Знаки

Они только что прибыли из «Клариона», отеля, где остановились сегодня утром, прилетев из Швеции. Алекс надеялась немного отдохнуть, но вместо этого ей пришлось пробежаться по магазинам в поисках подходящего наряда. Ведь в их программу изначально не входило посещение столь значимых в определённых кругах мероприятий.

– Н, что? Идём? – она слегка подтолкнула мужчин.

– Конечно, давайте послушаем, о чём нынче сплетничают, – предложил Демид. – Как правило, такие аукционы – настоящий кладезь информации.

Они так и прошествовали в основной зал втроём под ручку. Перед глазами пестрели уже новые интерьеры, а прожекторы, висящие под потолком, выпускали скользящие лучи, периодически неприятно бьющие по глазам. Алекс чувствовала себя несколько дезориентированной. Чувство уверенности ей придавало присутствие Роберта, за чью руку она держалась, ощущая под тканью твёрдые мускулы.

На лице его появилась ленивая усмешка, хорошо знакомая ей. В этом обществе он чувствовал себя как рыба в воде. Пару раз на пути им встречались знакомые Роберта или Демида, парочку и сама Саша помнила по аналогичным сборищам в столице. Они обменивались ничего не значащими приветствиями и расходились в разные стороны.

В большом зале были расставлены диванчики, задрапированные плотной красной с золотым тканью. Запрокинув голову, Алекс разглядела под навешанной на потолке арматурой красивый изящно расписанный плафон, на котором резвилась целая стайка обнажённых херувимчиков. Мило. В дальнем углу стояло возвышение с трибуной: площадка для выставки лотов.

Среди разодетых гостей, поставивших себе целью перещеголять друг друга, сновали официанты, разнося напитки и закуски. Одеты все были примерно в одном стиле – классическом, но пару раз ей попались на глаза весьма интересные субъекты, облачённые в новые, но протёртые в нужных местах брендовые джинсы с футболками или рубашками, нарочито помятого вида. Один из них, ни капли не смущаясь тому, что Алекс держит под руки двоих мужчин, подмигнул ей, сверкнув небольшим золотым колечком в левой мочке. Возможно, он неверно расценил её взгляд. Саша зарделась и отвернулась, приказывая себе не разглядывать окружающих людей так пристально.

– Мы ждём конкретного лота? – прошептала она, поворачиваясь к Роберту. – Откуда у тебя уверенность, что сегодня будет выставлена на торги вторая страница?

– Уверенности нет, так… предчувствие.

Алекс кивнула, зная цену интуиции Роберта.

– Ты знаешь, что сегодня в программе?

– Думаю, стандартный набор: раритетные подлинники картин, кресты, усыпанные драгоценными камнями…

– Угу, бинты от мумий… – подхватила Алекс.

– Святые гвозди… – добавил Роберт. – И всевозможные «граали».

Они понимающе улыбнулись друг другу. Шли годы, а предметы, выставляемые на аукционы, не менялись. Только их количество подозрительно увеличивалось.

Через некоторое время Демид, сказав, что вскоре вернётся, убежал, завидев каких-то знакомых. Алекс с Робертом медленно добрели до своего диванчика, на котором им предстояло провести аукцион.

Роберт по пути взял у одного из официантов бокал с шампанским и передал Алекс. Потягивая прохладную, приятно освежающую жидкость, девушка сидела нога на ногу, откинувшись на спинку дивана, всеми нервными окончаниями чувствуя будоражащий жар, исходящий от руки Роберта, покоившейся на спинке позади её плеч. Пару раз его пальцы словно ненароком касались её полуобнажённого плеча. Ненароком ли? В этом она не была уверена. Но Роберт вёл себя как ни в чём не бывало, рассказывая что-то про последний подобный аукцион, на котором побывал.

Она с серьёзным видом вслушивалась в его слова, пытаясь игнорировать мириады электрических разрядов, которыми обменивались они, просто сидя рядом, даже не соприкасаясь. Почти не соприкасаясь. Вот сейчас, она была готова поклясться, палец Роберта скользнул за ворот её платья, всего на мили секунду, но кожа в месте его касания горела так, словно бы по ней чиркнули спичкой.

Саша резко обернулась, но Акимов даже не смотрел в её сторону. Как будто бы…

– … на прошлом аукционе она приобрела четыре инкрустированных драгоценными камнями кинжала двенадцатого века. Вот сколько было выставлено на торги – она все их унесла. Уж не знаю, что она делает с ними?

Алекс проследила за его взглядом, устремлённым на престарелую леди Агнесс де Бург, даму сварливую и вечно недовольную всеми и вся. У этой европейской меценатки собственная коллекция была не хуже музейного собрания.

– Наверное, использует для испускания крови девственниц, проводя свои ритуалы, в надежде вернуть молодость и красоту, – продолжил Роберт.

А Алекс снова застыла. Вот сейчас. Опять. Он дотронулся до неё? Или ей так показалось?

Роберт краем глаза наблюдал за нервничающей Алекс и за её реакцией на его якобы случайные касания. Ему нравилось, как румянец заливал её щёки, а сейчас она определённо смущалась. Видимо, не решалась сказать в лицо, чтобы он прекратил свою игру. Но для него это не было игрой. Ему безумно хотелось дотронуться до жены.

Мысленно он снова начал называть ее именно так. Простого веса её ладони, лежащей на сгибе его локтя, пока они прогуливались по залу, явно было недостаточно. Ему нужно было чувствовать её обнажённую кожу: мягкую и тёплую, бархатную на ощупь. И он позволил себе коснуться её, зная, что за этим непременно последует какая-нибудь язвительная реплика, но Алекс была подозрительно тиха и смущена.

Вернулся Демид, и буквально через пару минут объявили о начале аукциона. Гости разошлись по своим местам и на сцену вынесли первый лот – неизвестный Ренуар. Дама на картине была печальна и задумчива. Роберт, рассмотрев её, совершенно не задумываясь, наклонился к Алекс и прошептал той на ухо:

– У тебя губы, как у женщин на полотнах Ренуара, очень выразительные, мягкие и чувственные. Мне кажется, самое главное, что ему удавалось в его женских портретах – это губы. Это что-то вроде особого персонального почерка. Как цвет волос у дев Тициана.

Алекс повернулась, посмотрела на него со странным выражением лица, но так ничего и не сказала.

Картина ушла почти за миллион фунтов. Сомнительно, что когда-нибудь один из музеев мира заполучит её в свою коллекцию.

Следующим выставлялся целый набор ножей из ценной дамасской стали всевозможных форм и размеров. Любитель арабских клинков, мужчина лет тридцати-пяти, чуть позже пополнил список своих приобретений древним египетским папирусом и экземпляром старинной астролябии. Как мог судить Роберт, и как позже объявил ведущий, инструмент датировался пятнадцатым веком и, вероятно, был одним из первых образцов устройства.

От Акимова не ускользнуло, как в один из моментов напряглась Алекс, застыв и поддавшись вперёд, словно бы даже на какое-то время перестала дышать, но затем она снова расслабилась и, сделав очередной маленький глоток уже из второго бокала с шампанским за этот вечер, вновь откинулась на спинку дивана.

Лишь через полтора часа они дождались того за чем пришли. Зажатая в тиски между двумя блестящими, кристально прозрачными стёклами, на сцене появилась вторая половина рукописи. Ожидаемого ажиотажа она не вызвала. То ли собравшийся народ уже утомился от торгов, которые в принципе были не особо оживлёнными, за исключением первого Ренуара, явно числившегося в списке значимых лотов программы, то ли интерес к отдельным страницам рукописей был не столь явен, и присутствующие не осознавали подлинную ценность, выставленного на их обозрение раритета.

Алекс подвинулась почти на самый краешек дивана, скручивая в руках расшитую бисером сумочку. Демид, запустив руку в волосы, напрягся и немигающим взглядом уставился на сцену, лишь Роберт всё также, не меняя позы, расслабленно и даже словно немного скучающе, сидел на своём месте.

Роберт услышал, как Алекс тихонечко фыркнула, когда ведущий объявил, что страница датируется шестнадцатым веком, и еле слышно пробормотала что-то вроде «дилетанты».

– Стартовая цена, – мужчина на сцене заглянул в папку, лежащую раскрытой на столе. – Пятьдесят тысяч.

– Пятьдесят две, – раздалось из зала.

Женщина в третьем ряду тянула вверх свою табличку. Все трое синхронно повернули головы в её сторону.

– Пятьдесят две тысячи раз, – привычно, словно попугай, заладил ведущий. – Пятьдесят две тысячи…

– Шестьдесят, – послышалось где-то позади них, и они обернулись на этот голос.

Повысившим ставку участником оказался тот самый не к месту модно одетый мужчина, подмигнувшей Алекс в начале вечера. И вот сейчас, снова заметив, что она смотрит на него, он улыбнулся и подмигнул повторно. Алекс поспешила отвернуться, но успела расслышать в жужжащем от гула голосов зале его громкий смех.

Ставки медленно, но верно ползли вверх. Когда ведущий произнёс: восемьдесят три тысячи два, Алекс дёрнула Роберта за рукав и, шикнув, спросила.

– Не хочешь вмешаться?

Тот покачал головой, откладывая табличку с номером в сторону.

– Зачем?

– Как зачем? Нам нужна эта страница! – округлив глаза, она посмотрела на него, как на сумасшедшего.

– Нужна, – подтвердил он, – и она у нас будет.

– Восемьдесят три тысячи… – голос ведущего эхом прокатился по залу.

Демид был готов вскинуть руку, чтобы перебить ставку, но Роберт осадил его.

– Не надо, Дём.

– Ты точно уверен? – спросил блондин, хмурясь.

– Абсолютно, – кивнул Роберт.

– Три… – прервал паузу ведущий. – Продано, – резной молоточек ударил по столешнице. – Продано за восемьдесят три тысячи графу Арунделу.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – покачала головой Алекс, раздражённо скрещивая руки на груди.

– Верь мне.

Последовал долгий обмен взглядами. Наконец Алекс, очередной раз за вечер фыркнув, отвернулась к сцене, изображая возросший интерес к какому-то очередному произведению искусства, выкатываемому на постамент на какой-то несуразной тележке.

Роберт так и не смог определить, что это, пока ведущий, прежде заглянув в свои записи, не объявил, что это некий древний алхимический аппарат.

Ещё через полчаса аукцион был закончен. Народ, не желая расходиться, мигрировал в соседние апартаменты, где были накрыты фуршетные столы с закусками. Счастливые обладатели свежих раритетов, опустошившие свои банковские счета на несколько тысяч, потянулись оформлять необходимые документы и выписывать чеки. Или платить наличкой. В современном мире банковских операций живые деньги обеспечивали столько необходимую анонимность. Особенно при совершении несколько сомнительных по законности сделок. Остальная часть гостей углубилась в активное обсуждение выставленных вещей и не менее динамичное поглощение канапе и мини-бутербродов.

Троица стояла немного обособленно от остальных приглашённых на вечер. Демид, засунув руки в карманы, хмурился и думал о чём-то своём. Алекс, нервно посматривая по сторонам, потягивала очередной, уже на половину пустой бокал с шампанским.

– Какого чёрта мы не вступили в торги за вторую половину? – внезапно взвился ничего не понимающий Демид.

Роберт положил ладонь на плечо разнервничавшегося друга и, потянув Алекс за руку, замкнул их круг, ограждая от царившей в зале суеты.

– Во-первых, мы и так на мушке у желающих дорваться до первой половины. Не хочу усугублять наше положение. Если бы мы стали обладателями и этой части рукописи, за нами развернулась бы целая охота.

– Но она уже и так идёт, – моргнула Алекс, перекладывая сумочку из руки в руку. – Хуже бы не стало.

– Возможно, но мы открыто бы проявили внимание к своим персонам. Нам это не надо.

Саша кивнула, соглашаясь с его разумным замечанием.

– А во-вторых? – Демид забарабанил пальцами по поверхности стоявшего сбоку стола.

– Во-вторых, – начал Роберт, но не успел договорить, прерванный низковатым, богатым на интонации, мужским голосом.

– Александра! – произнёс помешавший их разговору мужчина.

Роберт обернулся и наткнулся взглядом на того самого любителя дамасской стали и астрономических инструментов. Он был почти столь же высок, как и сам Роберт. Подтянутый. Загорелый. Опасный. Чёрные как вороново крыло волосы контрастировали со светлыми, голубого насыщенного цвета глазами. Тёмный смокинг, словно вторая кожа, облегал плечи, небрежно сунутая в карман рука подчёркивала его безразличное отношение ко всему происходящему. Роберт тут же напрягся, безошибочно почувствовав соперника в этом незнакомце.

– Александра.

Мужчина наклонился к его жене, беря её за руку и поднося к губам, непозволительно долго затягивая всего лишь формальный поцелуй.

– Дэниел… – Алекс смущённо переводила взгляд с Роберта на незнакомца и обратно, однако руки своей убирать не спешила. – Как ты тут оказался?

– Решил навестить родственников в Лондоне, и визит совпал с сегодняшним аукционом. Не мог позволить себе пропустить такое.

Пока он говорил, его взгляд был устремлён только на Сашу, лёгкая улыбка изогнула губы. Договорив же, он обернулся и, посмотрев на двоих мужчин, добавил:

– Представишь?

– Конечно, – спохватилась Саша. – Дэниел Говард, преподаёт исторические науки в Оксфорде. Прекрасный специалист.

Отставив недопитый бокал, она мягко дотронулась до руки мужчины.

Роберт нахмурился. Имя было знакомым. Если ему не изменяла память, пару раз они сталкивались на археологических конференциях, но не были представлены друг другу, к тому же он как-то читал одну из публикаций Говарда на тему эпохи Английской Реконструкции. Стоило признать, это была весьма достойная статья.

Алекс представила их с Демидом, и мужчины обменялись рукопожатиями.

– Я знаком с вашими работами, – обратился к нему Дэниел. – Впрочем, вы в археологических кругах фигура довольно известная, странно, что Александра не упоминала, что знакома с вами.

«Да уж, странно», – подумал Роберт, глядя, на приподнявшую бровь Алекс, но вслух произнёс лишь:

– Действительно… а как давно вы знакомы с… Александрой?

Лёгкий акцент на её полное имя выразил всё его недовольство. Девушка выпрямилась, намереваясь сказать, что лезет он, собственно, уже не в своё дело, но Дэниел опередил её, честно ответив.

– Примерно год.

– Понятно. – Акимову оставалось лишь кивнуть.

Мужчины немного пообсуждали прошедший аукцион, и Демид расспросил о приобретениях Дэниела, тот оказался не менее страстным коллекционером, чем сам Демид. Роберт отвечал весьма сдержанно. От его внимания не ускользнул тот момент, когда рука этого Говарда переместилась на талию его жены, совсем не возражающей, не выказывающей ни малейшего сопротивления столь личным прикосновениям.

Мужчина наклонился к Алекс, что-то прошептал на ухо, и та, улыбнувшись, кивнула.

Саша смотрела исключительно на Демида, даже не удостоила Роберта взглядом. Она чётко произнесла.

– Возвращайтесь в отель без меня. Увидимся уже завтра. Удачного вечера.

Алекс направилась к выходу вместе с Говардом, так ни разу и не обернувшись.

Роберт окаменел, прекрасно понимая, что у него не было никакого права что-то говорить ей или запрещать. Он давно потерял их – эти права. Наверное, в тот день, когда первый раз изменил ей или в ту ночь, когда она уходила. Навсегда. Алекс не была обязана перед ним отчитываться или получать одобрения на какие-то поступки. Она даже не была обязана хранить ему верность, чтя обеты, которые он сам с такой лёгкостью нарушал. Он не мог ничего требовать от неё. Он мог лишь стоять и молча наблюдать, как его жена удаляется под руку с другим мужчиной, с видом собственника положившего ей ладонь на талию.

Развернувшись к столу, Роберт схватил недопитое шампанское Алекс и одним глотком осушил бокал.

***

Алекс подошла к высокому зеркалу во весь рост и, повернувшись боком, застегнула спрятанную в оборках платья молнию. Дэниел медленно приблизился сзади и, перекинув ей волосы через плечо, потянулся к двум пуговицам на спине. Жар его прикосновений опалил прохладную кожу, и Саша совершенно непроизвольно вздрогнула. Мужчина склонился и нежно прижался губами к изящному изгибу её шеи, веки девушки затрепетали и закрылись, но не от удовольствия, как мог подумать мужчина, наблюдавший за её отражением в зеркале. На самом деле Алекс чувствовала себя кошмарно, словно совершила что-то не просто непростительное, а ужасающее своими масштабами недозволенности.

Дэниел обнял её за талию и притянул ближе, прижимаясь всем своим крепким телом к её напряжённой спине. Алекс мягко высвободилась и, повернувшись, взяла его за руку, делая шаг к двери.

– Алекс, ты… – она быстро приложила палец к его губам.

– Ш-ш-ш…

Саша медленно покачала головой, смотря на Дэниела своими широко распахнутыми ясными глазами, и ему показалось, что он никогда не видел никого прекраснее её, растрёпанной, с припухшими от поцелуев губами, и такой серьёзной одновременно.

– Ничего не говори, пожалуйста.

Он улыбнулся, и в его взгляде отразилась эта улыбка и понимание. Обхватив её пальчики, он поцеловал каждый по отдельности и кивнул.

– Хорошо, молчу.

Раскрытая ладонь легла ей на спину, вторая, скользнув к затылку, зарылась в волосы. Прощальный поцелуй получился глубоким, насыщенным и страстным. Дэниел оторвался от её губ и шагнул к выходу.

– Пока, Алекс.

– Пока, – прошептала она, всё ещё ощущая лёгкое покалывание в губах.

Дверь раскрылась, выпуская посетителя, и на долю секунды в открывшемся проёме Саша увидела его… Роберта. Он стоял в тени коридора, застыв на полпути к собственному номеру. И смотрел, как Дэниел покидает её. Она замерла под его пустым, отсутствующим взглядом, не в силах выносить почти физически ощущаемую боль, которая исходила от него.

Дверь захлопнулась.

«У тебя губы, как у женщин на полотнах Ренуара, очень выразительные, мягкие и чувственные…»

На негнущихся ногах Алекс подошла к кровати и упала на покрывало, чувствуя себя ещё ужаснее, ещё отвратительнее…

Глава 9

Ярость сжигала Роберта изнутри. Он метался по номеру от стены к стене, не находя себе места. Чёрт, это было не просто больно, это было невыносимо. Недопитый бокал с бренди с грохотом опустился на мраморную полку над камином, уже давно не выполняющим своего первоначального назначения и бывшим скорее предметом интерьера, чем необходимостью.

Запустив руку во всклокоченные волосы, Роберт почти зарычал. Перед глазами застыла картина: побледневшая растрёпанная Алекс и покидающий её…

Звон разбитого стекла выдернул его из воспоминаний. На противоположно стене по светло-бежевым боям растекалось мокрое пятно, пропитывая бумагу.

Его. Жена. Была. Там. С этим!

Роберт, застонав, сжал руками голову, не желая, не принимая этого.

Алекс… его Алекс… Она выглядела прекрасно. Он знал этот взгляд, он слишком хорошо помнил блеск её глаз и лёгкий румянец, окрашивающий щёки. Алекс… она принадлежала только ему… Дьявол, она его жена, до сих пор. А он? Кто он ей?

Тот момент, когда Алекс удалилась под руку с незнакомым мужчиной, казался ему самым невозможным, и страшнее было оттого, что он чувствовал собственную беспомощность, невозможность что-либо сделать, остановить её. Разве знал он, во сколько раз тяжелее будет видеть откровенное свидетельство её действий? Но сколько раз он сам обижал её, сколько раз делал больно? Это позже Роб осознал, как она страдала. Но сейчас понял, что она чувствовала, он, чёрт возьми, был на её месте.

Его измены… он не оправдывал их, но он и не оправдывал себя. Крах их брака полностью на его совести.

Он, по сути, никогда не переставал любить Алекс. Даже тогда, когда начал изменять. Жалел ли он? Он в принципе никогда ни о чём не жалел. До этого момента. Теперь мысль о том, что он ничего не сделал, чтобы остановить Алекс сегодня, когда она уходила, выжигала на нём клеймо, которое он призван носить до конца дней своих.

Он никогда не сможет этого забыть и никогда не сможет простить себя за бездействие.

Целых три года он ничего не предпринимал, и это не делало ему чести. Чем он занимался? Наблюдал со стороны, выбирая момент, когда в её чётко выстроенной обороне покажется брешь, чтобы подступиться к ней снова… Но вариант «прости, я был непутёвым мужем» с Алекс не прошёл бы. Она просто пробежала бы мимо, даже не удостоив его взглядом. Или в лучшем случае рассмеялась в лицо. Другой реакции он бы просто не добился.

Роберт не знал, чего сейчас в нём было больше: ненависти к сопернику или ненависти к самому себе? Алекс… он не мог злиться на неё, он не имел на это права.

Но он вознамерился вновь вернуть себе жену, вернуть себе Алекс, в свой дом и в свою постель…

* * *

Глаза щипало. Нет, истерики не было, нескончаемого потока слёз тоже, но предательская влага всё же выступила на ресницах, смывая тушь, от которой и появились эти неприятные ощущения. Лунный свет заливал комнату, делая окружающую обстановку расплывчатой, сюрреалистичной. Голова кружилась, добавляя нереальности миру, вращающемуся в каком-то своём ритме. Алекс в повисшей темноте наклонилась ближе к зеркалу, стирая с лица следы косметики. Что же она натворила…

Не только с собой, а со всеми ними. Она действительно считала, что не делала ничего предосудительного. Пусть год назад у них с Дэниелом так ничего и не сложилось, и не по его вине, дело было в ней. Всегда за эти три года дело было только в ней. Роберт оставил слишком яркий след в её жизни, настолько яркий, что даже такому потрясающему во многих отношениях мужчине как Дэниел не в силах было стереть его из её воспоминаний и её мироощущения.

Роберт когда-то был для неё всем и, как ни прискорбно, до сих пор этим же всем и оставался. Он слишком глубоко проник в неё, он был у неё под кожей. Его запах не выходил из её головы, его образ преследовал, изначально многократно повторяясь в мужчинах, с которыми она пыталась строить отношения. Но они все были подделками. Поняв это, Алекс поменяла направление, специально выбирая мужчин непохожих, кардинально отличавшихся от Акимова. Но и тут её ждало разочарование. У всех них был один недостаток – они не были им, единственно желанным для неё мужчиной.

Вид Роберта застывшего, потрясённого и на какую-то долю секунды сломленного её поступком не исчезал. Она никак не могла избавиться от него. Она не ставила себе целью наказать его, она просто посчитала за своё право продолжать жить такой же жизнью, которой жила после расставания с Робертом. Но когда Дэниел целовал её, она закрывала глаза, и тут же лицо Роберта возникало перед ней. Она не чувствовала касаний Дэниела, когда он расстегнул её платье, лаская плечи, всё ещё горевшие от якобы нечаянных прикосновений Роберта. Когда же Дэниел дотронулся до её груди, вся кощунственность происходящего достигла сознания Саши. Она оттолкнула его. Она просто не могла. Не сегодня ночью, ни любой другой.

Алекс вздрогнула от тихого стука в дверь, прервавшего её невесёлые мысли. Взглянула на часы – два ночи. Дэниел уже дома, он не мог вернуться. Тем более после того, как она чётко дала ему понять, что ничего у них не выйдет. Ни сегодня, ни завтра, никогда. Он не стал читать нотаций обманутого в своих ожиданиях мужчины. Он действительно был потрясающим во многих отношениях и заслуживал лучшего. Чего она никак не могла ему дать в своём странном положении номинальной полусвободы и фактического одиночества.

Она смотрела на темные очертания двери, размышляя открывать или нет, кажется, понимая, кто за ней стоит.

Зачем он пришёл? Ей нечего было ему сказать.

Медленно приблизившись к двери, Саша, замешкавшись, всё же распахнула её и шагнула обратно в комнату.

Взгляд Роберта больше не был безразличным или застывшим от потрясения. Он… Она вообще ни разу в жизни не видела, чтобы он смотрел на неё так. Это был взгляд мужчины, хищника, человека вернувшегося к своим древним истокам, когда не сознание, а инстинкты управляли поступками людей. В его взгляде была непреложность собственной правоты и действий, и под этим взглядом Алекс больше не ощущала себя простой женщиной. Это был взгляд собственника, взгляд обладателя.

– Роберт, – тихо прошептала она, отрицательно качая головой.

Она только сейчас заметила, в каком беспорядке была его одежда, да и он сам: верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, рукава закатаны по локоть, волосы спутаны, будто он провёл немало времени, просто сидя и запуская в них сжатые пальцы.

Роберт ничего не ответил. Шагнул в номер и захлопнул за собой дверь, всё так же продолжая смотреть и молчать.

Все мысли вылетели из головы Саши. Она не думала. Она просто не знала, о чём думать. Как будто разучилась делать это…

– Роберт, я… – начала Алекс, но запнулась, когда он сделал шаг к ней.

Совершенно инстинктивно она попятилась, но он продолжал надвигаться, пока она не уткнулась в стену. Но и тогда он не прекратил, подойдя вплотную.

Тело тут же среагировало на его близость, страдая от жажды прикосновений, которых не последовало. Роберт просто стоял напротив, лишь пара сантиметров разделяла их тела. Стало невыносимо жарко.