Десять правил обмана

Ее телефон зазвонил. Увидев звонок от Стейси, она приняла вызов.

– Привет.

– Привет. У меня появилась свободная минута. Извини еще раз.

– Ты извинилась больше раз, чем Саймон за то, что изменил мне. Это случилось, и все уже закончилось. Я не злюсь на тебя, – заверила она подругу, и это действительно было правдой. Она злилась на себя за глупую надежду, что этот день рождения будет лучше остальных, и за то, что позволила себе взорваться на работе.

– Я зайду к тебе позже. Принесу подкрепление.

Эверли засмеялась, зная, что под этим подруга подразумевала шоколад, соленую еду и какой-нибудь алкоголь.

– Звучит неплохо. А я тут сижу, раздумываю о жизни, – просто ответила Эверли. Она прекрасно понимала, что это гораздо лучше, чем думать об утренних происшествиях. Если бы она сейчас, будучи дома одна, начала бы прокручивать все это в голове, ей пришлось бы навсегда забиться под одеяло. Никаких пряток. Тебе уже тридцать, ты слишком взрослая для этого. Откинувшись на подушки, она уставилась на узорчатый потолок.

– Если есть желание встряхнуться, но надо встать и действовать прямо сейчас. Может, нам стоит сотворить что-то безбашенное вечером? Пробовала когда-нибудь делать бразильскую эпиляцию?

– Нет, и если ты пробовала, то это отправляется в категорию «Слишком много информации», – на этот раз решительно ответила Эверли и усмехнулась. Ее смешок больше напоминал писк.

– Я даже и не знала, что у нас такая есть, – сказала Стейси. Ее расслабленный голос явно давал понять, что она улыбается.

– Как видишь, должна существовать. Я думаю, с меня на сегодня уже хватит. Излияния души в эфире было вполне достаточно. К тому же я не могу никуда пойти.

– Почему это? – На заднем плане у Стейси зазвучала музыка.

– Новое правило. Номер три. Оставаться дома в дни рождения.

– С каких пор?

Эверли села прямо, неудобно зажала телефон плечом и с предвкушением открыла пачку крендельков.

– Начиная с сегодня. У меня уже целый список есть.

Три правила можно считать списком. Больше она пока не придумала, так что этого должно хватить. Технически. Детали были важны. Легкая улыбка тронула ее губы. Может, ей стоило все записать, чтобы она могла подкрепить слова документацией?

– Я хочу посмотреть на этот твой список, – сказала Стейси, c легкостью игнорируя тяжелый вздох Эверли. Зачем она сказала это вслух? Да еще именно Стейси? Стейси может заставить ее выполнить что-то из списка. Или хотя бы закончить его. Звякнуло оповещение о новом звонке, и Стейси добавила: – Мне нужно идти. Увидимся позже.

Закончив звонок, Эверли открыла сообщение.

Папа: Мне понадобится фамилия этого Саймона. Позвони, когда закончишь работу. Приходи на ужин вечером. Тебе нужно быть с семьей в свой день рождения.

Эм, точно нет. Прости, пап, правило номер три – не могу, – подумалось ей. Она глядела на сообщение еще пару секунд, гадая, понимает ли он, что она часто бывала с семьей на день рождения и это никогда не помогало его улучшить.

Отложив телефон, она принялась за поедание крендельков. Список был неплохой идеей. Она откусила завитушку. Что еще можно добавить? На самом деле, трех правил недостаточно, чтобы считать это полноценным списком. Пять тоже казалось маловато. Десять, вроде, было выполнимо, и, по правде говоря, тридцатилетие – подходящий день, чтобы составить список правил, целей или подобного взрослого дерьма. Нынешняя безалаберная жизнь все равно не вела ее к чудесным свершениям. У нее не было никаких жалоб, и Эверли нравилось почти все, что дала ей судьба, но она могла бы быть немного более… целеустремленной.

Преувеличенно вздохнув, она выругалась вслух, когда крошки от кренделька посыпались на штаны. Она посмотрела на колени, стряхнула остатки и поняла, что ей придется подметать.

– Вот молодец.

Она бросила пачку на стол и поднялась, чтобы взять веник из узкой кладовки, слишком узкой даже для Гарри Поттера, но идеальной для чистящих средств. Пока Эверли сметала крошки, она раздумывала над новыми правилами. К тому времени, как она снова устроилась на диване и взяла стакан, ей пришло в голову только еще одно: Есть более здоровую пищу. Ее питание нельзя назвать нездоровым, но нет предела совершенству, верно?

Тут ей подумалось, что это скорее решение, а не правило. Ей нужно быть осторожнее и не путать их. Правила создавали структуру и порядок. Направление развития. Вот что ей необходимо. Набор взвешенных принципов, способных помочь ей принимать решения. Таких, которые уберегут ее от того, чтобы вновь застукать очередного своего парня в постели с экстра-гибкой девушкой. Даже лучше так – правила, которые заставят принимать лучшие решения в этой сфере.

Не то чтобы она намеренно выбрала изменщика. Возможно ли загодя определить, что человек склонен к измене? Эверли была достаточно честна с собой, чтобы признать, что обычно (или даже постоянно) выбирала мужчин, которые вряд ли были ее родственными душами. Как будто она думала, что сможет впитать в себя их общительность, юмор, спонтанность, встречаясь с ними.

Допив газировку, она закусила губу и, поднявшись, направилась к антикварному шкафу с множеством ящичков, стоявшему возле стены между дверью и коридором. Казалось, что он достался Эверли в наследство еще от ее пра-пра-прародителя. Ей нравились вещи, выглядевшие старыми, но на самом деле новые. Она была уверена, что это должно быть рекламным слоганом «Pottery Barn».

Один из ящиков был полон блокнотов, как пустых, так и исписанных. Время от времени, когда мысли переполняли ее, Эверли успокаивалась, записывая часть из них. Однако, она не делала этого регулярно. Это могло бы поменяться. Твой стиль жизни может кардинально преобразиться.

Один блокнот – красный, с золотой надписью «благодарность» на обложке – она сразу отодвинула в сторону. Это лучше оставить на ее четвертый десяток. Следующие два уже были начаты, так что она порылась глубже и засмеялась, когда увидела блокнот, подаренный Стейси много лет назад. Он был необычный, как и ее подруга, а текст на обложке гласил: «ЖИВИ РИСКОВО (СРАЗУ, КАК ВСЕ СПЛАНИРУЕШЬ)». Подходящие слова. Прихватив ручку из другого ящика, она вернулась на диван и пролистала страницы. Некоторые были обычными, а некоторые цветные или разукрашенные узорами, которые Эверли так и не научилась рисовать. На нескольких страницах красовались цитаты, заставившие ее улыбнуться.

Поводив немного ручкой, чтобы та начала писать, Эверли написала сверху на первой странице: «Десять правил для третьего десятка».

1. Фокусируйся на хорошем.

2. Никакого собирательства! Нельзя коллекционировать животных или какие-то вещи.

3. Оставайся дома в день рождения.

* * *

Эверли могла и собиралась дополнить список. Просто необязательно делать это именно сегодня.

Она сказала Стейси, что у нее был целый перечень. Это значило, что ей нужно подумать о своих желаниях, что она вообще хочет от этой главы жизни. Тридцать должно что-то значить. Эверли погрызла колпачок ручки. То же самое она говорила себе в двадцать. И, скорее всего, в подростковом возрасте. Каждый ребенок в двенадцать клялся, что начнет жизнь по-новому в тринадцать, не так ли? А потом говорил себе: может, в следующем году. Или еще через год.

Она вернулась к цифре 4 и написала: «Пробуй новые вещи». Как бразильская эпиляция, например? Эверли вздрогнула и вычеркнула это, исправив на: «Пробуй что-то новое раз в месяц». Достаточно точно. От этого уже не получится отвертеться, найдя какую-то лазейку.

Постукивая ручкой по блокноту, она подумала о других идеях и мгновенно забраковала их все. Носить каблуки на работу (или куда угодно), пойти на костюмированную вечеринку, сходить на концерт, сделать воркшоп по радио-журналистике в своем университете. Ей предлагали это уже два года, но выступления перед толпой было для нее мучительно. Это не правила. Нужно добавить вещей, которые заставят ее жизнь измениться к лучшему. Добавь что-то о работе. Привет, зона комфорта!

– Выходи за границы своей зоны комфорта, – сказала она себе. У нее была одна идея, о которой Эверли думала уже долгое время, но так и не набралась смелости сказать о ней команде или Крису. Ее внутренняя чирлидерша, которая, что неудивительно, говорила голосом Стейси, пропела: «Записывай. Записывай!».

Предложить свой подкаст для станции.

* * *

Эверли со Стейси уже реализовали одну идею, которую когда-то вместе придумали. Так появился новый сегмент программы, который получил название «Откровенные разговоры со Стейси». Раз в неделю диджей делилась чем-то популярным и высказывала свое честное мнение на эту тему. Рейтинги шоу в целом были низкими, но именно на этот сегмент они получали много откликов. Слушатели даже присоединялись в соцсетях. Это создавало интересные разговоры онлайн и на радиостанции.

Формирование свежих идей, создание чего-то нового могло бы поднять ее карьеру на новый уровень. Может быть, даже помогло бы им со Стейси заполучить желанное утреннее время. Но чтобы чего-то добиться, не надо терять время, надо начинать действовать. Впрочем излишняя спешка тоже ни к чему. Она только заставляет нервничать. Прежде надо хорошо все продумать. Перестать всегда действовать по стандарту, направить свои мысли в новое русло. Приложить большие усилия. Даже нет, одних усилий мало. Тут понадобится мощный импульс.

* * *

Сделай что-то захватывающее. Что-то, что оживит тебя. Даже если в придачу получишь нервную сыпь. Американские горки? Спонтанное путешествие в Европу? Вождение без прав?

Вот. Теперь ты уже напрягаешься.

Звонок домофона, оповещающий о прибытии гостя, вывел ее из задумчивости.

Когда она спросила, кто там, из крохотного динамика послышался голос ее матери. Эверли открыла дверь в квартиру как раз вовремя, чтобы увидеть, как мать несется по лестнице с той же энергией, как и десять лет назад. Обе ее руки были заняты сумками. Длинные темные волосы пружинисто подпрыгивали на каждом шагу, а глаза блестели, когда она взглянула на Эверли.

– А вот и моя именинница, – сказала мать с улыбкой.

– В прошлый раз, когда мне сказали эту фразу, все закончилось плохо.

Если ее отец все слышал, то и мать уже знала, и наоборот. Даже в периоды расставаний они продолжали общаться и устраивать семейные встречи.

Впуская мать в квартиру, Эверли подумала, что для нее есть и хорошие новости – ей можно надеяться, что она тоже сохранит красоту в старости. В свои пятьдесят четыре года Джессика Дин была переполнена энергией и энтузиазмом. Будучи лицензированным семейным психотерапевтом, мать объясняла свою подтянутую фигуру (по словам Эверли, сама Джессика называла это соблазнительными формами) еженедельной йогой. Она вечно пыталась заставить Эверли присоединиться к занятиям.

Закрыв дверь, она прошла за матерью на кухню, изумленная видом переполненных сумок с едой.

– У меня есть еда, мам.

– Не мамина еда, – сказала Джессика через плечо.

– Ты права. А ято, есть какой-то магазин, где еду продают только матерям? – шутливо спросила Эверли.

Поставив сумки на стол, мать подошла и крепко обняла Эверли.

– Твой отец позвонил мне в офис и рассказал, что случилось. Мне жаль. Я просто рада, что мы с ним еще не познакомились. Было бы трудно, если бы я уже привязалась к нему, а он бы потом так себя повел.

В кои-то веки нежелание знакомить своих парней с родителями сыграло Эверли на руку. Не то чтобы их было много. По крайней мере, ты спасла мать от привязанности. Эверли сдержала вздох, что отозвалось болью в груди. Ее мать отстранилась и взяла в ладони ее щеки так, как делала всегда, сколько Эверли себя помнила.

– Есть шанс, что ты позволишь ему пресмыкаться и примешь его обратно? – Тот факт, что мать вообще задала этот вопрос, многое говорил о различиях между ними.

– Нет.

Уголки губ Джессики опустились, но она кивнула и потрепала дочь за щеки, прежде чем вернуться к сумкам и начать распаковывать продукты. Эверли проследила за тем, что мать выкладывала на столешницу: листовая капуста (нет, спасибо); апельсиновый сок (конечно); заправки для салата (ладно уж, если без листовой капусты); кексы (так-то лучше). И раз, два, три выпуска «Космо».

– Серьезно? – спросила Эверли, изогнув брови.

Ее мать годами пыталась «обучить» Эверли быть сексуально привлекательной женщиной. Хоть дочь и ценила заботу, она твердо верила, что дискуссии такого характера должны оставаться между подружками. Иногда мать забывала правила и их роли. Эверли была уверена, что после «разговора», когда ей было двенадцать, мать перестанет поднимать эту тему. Они могли избегать дискуссий о сексе так же, как и ЗППП, о которых предупреждала Джессика.

К шестнадцатилетию Эверли мать начала засовывать презервативы «на всякий случай» в карманы ее сумок. Обнаружив это, Эверли стала избавлялась от них, запихивая их в пиньяту, которая все еще была спрятана в ее детском шкафу.

Мать пожала плечами, заполняя холодильник.

– Там отличные статьи, дорогая. Дай-ка я тебе расскажу…

– О боже, пожалуйста, не надо. Не говори мне ничего, чему ты научилась из «Космо», – взмолилась Эверли, закрыв уши руками.

– Да брось. Так, сейчас мы превратим этот день рождения в праздник. Я знаю, что отец звал тебя на ужин, и я также в курсе, что ты не пойдешь. Это ничего. Ты взрослая женщина и можешь принимать свои решения. Но это не значит, что я разрешу тебе киснуть в одиночестве.

Зная, что позже примется за кексы, Эверли оторвала банан от связки, купленной матерью, чтобы заранее уравнять баланс.

– Я не кисну. Как ты вообще узнала, что я дома?

Джессика вздернула подбородок и одарила Эверли взглядом будто поверх очков. Вот только их на ней не было, и это выглядело странно. Но Эверли знала взгляды матери. Этот означал: «Я твоя мать. Мне виднее».

– Ты ходила на станцию?

Джессика закончила загружать холодильник и коротко кивнула:

– Ага. Стейси сказала, что тебя отправили домой. Мне жаль, дорогая. У тебя же не будет проблем?

Эверли отломила кусок банана и проигнорировала мгновенный спазм в желудке, появившийся от одной лишь мысли о проблемах. Сказав, что не видит на то причин, она порадовалась, что ее голос звучал более оптимистично, чем она себя чувствовала.

– Хорошо. Потому что ты точно не захочешь строить новую карьеру в твоем возрасте. Особенно когда тебе нужно сконцентрироваться на поиске мужа.

Эверли закатила глаза. Она была уверена, это оправдает себя к концу ее визита, а момент был подходящий, потому что мать стояла спиной к ней.

Возможное правило номер семь: «Хватайся за предоставленные возможности».

Ха! Она вполне могла придумать классный список. Предлагать проекты и схватывать мгновения – то, что нужно, чтобы начать третий десяток. Даже если эти мгновения включали в себя закатывание глаз у матери за спиной.

– Не уверена, слышала ли ты, но замужество больше не требуется, чтобы считаться женщиной. Тебе стоит поднять эту тему при следующем визите в магазин маминой еды.

– Жизнь становится более значимой, если разделить ее с кем-то, – смеясь, Джессика склонила голову набок. Она тоже взяла банан.

Сердце Эверли сжалось. Они обе были правы – ей не нужен муж, чтобы сделать жизнь лучше, но она стала бы более особенной, если бы можно было ее разделить с кем-то. Для этого у тебя есть Стейси. Можешь с ней поделиться сегодня вечером.

– Будешь кекс сейчас или позже? – спросила мать, доедая банан с рекордной скоростью.

Эверли ответила таким же строгим взглядом, которым ее наградила мать всего пару минут назад, заставив Джессику рассмеяться. Доев свою здоровую еду и взяв тарелки с вилками, они уселись на диван.

– Я дам тебе материнский совет, – сказала мать после пары минут тишины.

– Мам, мне не нужны советы. Я просто хочу, чтобы этот день закончился.

Эверли посмаковала мягкий вкусный шоколад, растекающийся по языку. Ей следовало начать день так, а не делать сюрприз своему бывшему. По крайней мере, ты бы не потратила на него кучу времени. Все кончено. Перестань зацикливаться.

– Солнышко. – Мама положила ладонь на ее руку, полностью склонив голову набок. Это был один из ее фирменных взглядов «Я не знаю, что тебе нужно». Эверли могла бы составить целый список взглядов Джессики.

– Правда, все хорошо. Я встречалась с неудачником, и поэтому все и произошло.

Шансов повторить ту же ошибку будет гораздо меньше, когда она закончит свои правила.

– Ты ведь врезала ему по яйцам?

Эверли чуть не поперхнулась тортом. Ее глаза заслезились.

– Эм, нет. Для этого мне пришлось бы их трогать, а мне очень не хотелось этого делать.

– Ты хоть накричала на него? Сказала все, что думаешь? – нахмурилась мать.

Эверли покачала головой. Для этого мне пришлось бы пробыть там дольше.

– Ты его обзывала? Прокляла? Хлопнула дверью? Разбила что-нибудь? – Джессика наклонилась ближе.

Эверли сглотнула, мечтая, чтобы стакан воды магически появился перед ней, и снова покачала головой.

– Нет. Нет. Нет. И нет. Зато я уронила на пол кофе и бейглы, которые я купила нам, и убежала, не убрав.

– Вау. Напомни мне никогда не переходить тебе дорогу, – раскрыв глаза в притворном ужасе, ее мать прижала руку к сердцу.

Эверли не унаследовала горячие нравы родителей или их любовь к драматизму. По ее мнению, чем меньше конфликтов, тем лучше. Они любили, смеялись и ссорились страстно. Эверли же обычно наблюдала со стороны.

С легкой улыбкой Эверли встала и пошла за парой бутылок воды из холодильника. Одну она передала матери, из другой отпила сама.

– Я в порядке. Тебе не нужно беспокоиться.

– Конечно же мы беспокоимся. Мы тебя любим.

В некоторые месяцы она говорила «мы», а в некоторые – «я и твой отец».

– Ну, не стоит. Я вас тоже люблю.

– Знаешь, я хорошо понимаю, о чем говорю. Тебе стоит ко мне серьезнее относиться. У меня есть клиентка, которая недавно вышла замуж. Ей двадцать три. Когда я открываю ей секреты счастливого брака, она поглощает их, будто я какой-то святой покровитель или что-то в этом духе. Я замужем уже двадцать пять лет.

Вулкан эмоций, успокоившийся в течение дня, снова начал просыпаться. Эверли хорошо понимала, что ее родители не были гуру брака. А Джессика, похоже, вообще не относилась к этому серьезно. Обычно Эверли прикусила бы язык, разрешая матери поэтизировать их отношения, но сейчас у нее не было энергии сдерживаться. Сегодня она не могла бороться и с этим. Глядя на свой торт, она отсчитала про себя до десяти. Затем, подняв голову, сказала:

– У тебя в офисе стоит раскладной диван на случаи, когда ты злишься на отца. Ты полностью погружаешься в новое хобби каждый раз, когда вы ссоритесь. Вы постоянно расстаетесь и сходитесь. Без обид, но я не хочу таких отношений. Или гору рукодельных творений, которые некуда деть.

Эти правила действительно идеальны. Никаких чудаковатых хобби, потому что правило номер два гласило: «Никакого собирательства. Нельзя коллекционировать животных или какие-либо другие вещи».

Глаза матери не полыхнули обидой или злостью. Нет. Джессика Дин могла выдержать удар. Это была одна из причин, почему на нее тяжело было злиться – она не извинялась за то, кем является. Она также не терпела притворства, поэтому ее не задело, что Эверли указала на факты. Мать засмеялась и прижала указательный палец к крошкам на своей тарелке.

– Ты в чем-то права. Но даже несмотря на это, я все же знаю пару вещей о том, как сделать мужчину счастливым. Кроме того, лишний диван никогда не повредит. Для него есть много применений. Например, когда твой отец бывает милашкой и приносит мне обед на работу.

Эверли снова заткнула уши, но не сдержала смех.

– Прекрати. Я думаю, мне нужно беспокоиться в первую очередь о том, как сделать счастливой себя. Но спасибо.

Джессика потрепала ее по локтю и тоже рассмеялась.

– В любое время, солнышко. Я знаю, у нас с твоим отцом все слегка шатко, и, может, мы не лучшие пример любви, но все люди разные. Просто нужно найти то, что подходит тебе.

* * *

Когда мать ушла, Эверли снова взяла блокнот и просмотрела правила. Она хотела, чтобы их было десять. Хорошее, парное количество. Доказательство того, что она воспринимала эту декаду всерьез. То, что поможет потом, когда ей стукнет сорок, не жалеть обо всех вещах, которые нужно было сделать по-другому. Ну да. Потому что у тебя уже есть планы и цели.

У нее сформировалось твердое седьмое правило: «Найди то, что делает тебя по-настоящему счастливой. И не отпускай».

3

Крис Янсен проснулся с мерзкой головной болью. Он бы улегся спать прямо на столе, если бы так сильно не старался себя контролировать. Выражение лица Эверли горело у него перед глазами, как неоновая вывеска. Как женщина могла быть такой восхитительной и напрочь этого не осознавать, было непостижимо. Он не должен так о ней думать. Крис прикладывал значительные усилия, чтобы не думать об Эверли Дин, но ему не давала покоя ее очаровательная улыбка. В маленьком городке, больше чем в часе езды от Лос-Анджелеса, перед ним стояло не самая простая задача: поднять рейтинги радиостанции, а потом перейти к намного более важным вещам. К тому, на что он учился и чем хотел бы заниматься.

Это был его краткосрочный план, когда он согласился на работу в качестве директора станции 96.2 СОЛНЦЕ.

– Согласился подразумевает, что у тебя был выбор, – пробормотал он.

Крис в силу возраста не обратил особого внимания, когда отец купил станцию и некоторые другие бизнесы. Натаниэлю Янсену нравилось руководить другими как пешками. Как младшему из четверых детей, Крису нужно было показать себя больше всех. Его братья уже работали в компаниях отца. Не то чтобы они избежали контроля, но, по крайней мере, они занимались тем, что им нравилось.

Он откинулся на спинку своего кожаного кресла, игнорируя протяжный скрежет, которое оно всегда издавало, и закрыл глаза, спрятав лицо в ладони. Нет. Он не сможет забыть грусть в выражении лица Эверли. Или то, как она снова будто окружила себя этим проклятым титановым щитом. Она была сильнейшей из женщин, которых ему доводилось встречать. Это было по-своему привлекательно, но также делало ее слегка отстраненной. Немного неприкасаемой. Однозначно неприкасаемой. Ему приходилось напоминать себе об этом слишком часто. Тихая, неловкая в общении (как он мог судить) и очень талантливая, она была как невидимая молния. Когда он бывал рядом с ней, то у него словно пропадал дар речи. Ты ее начальник. Уже почти готовый уехать.

Ее злое признание в эфире снова пронеслось у него в голове. Слушатели переживут. Большинство просто посмеется, хоть в этом и не было ничего смешного. Вспоминания о том, с какой болью она говорила, разрывали его сердце. Профессионально прерванный эфир был немного большей проблемой. Вообще-то не критично – сбои случались. Но отец наблюдал за каждым его движением, ожидая, что он облажается, ища любой шанс сказать Крису, что он не заслужил права на повышение. А ведь он работал так тяжело, проделал такой путь! Было бы крайне обидно, если бы из-за какой-то мелочи он не получил бы свой приз.

Его дверь с грохотом открылась, на пороге стояла Стейси Райан, уперев руки в бедра и глядя на Криса как на врага.

– Это была моя вина. Я перешла границы, но тебе не стоило отправлять ее домой. Ты знаешь, как она хороша в работе. Как много она для нее значит, – начала она, прожигая его взглядом сильнее, чем мигрень.

Он знал это, но только со слов Стейси. Каждый раз, когда Крис был рядом с Эверли, то неловко говорил короткими фразами, а она лишь вежливо кивала в ответ.

Крис ослабил галстук, мечтая, чтобы окна в его офисе нормально открывались и он мог подышать свежим воздухом.

– Я отправил ее домой не из вредности. Это лучше, чем принимать вопросы о ее личной жизни от всех звонящих. Она бы это возненавидела, и ты это понимаешь. – Он указал пальцем в сторону Стейси и встал, чтобы пройтись по крохотной комнате.

Мысль, что у Эверли вообще была личная жизнь, вызывала у него тошноту. Это, должно быть, какая-то кармическая ирония, что он встретил женщину, интригующую его больше, чем другие, во время, когда важнее всего было оставаться сфокусированным на конечной цели.

Телефон не переставал звонить с момента признания Эверли. Какой чертов идиот изменил такой женщине? Он подумал о своем отце и скривился. Изменять любой женщине – не так чтобы похвально. А уж такой, как Эверли, особенно. Она была просто восхитительна, и парни в этом городе не могли быть настолько тупыми, чтобы не осознавать этого. Он ей ничего подобного не говорил, поскольку не имел такого права, но это не меняло сути дела. Ей было лучше без этого жопоголового Саймона. Крис просто надеялся, что она это знает.