Герменевтика богооткровенного имени

Высококлассное обобщение основных трудов по данной экзегетической проблеме и собственные версии экзегезы имени Бога представлены в недавно опубликованных работах М. Г. Селезнёва[26] и К. А. Битнера[27].

В серии очерков «Неименуемое Имя» современного украинского православного богослова Ю. А. Вестеля[28] экзегетическая проблематика библейского имени Бога также получила всестороннее историческое освещение.

Краткий, но ёмкий и в высшей степени профессиональный обзор проблематики тетраграмматона содержится в известной работе И. Р. Тантлевского[29].

Оригинальную интерпретацию в русле полемики с представителями секты «Свидетели Иеговы» (деятельность которой запрещена на территории РФ) представил в своей книге Р. А. Смородинов (Р. Хазарзар)[30].

Чрезвычайно продуктивным подходом к проблеме отличаются работы В. Я. Порхомовского, который исследует специфику переводов библейских имён Бога на афразийские языки[31].

Итак, в библейской книге Исход Бог открывает своё личное имя Моисею в идентифицирующем напоминании: Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова (Исх. 3:6)[32]. Далее следует повеление отправиться в Египет, чтобы спасти еврейский народ из плена. Моисей выражает сомнение и задаёт вопрос: Вот, я приду к сынам Израилевым и скажу им: Бог отцов ваших послал меня к вам. А они скажут мне: как Ему имя? Что сказать мне им? (Исх. 3:13). В ответной реплике и звучит знаменитое «откровение имени»: Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий. И сказал: так скажи сынам Израилевым: Сущий [Иегова] послал меня к вам (Исх. 3:14).

В эпоху египетского пленения религиозные представления еврейского народа о Боге Авраама, Исаака и Иакова обрели мифологический и легендарный характер. Согласно иудейским теологическим трактовкам, евреи были покинуты Богом в наказание за идолопоклонство, но эта богооставленность оказалась религиозно продуктивной: вопрос о сущности Бога всегда вызывал экзистенциальную обеспокоенность, а следовательно, мог стать источником пробуждения истинной веры. Вопрос, с которым обращается Моисей к Богу, погружён не только в ситуацию личных жизненных обстоятельств, но и в контекст переживаемого его народом культурно-исторического кризиса, заставляющего выражать сомнение в оценке сложившихся исторических событий. Вопрос заключает в себе ещё и мифомагическую глубину, так как затрагивает сакральную природу принципов именования Бога.

Загадка nomen proprium Бога, безусловно, заключена в сложном процессе семантического дифференцирования между именем и им означаемой сущностью, характерном для древневосточного типа языкового мышления[33]. (В XX в. проблема когнитивного диссонанса лингвосемантической модели богооткровенного имени получит выражение ещё и в контексте так называемых «имяславских споров» и проблемы ономатодоксии, о которой мы повествуем в главе 4 монографии.) В данной части работы мы представим опыт герменевтического анализа грамматико-синтаксической формульной конструкции в Исх. 3:14, ставшей основой четырёхбуквенного имени Яхве (тетраграмматона) в Библии.

Оговоримся. Мы не предлагаем новых решений относительно способов перевода известного библейского фрагмента. Это было бы слишком самонадеянно после многовековых споров на данную тему. Мы хотим лишь указать на преимущество синтезирующего греческую (эллинистическую) и семитическую традиции методологического подхода в герменевтическом описании тетраграмматона. В таком подходе, действительно, обнаруживается необходимая научная новизна, поскольку предлагаются новые аргументы, обосновывающие дискутируемые в современной науке решения относительно существующих способов интерпретации. Нами учтены наиболее репрезентативные труды авторитетных отечественных и зарубежных учёных как исторического прошлого библейской науки, так и современности: Й. Друзия (J. Drusius)[34], Й. Букстрофия (J. Buxtorfius)[35], Г. Эвальда (H. Ewald)[36], Э. Генстенберга (E. W. Hengstenberg)[37], Л. Рейнке (Laur. Dr. Reinke)[38], Г. С. Саблукова[39], архиепископа Феофана (Быстрова)[40], П. Гаупта (P. Haupt)[41], У. Ф. Олбрайта (W. F. Albright)[42], М. Бубера (M. Buber) и Ф. Розенцвейга (F. Rosenzweig)[43], Э. Шильда (E. Schild)[44], Т. Бомана (T. Boman)[45], Дж. Барра (J. Barr)[46], Й. Линдблома (J. Lindblom)[47], Б. Альбректсона (B. Albrektson)[48], Ф. М. Кросса (F. M. Cross)[49], Б. Чайльдса (B. S. Childs)[50], К. Тремонтана (C. Tresmontant)[51], Д. Н. Фридмана (D. N. Freedman)[52], У. Проппа (W. H. Propp)[53], С. С. Аверинцева[54], архимандрита Ианнуария (Ивлиева)[55], И. Д. Вылегжанина[56] и некоторых других авторов, предлагающих свои версии экзегезы библейского имени.

Актуальность экзегетического и герменевтического анализа библейского имени Бога Яхве обусловлена необходимостью концептуального преодоления существующего в лингвистике (а также в гебраистике) методологического тупика, обусловленного отсутствием в языках, на которые переводилась Библия, характерных для библейского иврита форм и необходимостью теоретического поиска решения данной проблемы. Действительно, в современной лингвистике представлены решения заявленной проблемы перевода, однако все они, как хорошо известно, имеют неокончательный, гипотетический характер. Предлагаемый нами исследовательский ракурс актуализирует данную проблематику, расставляет важные для дальнейших научных разработок акценты. Мы предлагаем сравнительный анализ и определённый модус концептуализации научно-исследовательской проблематики по заявленной теме – от теории номинации Бога и экзегезы библейского имени Яхве в христианском богословии до ономатологических вопросов современной библеистики – лишь в одном специальном ракурсе, ограниченном аналитическим обзором принципов языковой номинации.

С. С. Аверинцев очень точно квалифицировал состояние историко-филологической проблемы перевода библейского имени Бога:

Перевод Библии на греческий язык уже сам по себе предопределил ряд моментов, которые лишний раз подчёркивают универсализацию иудаизма. На «четверобуквенное» имя Йахве в еврейском обиходе был наложен строжайший запрет, и поэтому при чтении вслух это ketib («написание») подменяли qere («чтением») «Адонаи», т. е. «Господь». Так или иначе, однако в тексте оставалось чтимое и неизрекаемое имя, напоминавшее об исключительности почитателей этого имени. Но при переводе на греческий язык его отбросили совсем, заменив уже в самом написанном тексте на Κύριος – «Господь» (отсюда обыкновение христианских авторов называть своего бога просто «Господом»). Экзотическое для эллинского уха имя исчезло, осталась идея бога как «Господа» вообще, Господа не иудеев, но всего мира. Это многозначительное изменение отнюдь не единственное. Как отмечает русский филолог, «LXX часто не столько переводят, сколько истолковывают»[57].

Процитированный интеллектуальный пассаж из известной работы учёного заключает в себе суть фундаментальной научной задачи, которая поставлена перед современным исследователем, – изучение лингвистических аспектов проблемы перевода библейского имени Бога. Теоретико-познавательная ссылка на утверждение русского филолога-классика С. И. Соболевского («LXX часто не столько переводят, сколько истолковывают»[58]) показывает, что филологии в указанной сфере предстоит многое сделать. Увы, актуальным это замечание остаётся и по сей день: именно лингвистическое исследование призвано быть основой толкования Библии и литургии, а онотомалогический дискурс необходимо и закономерно должен стать его сердцевиной[59].

1.1.1. Имена Бога

В библейском повествовании встречаются различные именования Бога. Уже в текстах Пятикнижия (Торы), в частности в книгах Бытие и Исход, представлено сложное сочетание еврейских традиций и преданий[60], в которых фигурирует определённый набор божественных именований. Объединяющим эти традиции и предания моментом является смысловое наполнение имён Бога – их провиденциальное значение для еврейского народа: Вседержитель, Всевышний, Сильный, Крепкий и т. д.

Так, общесемитическое слово-имя Элогим (древнеевр. םיהולא‏ [Элох’и́м]) в древнейшем религиозном политеистическом контексте обозначало Бога-Господина, Владыку всего, Верховное божество.

Грамматической формой, в которой употреблено это еврейское слово, является множественное число. Окончание םי (-īm) имело в древнем языке, как утверждают специалисты-семитологи, значение превосходной степени (pluralis majestatis, так называемое «множественное число величества»). Эта форма происходит от архаических корней Эл (древнеевр. לא) и Элоах (древнеевр. הולא) (арабское Аллах имеет тот же корень)[61].

В греческом тексте Септуагинты имени Элогим соответствует, как было уже указано выше, греческое ὁ θεός, в славянском и русском текстах Библии – Бог. В условиях языческого политеизма имя Элогим означало идею превосходства верховного божества над всеми остальными и над всем миром. В контексте библейского монотеизма это имя стало отражать идею божественного превосходства над всем существующим[62].

/Эл/ Шаддай (древнеевр. [Эль] לא – переводят как Бог (Нав. 3:10) или Владыка (Быт. 15:2) [Шаддай] יָדַּשׁ – Всемогущий (Быт. 17:1)), – более архаичное, а потому не так часто встречающееся в Библии имя, которое в русском переводе библейского текста фигурирует как /Бог/ Всемогущий (Быт. 17: 1) или Вседержитель (Иов. 5: 17). С. С. Аверинцев, пытаясь избавиться от излишней абстрактности традиционного русского перевода и передавая архаическую семантику древнееврейской лексемы, переводит это имя словом Крепкий[63]. Ветхозаветный контекст употребления имени Шаддай содержит идею силы и могущества Бога, именно так именовал Бога ветхозаветный патриарх Авраам[64].

Саваоф, или Цеваот (древнеевр. תואבצ‏, множественное число от אבצ‏ [zаba’/ цава] – воинства, войска, ополчение; буквально – Господь Воинств) – ещё одно известное и весьма распространённое имя Бога в иудео-христианской традиции. Встречается это имя и в Ветхом (1 Цар. 1:3), и в Новом Завете (Иак. 5:4; Рим. 9:29). Его семантика обусловлена этимологически: Господь воинств, Господь воинств Израилевых (1 Цар. 17:45). В Священном Предании христианской Церкви Саваоф означает возглавителя «небесных воинств», всемогущего Владыку всех сил неба и земли (Господь сил) (Пс. 23:10; Ис. 1:24 и др.)[65]. Укажем важный в контексте нашего исследования ономатологический аспект: в христианской богослужебной традиции одно из древних молитвословий воспевает Пресвятую Троицу как Господа Саваофа. Экзегетические и лингвистические основания этой традиции – предмет нашего исследовательского интереса (см. главу 2, подпараграф 2.2.2).

В числе прочих библейских именований встречаются следующие: Эль-йон (ןוֹילְעֶ – Всевышний (Чис. 24:16)), Олам (םלָוֹע – Вечный (Ис. 40:28)), ארֵוֹבּ – Творящий (Ис. 40:28); יהֵלֹאֱ וניתֵוֹבאֲ – Владыка (Бог) отцов наших (1 Езд. 7:27); ךְלֶמֶ דוֹבכָּהַ – Царь Славы (Пс. 23:8–10); זוּזּע – Сильный, רוֹבּגִּ – Герой (Пс. 23:8); יהֵלֹאֱ םייִרִּבְעִ – Владыка (Бог) евреев (Исх. 3:18);יהֵלֹאֱ םייִרִּבְעִ לאֵרָשְׂיִ – Владыка (Бог) Израиля (Исх. 24:10); יֵהלֱֹא םִימַשַָּׁה – Владыка (Бог) небес (Быт. 24:7); יחַ לאֵ – Владыка (Бог) Живой (Нав. 3:10); םִיַמָשׁ – Небеса (Дан. 4:22–23; Лк. 15:18–21); דָחאֶָה – Один (ср. Ин. 5:44)[66].

Эти и другие именования характеризуют Бога со стороны его деятельного участия в жизни еврейского народа или конкретных проявлений и признаков. В библейском иврите прономинации и эпитеты, относящиеся к Богу, функционируют в качестве имён, поэтому все перечисленные именования Бога и в иудейской традиции, и в христианской традиции считаются именами Бога[67].

Однако к особой категории, как было отмечено выше, относится богооткровенное имя библейской книги Исход (Исх. 3:14) היהא (Я есмь, пребываю), которое переводится в Септуагинте греческим причастием ὁ ὤν (Существующий, Сущий) и соотносится с тетраграмматоном הוהי (YHWH). Это «имя-глагол» в Исх. 3:14, претендующее на статус имени собственного (nomen proprium) Бога, на научном языке лингвистики также является прономинацией (т. е. описательной конструкцией с использованием обстоятельства или существенного признака, относящихся к характеризуемому лицу).

Отметим, что в иудаистской (талмудической) традиции особое значение имеют такие иноименные заместители богооткровенного имени, как וֹמש ךוּרבָוּ אוּה ךוּרּבָ – благословен Он и благословенно Имя Его, а также םֵשַּׁה [ha-Shem] Имя.

1.1.2. Тетраграмматон

В архаической письменности древневосточных народов, в частности в древнееврейской письменности, сложился, как известно, особый принцип записи священного текста. В письменном тексте учитывались по преимуществу только буквы, обозначающие согласные звуки. Огласовка священного текста, т. е. его произнесение, была прерогативой жречества. Для гласных звуков система письменных знаков – огласовок – возникла много позднее, в частности в так называемом масоретском тексте Библии (средневековые масореты – хранители иудейской традиции)[68]. Древнейший запрет на произнесение священного имени Бога в ветхозаветной традиции обусловил в связи с этим утрату правил его произношения (Яхве, Йахве, Ягве, Иегова и др.)[69].

Действительно, еврейский народ с религиозным благоговением и почтением относился к имени Бога, и потому с определённого времени евреи перестали даже произносить его не только в повседневности, но и в культовом богослужении, при чтении Священного Писания. Божественное имя, полученное пророком Моисеем в Откровении при неопалимой купине (Исх. 3:14), или так называемый тетраграмматон (הוהי; YHWH), у евреев впоследствии произносилось только священниками (когенами); обычно его заменяли эквивалентом – Адонай (т. е. Господь; буквально – господа мои) (древнеевр. יָנֹדֲא)[70]. (В огласовке YHWH читается, предположительно, как Яхве [Jahweh]. Об этой фонетической коллизии мы скажем ниже.)

Замену божественного имени другими именами-эквивалентами Бога известный российский учёный-библеист XIX в. Г. С. Саблуков относил к послевавилонской эпохе[71]. Глубокий знаток библейского текста отмечал, однако, что в некоторых пророческих книгах, написанных и после Вавилонского плена, имя Бога по-прежнему продолжает встречаться (например, в книгах пророков Аггея, Захарии, Малахии, Ездры, Неемии). Как свидетельствует текст Вавилонского Талмуда, более чем через столетие после эпохи пророка Неемии, при первосвященнике Симоне I Праведном (девятый первосвященник после Вавилонского плена) евреи окончательно перестали употреблять Великое Имя Божие[72].

Имя, открытое Моисею в Исх. 3:14, на древнееврейском языке записано так: היהא רשא היהא [ehje asher ehje / эхъе ашер эхъе]. Обе формы ehje – 1-е лицо единственного числа глагола быть, «Я есмь»; asher – относительное местоимение «который». Именно это имя записывалось в виде тетраграмматона – четырёхбуквенного непроизносимого имени Господа (הוהי; ‎YHWH). Славянский и русскоязычный переводы (Аз есмь Сущий, Я есть Сущий) грамматически и морфологически не соответствуют древнееврейскому оригинальному тексту, который, если его переводить дословно, переводится следующим образом: Я есмь, Который Я есмь, или Я есмь Тот, Который Я есмь (Исх. 3:14). Если не соблюдать грамматической точности и сделать буквальный перевод, то ответ Бога можно представить так: Я есмь Тот, Который Я присутствую.

Богооткровенное имя уникально в сравнении со всеми другими божественными именами, являющимися лишь эквивалентными обозначениями тех или иных признаков или качеств Бога. С точки зрения законов грамматики, имя не может быть личным глаголом. Именная конструкция Исх. 3:14 имплицитно содержит такую возможность; более того, «собственное имя» Бога способно менять своё грамматическое лицо. Бог, произнося Своё имя, утверждает Своё бытие и присутствие: Я есмь, Я присутствую, Я буду присутствовать. В том случае, если Бога именует постороннее лицо – Моисей или еврейский народ, – имя изменяет свою личную форму и принимает 3-е лицо. В результате появляется другое сочетание четырёх еврейских согласных (в огласовке читаемых как ehje) – так называемый священный тетраграмматон. В тексте Исх. 3:15 уточняется прономинация Исх. 3:14. Перевод обоих стихов на русский язык и подробный комментарий к ним недавно представил М. Г. Селезнёв:

На вопрос Моисея Бог даёт три ответа, которые чётко отграничены друг от друга, поскольку каждый ответ вводится отдельной группой вводных слов: «И сказал Бог Моисею… И сказал… И ещё сказал Бог Моисею…»

Исх 3:14а: И сказал Бог Моисею: «Я Тот, кто Я есть» (רֶשֲׁא ֶהְיהֶא ֶהְיהֶא эхъе ашер эхъе).

Исх 3:14b: И сказал: «Так и скажи сынам Ираилевым: Меня послал к вам “Я-есть” (אֶהְיהֶ эхъе)».

Исх 3:15а: И ещё сказал Бог Моисею: «Так и скажи сынам Израилевым: Меня послал к вам Господь (הוהי Яхве), Бог отцов ваших, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова»[73].

У библеистов не остаётся сомнений в том, что прономинации Бога, упомянутые в 14-м и 15-м стихах 3-й главы книги «Исход», являются близкими или практически идентичными (к этому обстоятельству мы вернёмся ниже).

В 6 главе Исхода встречается ещё одно пояснение – от первого лица: Являлся я Аврааму, Исааку и Иакову с именем «Бог Всемогущий», а с именем моим «Господь» (YHWH – «Иегова», «Яхве», «Сущий». – Д. Ш.) не открылся им (Исх. 6:3). Бог идентифицирует себя в этом высказывании с Богом предков еврейского народа – Авраама, Исаака и Иакова. Имя Яхве встречается также во второй главе книги Бытия (2:4). Однако до этого момента в Библии Бог именуется Элогим (םיהולא)‏.

Существуют различные объяснения этой вариативности именования. Наиболее известной является «документальная гипотеза» (или иначе «редакционная» концепция), восходящая к трудам зародившейся в XVIII в. библейской критики (Ж. Астрюк[74], И. Эйхгорн[75]) и обоснованная в начале XX в. в работах Ю. Велльгаузена[76]. Согласно этой гипотезе, текст библейского Пятикнижия формировался как историческое напластование разных письменных источников, получивших обозначение в библеистике по признаку употребления имён Яхве и Элогим – «Яхвист» (условное обозначение – J; от нем. «Jehovist»), «Элогист» (условное обозначение – E; от нем. «Elohist»); дополняют этот ряд обозначений так называемый «Священнический кодекс» (условное обозначение – P; от нем. «Priesterkodex») и тексты Второзакония (условное обозначение – D; от лат. «Deuteronomium»). Отсюда и такой разнобой в повествовательных элементах и несистемное, на первый взгляд, использование божественных именований.

Однако заслуживает особого внимания гипотеза, которую можно назвать «педагогической». В целом она не противоречит предположению теории источников. В первой главе книги Бытия повествование посвящено акту творения мироздания Богом, который нарекается именем Элогим, связываемым с божественным величием и справедливостью. Во второй главе книги Бытия главной фигурой повествования становится человек, и именно здесь Бог именуется Яхве – именем, которое ассоциируется с милостью Божией. Таким образом, чередование в библейском повествовании описаний с различными проявлениями божественных свойств обусловливает и смену именований Бога. Бог, открывающийся под именем Яхве, в нравственно-педагогическом плане противопоставлен Элогим (т. е. «Богу отцов»), как «Бог милости и любви» «Богу справедливости и правды». Тем не менее это единый Бог, постепенно раскрывающийся в библейской истории под различными именами, проявляющими те или иные его свойства.

Русский религиозный философ В. С. Соловьёв, интерпретируя библейские именования Бога («Чтения о богочеловечестве» (1878–1881 гг.), «История и будущность теократии» (1885–1887 гг.)), акцентировал внимание на постепенном характере раскрытия единого божества в истории богоизбранного народа, что имело, с его точки зрения, про-мыслительное и нравственно-педагогическое значение. Эту же мысль развивал архиепископ Феофан (Быстров) в труде, посвящённом филологическому изучению ветхозаветного имени Бога («Тетраграмма, или Ветхозаветное Божественное имя», הוהי). (См. на эту тему подпара-граф 1.2.2 данной главы.)

Однако обратимся, как и было обещано, к фонетической стороне вопроса.

Изначально тетраграмматон – это консонантное четырёхбуквенное имя, требовавшее огласовки, но, в силу сакрального запрета на произнесение, утратившее своё звучание ещё в древности. Соблюдая заповедь «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно» (Исх. 20:7), еврейский народ несколько веков до нашей эры не произносил тетраграмматон вслух (исключением являлась сакральная инвокация имени, совершаемая первосвященником в Святая Святых Иерусалимского Храма единожды в год на праздник Йом-Кипур (םוֹי ‏רוּפּיכִּ‎ – «День искупления»). Именно поэтому при чтении и общении у евреев было принято использовать иноименный заместитель Адонай (יָנֹדֲא, т. е. Господь мой, Господа мои, Господь наш) (на арамейском языке – «Mara» (сир. måryå) [Марэ], на греческом – Κύριος).

Разрушение Иерусалимского Храма и период рассеяния привели к тому, что огласовку четырёхбуквенного имени (YHWH) в подлинном виде стало невозможно установить. Не сохранились и какие-либо древние письменные свидетельства, по которым можно было бы реконструировать звучание имени Бога.

Известно, что при чтении библейских писаний и в богослужении евреи заменяли тетраграмматон и словом Адонай (יָנֹדֲא), т. е. Господь, и словом Элогим (םיהולא)‏, т. е. Бог. Таким образом, в большинстве традиций библейских переводов и в литургических текстах Церкви тетраграмматон замещается на Адонай или Элогим[77].

В Средние века хранители еврейской традиции, масореты, предприняли попытку провести правильную огласовку текста Св. Писания. Однако и в масоретской традиции был сохранён запрет на произношение тетраграмматона. Для его огласовки было принято правило читаемое (qere) / написанное (ketib), т. е. ряд табуированных слов огласовывались по модели слов-заместителей (у нас уже упоминалось это правило в цитате из работы С. С. Аверинцева). Написанное в тексте священное слово произносилось посредством гласных замещающего слова. Тетраграмматон получил огласовку по модели слова Адонай (а в некоторых случаях – Элогим).

Масоретская огласовка тетраграмматона YHWH (הוהי) в последовательности гласных в слове-заместителе Адонай (יָנֹדֲא) привела к известному и справедливо оспариваемому варианту имени Иегова, т. е. согласные Yod, He, Waw, He получили огласовку «Э»[д] «О»[н] «А» и так возникло сочетание yehowah, трансформировавшееся в латинице в jehowah (произошла замена y на j). Т. О. Ламбдин так поясняет эту ситуацию:

הוהי YHWH – собственное имя Бога. Первоначально оно произносилось скорее всего как yahwe. Затем, из благочестивых (или суеверных) побуждений, его перестали произносить, заменяя при чтении вслух на יָנֹדֲא ˀǎḏōnāy (Господь). Этот обычай, возникший уже за несколько веков до н. э., и отразили в своей пунктуации масореты, перенеся огласовку слова יָנֹדֲא ˀǎḏōnāy на стоящие в библейском тексте буквы הוהי (с естественной заменой ǎ на ә). Так родилось «гибридное» написание הוָ۬היְ, не отражавшее никакого реального произношения. Позже условное масоретское написание было прочитано европейскими учёными буквально – отсюда неправильная, не отвечающая ни древнему, ни позднейшему традиционному чтению форма «Иегова»[78].

Ошибочный вариант произношения можно обнаружить уже в XVIXVII вв. – в Женевской Библии и в Библии Короля Иакова. Такой вариант огласовки стал наиболее распространённым и закрепился в христианской традиции в качестве имени Бога Иегова. Очевидно, что это имя является ошибочной реконструкцией в силу следующих фактов.

Правило qere/ketib, принятое за основу воссоздания звучания непроизносимого имени, свидетельствует о несовпадении написания и произношения тетраграмматона. Известны, как уже было отмечено, примеры огласовки тетраграмматона гласными слова Элогим, что создаёт прецедент разного звучания имени Бога уже в рамках самой масоретской традиции.