Очерки современной тувинской культуры

Еще одна известная концепция принадлежит перу американского антрополога Э. Холла. Он подразделил культуры в зависимости от характера использования ими пространства и времени на высококонтекстные и низкоконтекстные, а также культуры с преобладающим монохромным или полихромным использованием времени (Hall, 1966; 1976). Представители монохромных культур стремятся четко расписывать свой график и заниматься делами последовательно, приступать к выполнению новой задачи только после выполнения предыдущей. В этих культурах межличностные отношения менее важны, чем выполнение задачи – по крайней мере в деловой сфере (США, Англия, Германия, скандинавские страны). Представители полихромных культур чаще занимаются множеством дел одновременно, четких графиков они не составляют или, по крайней мере, не слишком охотно их придерживаются (культуры латиноамериканских и арабских стран, а также Россия) (Hall, 1966).

Определенные выводы исследователей представляют интерес для нашей темы и в следующем отношении. В концепции Р. Льюиса, например, упоминается такая особенность некоторых восточных культур, в которой единственно возможным отношением ко времени признается адаптация людей к нему. В этих культурах время не линейно, но и не привязано к людям или событиям, оно циклично. Каждый день солнце встает и садится, одно время года следует за другим, небесные тела совершают свое круговращение, люди стареют и умирают, но их дети повторяют все сначала. И поскольку многие жители Азии хорошо знают о циклической природе времени, деловые решения принимаются там совершенно иначе, чем на Западе. Западный человек часто ждет от восточного быстрого решения или такого подхода к текущей сделке, который основан на ее сегодняшних преимуществах и не учитывает того, что было в прошлом. Но восточный человек так поступать не может. Прошлое создает контекст, подоплеку настоящего решения, которое они, как восточные люди, могут долго обдумывать – их руки связаны самыми различными обстоятельствами (Льюис, 1999: 94).

Так, в культурологии признано, что каждая культура имеет свое собственное понимание времени, которое необходимо знать. Это время культуры определяет темп жизненного уклада, особенности протекания коммуникации людей (Бортникова, 2017: 28).

Отсутствие четких, акцентированных временных отрезков, которые бы измерялись приборами и понимались в абстрактном, числовом измерении, архаическими культурами восполняется с помощью мифологизации, а также опредмечивания, соотнесения с конкретными действиями и обозначением места действий. На этом основании сложились и традиции культуры кочевников (Кононов, 1978).

Например, исследователи монгольской культуры пишут о том, что в зачинах эпических произведений народов время первотворения мира выражается через фразы действий, при этом формула времени заменена картиной мира (Скородумова, 2004:229; Пространство в традиционной…, 2008: 36). Выразителями наступления времени, его протекания, изменения становятся небесные светила, атмосферные явления, растения, животные.

В древних текстах тувинского эпоса тоже используются именно эти маркеры. Формулировки обозначения собственно времени, термины тувинского языка шаг (время), шагда (давно), которые можно увидеть в опубликованных ныне изданиях тувинского фольклора, часто являются привнесенными элементами, словами-клише современных сказителей-информантов (см.: Ондар, 2017). В ранних пластах фольклора распространены формулы обозначения времени в соотнесении с временем суток (утро, ночь), сменой сезонов года, действиями героев.

Хорошо известен этнографами бытовой способ определения дневного времени кочевниками – по движению солнечного луча, падающего сквозь дымовое отверстие и передвигающегося по внутренней обстановке юрты (Потапов, 1969: 298–299, 301–304; Жуковская, 2002: 40). Другие способы увязывались с различными бытовыми действиям: время заваривания чая, время кипячения молока в котле, время выкуривания одной трубки и др. (Потапов, 1969: 305).

Еще один аспект опредмечивания времени до сих пор выражается в тувинском языке, присутствует в терминологии пространственно-временных координат, о чем интересно пишет В.Ю. Сузукей (Сузукей, 2009). Так, знание народа о пространстве и времени не только соотносилось с видимым (с поверхности Земли) движением Солнца, но и учитывало движение планет Солнечной системы в масштабах Галактики. Юг в тувинском языке обозначается словосочетанием мурнуу чук — «передняя сторона» (Тувинско-русский словарь…, 1968: 304), т. е. сторона света, находящаяся спереди или в передней части. Причем эта ориентация, по мнению Сузукей, была аналогичной положению человека, который находился лицом к теплу, как перед костром, наблюдал за прохождением Солнца по экватору. Соответственно юг становился «верхним миром». А север – соцгу чук (задняя сторона) (Там же: 382) рассматривался как «нижний мир», холодный, поскольку человек располагался к нему спиной. Соответственно, «восток» и «запад» также меняют направления или местоположение относительно правой и левой руки человека (Сузукей, 2009).

Ориентация во времени также опирается на наблюдения о движении Солнца. Собственно слово хун имеет два значения: «день» и «Солнце». Чередование дней во времени имеет следующие обозначения:

По поводу слова дуун есть мнение, что оно восходит к сочетанию дуу хун, которое переводится как «тот день» и относится к указанию на объект (см.: Татаринцев, 2002: 302, 237) – очевидно, может иметь и трактовку «то Солнце». А словосочетание буруцгухун расшифровывается как день, прошедший впереди вчерашнего дня, т. е. слово «впереди» соотносится с ориентацией человека, смотрящего вперед. Соответственно бурундаа хун означает день, прошедший раньше или вперед позавчерашнего дня. Слово буруцгаар в тувинском языке означает движение «вперед» и показывает на позицию впереди человека. В.Ю. Сузукей эту логику трактует так: в реальной жизни «прошлое» действительно проходит «перед глазами» человека и все события прошедшего времени, как правило, известны человеку во всех деталях.

Логика понимания будущего выстраивается соответственно в противоположном порядке. Слово даарта образовано путем сращения слов в сочетании дац эрте (раньше первых лучей солнца, раньше зари) (Там же: 28, 85). Соцгузу хун означает день, который придет после завтрашнего дня, или день, идущий сзади завтрашнего дня. Соондаахун — день, грядущий или идущий позади послезавтрашнего дня.

Таким образом, названия дней в прошедшем времени обозначены как дни, ушедшие вперед. События дней будущего времени «надвигаются» на человека сзади, и он еще не знает, какие события будут происходить в будущем, поскольку они находятся у него «за спиной» (Там же).

В.Ю. Сузукей подчеркивает, что «описание» времени и пространства в тувинском языке учитывает глобальное движение планет Солнечной системы в масштабах Галактики (и, возможно, Метагалактики) (Сузукей, 2009). Подобная солнечная ориентация является традиционной для многих тюркских народов (Кононов, 1978).

Понимание тувинского времени также основано на разном подходе к вопросу чисел и исчислений, который отражен в языке, а значит – в ментальных установках, в логике мышления. Интерес представляют тезисы В.Ю. Сузукей относительно понимания математических дробных чисел в тувинском языке. Так, в тувинском языке, например, они прежде всего произносятся «снизу вверх» (от целого числа к частному), а в русском языке часто наоборот – от частного к целому. Для тувинцев, например, такое озвучивание времени, как «половина второго», требует некоторого времени для переосмысления этой фразы на тувинское звучание (поскольку на тувинском языке будет строиться в ином порядке – как «один час с половиной», Бир шак чартык), иначе он придет на свидание на один час позже (или опоздает на поезд или самолет) (Сузукей, 2009).

Так, повседневное тувинское время является составной частью картины мира культуры, выражается особой логикой тувинского языка и, соответственно, должно рассматриваться как ментальная установка.

Как я уже упоминала, исследования пространственно-временных представлений тувинцев и особенностей их хозяйственной деятельности, по традиции, производились отдельно. Это, конечно, не было особенностью тувиноведения. Подобный подход был общим в научном знании, когда экономисты настороженно относились к такой «расплывчатой» теме, как культура, а культурологи, философы в свою очередь были критически настроены к экономике (см.: Безуглова, 2015).

В начале XXI в. тематика взаимосвязи культуры с экономикой и собственно экономической культурой стала очень актуальной, востребованной и обсуждается в самых разных аспектах. При этом исследования экономической культуры активно проводятся как философами, так и самими экономистами. Культура имеет значение для экономики (Культура имеет…, 2002), и это утверждение уже мало кем оспаривается. Исследовательские интересы сейчас сконцентрированы на решении вопросов о том, каким является это значение, как оно проявляется, как его исследовать (Sen, 2004).

«Культурный поворот» (cultural tern) в проблематике экономики Тувы произошел и в тувиноведении с середины 1990-х гг. – прежде всего с работ Г.Ф. Балакиной и З.В. Анайбан (Балакина, Анайбан, 1995). Однако при анализе экономической культуры тувинцев тема отношения ко времени ими практически не поднималась.

Экономическая культура рассматривается мною как составная часть культуры, как совокупность ценностей, норм, стереотипов, определяющих особенности хозяйственной деятельности людей. Соответственно, экономическая культура, как и вся культура, имеет особый временной аспект – мифологическое время, историческое, повседневное. Особое понимание времени сложилось в ходе практического освоения мира, в ходе хозяйственной деятельности, выражено в языке, влияет на особенности планирования дел, их реализацию, проявляется в скорости и обстоятельствах принятия решений. То есть необходимо говорить о сложном переплетении, взаимовлиянии экономической культуры и тувинского времени.

Главным видом занятий тувинцев было разведение животных в форме экстенсивного пастбищного скотоводства, когда скот выпасался на естественных пастбищах, которые менялись в зависимости от сезонов года. Соответственно хозяйственная деятельность людей почти целиком зависела от природных, погодных условий. Это обусловило стратегию адаптации не только к среде, но и к протеканию процессов в этой среде, к самому пониманию времени. А поскольку человеку оставалось только следить за неспешным процессом выпаса скота и отчасти его регулировать, то это определило неспешность как одну из главных временных характеристик культуры. С этой неспешностью тесно связан и фатализм, предопределенность понимания происходящего в жизни, поскольку значительным природным явлениям, в том числе стихийным бедствиям, эпидемиям скота человек не был в силах противостоять. Смены сезонов, природные циклы, повторяющие траектории небесных тел, – все это обусловило понимание глобального порядка, которое следовало принимать как данность.

Сегодня основная часть тувинского этноса – сельчане – традиционно являются выразителями и носителями основного хозяйственно-культурного типа кочевых скотоводов (Вайнштейн, 1972), поэтому столь живо и тувинское время – степное время, или время скотоводов. Разумеется, помимо основного хозяйственно-культурного типа (ХКТ) кочевых скотоводов, в Туве были распространены и ХКТ земледельцев, охотников, оленеводов, о которых писал С.И. Вайнштейн (Там же). Особенности их деятельности, их стратегий действий и освоения пространства и времени делают более разнообразной тувинскую картину мира и добавляют к ней и представления о человеческой активности и динамизме событий, которые зависят и от действий самих людей.

Связь времени и экономической культуры – не одностороннее движение. Эта связь характеризуется и обратным воздействием времени на экономическую культуру, т. е. риверсивностью (обратимостью, возвратностью). В настоящее же время экономическая культура тувинцев, как уже подчеркивалось, в существенной мере определяется фактором тыва уе. Он также присутствует и в городской жизни республики благодаря значительной внутренней миграции – из села в город.

В последние годы тыва уе даже подчеркивается в общественном дискурсе как право людей на задержки, на опоздания; как оправдание нелюбви тувинцев к пунктуальности. Концепт тыва уе выражает, прежде всего, не само время, а комплекс обстоятельств, которые во многом определяют мотивацию и деятельность людей, которые влияют на длительность событий, протяженность действий, на определение момента отсчета времени или его окончания.

Так, приезжим, которые прибывают в Туву и пытаются действовать сообразно своим представлениям о пунктуальности, хронометраже, расписании, надо понимать, что специфичность региона выражается в том числе и в отношении местного населения ко времени. Сразу следует делать поправку на временной фактор и не ожидать соблюдения точных сроков, не требовать их, не провоцируя тем самым межкультурных конфликтов. Разумеется, не абсолютно все столь сложно и непредсказуемо. Например, график работы определенных учреждений обязан строго соблюдаться. Но в местностях с малым количеством населения будет не удивительно, если даже официальные учреждения будут работать по «тувинскому времени», т. е. с сильным влиянием субъективных представлений о счастливых и несчастливых днях, о каких-то более важных делах и пр.

Жителям Тувы, которые выезжают из республики в другие регионы России, прежде всего в мегаполисы, а также за границу, приходится перестраиваться для того, чтобы успевать, не опаздывать и не медлить с принятием решений. То есть тувинцам надо понимать, что «тувинское время» существует только на тувинской земле.

Я упомянула жителей Тувы, имея в виду не только тувинцев, подчеркивая тем самым факт адаптации местного населения региона к тувинскому пониманию времени. Принятие ими этнокультурной особенности коренных жителей происходит практически неизбежно, особенно с учетом численного превосходства в республике тувинцев.

Перестройка на иное восприятие времени и принятие иной временной стратегии личных действий происходили и со мной лично, с автором данной статьи, поскольку я родилась и выросла в Туве, а с 1990-х гг. уже постоянно проживаю и работаю в Москве. «Тувинское время» для меня «включается» лишь в момент приездов на малую Родину, когда приходится столичную пунктуальность оставлять и следовать порой довольно непредсказуемому течению событий и встреч.

Органам власти (федеральной и региональной), выстраивающей стратегии экономического развития региона с учетом социального, культурного фактора, надо понимать, что «тувинское время» внесет коррективы со сдвигом сроков, создаст особую длительность согласований, добавит период ожидания «когда сверху скажут» и пр. Безусловно, это чрезвычайно неудобно с точки зрения и планирования, и отчетности, однако, к сожалению, так чаще всего и происходит.

Фактор тувинского времени очень важен для понимания немногочисленным представителям внешнего бизнеса, у которых появляется желание вести деловые переговоры с жителями Тувы прежде всего в самом регионе на месте и, возможно, планирующим открытие в республике производства, привлечение к нему местного населения в качестве наемных работников. Например, завод сборки деталей, сложного технологического производства в Туве не запустить. Тувинцы не привычны к монотонному, скрупулезно точному труду. Не потому, что не могут делать сложное и точное (вспомним народных умельцев, мастеров декоративно-прикладного искусства). А потому, что не приспособлены к монотонности и соблюдению точных хронометражей. Как показывали этносоциологические исследования, тувинцы сами предпочитают труд или животноводов, или творческий, т. е. не жестко регламентированный (Балакина, Анайбан, 1995: 50).

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Карточка проекта на сайте Российского научного фонда: https://rscf.ru/ project/21-18-00246/ (дата обращения: 20.05.2021).

2

См.: Интервью с главным редактором журнала «Новые исследования Тувы» // Научная периодика: проблемы и решения. 2020. Т. 9, № 1–2. URL: https://nppir.ru/05NP120.html (дата обращения: 20.05.2021).