Хозяйка снежного замка

– Может, здесь? – палец Девина ткнулся в чёрно-белые штрихи. – Это развалины проклятого замка. Очень плохое место.

Движение было быстрым. Если бы не годы тренировок, Гирш мог бы его и пропустить. Но всё равно не успел отодвинуться. Хариша прижалась к нему со спины, накрыла руку на карте своей ладонью, которая даже на ощупь оказалась шероховатой, словно мятый пергамент.

Так, спокойствие, не дёргаться, не вырываться. Старуха обидчива. Стоит продемонстрировать брезгливость, и в Синичьи горы Гирш отправится без разъяснений. Такое уже бывало.

Он стоял, остро ощущая спиной прикосновение дряблого тела, а горячее смрадное дыхание обжигало его ухо.

– Кто из нас ведьма, ищейка? – зло прошептала Хариша, сдвигая его ладонь по карте, пока не остановилась на прежнем месте – между городом и руинами. – Не знаю, что здесь находится, и чем ты недоволен, но ведьмовство творилось именно тут.

Она припечатала его рукой карту. А сама так и прижималась сзади, не давая шевельнуться.

– Что там произошло? – голос даже не дрогнул. Девин сумел удержать себя в руках.

– Пока принуждение с заговором на смерть.

– Так серьёзно? – Гирш, забывшись, попытался повернуться. Но старуха была начеку, не позволила. Удержала на месте.

– Не рыпайся, голубчик, – кажется, она пыталась ворковать, но противный голос превращал всё в воронье карканье.

– Чего мне ждать?

– Да ничего, не боись, пощупаю, да отпущу, чай не впервой, – старуха по-девчоночьи захихикала за его спиной.

– Я о Синичьих горах, – разозлился Девин на вздумавшую поиграть с ним ведьму.

– Хозяин замка жаждет пробудиться. И кто-то ему помогает.

Девин вздрогнул. А потом почувствовал, как ведьма приподнимается на носки и обнюхивает ворот его мундира. Что-то влажное и тёплое коснулось его шеи.

Язык?!

Гирш дёрнулся и переместился в сторону, вырвавшись из мерзких объятий.

– Ну как хочешь, – произнесла Хариша с кокетливой обидой и закусила нижнюю губу, выставив наружу редкие гнилые зубы.

Терпение Девина было на исходе. Сегодня старуха слишком разыгралась. Так и до поцелуев недолго. Один из парней рассказывал, что ради задания ему пришлось приложиться к её губам. Тогда плевались все, кто слышал, а больше остальных сам пострадавший.

Гирш скривился, только представив подобное развитие событий.

– Убирайся! – вдруг выкрикнула Хариша визгливо.

Заметила.

– Скажи мне больше! – велел он, уже не стараясь быть вежливым. – Что меня там ждёт? Кто такой этот хозяин? Как предотвратить его возращение? На кого направлено принуждение и к чему?

Ведьма свернула лежавшую на столе карту в трубочку и понесла её к стеллажу, доверху заполненному такими же свёртками.

Обиделась. Теперь эта тварь не скажет ни слова.

Девин окончательно разозлился. Почему с женщинами так сложно? Даже эта, страшная как смертный грех, и то оказалась слишком чувствительной.

Гирш догнал её в два шага, дёрнул за предплечье, разворачивая к себе.

– Говори, ведьма! – прорычал он.

– А ты заставь меня, – осклабилась Хариша в жуткой улыбке.

Девин не выдержал этого зрелища и выпустил руку ведьмы.

– Я так и знала, – она одёрнула рукав, затем сунула свёрток меж другими. – Уходи из моей башни, Гирш, не хочу тебя больше видеть.

– Ну и чёрт с тобой, – выругался он сквозь зубы, разворачиваясь, чтобы уйти. Но шагал очень медленно, зная, что старуха может передумать и всё-таки дать подсказку.

И не ошибся. Уже открывая дверь, чтобы покинуть башню, Девин услышал шёпот:

– Помни, ищейка, во тьме всегда остаётся свет. Найди его и спасёшь всех, но в первую очередь – себя…

Гирш обернулся, за спиной никого не было. За занавеской слышались шаги, а скрипучий голос напевал пошлую песенку.

– Чертова ведьма! – Девин раздраженно сплюнул на землю. Умеет она вывести из себя.

Жаловаться на Харишу не было смысла. Верховный только пожимал плечами. Мол, ведьминская натура, что поделаешь.

Значит, придётся разбираться самому. На месте. Надо взять у интенданта расширенный комплект инвентаря. На всякий случай.

Отойдя от башни, Девин обернулся. Между лопаток словно кисточкой провели. Так и есть, ведьма наблюдала за ним – один из ставней был приоткрыт.

Гирш показал ей неприличный жест и быстро зашагал прочь.

Хариша хмыкнула и закрыла окно.

– Почему ты не сказала ему? Это может быть опасно, – по ступенькам со второго этажа башни спускался Верховный.

– Каждое наше действие влечёт за собой цепь событий, – Хариша отошла от окна бодрым шагом.

Куда-то исчезла сутулость и скрюченные пальцы. Старческая пигментация исчезла с кожи, а волосы стали чёрными и блестящими. В последнюю очередь ведьма скинула с себя засаленную хламиду, и перед Верховным предстала красивая женщина лет сорока в узких брюках и приталенной рубашке.

Избавившись от наряда страшной ведьмы, Хариша продолжила:

– На благоприятный исход шансов не так и много. Но все они начинаются с того, что Гирш во всём разберётся сам.

– Зачем ты дразнишь моих ребят? – Руперт подошёл ближе, положил руки ей на талию, уткнулся носом в волосы. – Ты знаешь, что они тебя боятся?

Хариша хмыкнула.

– Они такие забавные, – а потом повернулась к любовнику и поцеловала.

Утром на рассвете ведьма стояла у окна спальни на третьем этаже башни и смотрела, как три тёмные точки растворяются в белизне снежной равнины.

– Хорошей дороги, Девин Гирш, – прошептала она. – Постарайся смотреть не только разумом, но и сердцем. И да помогут всем нам боги…

Глава 6

Инара пришла в себя дома. Она лежала в своей постели, на краешке которой сидел доктор Брамс и держал её запястье, считая пульс.

– Ну вот и проснулась наша спящая красавица, – улыбнулся доктор. Казалось, он сомневался в благополучном исходе и теперь испытал настоящее облегчение.

Лили отругала себя. Что за глупые мысли лезут в голову? Конечно, с Иной всё будет хорошо. Просто сестра переволновалась и упала в обморок на новогодней ярмарке. С любым могло случиться.

Жаль, конечно, что они не увидели, как украшают ёлку. Но ничего, сам процесс не так важен. Сходят на площадь попозже, посмотрят на уже нарядное праздничное дерево.

Инара пару раз моргнула, фокусируя взгляд на господине Брамсе, а потом спросила:

– Что случилось? – голос у сестры был осипший, как тогда, в детстве, когда они пробрались ночью на кухню, украли мороженое и съели сразу всё ведёрко.

Потом обе слегли с ангиной. Было очень плохо и сильно болело горло, говорить девочки почти не могли. Мама даже не стала их ругать, так сильно переживала за здоровье дочерей. А они, едва выздоровев, признались друг дружке, что оно того стоило. Мороженое было холодным, как снег, сладким, как сахарная голова, и нежным, словно взбитые сливки. Настоящая мечта. Но прятать лакомства с тех пор кухарка научилась гораздо лучше.

– У вас лёгкое недомогание, ничего страшного, до свадьбы заживёт, – доктор опять улыбнулся, не понимая, какую глупость сморозил.

А Лили цыкнула от досады на толстокожесть некоторых, вышла из комнаты и спустилась вниз.

– Мама, – позвала она, – Ина проснулась.

Госпожа Бреннар, сидевшая рядом с мужем на диване в гостиной и позволявшая себя успокаивать, вскочила на ноги.

– Ина, девочка моя! – женщина бросилась к лестнице.

Господин Бреннар внимательно посмотрел на младшую дочь.

– Всё в порядке? – уточнил он с утвердительной интонацией, словно прося дочь так ответить.

Лили неуверенно кивнула. Перевела взгляд на ёлку и даже не услышала, как отец тяжело поднялся и отправился вслед за матерью на второй этаж.

Какая же она красивая. А ведь в этом году Ина наряжала её одна. Лилиана сердилась на неё, сама не понимая почему. Не желала видеть. Раньше они всегда украшали ёлку вместе. Долго и обстоятельно готовились к этому моменту.

Лили подошла ближе, касаясь пальцами ветвей, игрушек и вдруг заметила свою фею. Надо же, она думала, мама давно выбросила её. Да и честно признаться, было за что. Девушка улыбнулась. Только ребёнок может сделать нечто из цветных ниток, травы и веточек и полагать, что это прекрасная фея. Она погладила крылышки, выглядевшие как обрывки нитей.

А вот Ина считала её поделку красивой и сохранила, а теперь повесила на ёлку. Ещё и на самое видно место. Мама будет в ужасе, если заметит.

Лили улыбнулась, тронув пальцами висевшего рядом снегиря, больше похожего на красногрудую собаку.

Идти наверх не хотелось. Лилиана всё ещё чувствовала вину перед сестрой. Самое главное она увидела – сестра проснулась, но говорить с ней, смотреть ей в глаза было страшно.

Лилиана чувствовала твёрдую уверенность, что Ине стало плохо неспроста. Ведьма отмерила ей три ночи. Одна из них осталась позади, проигнорированная Инарой, и что? – сестра падает в обморок прямо на ярмарке посреди трактира под открытым небом.

Конечно, мама утверждает, что она выпила слишком много глинтвейна на голодный желудок, но… Мама просто не знает, что случилось ночью. Да и одолела Ина меньше половины кружки. В прошлом году она выпила всю, и ничего с ней не было.

Нет, всё дело в обряде. Инара не верит в колдовство и тем самым подвергает себя опасности. Лили должна убедить её. Всё-таки это по её вине сестра должна отправиться к проклятым руинам.

Лилиана вздохнула, ещё раз толкнула пальцем толстого снегиря, отчего тот закачался на ветке, подталкивая своим тельцем и ниточную фею. А потом решительно зашагала наверх. Сестра всегда была рядом, поддерживала её. Теперь настала очередь Лили.

Инара ощущала себя вполне сносно. Суета, которую развела мать вокруг неё, немного утомляла.

– Мама, я чувствую себя хорошо, правда, – в который раз попыталась она достучаться до родительницы. Но та как обычно оставалась глуха к убеждениям. Инаре только оставалось закатить глаза и смириться.

Катарина принесла ещё подушку. Госпожа Бреннар собственноручно взбила её, подложила под спину дочери.

– Сделай ей имбирной воды, – велела она служанке. – Я ещё разберусь с этим трактирщиком. Будет знать, как подсовывать благородным дамам дрянное вино.

Доктор Брамс попытался высказать своё мнение, даже привстал с кресла, в которое его вытеснила госпожа Бреннар, ворвавшись в комнату дочери и сходу начав за ней ухаживать. Слушать его Августа не пожелала, остановив резким жестом. Она лучше знала, что нужно для её девочки.

– Карл! – господин Бреннар, стоявший по другую сторону кровати и размышлявший, как бы остаться с доктором наедине и расспросить о причине недомогания дочери, вздрогнул от окрика. – Ты должен немедленно отправить записку стряпчему, пусть готовится к суду. Мы не должны этого так оставлять!

Глаза за круглыми стёклами очков смотрели устало, но спорить господин Бреннар как и всегда не стал.

– Да, дорогая, – согласился он и добавил: – Господин Брамс, пройдёмте в мой кабинет для решения финансовых вопросов.

Доктор поспешно вскочил и, пожелав юной леди скорейшего выздоровления, последовал за её отцом. Надо признаться, он испытывал облегчение. Госпожа Бреннар своей неуёмностью и неумением слушать могла утомить кого угодно.

Карл открыл дверь кабинета, предложил Брамсу кресло. Поднял прозрачный графин с янтарной жидкостью, и доктор кивнул. Ему необходимо прийти в себя после этого визита.

Мужчины подняли бокалы, сделали по глотку. Доктор покатал жидкость на языке и признал, что это очень даже неплохо. И чуть не подавился, когда Карл Бреннар вдруг спросил:

– А теперь, господин Брамс, скажите правду, что случилось с моей дочерью?

* * *

Лилиана дождалась, когда Инару наконец оставят одну, и зашла к ней в комнату.

– Можно к тебе? – поинтересовалась она, просунув голову в дверь.

– Заходи, – улыбнулась Ина. – Меня так замучили заботой и лечением, что буду рада пообщаться со здравым человеком.

Она сидела, обложенная подушками. На подкатном столике стоял кувшин с имбирной водой и наполненный ею стакан. Рядом лежал флакончик с нюхательной солью.

Лили приблизилась, села на край кровати и сжала протянутую сестрой руку.

– Что говорит доктор? Почему ты потеряла сознание? – она решила сразу не высказывать свои подозрения, сначала подготовить почву и узнать, что думает сама Инара.

– Доктор Брамс сказал, что, скорее всего, я переволновалась или переутомилась. Ещё один вариант – выпитое на голодный желудок вино. Но дело в том, что я завтракала перед поездкой. Да ты и сама видела, что я ела.

Лили кивнула. Завтракали они все вместе. Старшая сестра любила оладьи и съела несколько штук, обмакивая в клубничный джем. Эта мамина теория была шита белыми нитками. Но спорить с мадам Бреннар никто в доме не решался, поэтому версию с голодным обмороком тоже оставили.

– Знаешь, что я думаю… – голос у Инары вдруг изменился. Она смотрела перед собой, словно вспоминая что-то. А потом перевела взгляд на сестру: – Думаю, доктор прав, я переволновалась. Вчера… там… я так испугалась. Эта ведьма… она такая жуткая. Ты понимаешь, о чём я?

Лилиана закивала. Да, она понимала. Ведьма была очень страшной, а то, что теперь предстоит сестре, ещё страшнее. Неудивительно, что её нервы не выдержали. Нужно быть очень смелым человеком или безумцем, чтобы отправиться в проклятые развалины.

Лили сжала ладонь сестры и зачастила, проговаривая всё то, что открылось ей и теперь мучило.

– Хорошо, что ты сама поняла, что обряд и твой обморок связаны. Наверное, ведьма наслала на тебя проклятье. Помнишь, она сказала про три ночи? Ты должна пойти к руинам, иначе… можешь умереть…

Лили всхлипнула, вдруг осознавая, что жизнь сестры находится под угрозой. Как жить без Инары она не представляла. И ей стало очень-очень себя жалко.

– Да прекрати ты реветь, – рассердилась Ина. – И причём тут руины? Я не собираюсь туда идти. Все эти обряды – полная глупость. Я говорила о том, что вчера перепугалась, а ещё не выспалась. Мы же вернулись почти перед рассветом. Вот мне и стало нехорошо.

Лилиана прекратила всхлипывать и уставилась на сестру. Вот только что она была уверена, что Ина всё поняла и осознала страшную неминуемость своей участи, и вдруг – это её «не выспалась».

– Да причём тут «не выспалась»?! – Лилиана даже вскочила с кровати. – Неужели ты не видишь, что ведьма прокляла тебя?

– Лили, хватит говорить глупости. Проклятий не существует…

Они поругались. Младшая сестра вспылила и назвала Ину тугодумкой. Сказала, что не собирается плакать после её смерти. И тут же, противореча самой себе, разрыдалась. А потом выбежала из комнаты.

Инара после ещё долго сидела, перебирая в памяти весь разговор. Могло ли быть, что в городе, где она родилась и выросла, где знала, если и не всех жителей, то большую часть точно… что в этом городе против неё применили тёмное колдовство?

Поверить в это Ина просто не могла.

Мать не позволила ей спуститься к ужину. Катарина принесла его в комнату. Аппетита не было. Инара вновь и вновь возвращалась к разговору с сестрой. Вспоминала минувшую ночь. На душе было неспокойно.

Вернувшаяся за посудой Катарина всплеснула руками.

– Ну что ж вы, госпожа, ничего не съели. Вам кушать хорошо надо, сил набираться, чтобы в обмороки не падать. Да и Мария обидится. Она вон как расстаралась для вас, наготовила самое любимое, самое вкусное…

– Ладно-ладно, хватит причитать, – перебила её Инара, – сейчас съем.

Нежная телятина с черносливом и изюмом таяла во рту. Но переполненная тревожными мыслями девушка едва ли это замечала. Одолев половину порции, она отдала тарелку служанке.

– Прости, больше не могу.

– Хоть что-то покушали, и то хлеб, – отозвалась Катарина. Собрала посуду, помогла подготовиться ко сну и оставила её одну. Ни мать, ни сестра не зашли пожелать ей спокойной ночи.

Ладно, мама. Её голос слышался из соседней спальни, где она что-то втолковывала отцу. Но очередная ссора с Лилианой болезненно отозвалась в сердце. Ведь и причина была какой-то надуманной, несерьёзной. Поругаться из-за того, прокляли её или нет – что может быть глупее?

Лили обиделась и сама первой не придёт. По крайней мере, пока не остынет. А на это ей понадобится пара дней. Инара же не умела долго злиться или обижаться. Она хотела помириться прямо сейчас, поцеловать сестру и пожелать ей спокойной ночи. Они и так несколько дней пробыли в ссоре без всякой причины. И сама Лилиана это признала.

Так зачем продлевать эти дни?

Ина поднялась с постели, добралась до шкафа, где висел домашний халат. Протянула к нему руку, и это было последним, что она увидела. Потому что в глазах взорвалась тьма, а бездыханное девичье тело, словно срубленное деревце, упало на пол.

Инара проснулась на полу. От долгого лежания на твёрдых досках, пусть и покрытых ковром, тело затекло. К тому же она замёрзла.

Солнце только-только начинало подниматься над горизонтом. В доме ещё почти все спали. Мария даже не начала растапливать печь.

Инара с трудом поднялась. Руки и ноги не хотели слушаться. Ина чувствовала себя столетней бабкой, когда, кряхтя и охая, наконец сумела сесть на кровать.

Что-то с ней не то, поняла она, когда вновь обрела способность связно мыслить. В этот раз Инара не пила глинтвейн, к тому же поужинала и не могла устать после того, как большую часть дня пролежала в постели.

Неужели Лили права? Ведьма наложила на неё проклятье? И если Ина не пойдёт искать сокровище в руинах, то… умрёт?

Дыхание перехватило. Инара не могла понять, то ли от страха, то ли от новой волны проклятья.

Держась за стены, она вышла из комнаты. Сделала несколько шагов по коридору и зашла в спальню сестры. Лилиана сладко спала, сложив ладони под щёку. Было жалко будить её так рано. И если бы Ина была уверена, что сама сумеет выполнить задуманное, она ни за что не стала бы беспокоить сестру. Но после проведённой на полу ночи уверенность в своих силах растаяла.

Ина тихонько потрясла Лилиану за плечо.

– Лили, проснись. Мне нужна твоя помощь.

– М-м, – сестра повернулась на спину, потянулась с улыбкой и только после этого открыла глаза. Взгляд тут же стал встревоженным: – Ина? Что случилось?

Лилиана села в постели, пытливо всматриваясь в осунувшееся лицо. Прикоснулась к её ладони и испуганно ахнула.

– Ина, почему у тебя такие холодные руки?

– Ты была права, Лили. Кажется, ведьма на самом деле меня прокляла, – признание далось с трудом. Слова приходилось выталкивать, они никак не хотели выходить, цепляясь за язык.

– Тебе снова стало плохо? – сестра проявила догадливость. И Ина только кивнула.

– Я хочу отправиться к ней. Потребую, чтобы она сняла с меня проклятие. Ты пойдёшь со мной?

Лили кивнула.

– Конечно.

– Тогда одевайся, я зайду за тобой.

Инара вернулась в свою комнату. Неведомая хворь почти отступила. По крайне мере, девушка могла дышать полной грудью и не хвататься за стены в страхе, что упадёт в очередном приступе слабости.

Даже подумалось, что, может, и не проклятье тому виной. Мало ли причин для подобного недомогания. Возможно, она просто заболела.

Вот только при обычных болезнях хворь не пропадает так неожиданно. Ина вздохнула. Как ни хочется, но придётся идти в домик ведьмы.

Инара тепло оделась и вышла из комнаты. Лили тоже уже была готова. Она с тревогой поглядывала на сестру. И Ина улыбнулась, чтобы поддержать её.

– Всё будет хорошо. Идём.

Внизу им встретилась Мария. Кухарка ходила за дровами и теперь обметала снег с коротких валенок.

– Куда это вы собрались ни свет ни заря? – она с подозрением уставилась на девушек. Перевела взгляд на Инару, недовольно нахмурилась: – А вам, барышня, вообще лежать нужно после вчерашнего. Маменька узнает, сердиться будет.

– Не будет, – первой нашлась Лили. – Мы быстренько. Только погуляем, воздухом подышим и к завтраку вернёмся.

Кухарка ещё сомневалась, и Лилиана добавила.

– Ине на воздухе лучше. А у неё в комнате шпингалет заедает, никак не открыть.

– А я давно вашему батюшке говорю, что плотника позвать надо. В сарае, вон, дверь перекосило, еле открываю.

– Да-да, – поддержала её Лили, – обязательно надо ему напомнить. Ну, мы пошли.

Инара так и не нашлась, что сказать кухарке. Если бы не сестра, Мария быстро раскрыла, что с ней что-то не так. Ина была слишком погружена в свои ощущения, боясь, что хворь может вернуться в любой момент.

– Фух, – выдохнула Лилиана, когда они оказались за порогом. – Я уже думала, она никогда не отстанет.

Дворник, видно, приходил ещё впотьмах. К калитке вела вычищенная дорожка, достаточно широкая, чтобы Лили подхватила сестру под руку и пошла рядом, поддерживая и успокаивая.

Пока они собирались, окончательно рассвело. И теперь тусклое зимнее солнце лениво пыталось разогнать тучи. На улицу выбрались ещё редкие в эту пору прохожие. Но Лилиана всё равно внимательно посматривала по сторонам. Время для прогулки двух девиц не слишком подходящее. А новые слухи их семье не нужны. Старых достаточно.

Инара была задумчива и рассеянна. За всю дорогу она произнесла едва ли с десяток слов. И то, отвечая на вопросы сестры, которая с каждым шагом всё больше нервничала и из-за этого теребила Ину.

– А что если её там нет? А что если не получится снять проклятье? А может…

Инара вдруг резко замерла. И Лили прошла ещё несколько шагов вперёд, прежде чем поняла это. Оказывается, она так нервничала, что не заметила, как они оказались у опушки.

Впереди за деревьями виднелся бревенчатый домик. Сейчас свет в окнах не горел. И избушка выглядела покинутой.

А вдруг и правда там никого нет? Что тогда делать?

Но озвучить свои вопросы Лили не успела. Инара сжала её локоть, а потом произнесла изменившимся голосом:

– Подожди меня здесь, лучше, если я пойду одна.

От Ины повеяло чем-то чужим, незнакомым. И Лилиана от испуга послушалась. А потом стояла у кромки леса и смотрела, как её сестра приближается к ведьминой избушке.

Глава 7

Снег поскрипывал под сапожками, отмечая каждый шаг, приближающий Инару к тёмному мрачному строению. Сердце отчаянно колотилось, как будто старалось вырваться и улететь отсюда подальше.

Было страшно, но Ина решительно сжала зубы и шла вперёд, оставляя за собой лишь отпечатки следов в ровном слое выпавшего ночью снега.

На крыльце девушка постучала каблуками о пол, отряхнула белую бахрому с юбки и потянулась к ржавой скобе, служившей здесь ручкой.

– Заходи, – раздался из домика голос, заставивший Инару вздрогнуть. Но она всё равно дёрнула за скобу, открывая дверь.

О вчерашнем ритуале ничего не напоминало. Обычная лесная избушка. В углу – большая печь, обмазанная глиной, по которой бежали глубокие трещины. На плите стоит закопчённый чайник и два чугунных котелка. В ящике лежат дрова. На полках навалена разная утварь, необходимая в быту. Большой стол с потемневшей от времени столешницей из обструганных досок. Возле него – деревянная лавка и пенёк, служивший табуретом.

Часть просторного помещения закрывала занавесь. Она была не до конца задёрнута. Из-за неё выглядывал край топчана, застеленного шкурами.

Ничего особенного.

Из общей картины выделялась женщина лет пятидесяти, одетая в меховую шапку, ещё незастёгнутую шубу, из-под которой виднелись меховые штаны, заправленные в унты. Рядом стоял большой заплечный мешок, а на полу лежали лыжи.

Немного смешавшись от такого несоответствия, Ина вновь перевела взгляд на женщину. Она была не слишком молода, но не имела ничего общего с неопрятной старухой, проводившей здесь ритуал позавчера. У той нос свисал почти до подбородка, во рту не хватало зубов, а из-под платка выбивались сальные космы.

– Где ведьма? – Инара внутренне настраивалась на противостояние прямо с порога и теперь растерялась.

– Я за неё, – хмыкнула женщина. – А что, непохожа?

Ина ещё раз окинула её взглядом с ног до головы и покачала головой.

Женщина засмеялась. И опять же, с тем ведьминским смехом это не имело ничего общего.

– И всё же – это я.

– А как же… – Инара повела рукой, не в силах сформулировать вопрос.

– Внешность? – верно поняла её женщина и пожала плечами: – Издержки профессии. Ведьму ожидают увидеть старой, страшной, одетой в лохмотья. Приходится соответствовать и таскать с собой грим и реквизит.

Она ткнула ногой рюкзак.

А потом вдруг сообщила:

– Меня, кстати, Таяной зовут. – И добавила: – Хочешь чаю?

Ещё больше растерявшись, Инара кивнула.

Ведьма сбросила шубу и шапку прямо на рюкзак. Ина удивилась стройной для её возраста фигуре. Наверное, колдовское ремесло вредное, нервное, к тому же женщина ходит на лыжах.

– Ты садись, в ногах правды нет, – Таяна сняла с полки масляную горелку, зажгла её и поставила сверху закопчённый чайник, убедившись, что в нём есть вода.

Инара опустилась на краешек лавки, всё ещё не в силах поверить, что ведьма оказалась такой… непохожей на ведьму.