решил для себя Николай и закрыл глаза.

Заканчивался март, а с ним подходил к концу и зимний завоз, когда за короткий промежуток состояния намороженных дорог надо было завезти на буровые десятки тысяч тонн дизельного топлива, бурильных и обсадных труб, цемента и глины. Напряжение в экспедиции потихоньку спадало, и в здании радиостанции всё больше было разговоров о предстоящей летней рыбалке, нежели о работе.

Экспедиция считалась по праву старейшей в Новосибирском производственном геологическом объединение «Новосибирскгеология». И по армейскому праву «стариков» потихоньку отлынивала от обязательных работ. Такими работами, в том числе считалась рекультивация скважин. Её обычно проводили в летнее время, совмещая со сбором сезонной ягоды, грибов, кедровой шишки и, конечно, рыбалкой.

А тайга с васюганскими болотами к геологам благоволили и кормили вволюшку своими дарами. Однако отдачи от геологической гусеничной техники типа ГТТ и ГАЗ-71 ждать не приходилось. Частенько, пролетая на вертолёте, можно было увидеть рваные следы от техники на болотистом теле Сибири.

Время сеанса связи, наконец, подошло к концу, и здание радиостанции опустело. Николай надел шлёпанцы и побрёл к своему рабочему месту

Бригада завтракала. Разговоры о скудости выбора продуктов давно уже стали «притчей во языцех». Буровики обвиняли начальство, начальство обвиняло буровиков, а старший повар вместе с остальными поварами благоденствовали.

Их главной задачей было стопроцентное снабжение бригад сахаром и дрожжами. Остальные же продукты делились на три части в произвольной пропорции. Редко когда часть бригады превышала 70%. Хотя в последнее время контроль со стороны зама за отпуском продуктов со склада и отчетом поваров ужесточился.

Тайна сия вскоре стала достоянием всех бригад, и уже тут поварам приходилось выкручиваться изо всех сил.

Бурильщик Нефёдов, тридцатилетний крепыш с чёрной, окладистой бородой, ковырял ложкой в лапше и ворчал:

– Что главный диспетчер – мямля, что наш буровой мастер – тюха, не могут заставить старшего повара.

Разговоры эти были не впервой, и Шерстнёв, по привычке огрызаясь, допивал свой горячий чай. Ему предстоял утренний обход буровой. Уже в дверях он услышал заковыристую брань бурильщика, который выскочил из-за стола.

На его небольшую лысину с потолка звонко закапала тоненькая струйка подтаявшего снега. Вся столовая так и покатилась со смеху.

В это же время вахта бурильщика Симашина заканчивала спуск. Помбуры навернули квадрат ( квадратная ведущая буровая труба, соединяющая бурильную колонну с вертлюгом и служащая для передачи крутильного момента от ротора к колонне), вынули клинья ПКР и попробовали опустить клинья под квадрат.

Эта нехитрая операция молодым парням никак не давалась, и Симашин решил прибегнуть к помощи лёгости. Так называли вспомогательную лебёдку, с помощью которой поднимали с мостков трубы к ротору.

Шерстнёв прошёл в дизельную, спустился в насосную и не спеша осмотрел буровой насос.

– Ага, сальники штока поизносились, надо сказать, чтобы перед началом бурения заменили, – отметил про себя и прошёл по сходням циркуляционной системы к блоку очистки.

И здесь его буквально оглушил жуткий, полный боли, крик. У Николая Борисовича волосы на голове поднялись дыбом, и заныло сердце. Задыхаясь, он взлетел по лестнице на буровую и остолбенел: на роторе лежал, весь в крови, новичок. Мастер даже не успел записать его фамилию. Буквально вчера вертолётом довезли, так как вахта сменилась неполным составом.

Возле него на корточках сидел Вася Симашин и суетливо расстёгивал куртку на пострадавшем. Первый помбур уже бежал с медаптечкой к ним.

Шерстнёв присел, рядом и стал помогать снимать с новичка куртку.

– Этот дурачок, – задыхаясь от волнения, стал рассказывать бурильщик, – завёл крюк лёгости под клинья, я приподнял, а потом их опустил. И стал лёгость убирать на место, а он, то ли зазевался, то ли рукавицу зацепило, но крюк не отпустил, а вместе с лёгостью стал подниматься вверх. Потом упал метров так с шести и вот…

Новичок уже отошёл от шока, и растерянно смотрел на кровь, которая капала из рассечённого виска.

Вовремя подоспела медаптечка, и Симашин стал деловито бинтовать голову пострадавшего.

Все, включая новичка и самого Шерстнёва успокоились и наблюдали за действиями бурильщика. Затем, когда тот уже хотел отдать аптечку назад, Шерстнёв придержал его руку и наклонился над новичком:

– Где ещё болит?

Тот хотел приподняться, но сразу же застонал от боли.

Приглядевшись, мастер понял, что правая рука лежит не естественно, а ногами тот двигать не может.

– Так, пусть лежит здесь, не трогайте его, – приняв решение, деловито приказал Шерстнёв и собрался идти в свой вагончик, – буду вызывать вертолёт с бригадой скорой помощи. Под голову ему что ни будь, положите и дайте воды.

В кабинете начальника экспедиции планёрка была в полном разгаре. Петров вовсю распекал начальника вышкомонтажного цеха из-за инцидента на Гавриковской-41.

Петров примечал всё, более того, его кажущаяся невнимательность уже никого не вводила в заблуждение. Начальник ВМЦ Алексеенко, крупный, рослый мужчина лет сорока, как только услышал голос своего прораба, то сразу понял, что надо ждать взбучку.

К сожалению, в геологии трудился разный сброд со всего Союза, особенно среди вышкомонтажников. Работа у них и трудная и опасная, ведь за короткий промежуток времени нужно смонтировать десятка два буровых.

А дороги в экспедиции морозились плохо и долго. Вот и получалось у вышкарей, а так в экспедиции называли вышкомонтажников, времени в обрез. Приходилось парням месяцами не выезжать на отдых и работать с рассвета и до заката.

Конечно, они уставали и искали любой способ, чтобы расслабится. А здесь, наверное, раскрутили повариху на дрожжи с сахаром, поставили брагу, ну, а дальше всё понятно.

Алексеенко, прекрасно понимал своих подчинённых, ведь ещё совсем недавно он был бригадиром вышкомонтажников, и также на буровой с парнями брагой догонялись.

Но, потом, когда стал прорабом, приходилось уже самому бороться с пьянством на буровой.

Зато теперь, когда дорос до должности начальника, понял, как эти потерянные дни сказываются на всей работе экспедиции. Да и за дорожниками вместе с замом стал более тщательно следить. И, вроде бы, этот зимний завоз прошёл намного лучше ранешних, но, вот на тебе, загул.

И где? На самом ответственном объекте, куда через неделю бригада Шерстнёва собралась заезжать.

– А теперь слово предоставим начальнику вышкомонтажного цеха, – голосом известного сатирика начальник экспедиции вернул мысли Алексеенко на планёрку.

– Да, всё понятно, – устало произнёс он, – вторым рейсом полечу к ним, вместо сахара и дрожжей, а заодно и смену прихвачу. Второй месяц мужики безвылазно торчат на буровой, понять их можно.

– Понять их можно будет тогда, когда зимний завоз закончиться и буровые бригады в полном составе начнут работать! – Жёстко произнёс Петров, и добавил, – расслабляться ещё рано.

Присутствующие согласно и в такт закивали головами, конечно рано, сейчас самый «сенокос» у геологов. Прошлый неудачный зимний завоз хорошо запомнился каждому из руководителей среднего звена.

Плохо зимой отработали, летом пришлось выкручиваться. Ни отпусков, ни рыбалки с охотой да грибами. Хорошо ещё тем, кто на буровые по необходимости летал, там и ягода, там и грибы. Ну, а про дичь и разговоров нет, все с полными рюкзаками прилетали с командировок.

В посёлке ехидничали те, кто никуда не мог отличиться, мол, где это видано, раньше на буровые с рюкзаками набитыми продуктами улетали, а теперь наоборот.

Такое лето никому из присутствующих не понравилось, и это Алексеенко почувствовал. В посёлке ведь геологи живут одной большой семьёй, и такая неприязнь большинства больно бьёт по самолюбию.

– Обещаю, буровые, все, сдадим в срок! – Голос Алексеенко утонул в гуле одобрительных голосов его коллег.

Все встали и направились к выходу, как вдруг дрожащий голос оператора заставил всех застыть на месте: « Там Шерстнёв срочно требует санрейс»!

Диспетчер взглянул на Петрова и, не дожидаясь одобрения, кинулся к выходу, за ним устремились и остальные.

Наталья Вадимовна, фельдшер амбулатории экспедиции суетливо собирала вещи. Время от времени она всхлипывала, садилась на стул и растерянно опускала руки.

Нет, новенького помбура она не то не знала, а даже ни разу не видела. Просто ей было страшно от того, что в её практике это был первый несчастный случай. Работала она в экспедиции недавно, и большей частью занималась прививками да профилактическими работами в подразделениях экспедиции.

Основную работу на выезде и с буровыми бригадами проводил врач Александр Владимирович Гунохов. Это был пожилой мужчина пенсионного возраста, циник до мозга костей. Именно он по роду своей должности всегда при необходимости вылетал на объекты. В районную больницу никогда не обращался и считал себя гораздо опытнее всех врачей районной скорой помощи.

– Скорая помощь! Вот то что мне надо, – Наталья- фельдшер, именно так её в посёлке чаще всего и называли, обрадованно подняла голову и взбодрилась.

Как на грех, врач находился в отпуске за тысячи километров от посёлка, и ей необходимо было самой лететь на буровую. Чего она, надо признаться, панически боялась.

Бросив вещи и хозяйственную сумку прямо посреди комнаты, она устремилась к Петрову, повторяя по дороге аргументы в пользу привлечения врачей скорой помощи к полёту на санрейсе.

– Наташ, – удивлённо протянул Петров, – да мы никогда их о таком и не просили. Всегда Владимирович вылетал. Или ты боишься?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.