Пусть

А по приезде, естественно, закрутилась.

Вспомнив о поиске и поборовшись с муками совести, она набрала номер Светкиного отца.

Выслушала новости обо все еще нулевом результате, горестно вздохнула и вдруг услышала: «Не расстраивайся, знаешь, есть у меня еще один знакомый, точнее, был. Умер лет пять назад, но семья у него оставалась. Будешь искать?»

Хоть и была эта надежда призрачной, но попробовать стоило. Взяв старый адрес покойного знакомого Светкиного отца, она наметила навестить тех, кто там жил в ближайшие выходные.

Ничем непримечательная серая пятиэтажная хрущевка притаилась прямо за новомодной стеклянной высоткой. Подъезд довольно чистый и даже с замечательным, не по сезону цветущим декабристом на окне. На ее звонок дверь, конечно, сразу не распахнулась, но, услышав имя бывшего хозяина, заскрежетал замок, и на пороге обнаружилась пожилая опрятная женщина лет семидесяти. Та поинтересовалась, откуда ей известно имя бывшего владельца жилплощади и, услышав имя Светкиного отца, тепло улыбнулась, пропуская гостью в квартиру.

Чай пили в зале, за столом с белоснежной скатертью. Ее любимое вишневое варенье завлекательно расположилось прямо перед хозяйкой дома, которая, заметив взгляд девушки, тут же переставила вазочку поближе к гостье. Она вдыхала аромат травяного чая, разбирая его на составляющие. Мята, мелисса, душица и, вероятно, что-то еще. Аромат приблизил и так не за горами дожидавшееся лето. Сразу вспомнился луг за деревней у бабушки, синее небо и бабушкины теплые обнимающие руки. В глазах защипало, а заботливая хозяйка не успокоилась, пока не вытянула из нее всю историю. Повздыхали, поделились каждая своими воспоминаниями, попили чайку. Вечер за разговорами и вовсе подкрался незаметно. О том, зачем пришла, она вспомнила лишь, когда за окном стемнело.

Татьяна Ильинична, ставшая ей за это короткое время совсем близкой, вдруг всплеснула руками и заявила, что книга эта точно была у ее покойного супруга, а вот куда она делась позже припомнить не может, скорее всего, у кого-то из сыновей. Пообещав позвонить новой знакомой, когда выяснит, хозяйка проводила гостью, заставив клятвенно пообещать, что та отзвонится ей сразу по прибытии домой.

Окрыленная надеждой, она не помнила, как домчалась до дома, а, позвонив, получила положительный результат – есть книга. И долго не могла уснуть, не веря в такую удачу. Словно звезды выстроили мост из событий, чтобы всё так удачно сложилось.

8

Он смотрел то на листок бумаги, то на газету, на которой синими чернилами был выведен адрес новой маминой знакомой, и не верил собственным глазам.

Вечерний мамин звонок встревожил его, и даже после того, как причина выяснилась, чувство тревоги не ушло, напротив, укоренилось. Незнакомка с совершенно идиотской историей и мама впустила ее в квартиру. Он покачал головой и потер глаза рукой, стараясь не думать о том, что могло произойти. Сколько раз объяснял, да что толку-то. Но когда прозвучала просьба привезти книгу, он не выдержал. Сказал, что сам отвезет этой "замечательной девушке" отцовский раритет. Попросил ее адрес и телефон. Телефон у мамы был, адреса не было.

Прослушав штук двадцать длинных гудков, он совсем уж было собрался прекратить попытки дозвониться, как на звонок наконец-то ответили. Да так, что пришлось отдёрнуть телефон от уха. В трубке что-то громыхало, потом послышалось тихое чертыханье. И только потом "Алло" с горестным вздохом в начале. Он попытался извиниться, не зная сам за что, потом предпринял попытку представиться, что получилось еще хуже. В конце концов, услышав "Татьяна Ильинична" в его сумбурной фразе, девушка на том конце провода сама догадалась, кто говорит. Он выслушал поток вопросов и такой же поток ответов на эти вопросы, заметив, что фразы девушка строит правильно, даже с некоторой изящностью. Это уже говорило об образованности собеседницы, а ее объяснение и рассказ все той же истории, которую пересказывала ему мама, вселяли надежду на ее правдивость.

Объяснив, что книгу завезет сам, он попросил дать ему адрес и назначить удобное время. Собеседница относилась к тому же типажу, что и мама, с легкостью выложив незнакомому человеку, по какому адресу она проживает, и в какое время бывает дома. Почувствовав легкое раздражение от столь наивного доверия, и буркнув, что заедет завтра, он повесил трубку, все еще держа ручку в руках. Перечитал адрес, который показался ему знакомым. Попытался представить, где находится дом "замечательной девушки". И замер, не в силах поверить.

Нет. Не может быть. Так не бывает. Сколько бы он ни повторял эти фразы себе, все они потеряли всякий смысл, лишь только на свет показался тот самый листок, который передал ему друг. "Не потеряй ее хотя бы на этот раз", – сказал он тогда. Адреса были похожи как братья-близнецы. Только почерки разные, да цвет чернил.

Бросив оба адреса на стол, он даже попятился. Потом сел на диван и усмехнулся, пробормотав: "Обалдеть. Мечта".

Просидев минут пять, словно ударенный пыльным мешком, он вскочил и набрал номер мамы. Спросил, как выглядела ее гостья, и, выслушивая описание с закрытыми глазами, воскрешал подернутый дымкой образ, уже чувствуя, как в груди разливается жидкое золото. Потом сказал, что договорился, что все хорошо и положил трубку, полностью уверенный в идентичности девушек. Душа пела. Хотелось смеяться или врезать кому-нибудь по-дружески. Бежать к ней. Не ехать, а именно бежать. Так, чтобы ветер в лицо. "Мальчишка", – сказал он сам себе и расхохотался. Он просто был счастлив и осознавал это. Потом заставил себя успокоиться. Завтра. Завтра. Все будет завтра. И, взяв с полки нужную книгу, положил ее около выхода.

9

День не заладился с утра, точнее еще с вечера. Подумать только… Любимая ваза. Вот сто раз говорила себе: не бегай за транспортом и к сотовому телефону. В первом случае ногу сломаешь, во втором… вазу. Ну, в самом деле, ведь номер всё равно определяется, всегда можно перезвонить. Но нет, нужно выбежать из душа, оставляя на полу мини-озера, поскользнуться на мокром линолеуме, и, наконец-то, схватив телефон, снести любимую вазу в попытке удержать равновесие.

Она вздохнула. Впредь будет наука. Она даже могла бы нагрубить в сердцах тому, кто звонил, если бы не хорошая новость, которую он сообщил. М-м-м, завтра книга будет у нее. От радости захотелось петь. И она мурлыкала себе под нос какую-то непонятную мелодию, собирая осколки с пола. Конечно же, порезалась, а как иначе. Наутро отключили горячую воду, и пришлось мыться, стуча зубами. Подскакивая то на одной ноге, то на другой, чтобы согреться, обнаружила еще один осколок уже ногой и, окончательно уверившись в собственном несчастье, решила никуда сегодня не ходить. Позвонила на работу и хрипящим голосом сообщила, что заболела и у нее высокая температура, горло болит. Попросила отлежаться пару дней, и, получив согласие и пожелание скорейшего выздоровления, расслабилась. Вообще, она не делала так часто. Всего пару раз. В дни обострившейся невезучести. Если день так начинается, то даже страшно подумать, чем он может закончиться. А так как болела она действительно пару дней в году, тьфу-тьфу-тьфу, то недоверия эти пару раз не вызвали.

Решив намазаться зеленкой, естественно вымазала в зеленое все пальцы. Ну, кто, скажите, придумал такую ужасную крышку для сильно красящего вещества? Хорошо еще не додумалась зубами открывать, как в прошлый раз. Налила себе кофе и села в любимое кресло наслаждаться кофепитием. Чашка из белой стала бело-зеленой, но разве это влияет на вкус напитка?

Вообщем, оставшийся день прошел довольно удачно, и к вечеру она почти смирилась с утратой вазы, с собственной невезучестью и нашла мир в душе. Звонок прозвенел почти синхронно со свистком чайника, выключив который, она пошла открывать дверь.

На пороге стоял молодой мужчина симпатичной наружности. Что-то в нем показалось ей знакомым, но, памятуя о том, какой удачный сегодня день, она отбросила эту мысль. Поздоровавшись и отметив, что зеленые пальцы пользуются повышенным вниманием, быстро спрятала руки в карманы. А, проводив гостя на свою маленькую уютную кухню, уже спокойно расположилась напротив него за столом и принялась угощать незнакомца чаем, будто всегда так делала.

На самом деле, незнакомых мужчин здесь не было никогда. Она предпочитала ходить на свидания, но в квартиру, в свой мир мужчин не пускала. А уж о том, чтобы поить их чаем и речи быть не могло. Здесь же случай был необычным. Во-первых, этот мужчина помог ей осуществить непреподъемную задачу, то есть принес книгу. Во-вторых, он был сыном Татьяны Ильиничны, а так она хоть как-то отблагодарит ее. Алаверды, так сказать.

Он поначалу молча глядел на нее, чем безумно смущал. Потом она спросила про книгу, и теперь уже ему пришлось неловко себя чувствовать. Извинившись, он протянул ей книгу, а она, было, хотела уже ее взять, но взгляд вовремя задел зеленые пальцы и пришлось одернуть руки. Ну и еще признаться, что не может взять ее и попросить положить ее на полку. А также рассказать о том, что случилось в ответ на его вопрос. Оба смеялись. И после этого уже неловкости не было вовсе. Говорили обо всем подряд и ни о чём. Смеялись до слез и делились впечатлениями об увиденных местах. Только когда заговорили о путешествиях, он вдруг посмотрел на нее так, словно ждал чего-то. И замолчал. А когда она спросила, куда он в последний раз путешествовал, тихо сказал: "В Питер". И взглянул ей прямо в глаза, как в душу…

Словно вспышка: вагон, попутчики, он, сидящий рядом с ней. Заговорили оба разом. "Вы?" "Вы меня не узнали?" Она почувствовала, как мурашки побежали по телу. "Как же так? Вы? Здесь? Ну, надо же. Не может быть". Он просто улыбался и кивал: "Может". "Вот ведь, судьба, – качала она головой. – А Вы меня сразу узнали?" Он почему-то смешался и пробормотал что-то. Наверное, да. "Вы, значит, тоже отдыхать ехали, а я все гадала". И вновь вихрь вопросов и ответов, понравившихся мест и смешных случаев.

Проговорив часа два, они условились, что она позвонит, когда отксерокопирует книгу. И он ушел. А она долго еще думала о судьбе, которая сводит людей так неожиданно. А еще о том, какой красивый у него голос. И взгляд его, такой тревожащий, когда застывал, заставляя тонуть в его глазах. И те пару раз, когда их руки случайно коснулись друг друга, обжигая теплом. Она потерла руку, словно могла так коснуться его. Улыбнулась, констатируя: влюбилась. Чушь какая. Покачала головой. Потом прислушалась к голосу сердца. Нет, правда, влюбилась. Нахмурилась. Как та влюбленная ворона из мультфильма. Сегодня в зайца, завтра в волка. А как же он? Тот Солнечный День? Нет, то чувство было другим: глубже и больнее, и несбыточнее. Поэтому сейчас не хотелось об этом думать, а хотелось услышать Его голос. Просто услышать голос.

Позвонить? Нет, навязываться было не в ее принципах. Может же он позвонить. Ведь не может быть, чтобы только она почувствовала это болезненное томящее влечение. Или может? Она закрыла лицо руками. Ну как же хотелось, чтобы он что-нибудь забыл и вернулся. Пусть бы даже это была неправда. Пусть…

10

Заснуть не удалось ни в двенадцать, ни в час, ни в два. Встречу с Мечтой проиграл в уме бесчисленное количество раз. Он лежал с закрытыми глазами, тем проще было вспоминать. Все детали, что казались незамеченными, неожиданно всплывали перед глазами. Как она, разливая чай по чашкам, пыталась из-под ресниц разглядеть его, думая, что он не видит. Как, не задумываясь, поправляла упрямую челку. Как теребила кольцо на руке, когда нервничала. Как на ее щеках появлялись ямочки, когда она улыбалась. Как временами от ее фраз веяло теплом и уютом. Как заставляла его смеяться почти без повода. И тот миг, когда он сказал: «В Питер» и встретился с ней взглядом, словно утонул. Как так получилось, сам не понял. Только в то мгновенье он ничего не слышал и не видел больше. Лишь ее бездонные манящие глаза. Удивленные, глубокие, и в тот момент зеленые, как ему показалось.

Воспоминания о ее глазах вызвали дрожь во всем теле. Если можно было бы остановить время, он остановил бы его. Простоял бы вечность, ведь этим чувством невозможно насладиться. Нет, даже вечности было бы мало. Потом он буквально ощутил, как воспоминания проносятся у нее перед глазами. Как она вспоминает, кто он. И еще более удивленно смотрит на него. А тот момент, когда он протянул ей книгу. Он усмехнулся в темноте. Как она растерянно убирает руки за спину и смущенно объясняет, что не может взять ее.

Книга. Подумать только, какая малость может перевернуть всю жизнь. Он завел руки за голову и открыл глаза. Что же теперь? Ждать звонка от нее? Нет. Нельзя тянуть. Он же все уже решил. Точнее его сердце уже все решило и это нисколько не претило его разуму. Как же хотелось поцеловать ее, черт возьми. От невозможности это сделать даже кулаки сжались. Но он боялся напугать ее своим напором. Ведь это только он знал, что она Мечта, а она ни о чём не догадывалась. Он даже не смог ей сказать, как давно он ждал ее, искал, терял. Как узнал ее по рисунку.

Рисунок. Он сел. Какой же он идиот. Нужно было взять его с собой, показать. Он вскочил с кровати и, открыв шкаф, стал искать ту книгу, в которую тогда засунул рисунок. Пришлось перерыть весь шкаф. В четыре часа утра, так и не найдя искомое, он снова лег раздраженный непонятным исчезновением. Разум подсказывал, что нужно поспать хотя бы пару часов. Завтра же на работу. И как только после мечущихся мыслей пришло спокойствие, с кристальной ясностью пришла разгадка. Рисунок в той книге, которую он отдал ей. Он у нее. Судьба уже все расставила по местам. Найдет ли она его? Если нет, тогда он сам ей его отдаст. Прямо в руки и еще раз посмотрит в эти бездонные глаза. Сердце снова застучало в бешеном ритме. И о сне даже на пару часов пришлось забыть.

Утром, по дороге на работу он все еще прокручивал в голове варианты поводов для звонка. И весь день прошел кувырком. Ночью все было легко, словно темнота скрыла все страхи и сомнения. А сейчас, держа в руке телефонную трубку, он боялся набрать ее номер. Перед его глазами тут же воскресла сцена ее встречи в Питере с мужчиной. Что если ее любезность и гостеприимство он принял за влечение? Внутри предательски екнуло. Если она с другим, что ему остается? Крылья, выросшие за ночь, упали за пару минут, полных мучительных размышлений.

Нет, теперь отступать поздно. Его жизнь уже связалась с ее жизнью. Их судьбы уже переплелись.

И в тот момент, когда он уже собрался ей позвонить, телефон ожил, а на экране высветился ее номер. Испуг. И тут же сердце застучало где-то в горле. Он ответил, и собственный голос показался ему чужим. Она звонила сказать, что книгу откопировала и может вернуть. Он предложил встретиться в кафе, благодаря Небо за то, что не нужно выдумывать повод. Нашла ли она уже рисунок? Пусть она найдет его. Пусть вспомнит. Пусть…

11

Она пришла в кафе вовремя, но его увидела сразу. Он смотрел на вход, ожидая ее появления. Улыбнувшись ему так, издалека и, получив ответную улыбку, пробралась к столику и поздоровалась. Он тоже поздоровался, и, переведя взгляд на меню, спросил, что она будет. Попросила для начала воды. Ужасно хотелось пить. Весна набирала обороты и, добираясь сюда, она хорошенько поджарилась на солнце, нещадно пригревавшее через стекло маршрутки.

Машину она никогда не водила. В их семье вообще не было автомобиля, и за столько лет она привыкла к такому положению вещей. К тому же водить машину с ее-то везучестью? Это перебор. Она любовалась небом и маленькими островками пейзажей из окна общественного транспорта и даже не представляла себя на месте водителя. Зачем тратить лишние нервы, когда можно просто ехать?

Он молча разглядывал ее. С трудом сдержавшись от того, чтобы не перевести взгляд туда, куда смотрит он, и не обнаружить там пятно, взявшееся невесть откуда и путешествующее по одежде вместе с его взглядом, она полезла в сумку за книгой. Все-таки бросила незаметно взгляд на себя. Обнаружила расстегнутую пуговицу на блузке и жутко смутившаяся, но все еще держащая лицо, протянула ему книгу, одновременно приводя в порядок одежду. Вот ведь, нарочно не придумаешь. Ну, если учесть, как она сюда неслась… Удивительно, что все пуговицы не отлетели.

Он сделал вид, что не заметил ее жеста и положил книгу на стол. Принесли бутылку воды и стакан. Он по-джентльменски открыл бутылку и наполнил ее стакан водой. И пока она пила просмотрел книгу, буквально каждую страницу. Увидел ее удивленный взгляд, и, вновь наполняя стакан, спросил, не находила ли она чего-нибудь между страницами. Она улыбнулась.

Конечно, она нашла рисунок. Нужно было видеть ее лицо, когда она, копируя книгу, перелистнула очередную страницу и увидела его. Удивление, нет, это слишком слабое определение того, что она почувствовала. Она пару минут, не понимая смотрела на рисунок, потом осторожно провела по нему пальцами и, почувствовав, как на глаза наворачиваются слезы, взяла его в руку.

От рисунка все еще веяло теплом. Будто тот солнечный свет согревал лист. Она словно встретила давно потерянного человека. И верилось, и не верилось в это. Но рисунок, еще некоторое время пробыв в ее руках, переместился на место, в тетрадь.

Она недолго думала, как он попал в книгу. Разве это было удивительным? Он нашел листок и забрал, потом, наверное, вложил в книгу. Удивительным было другое. Зачем он вообще забрал какой-то листок бумаги с дурацкой карандашной зарисовкой?

И глядя сейчас в его глубокие и сбивающие с толку глаза, она задавала себе все тот же вопрос. Потом, поняв, что он все еще ждет от нее ответа, кивнула и спросила его о том, что интересовало ее.

Он стушевался и на миг замолчал. Потом пожал плечами. Ответил, что просто понравился, вот и взял, но ей показалось, что за этим "просто" стоит что-то еще и это что-то очень важно для него.

Он снова посмотрел ей в глаза как тогда, дома и спросил, почему она не изобразила на рисунке его клетчатую рубашку. Она сначала задумалась, а почему правда… Стоп. Откуда он мог знать?

Она ничего не понимала и даже отодвинулась от него подальше. Он не сводил с нее взгляда. Казалось, что этот взгляд пронзает ее насквозь. Будит в ней надежду. Нет. Этого уже точно не может быть. Он не может быть… Ее губы выдали самопроизвольное "Какую клетчатую рубашку". И она увидела в его глазах удивление, потом смешинку. Оба молча смотрели друг на друга. Она уж точно ничего не собиралась говорить. В горле совсем пересохло, и ее рука потянулась к стакану.

Пока пила воду, закрыла глаза и тут же почувствовала, как лихорадочно бьется сердце. Не хватало воздуха, и она поставила все еще наполовину полный стакан на стол, пытаясь отдышаться. А открыв глаза, вновь встретилась взглядом с Ним.

Мысли бежали, обгоняя друг друга. Значит это Он, тот рыбак, тот Солнечный День. Как давно он об этом знает? А о чем он может знать? Что он вообще подумал, увидев рисунок? Значит, он тоже запомнил тот день. Тепло от осознания этого разлилось волной по телу и, видимо, отразилось в ее глазах, потому что его глаза потемнели, а выражение лица стало серьезным. Она даже подумала, что он сейчас очень сдерживает себя от какого-то шага. И даже знала от какого.

Пришлось отвести взгляд, слепо разглядывая пузырьки в стакане. Не выдержала и всё же спросила, как давно он все понял. А у самой сердце словно замерло. Она вспомнила тот первый раз. Вспомнила, как он смотрел на нее там, и чувство пьянящего восторга наполнило ее всю, когда он сказал, что понял все, когда нашел рисунок. Она вновь посмотрела на него, потом полезла в сумку и достала из тетради листок с карандашным солнечным днем. Молча протянула его. Рисунок предназначался ему, а у нее и так было много воспоминаний. Он протянул руку к рисунку, а потом чуть дальше и коснулся ее пальцев. Она почувствовала тепло его прикосновения и как-то сами собой ее пальцы переплелись с его, а стол вдруг стал гораздо меньше. В этот момент ей показалось, что время остановилось. Она доверится ему. И пусть будет, что будет. Пусть…

12

Он ждал ее и время, казалось, стоит на месте. Ежеминутно смотря то на часы, то на входную дверь, сомневался, придет или нет. В голове тысяча причин для ее отсутствия. Волнение, что не придет и страх, что придет и что сейчас решится вся его, да и ее судьба. Он буквально чувствовал, как линии их судеб приближаются друг к другу.

Она шла по улице, щурясь от яркого солнца. Пальто на ней было расстегнуто, а ветер играл то с легким шарфом, пытаясь сорвать его с изящной длинной шеи, то с волосами, задувая их на лицо, то с ее женственной фигурой, нежно обнимая и укутывая ее в пальто. Она пыталась бороться с ветром, но попытки были тщетными и, глядя на нее через окно кафе ему хотелось, чтобы она скорее зашла.

Она остановилась в дверях, вглядываясь после солнечного света в сумрак кафе, и практически сразу увидела его. Ее улыбка и его ответная. Приветствие, и чтобы скрыть волнение, он предложил ей выбрать что-нибудь из меню. Она попросила воды и села напротив него.

Ее волосы, растрёпанные ветром, улеглись в прическу и обрамляли лицо, взволнованное, но прекрасное. Длинная шея, нежная кожа, теперь, когда решение было принято, он с удовольствием разглядывал ее. Гордые плечи. Он еле сдержался от улыбки, увидев, что ветер всё же обогнал его и расстегнул пуговицу на ее блузке. От этой малости его бросило в жар.

Она протянула ему книгу, и он обрадовался возможности скрыть свою так не вовремя вспыхнувшую страсть. Положил книгу на стол и налил ей принесенной воды, а пока она пила просмотрел все страницы. Рисунка не было. Спросил про него и замер.

Ее молчание сбивало с толку и заставляло еще больше волноваться. Потом ее кивок и вопрос, которого он не ожидал. Ну как ей сказать, почему он подобрал тот листок, почему забрал себе. Сейчас, сейчас он скажет. А губы сами выдали "просто понравился". Разозлился на себя. Сейчас, нужно это сделать сейчас. И тогда спросил про рубашку. Как в омут головой. Захотелось запомнить каждое выражение ее лица, изменение взгляда, осознание, недоверие, потерянность, испуг. И ее фразу, "какую клетчатую рубашку", насмешившую его своей нерешительностью. Ее неумелая попытка сбежать от принятия факта. Она закрыла глаза и отпила воды из стакана. А затем открыла их, нет, распахнула. Его взгляд поймал удвоенный темп ее дыхания, и его накрыло волной тепла от нее. О чем она подумала сейчас? Желание накатило повторной волной. Остатками разума он понимал, что нельзя сейчас напугать ее. А так хотелось прижать ее к себе, зарыться руками в волосы и поцеловать.

Он понял, что не уйдет отсюда без нее. Она спросила, как давно он все понял. И он признался. В глазах снова воскрес вагон и сиротливо лежащий листочек. И чувство, будто ударили в поддых от осознания поворота судьбы.

Она каким-то незаметным движением выложила на стол листок. Ее рисунок. Их встречу. Подвинула листок к нему, отдавая. А он ухватился за эту возможность и коснулся ее пальцев. Они были холодные, нежные и такие маленькие. И как только их пальцы переплелись, в сердце поселилась уверенность. Он не отпустит эту руку. Не потеряет эту ниточку. Не отдаст никому. И она будет с ним. А он. Он просто будет счастлив.

Так должно быть, ведь сегодня снова солнечный день как тогда. Пусть все их дни будут солнечными.

А Судьба тихо улыбнулась… Пусть.