Мороженщик Тедди

Дженна Кот

Мороженщик Тедди

Глава 1.

– Тедди! Тедди! – По всему дому разлетелся скрипучий, женский, старческий голос. – Где ты, бесполезный ублюдок?! – Еле волоча ноги, до безобразия худая старуха, медленно продвигалась по коридору в направлении кухни, упираясь руками в коробки с хламом, заполонившими темное, узкое пространство. Длинная, бежевая ночная рубашка скользила по полу почерневшим от грязи подолом, впрочем, тонкие бретельки на плечах тоже были далеко не чистыми. Старуха медленно почесала ключицу, продолжая передвигать ноги, будто в замедленной съёмке. – Тедди! – снова заорала она.

– Мама, я готовлю твой завтрак! – Донеслось из кухни. – Перестань кричать! Сейчас я тебе помогу!

–Тогда шевелись, жирный кусок дерьма! Сколько я должна тебя ждать?! – Она демонстративно тяжело вздохнула и остановилась. Через пару секунд в коридоре появился тучный мужчина в засаленной белой майке и растянутых спортивных штанах.

– Неужели нельзя подождать? Я же для тебя стараюсь. – Пробурчал он обиженным тоном, подхватывая старуху под руки. Теперь оставалось самое сложное: как-то развернутся в коридоре, не посбивав эти коробки, хранящие в себе, казалось, вещи, собранные не за одну жизнь. Тедди давно мечтал выкинуть весь этот хлам, который уже давно захватил все жилые и нежилые помещения в доме. Коробки были повсюду. В коридоре, комнатах, кухне, ванной, подвале, на чердаке и даже на крыльце и на заднем дворе. Старые, пыльные коробки, которым составляли компанию стопки таких же старых и пыльных книг и газет. Да, Тедди мечтал, чтобы всё это исчезло. Возможно, тогда бы и без того маленький дом даже стал бы пригодным для жизни. Возможно. Точно пригодным он стал бы тогда, когда количество жильцов сократилось бы на одного.

– Садись. Садись. – Тедди тяжело вздохнул, усаживая мать на старую рассохшуюся табуретку. – Сейчас подам тебе завтрак.

Крошечная кухня ограничивала движения Тедди. Скорее это был просто закуток с окошком, в котором были воткнуты плита, раковина, пара столешниц и маленький кругленький столик на одного. Но даже тут лежали проклятущие коробки. Они заняли подоконник, полностью закрыв собой окно.

– Тоже мне повар. – Начала ворчать Саманта. Ей было семьдесят шесть лет. Когда-то давно её можно было назвать действительно красивой женщиной. Высокая, стройная, как тростинка, голубоглазая шатенка с безупречным чувством вкуса. Хотя она всю жизнь прожила в нужде разной степени тяжести, Саманта всегда умела одеться красиво и со вкусом, даже если это были самые дешёвые вещи из "Секондхенда". Да, она всегда умела держать себя и могла максимально выгодно подчеркнуть свою красоту даже в самые худшие времена своей жизни. Но не теперь. Теперь Саманта превратилась в высохшую до ужасающего состояния старуху, глаза которой уже давно померкли. От некогда роскошной копны волос почти ничего не осталось, и свои последние локоны она собирала на макушке в уродливый, крошечный пучок. Лицо Саманты осунулось и покрылось паутиной глубоких морщин, которые вечно казались серовато-желтыми, почти пыльными. Пыльными, как те коробки, захламившие дом. Саманта никогда ничего не выбрасывала. Не в тех условиях росла эта женщина, чтобы позволять себе что-то выбрасывать. Выбрасывать вещи – это была привилегия состоятельных людей, которые всегда могли купить себе что-то новое. А Саманта? Саманте всегда могло что-то пригодиться. Ведь никогда неизвестно, что может понадобиться завтра. Всё, всегда может пригодиться. Абсолютно всё. Ненужных вещей не бывает.

– Мама, соль? – А Тедди этого не понимал. Тедди был бесполезным, расточительным мешком жира в глазах своей матери. Вот уже тридцать семь лет он раздражал Саманту, которая не гнушалась высказывать всё, что она о нём думает. Все эти годы Тедди боялся, ненавидел, но всё равно любил эту женщину, подарившую ему жизнь. Впрочем, Саманта родила сына почти в сорок лет не от большого желания стать матерью. Нет. Беременность была чисто случайной, а Саманта никогда ничего выбрасывала. Именно эта черта характера матери и дала билет в жизнь Теодору. В жизнь, о которой он сожалел с каждым днём всё больше и больше.

– Мама, тебе нужна соль?

Саманта молча жевала. Она уже погрузилась в свои мысли, глядя куда-то перед собой. Тедди больше не стал ничего говорить, посмотрев на мать ещё пару минут, он вышел из кухни.

Его комната тоже была заставлена коробками. Но Тедди потихоньку их разбирал и выбрасывал хлам тайком от матери. Поэтому дверь в комнату он всегда держал на замке, несмотря на то, что Саманта уже несколько лет не пыталась даже заглянуть в комнату Тедди. Но с тех пор, как он решил навести порядок хотя бы у себя, он был уверен, что Саманте обязательно понадобится всё проверить. Тедди даже установил дополнительный замок, однако Саманта по-прежнему не проявляла к его комнате никакого интереса.

–Как дела, малышка? – Тедди уселся за стол и подтянул к себе ноутбук. На экране появилась эффектная брюнетка с большим бюстом в полупрозрачной кофте белого цвета и тугих джинсах, обтянувших объёмные ягодицы.

– Я так скучала по тебе – девушка заулыбалась.

– Да, я тоже скучал по тебе, Дженнифер. – Тедди погладил пальцами монитор. – Ты, как всегда, прекрасна.

–Сегодня я покажу тебе то, что ты даже не мечтаешь увидеть. – Девушка начала гладить свою грудь.

– Нет, Дженни, не сегодня. Сегодня я хочу просто поговорить. – Тедди нажал на паузу. Девушка на экране замерла. Он откинулся на спинку стула. – Мне скоро на работу, малышка, но я хотел увидеть тебя перед уходом.

Это было очень старое видео, как и всё в доме Саманты, которое Тедди собрал для себя, путём нехитрой нарезки фрагментов из фильма для взрослых, много лет назад. С тех пор Дженнифер стала его верной подругой, хоть она и была обычной видеозаписью. Общаться с женщинами в реальной жизни для Тедди было тяжелейшим испытанием. И во всём была виновата Айрис, самая милая и красивая девочка из класса Тедди. Он хорошо помнил эту милашку. Огромные, круглые, карие глаза, которые переливались на солнце янтарными оттенками, но при плохом освещении они были чернее ночи. Каштановые волосы отдавали красными оттенками заката. А губы, эти тоненькие ниточки, которые были еле заметны, отчего красота Айрис казалась неземной. На пол лица горели эти янтарные фонарики, маленький носик и незаметные губы. Она была похожа на пришельца. Прекрасного пришельца из далей прекрасной Вселенной. Айрис, Айрис Морган. Как Тедди был влюблён в неё! Годами сердце мальчишки замирало при виде этого создания, бешено стучало, когда она смотрела в ответ, и падало, и разбивалось, когда она лучезарно улыбалась другим мальчуганам. Тедди умирал и снова оживал иногда несколько раз всего лишь за день.

Смелости признаться в чувствах он набрался, когда им было по двенадцать. Он помнил этот день, он до сих пор тяжелым камнем бил по сердцу уже взрослого мужчины. А ведь тогда, мальчишке было лишь двенадцать. И день казался идеальным. Светило солнце, в небе плыли пушистые, причудливые облака, а теплый воздух разносил повсюду цветочный аромат. Тедди заметил Айрис в одиночестве во дворе. Что было весьма странно, поскольку Айрис всегда окружала толпа. Несчастный Тедди подумал, что это и была судьба. Его шанс, наконец, во всём признаться. Он торопливо пошёл к ней. Но чем ближе он подходил, тем сильнее начинало колотиться сердце. Волнение нарастало с каждым шагом, ноги становились ватными, руки начинали предательски потряхиваться, пот выступал уже не каплями, а ручейками. Но он намерен был признаться, во что бы то ни стало. И вот она, сияя своими янтарями, смотрит на него почти в упор.

– Айр… Айр… Айрис – начал он, сбиваясь, повышенным от сильного волнения голоском. – Айрис, я… Ты… Ты нравишься мне очень. – Выдохнул мальчишка. – Я давно тебе хотел сказать. – И вот он, тот момент, который должен всё решить. Отступление невозможно, а так хочется бежать. Тедди держал себя в руках, хотя он и бледнел, потел и заикался. Но он стоял, он ждал ответа. В глазах Тедди сияли страх, волнение и надежда. Он сам не знал, что будет дальше, но сомнений в том, что момент был судьбоносным, у Тедди не возникало ни на одну секунду. Как жаль, что никто не рассказал ему, куда такой момент может понести его судьбу.

Айрис улыбнулась. В её глазах блеснул азарт.

– Ты же Тедди, верно? – Спросила она, игриво хлопая глазами.

– Да, да, Теодор. – У него пересохло во рту.

– Ой, Тедди, это очень мило. Я даже не догадывалась, что я тебе нравлюсь. Ты же никогда ко мне не подходил. Я думала, что я совсем тебе не нравлюсь, поэтому ты со мной не разговариваешь. – Она снова улыбнулась.

– Нет, нет, нет – затараторил он. – Нет, ты нравишься, ты очень нравишься. И я боялся, я сказать боялся. Ты самая красивая девочка в мире. Ты нравишься… очень. – Он неожиданно для себя резко выпрямился. – Айрис, ты мне очень нравишься. – Уверенно произнёс Тедди, даже не представляя себе, что он на такое способен.

Но тут на горизонте появились друзья Айрис. Они быстро приближались. Айрис заметила своих друзей и зашлась издевательски громким смехом.

–Ребята! – Крикнула она в сторону своей свиты. – Нищий Тедди в меня влюбился, представляете! – Она демонстративно засмеялась ещё громче.

– О! Любовь у нас тут! Тедди, Тедди, твоя мама будет ревновать! Или кем там тебе приходиться эта старуха?! Она тебя в мусоре, наверное, нашла, а теперь говорит всем, что она твоя мама! – наперебой начали подхватывать друзья Айрис и тоже стали заливаться громким смехом.

Тедди только запыхтел. Уверенность как ветром сдуло. Ему хотелось убежать, но ноги не слушались его. Он стоял как вкопанный, в ушах стучала кровь, подкатывала ярость.

– Вали давай, любовничек! – Его начали пихать в грудь мальчишки из свиты. – Вонь свою нищенскую с собой забирай! Мусорный мальчик! – Дети начали ходить вокруг него, широко улыбаясь, показывая языки, и корча физиономии.

– А вы не поверите! – Продолжала Айрис. – Он ещё боялся меня и даже заикался! Т-т-т-ы мне нрав-в-в-вишься… – стала передразнивать она, отчего кольнуло Тедди где-то глубоко в груди.

– Боится?! А чего же тут страшного?! Или Тедди у нас ещё и ссыкун? Ха! Ссыкун Тедди, Ссыкун Тедди! – его снова начали пихать в грудь, в плечи, в спину. Тедди, не выдержав издевательств, с силой отшвырнул одного из них от себя, и бросился бежать. Бежал он быстро, но не знал, куда. Ноги сами несли его в здание школы. Куда дальше? Где спрятаться? Конечно, самым надежным показался туалет, который с большой вероятностью мог оказаться пустым. Но в этот раз Тедди не повезло. В туалете находились пару ребят, которые сразу обратили внимание на раскрасневшегося парнишку, промчавшегося мимо них, в кабинку туалета. Тедди захлопнул дверь кабинки, пытаясь себя сдерживать, стал прислушиваться, когда ребята уйдут. Они отпустили пару соответствующих шуток в адрес Тедди и ушли. Он оставался один на один со своей обидой и страшным чувством унижения. Тедди тихо заплакал, ругая себя за смелость, за глупость и за дурацкую любовь.

С тех пор школа для Тедди стала сущим адом. Она и до этого момента была жестоким для Тедди местом. Его унижали из-за старой одежды, которую он носил, потому что Саманта ничего не выбрасывала. Его унижали, потому что саму Саманту уже нужно было выбросить, ведь ей было уже за пятьдесят, и для всех она была бабушка, но никак не мама, но она была мама. Для Тедди это было весьма болезненно и очень непонятно. Причём здесь возраст? Причём тут сам Тедди? Что от него зависело, на что он мог влиять? Но почему-то многие считали, что это хороший повод высмеивать ребёнка. И Тедди должен был терпеть унижения из-за возраста Саманты. Но теперь, теперь его стали звать "Ссыкун Тедди" вдобавок к "Мусорному мальчику". И страшнее всего, что заодно с ними была Айрис. Уже на следующий день после признания Тедди, она подбежала к нему в коридоре школы с криками:

– Бу! Я тебя пугаю, давай убегай, ссыкун! – И ушла, громко смеясь, со своими друзьями.

А Тедди остался стоять у своего шкафчика, что-то громко гремело в ушах. Он был уверен, что это был звук разлетающегося в дребезги сердца. Как прекрасный пришелец из далей прекрасной Вселенной мог оказаться сущим чудовищем? Тедди замкнулся в себе и начал стремительно набирать вес, заедая обиду и боль.

Во всех бедах с женщинами в жизни Тедди была виновата Айрис, он был в этом совершенно точно уверен.

– Прощай, малышка, мне пора уходить. – Он закрыл ноутбук.

Глава 2.

У Тедди был свой фургончик с мороженым. Это единственное, чего он смог добиться в жизни – купить собственный фургон. Но дела шли не так хорошо, как хотелось бы Тедди. Вырученных денег с продажи мороженого еле хватало на скромное существование. Мечта Тедди, уехать, наконец, из материнского дома, казалась неосуществимой. Впрочем, нельзя было сказать, что Тедди сильно расстраивался по этому поводу. Его существование было тяжёлым и, как иной раз казалось ему самому, совершенно никчёмным, но он понимал, что бросить мать в таком состоянии, он всё равно не сможет. Пусть эта женщина и унижала его всю его сознательную жизнь, но он всё равно любил Саманту, ближе её у него никого никогда не было… Если, конечно, не считать отца, которого он любил больше всех на этой бренной земле.

Хотя, иногда, совсем иногда, Тедди мечталось, что Саманты вдруг не станет. Он представлял, что он просыпается утром, а её просто нет. Нет, будто не было. Нет и коробок, и всех тех вещей, которые она так бережно хранила. Тедди вздохнёт полной грудью, не чихая от пыли, скопившейся буквально везде, выпьет чашечку кофе, слушая тишину опустевшего дома, которую не нарушит скрипучий голос Саманты. Ему будет хорошо и приятно. Этот кофе окажется лучшим в истории целого мира. Он будет дешёвым и растворимым, но лучшим и безупречным. А дальше, за лучшим в мире кофе, последует лучший в мире день, полный солнца, тепла и свободы. И Тедди проживёт его без тревог, ссор, обид, унижений. Он будет счастлив, просто раздавая мороженое счастливым детям, не думая ни о чём.

Тедди надел свои изрядно поношенные, черные брюки и белую рубашку, которая была заляпана пятнами разного происхождения, и направился на поиски ключей.

– Почему ты меня тут бросил, чертов ублюдок! – Донеслось из кухни.

– Мама, мне надо на работу! – Рявкнул в ответ Тедди.

– На работу! Знаю я твою работу! Снова будешь смотреть на маленьких детишек! – Саманта закатилась каким-то злобным смехом. – Ты же так любишь детишек, верно, Тедди? Только они не любят тебя, Тедди. Тебя никто не любит и никогда не полюбит, жирная твоя жопа! – Она продолжала смеяться всё громче и громче. – Поэтому ты пялишься на девчушек? Что ты себе представляешь, когда эти малышки засовывают мороженое себе в рот, Тедди? Или тебе больше нравятся мальчики, а? Мальчики, Тедди?

Тедди не обращал внимания на очередную тираду унижений и продолжал искать ключи. Он был уверен, что оставил их в вазе, стоящей на полу у входной двери, но ключей там не было, а Саманта продолжала смеяться.

– Мама! Мама! Ты опять взяла мои ключи? – Тедди подошёл к матери, похожей на обезумившую старуху.

– Убейся, тварь! – Закричала она. – Убей себя, Тедди! Прекратили свои страдания! Будь мужчиной хоть раз! Вышиби себе мозги! – Смех неожиданно прекратился. – А знаешь, Тедди? – Внезапно успокоившись, таинственно произнесла Саманта. – Ведь твой отец безумно был бы тебе рад. Ты хочешь к папе, Тедди?

– Заткнись! – Вдруг взвыл Тедди, краснея и тяжело дыша. – Заткнись! – Он схватил Саманту за плечи и резко поднял её с табуретки, как тряпичную куклу. – Я ненавижу тебя, старая карга! Когда ты сдохнешь? КОДГА? – Орал Тедди, тряся мать. – Зачем ты родила меня, зачем!?

Саманта снова засмеялась, не обращая внимания на то, что Тедди тряс её.

– Где мои ключи, мама?! – Он швырнул её в коридор. – Где ключи?!

Саманта, ударившись о стену и о пол, смеяться перестала. Она зловеще посмотрела на сына и полезла под ночнушку. Мать бросила ключи на пол. Тедди сразу догадался, что она вытащила их из нижнего белья. Ужасная обида вдруг сдавила горло.

–Ну, зачем? Зачем ты так со мной? – Выдавил Тедди, по его щекам покатились слёзы. – Зачем? За что? – Давя свой плач, он аккуратно двумя пальцами поднял ключи и направился их мыть. В ушах стучала кровь, горело в горле, слёзы продолжали катиться по щекам. В сердце кипели злоба и обида. Мать часто прятала его ключи, поэтому обычно Тедди забирал их к себе в комнату. Но иногда побеждала привычка многих лет, и он кидал ключи в вазу у входной двери и каждый раз жалел об этом, но никогда раньше до такой степени не доходило. И никогда раньше Тедди так не сжигало чувство унижения, и боль не била с такой силой в душу. Саманта умела быть настоящим чудовищем, и Тедди уже не понимал, это чудовище всегда сидело в недрах души его матери или Саманта уже окончательно сходила с ума.

Тедди долго смотрел на своё отражение в зеркале, продолжая промывать ключи в раковине. "Надо бы подстричься, патлы уже давно лезут в глаза" вдруг подумал Тедди.

Погода была замечательная. Солнце стояло высоко в ясном, голубом небе. Дети уже вернулись из школы домой, и Тедди был тут как тут, вместе с вкусным мороженым. В этот день торговля шла хорошо. Дети бежали навстречу фургону со всех сторон. Да, Тедди действительно любил на них смотреть, но не так, как говорила Саманта. Нет, Тедди просто любил наблюдать за счастливыми и беззаботными людьми. Это помогало ему отвлечься от своего собственного темного, мрачного, несчастного мира. А самым счастливыми и беззаботными людьми – были дети. Тедди смотрел на их радостные лица, когда они получали мороженое, и начинал сам ощущать радость, забывая на короткие моменты про свой маленький ад, в котором он уже так долго горел.

Тедди ещё помнил те моменты, когда он сам был счастливым ребёнком. Впрочем, счастливым он бывал редко, буквально в моментах. И все эти воспоминания были связаны с его отцом, по которому Тедди до боли скучал.

Джим Сет был плохо образованным мужланом, как утверждала Саманта. И действительно, у Джима было неоконченное среднее образование, он был грубым, и мысли свои он выражал исключительно коротко и по делу. Но он был красив и очень силён, благодаря тому, что всю жизнь тяжело работал. Зато репутация у него была совсем не красивая. За Джимом закрепилась слава выпивохи и погромщика, умеющего разнести всё, что находилось вокруг него. Однако он крайне редко поднимал руки на людей и, даже во время пьяных ссор с такими же завсегдатаями баров, он предпочитал разбивать предметы, а не бить людей. Но драки с рукоприкладством порой случались, и большая часть из них приходилась на долю Саманты. Тедди помнил драки родителей. Саманта вечно кричала, что Джимми бесполезный кусок дерьма, он тупое и бесполезное существо. Она проклинала его до бесконечности такими словами, которые Тедди не произносил даже сейчас, желая ему, то смерти, то страшных болезней. Джим обычно ограничивался такими же словами и проклятиями в адрес Саманты, но иногда он терял контроль. В такие моменты у него на лбу проступала огромная вена, делившая его почти пополам. Лицо Джима краснело, шея, казалось, увеличивалась в объёме и кулаки сжимались так, что белели костяшки. Он наносил Саманте два-три удара, она падала и замолкала, после чего Джим уходил в подвал. Тедди в такие моменты тихо прятался под своей кроватью, зажмуривая глаза и затыкая уши, мечтая оказаться в любом другом месте, только не дома. Увы, но страха в детстве Тедди было куда больше, чем счастья, однако было и оно. Джим был отличным отцом. Он всегда защищал своего "Большого Теда", так отец называл его, от вечно недовольной и агрессивной матери. Джим готов был принять на себя любые нападки Саманты, лишь бы Большой Тед не страдал:

– Паразит! – Орала Саманта, когда Тедди перевернул стакан молока в один из злополучных дней своего детства. – Черт тебя возьми, бесполезный ублюдок! Знаешь, сколько стоит это молоко!?

Тедди вжался в стул, ожидая, что Саманта вот-вот начнёт его лупить.

– Ты заплатишь каждый цент, бездарь безрукий! Я знаю, где твоя копилка!

– Замолчи. – На пороге кухни появился Джим. – Я заплачу тебе за каждую каплю, лишь бы ты заткнулась. – Он подошёл к Тедди и положил ему руку на плечо. – Не бойся, Большой Тед, у меня в кошельке найдётся центов на много стаканов молока. – Он сурово посмотрел на Саманту.

– Как скажешь. – Зашипела Саманта. – Ты этого паразита сделал, тебе за него и платить. – В этот момент ей очень хотелось кинуть что-нибудь в Джима, но она чувствовала, что ответ будет молниеносным, судя по напряжённому лицу мужа. Она предпочла выдать очередной монолог с оскорблениями и уйти.

Джим был для Тедди настоящим героем. Он часто брал сына на руки, сажал себе на шею и бежал с ним во двор, изображая лошадь, пока Тедди представлял себя ковбоем. А когда Тедди уже стал большим для таких развлечений, он купил для него водную дорожку, батут и, конечно, бейсбольную перчатку. Тогда мать чуть не набросилась на Джима с ножом.

– Что ты натворил, мразь! – Орала она, выскочив во двор. – Какие траты! И всё на этого ублюдка! – Ее волосы были растрёпаны, платье она умудрилась порвать по пути, пока бежала из коридора за Джимом. – Я убью тебя, слышишь, убью! – Саманта сжимала в руке огромный нож. Она с криками ринулась вперёд, но Джим успел замахнуться, и Саманта остановилась, осознавая, что эту схватку ей не выиграть. – Пошёл ты! Слышишь?! Пошёл ты! – Она быстро развернулась и убежала обратно в дом.

– Не бойся, Большой Тед! – Улыбнулся отец, глядя на забившегося почти под забор сына. – У неё просто плохое настроение сегодня. Скоро она успокоится и всё будет хорошо.

Тедди знал, что это неправда. Он уже тогда понимал, что этого "хорошо" не будет никогда. Но он всё же был счастлив, скользя пузом по водной дорожке, от души прыгая на батуте, и смеясь вместе со своим папой.

Джима не стало очень скоро после этих подарков. И Тедди отдал бы всё, чтобы хотя бы ещё один раз прокатиться на этой дорожке или разочек подпрыгнуть на том батуте, под басистый смех папы.

– Где моё мороженое? – Недовольная девочка смотрела на Тедди.

– Так вот же оно! – Спохватился Тедди и протянул мороженое девочке.

– Спасибо. – Она широко улыбнулась и убежала.

– Наслаждайся. – Пробубнил себе под нос Тедди. Похоже, клиенты закончились. Нужно было ехать дальше. И ещё дальше, и ещё, и совсем далеко, не возвращаясь… Но Тедди знал, что вернутся ему всё же придётся. И придётся выслушивать снова и снова все безумства Саманты, смерено готовя ей еду и помогая во всём. Но сегодня, возможно, ему повезёт, и он сможет незаметно проскользнуть в подвал и провести немного времени в тишине и покое. Вспоминая отца, общаясь с ним в своих мыслях.

Вечером Тедди подъехал к своему дому. Он ещё долго сидел в фургоне, не желая видеться с матерью. Спустя час или два, он всё же решил, что пора зайти в дом.

Саманта сидела на полу в коридоре и смотрела на входную дверь. Растрёпанная, в грязной белой ночной рубашке, босиком.

– Мальчик мой, ты вернулся! – Радостно заявила она. – Я снова тебя обижала, правда, малыш?

Тедди недоверчиво смотрел на неё. Он чувствовал подвох, но не знал, чего ожидать.

– Почему ты молчишь? Не хочешь говорить с мамой?

– Хочу.

– Ну, тогда говори, жирдяй! Присмотрел себе девочку? – Саманта рассмеялась.

– Я знал. – Прошептал Тедди и, обойдя мать, направился в свою комнату. На этот раз он сильно сжимал в руке ключи, чтобы случайно не кинуть их в вазу.

– Куда ты, Тедди? Помоги маме встать! – И она громко завизжала.

Айрис. Во всем виновата Айрис и его мать. И Айрис. И эта чертова Саманта.

Глава 3.

Сегодня торговля шла плохо. День был дождливым, и детей, желающих скушать мороженое, было совсем не видно. Тедди неторопливо колесил по улицам с частными домами, высматривая своих маленьких клиентов. Совсем никого не было видно, не помогала даже мелодия, разносившаяся из динамиков на крыше фургона.

Спустя пару часов неудачной "охоты", фургон Тедди припарковался у входа в бар. Это был очень старый бар, с очень старым владельцем и барменом по совместительству.

Артур Чейндж владел баром "Дохлый номер" уже более сорока лет. Нельзя сказать, что это заведение было сильно популярным, но у Артура было много верных завсегдатаев, которое очень много пили, благодаря чему Артур вырастил семерых детей. И среди этих завсегдатаев был отец Тедди. Джим порой приходил в бар вместе со своим Большим Тедом. Артур вечно ворчал по этому поводу, опасаясь, что из-за ребёнка в баре у него будут проблемы, но никогда не выгонял мальчишку из заведения, поскольку он всегда нравился Артуру. Тедди был симпатичным мальчиком с круглыми щечками и вечно грустными синими глазами, немного забитым и замкнутым, но он всегда улыбался, когда Артур обращался к нему. Теперь мальчишка вырос и уже сам стал периодически заглядывать в "Дохлый номер", всё также всегда улыбаясь Артуру каждый раз, когда старый бармен к нему обращался.