Книга Ночи

– Мне кажется, я видела труп, – сообщила она. – Прошлой ночью.

Он искоса взглянул на нее.

– Не о нем ли вы с сестрой спорили?

– Ничего мы не… – начала было Чарли и замолчала. – Поузи просто хотелось на кого-нибудь накричать. Она раздражена из-за недосыпа, а кофеин ее взбодрил. Да еще и посмотрела видео о детях, тайком проникших в больницу, и совсем слетела с катушек.

Судя по виду, Винс не до конца поверил ее словам.

– Где именно ты видела тело?

– По дороге домой.

Он снова взглянул на нее и нахмурился.

– Ты шла пешком?

– И ничего со мной не случилось, – возразила она, когда он въехал на пустую стоянку у бара. – Просто такое странное ощущение. Прежде мне никогда не приходилось видеть трупы.

А вот Винс, напротив, постоянно имел с ними дело по работе, но предпочел не указывать на это Чарли, чтобы заработать себе очко.

Также он не стал распекать ее за то, что ходила ночью одна, – и не пытался заставить пообещать, что больше так не сделает. Более того, он никогда не указывал ей, как себя вести или что надеть, – а носила она обычно чрезвычайно скучную черную футболку с V-образным вырезом, черные джинсы и кеды «Ванс» в шашечку. Тем не менее какая-то часть Чарли отчаянно жаждала поругаться с Винсом. Похоже, ей, как и Поузи, нужно было на кого-то накричать – или чтобы накричали   на нее.

Чарли попыталась подавить этот порыв. Распахнув дверцу, она свесила ноги наружу, но выходить не спешила. Винс тем временем открыл капот и принялся ковыряться во внутренностях «Короллы». Затем подошел к водительскому месту и попытался завести машину, но она по-прежнему не подавала признаков жизни.

– Можешь сказать, что не так?

– Похоже, стартер накрылся, – нахмурившись, сообщил он.

Чарли нервировало просто сидеть и смотреть, хотя она почти ничего не понимала в автомобилях.

– Помочь тебе чем-нибудь?

Он отрицательно покачал головой:

– В данный момент – нет.

Она наблюдала за тем, как он работает, как сгибается его тело и как уверенно двигаются руки. Казалось, что при этом он еще и пренебрегает законами природы, поскольку, стоя на солнце, не отбрасывает тени.

Чарли знала девушку, которая продала свою тень. Она была танцовщицей на шесте в заведении, которое местные жители недоброжелательно именовали «Балетом Уотли», и заканчивала работать примерно в то же время, что и Чарли, так что они иногда сталкивались в закусочных, открытых всю ночь.

– Он мне пять штук   заплатил, – призналась Линда шепотом, и Чарли не смогла понять выражения ее лица. – За то, что мне вообще было без надобности.

– Кто заплатил-то? – спросила Чарли, отправляя в рот кусочек очень жирной яичницы.

– Я никогда раньше этого парня не видела. Он купил приватный танец, во время которого и предложил деньги за мою тень. Я сначала рассмеялась, но вижу, он весьма серьезен. Сказал, что есть кое-кто, кому нужна точно такая же тень, как у меня.

Свет в закусочной был тусклым, а Линда сидела за столом, так что сразу и не поймешь, что чего-то не хватает.

– Теперь ты ощущаешь утрату? – уточнила Чарли, хмуро глядя на размытые края собственной тени.

Линда прихлебнула кофе.

– Похоже на то, когда какое-то слово вертится на языке, а вспомнить никак не можешь, – пояснила она. – Так и тут. Внутри меня было что-то, чего больше нет, но я не знаю, чего именно. Не уверена, что скучаю по пропаже, хотя вроде как должна.

Всякий раз, вспоминая тот разговор, Чарли гадала, чувствовал ли и Винс то же самое. Но когда она спросила его об этом, он ответил, что не может вспомнить, как было раньше. А на вопрос о том, не хочет ли он новую тень, сказал, что она ему не нужна.

Вынув свой одноразовый телефон, Чарли принялась просматривать местные новости, ища упоминания о найденном в Истгемптоне трупе. И ничего не обнаружила, хотя криминальная хроника в городке была настолько вялой, что газеты печатали даже заметки о кражах в магазинах и пьяных студентах. Кем же был тот мертвый парень? И действительно ли он украл книгу у самого Лайонела Солта?

Имя этого богатого мерзавца значилось в первых строках списков спонсоров, перечисляющих пожертвования музеям, благотворительным организациям и забегам горячего шоколада[5]. Дети любили рассказывать о том, что видели машину Солта – матовый черно-серебристый «Роллс-Ройс Фантом Мэнсори Конкистадор», – разъезжающую по дорогам то здесь, то там. Название этого автомобиля ребята-старшеклассники произносили полностью так часто и с таким удовольствием, что оно засело в голове, как навязчивая мелодия.

Однако мало кому доводилось побывать в похожем на особняк из фильма ужасов доме Солта или наблюдать, как он отравляет кого-то в надежде украсть ожившую тень. Для богатых существовали иные, чем для обычных людей, правила, а Лайонел Солт и вовсе жил по своим собственным законам. Мысли о нем всегда заставляли Чарли нервничать.

Она снова подумала о мертвом парне. В баре он заказал бурбон и расплатился карточкой, значит, у Одетты в кабинете должен быть чек с его именем. Узнав, кто он такой, Чарли могла бы поспрашивать о нем, навести справки, выяснить, чем он на самом деле занимался.

Услышав жужжание телефона, она не сразу сообразила, с которого из двух поступил сигнал. Оказалось, что с одноразового. Адам прислал сообщение:

«Мы не обговорили оплату».

Вот почему Адаму нужен был Бальтазар в качестве посредника – не только для сохранения анонимности, но и потому, что Бальтазар сразу же выдавал на руки деньги. Поскольку сама Чарли все равно не собиралась ему платить, то могла пообещать любую сумму. Она решила воспользоваться случаем, чтобы узнать, насколько сильно он под кайфом.

«Так давай что-нибудь придумаем?» – напечатала она и тут же получила ответ:

«Какие у тебя связи?»

Чарли нахмурилась. Она ожидала, что он заговорит о дури, а не о деле.

«Я знаю людей», – написала она. На сей раз Адам ответил не сразу, зато более подробно (и, как обычно, с кучей ошибок):

«У меня есть на продажу одна серьезная штука. Но не надо чтобы кто-нибудь знал о моем участии в сделке. Сделай вид что это твое и я в ответ помогу тебе задарма».

Работа вроде той, что она предлагала, была непыльной и могла бы принести ему кучу денег. Штуку баксов точно – или даже вдвое больше, если дело срочное. Что же такое попало Адаму в руки, что ему нужно тайком перепродать? Он ведь был не особенно искусным вором. Да и вообще, у него же есть Бальтазар, который мог бы оказать содействие.

«Согласна, – написала она. – С кем у тебя сделка?»

Ответное сообщение пришло очень быстро:

«Все что от тебя требуется это позвонить по телефону из гостиницы. Я научу тебя что именно нужно будет сказать».

Тут Чарли заметила, что за ней наблюдает Винс, и виновато сунула телефон в карман.

– Где ты научился так здорово разбираться в автомобилях? – спросила она.

– Помнишь, я говорил тебе, что у меня был очень строгий дедушка? – отозвался Винс, снова принимаясь копаться во внутренностях «Короллы». – Я многое от него перенял. Он верил в целительную силу труда, вне зависимости от возраста. Всяческими отговорками его было не пронять. А еще у него был лимузин, который иногда ломался.

– Так он был водителем в ливрее? – спросила Чарли. – И иногда разрешал тебе прокатиться на заднем сиденье?

Винс пожал плечами.

– Он подвез меня до школы в первый день учебы в выпускном классе. То-то все на меня уставились! Решили, наверное, что я важная шишка.

Чарли попыталась представить себе Винса в то время. Был ли он нескладным парнишкой, который всегда просил добавки за обедом, но никогда не насыщался? Или тем, кто сидел на задней парте и читал комиксы? Или, может, отличным бегуном? Казалось, все вышеперечисленное не про него.

– Я бы тебе точно не понравилась, – сообщила Чарли, пиная дверцу фургона мыском кроссовки. – Я была странным ребенком.

Уже в десять лет у нее оформилась грудь, и пришлось покупать лифчики в «Уолмарте». Стесняясь этого – и того, что творилось у нее дома, – она вплоть до старших классов школы ходила, понуро опустив голову, – а потом нашла способ придать себе устрашающий вид: чересчур свободная одежда, черная подводка для глаз и падающие на глаза волосы. Плюс высокие грубые ботинки со шнуровкой, которые носила не снимая, пока подметки не начинали отваливаться.

Винс бросил на нее взгляд из-под полуопущенных век, и она подумала, не собирается ли он отпустить какую-нибудь шутку.

– Мне нравятся люди со странностями, – сообщил он и снова принялся что-то чинить в машине.

Если бы он только знал!

Несколько мгновений спустя на стоянку въехал блестящий фиолетовый «Мини Купер» Одетты, из которого вышла она сама. На ней был просторный черный кафтан с развевающимися полами. Выцветшие татуировки на морщинистой коже лица и многочисленный серебряный пирсинг в губах, щеках и ушах красноречиво свидетельствовали о том, что она была крутой дрянной девчонкой, еще когда Чарли с Винсом подгузники пачкали.

Одетта приблизилась, приветственно махнув рукой в перчатке, к кончикам пальцев которой были прикреплены металлические когти.

– Ух, какой долговязый! – воскликнула она, осматривая Винсента с головы до ног и старательно не глядя на асфальт, на котором отсутствовала его тень.

Вытерев ладонь о штаны, он протянул ее Одетте.

– Винс, – представился он. – А вы, должно быть, Одетта. Я о вас наслышан.

Чарли стало интересно, что видела ее начальница, когда смотрела на Винса снизу вверх. Из-за ковыряния в машине у него под ногти забилась грязь. Густые темно-золотистые волосы закрывали лицо, а серые глаза в неверном свете казались пустыми. Привлекательный, широкоплечий, с твердым волевым подбородком. Находясь рядом с таким красавчиком, Чарли частенько раздражалась, что люди, посмотрев сначала на него, а затем на нее, делали нелестные для нее выводы. Мгновение спустя Одетта подала ему руку, как королева, одаривающая рыцаря своей милостью.

– Надеюсь, обо мне говорили только плохое, – произнесла она.

– Ужасные ужасы, – согласился Винс, криво усмехнувшись в ответ.

Одетта подмигнула Чарли.

– В тихом омуте черти водятся, – заметила она и скрылась в баре.

Винс почти закончил с починкой, когда позади «Экстаза» припарковался «Лексус» – как можно дальше от них. Из машины вышел седовласый мужчина в зеркальных солнцезащитных очках. На нем был спортивный пиджак и безукоризненные мокасины.

– Парень заблудился, что ли? – удивился Винс.

– Наверное, это клиент, – ответила Чарли. У Одетты все еще осталось несколько.

– Ну-ну, – сказал Винс.

Чтобы попасть к главному входу, мужчина должен был пройти мимо них, но он не спешил этого делать, нервно поглядывая в их сторону.

– Некоторые путаются с ней добрых четыре десятка лет, – шепотом сообщила Чарли. Что было на десять с лишним лет дольше, чем она прожила на свете.

– Богатый, – заметил Винс.

– Без сомнения, – согласилась Чарли. – Знаешь, это даже забавно. Я их себе совсем другими представляла. Вот и этот выглядит, как обычный бизнесмен, из тех, кто проводит зиму в особняке во Флориде, хвастается своими внуками и голосует за республиканцев. А также держит в штате кукловода для корпоративного шпионажа, но не отваживается встречаться с ним взглядом.

Винс, прищурившись, посмотрел на мужчину.

– На нем часы «Вашерон Константин». Думаю, зиму он пережидает на вилле на юге Франции, потому что может себе это позволить.

Чарли нахмурилась.

– Надеюсь, Одетта отхлещет его кнутом с особым рвением.

Винс снова вернулся к двигателю, а Чарли принялась наблюдать за жужжащими на стоянке мухами. День медленно клонился к вечеру. Вдруг Чарли осенило: как странно, что Винс знает о таких дорогущих часах, – сама она о них даже не слышала. Может быть, его дедушка – водитель лимузина рассказывал о богатых людях. Или, возможно, Винс забирал себе вещи, которые люди оставляли в гостиничных номерах. Мысль о том, что у него могут быть секреты, беспокоила Чарли, хотя и у нее самой их было предостаточно. Но в этом Винс не должен был быть на нее похож.

– Расскажи мне о других клиентах Одетты, – попросил он. – Пока я работаю.

Винс, этот молчаливый шестифутовый великан, любил слушать сплетни, даже о тех людях, которых не знал. По виду ни за что не скажешь! А он еще и комментарии отпускал, как будто эти истории имели значение. И запоминал подробности. Иногда Чарли хотелось, чтобы он этого не делал. Тревожилась, что он раскусит ее болтовню и выяснит настоящую причину, по которой она вышла из игры.

Ремеслом своим Чарли занималась много лет. Грабила библиотеки, музеи, антикварные книжные ярмарки. Лгала, изворачивалась и обманывала, обшаривала карманы и вскрывала замки, а однажды даже поймала мрака в ониксовую шкатулку. Хоть она и не обладала магией, зато, подобно пчеле, перекрестно опыляла мир магии.

У сумеречников не было заклинаний как таковых, но они любили делать записи о техниках и экспериментах, на протяжении веков проводимых другими темноделами. Изначально была выдвинута инициатива оцифровать эти сведения и распространять их через крупную бесплатную онлайн-библиотеку, но туда начали загружать пиратские версии.

Библиотека была официально упразднена после того, как в ней появилась копия «Cosmometria Gnomonica», в которой подробно описывался способ получения сумеречниками силы в обход предыдущих ограничений. Для этого нужно было напитать свою тень открытым потоком жизненной энергии. Тридцать сумеречников погибли, прежде чем стало ясно, что из PDF-версии была удалена важнейшая последняя часть, в которой объяснялось, как рассчитать оптимальную дозу энергии и как своевременно перекрыть подачу.

С тех пор сумеречники ревностно оберегали имеющиеся у них сведения и с подозрением относились ко всему, подлинность чего не могли определить. А это, в свою очередь, привело к необходимости нанимать для получения оригиналов людей вроде Чарли.

Взаимодействовать с теми, кому по силам отделить от человека его тень, было очень опасно. Однажды, поймав Чарли на месте преступления, сумеречник изменил ее тень, отчего ее обуял такой ужас, что она почти неделю пряталась в шкафу.

Другим недостатком афер являлась необходимость притворяться кем-то еще. Когда у Чарли случались перерывы между заданиями, она терялась, не совсем понимая, кто такая она сама. Она набивала себе новые татуировки, как будто это могло добавить стабильности. Напивалась. Встречалась с парнями, которые раз за разом разбивали ей сердце. Транжирила часть денег, припрятывала остальное, и так по кругу.

Переломным для Чарли моментом стала кража одного фолианта по поручению Наместницы, главы местной банды альтерационистов, которые называли себя Творцами. Это были мемуары девятнадцатого века, которые Чарли с большим трудом стащила у кукловода из Олбани, а он, в свою очередь, украл их у какого-то парня в Атланте. Чарли потребовался месяц, чтобы добраться до книги и заполучить ее, а ее тогдашний приятель, трусливый говнюк по имени Марк, попытался перепродать добычу у нее из-под носа. Он заключил параллельную сделку с другой бандой на гораздо меньшую сумму, чем на самом деле стоила книга. Как и Поузи, он хотел оживить свою тень и вбил себе в голову, что сумеречники ему в этом помогут.

Чарли могла бы просто объявить Марку, что раскрыла его подлый план, и выгнать пинком под зад, но решила действовать более жестко. Она осторожно вырезала из обложки книжный блок, заменив его разлинованным тетрадным от «Таргета». Когда Марк попытался провести сделку, подлог обнаружился, и за подобное оскорбление ему отрезали тень и отсекли все пальцы на правой руке.

А он был музыкантом.

Чарли пыталась убедить себя, что он это заслужил, что в случившемся нет ее вины, но все же впала в депрессию и возненавидела себя.

Она тогда работала в баре «Десятка», а после смены, будучи слишком измученной и не в силах шевелиться, валялась в постели до тех пор, пока снова не наступало время идти на работу. В конце концов место она потеряла и стала проедать свои сбережения.

Пару месяцев спустя Марк с братом расстреляли ее машину, когда она остановилась на светофоре. В нее попала только одна пуля, но и этого было достаточно. Еще две угодили в сидящего на пассажирском сиденье парня, случайного знакомого, с которым она разок перепихнулась. Он умер мгновенно. Чарли не давала покоя мысль о том, что на его месте могла бы быть Поузи.

Марк с братом отправились прямиком в тюрьму, где гниют и по сей день. И все потому, что Чарли вздумалось повыпендриваться. Отомстить. Опять Чарли Холл проявила себя во всей красе совсем не там, где следовало! Что бы она ни пыталась создать, все тут же разваливалось прямо в руках. Ну а уж в том, чтобы испортить что-то, ей и вовсе не было равных.

Поправляясь после пулевого ранения, Чарли то и дело твердила себе, что с магическими кражами пора завязывать. Хватит с нее сумеречников, мошенничества и работы на пределе возможностей. Хватит подвергать опасности людей, которых любит. Она потеряла былую сноровку.

Вскоре после того как сняли повязки, она замутила с Винсом. Когда в баре он сел за стойку рядом с ней, ее первым побуждением было отодвинуться как можно дальше. У него была твердая челюсть, крупные руки и сердито сдвинутые брови, и над выпивкой он нависал столь угрожающе, будто хотел все разлить. А у Чарли выдался очередной плохой день хренового месяца дерьмового года, и ей совсем не хотелось, чтобы ей докучали.

Винс, однако, привлек внимание бармена, который в очередной раз не заметил подающую ему знак Чарли и своим телом отгородил ее от напирающей под вечер толпы желающих промочить горло. А еще он завязал ни к чему не обязывающий разговор.

Чарли понравился его глубокий голос и странные глаза, такие бледно-серые, что, казалось, были напрочь лишены цвета. Оценила она и то, что он к ней не приставал. И выглядел неплохо. Строго говоря, он был намного сексуальнее парней, к которым ее обычно тянуло: смазливых, меланхоличных, тощих болтунов со скорбными рожами. Судя по виду, Винс с легкостью бы их напополам разорвал.

Тогда-то Чарли и решила, что, возможно, ей нужно сменить типаж. И хотя бы на одну ночь отдать предпочтение парню, способному подавить ее худшие порывы. Вроде того, как никотиновый пластырь притупляет тягу к сигаретам.

Когда они вышли из бара, он нежно провел пальцами по набитой у нее на ключице татуировке из роз и жуков-скарабеев. Она обвила руками его шею и поцеловала, а он прижал ее к грубой кирпичной стене со всем пылом, какого только можно было пожелать, и вдруг его рост и сила рук стали реальным и ранее неизвестным преимуществом.

Чарли привезла его к себе домой, и утром он никуда не слинял. Он сварил кофе и принес его ей в постель – ну, то есть на матрас – вместе с тостом, который лишь слегка подгорел по краям. Возможно, она прямо тогда в него и влюбилась, хотя никогда бы себе в этом не призналась. А Винс спросил, не знает ли она, у кого тут можно снять комнату.

Однако Чарли никогда не позволяла себе забывать, что с ней Винс жил как будто в изгнании. Он хранил фотографию, на которой был запечатлен с другой девушкой, но никогда не рассказывал о ней Чарли. В ту первую ночь она залезла к нему в бумажник, где нашла десять долларов, водительские права, выданные в Миннесоте, и тот самый снимок, затертый от частого прикосновения его пальцев.

Время от времени Чарли проверяла фотографию, и та всегда была при Винсе.

5

Наизнанку

Очень медленно и с большой осторожностью им все же удалось доехать на «Королле» домой. Однако она то и дело издавала тревожные лязгающие звуки, так что Винс счел необходимым заменить деталь, которую в это время суток уже не достать. Он предложил подбросить Чарли в «Экстаз» к началу ее смены, предупредив, что едва ли успеет вернуться с очередной уборки вовремя, чтобы ее забрать.

Тогда Чарли, не желая снова шагать в одиночестве по ночным улицам, договорилась со своей подругой Барб, что та подвезет ее домой. Барб была поваром в веганском ресторане в Нортгемптоне, который по пятницам закрывался для посетителей в одиннадцать; но к тому времени, как был перевернут последний стул, прибрано на кухне и приготовлены продукты на следующий день, стрелки часов приближались к часу ночи, так что по времени они вполне совпадали.

Стоя на улице и кутаясь в пальто, Чарли смотрела в удаляющиеся спины Бальтазара и Джоуи Эспиринса и не могла не думать о безымянном убитом парне и его изодранной в клочья тени. Также она задавалась вопросом, не Бальтазар ли сдал его Солту. Она надеялась, что нет, поскольку Бальтазар был ей симпатичен, и хотелось, чтобы это чувство оставалось неизменным и впредь.

Будучи ребенком, она частенько представляла, как заставит Солта заплатить за то, что он с ней сделал. Но вынашивание планов мести на самом деле было ребячеством и рассеялось как дым, когда Чарли повзрослела. По сути своей она являлась прагматиком и понимала, что мелкие сошки вроде нее не мстят таким, как Солт.

Но «Liber Noctem», та книга, которую он, по-видимому, отчаянно хотел вернуть, никак не шла у нее из головы. Интересно, каково это – иметь то, что он жаждет заполучить? Быть способной лишить его чего-то. Тогда Чарли напомнила себе, что ей вовсе не улыбается окончить свои дни трупом в переулке – особенно в переулке за углом ее съемного дома. Если уж ей суждено умереть насильственной смертью, пусть это случится в Париже. Или Токио.

Чего она действительно хотела, так это чтобы сестра училась в колледже и все долги были выплачены.

На самом деле, в подобном желании она себя уверяла.

«Ты не можешь завязать, – сказал ей Бальтазар, когда она сообщила, что отошла от дел. – Уж слишком хорошо у тебя это получается. Единственное, что у тебя хорошо получается, если разобраться». Иногда Чарли с тревогой думала о том, что во втором он прав.

Она неспешно достала телефон и набрала «Liber Noctem» в строке поиска. Появилось объявление об аукционе «Сотбис»:

LIBER NOCTEM. В просторечии называемая «Книгой Мрака», каждая буква которой индивидуально оттиснута на страницах, изготовленных из никелевого сплава. Увидевшая свет в 1831 году в Шотландии, книга является одним из наиболее значительных документов, посвященных феномену бестелесных теневых проявлений. Автор неизвестен. Слухи о том, что к написанию книги был причастен настоящий мрак, не нашли подтверждения, но добавили ей значимости в историческом контексте.

Примечание: «Сотбис» не одобряет проведение каких-либо ритуалов, описанных в настоящем издании, и попросит покупателя подписать документы, освобождающие «Сотбис» от ответственности и от претензий по возмещению ущерба, если тот все же решит воспользоваться книгой как руководством к действию.

Начальная ставка на торгах составит 520 000 фунтов стерлингов.

На прилагающейся к тексту фотографии была запечатлена серебристая книга с замысловатыми застежками, похожая на старинную библию. Такую непросто спрятать.

Не она ли сейчас находится у Адама, не ее ли он пытается сбыть с рук, прикрываясь Эмбер?

Из задумчивости Чарли вывела Барб, подъехавшая на своем слегка помятом ярко-синем минивэне. Опустив стекло, она расплылась в широкой улыбке:

– Залезай, крошка.

Чарли забросила сумку на пол и вскарабкалась на пассажирское сиденье. Среди людей, с которыми она познакомилась, работая барменом в заведениях по всей Долине, Барбара Панганибан, без сомнения, была ее любимицей.

– Нынче ночью у меня дома куча народу, – сообщила Барб, задним ходом выруливая со стоянки. Ее густые черные волосы были перехвачены косынкой оливкового цвета, а надетая поверх майки поварская куртка расстегнута. – Сначала хотела предупредить, но потом решила, что проще будет тебя похитить.

Несколько раз в месяц, обычно по выходным, Барб и ее подруга Эйми принимали у себя разношерстную компанию из тех, кто работал в общепитах и других местах, где смены заканчивались после полуночи. В таких случаях Барб готовила гигантскую кастрюлю пансита[6] по рецепту, который ее бабушка передала маме еще на Филиппинах, или размораживала аррозкальдо[7], а гости либо приносили что-нибудь с собой (в основном выпивку), либо готовили на месте (часто экспериментальное).

Когда они с Барб работали вместе, Чарли бывала у нее регулярно, но потом случилась афера в Вустере, следом еще более странная махинация в Олбани, затем ее подстрелили. Ну а после знакомства с Винсом Чарли и вовсе появлялась у Барб лишь эпизодически. Все же Чарли следовало бы проверить даты сообщений в мессенджере, тогда она бы не была застигнута врасплох.

– Едем! – объявила Барб. – Эйми по тебе соскучилась.

Это казалось маловероятным. Эйми была лет на десять старше Барб, худенькая и такая тихая, что даже говорила исключительно шепотом. Чарли не знала, то ли она втайне наслаждалась энергией, через край бьющей на этих сборищах, то ли просто так сильно любила Барб, что была готова мириться с ее кошмарным представлением о веселье. В любом случае, у Чарли никогда не складывалось впечатления, что Эйми запомнила, кто она такая.