Повелители торнадо

Анихильда, не отвечая, вышла из часовни и бросила взгляд на серую монастырскую стену, увитую зеленым плющом, за которой она провела последние годы.

На дорожке, усыпанной гравием, её уже ждал конюх с лошадью. Два сопровождающих монаха были верхом на лошадях с привязанными по бокам тюками. Анихильда достаточно легко для своего возраста впорхнула в дамское седло и попрощалась с вышедшим из часовни настоятелем Андерсом.

Она медленно ехала по дороге в Хаубург, размышляя о прошлом и своем предназначении. Монахи приотстали и ехали на почтительном расстоянии, в любой момент готовые прийти на помощь.

Императрица не простила Карелу смерть Хельги, опасности, которым подверглась их вторая дочь. Вместо того, чтобы быть рядом и защищать семью, он носился с безумными идеями спасения мира. Хотя мир уже был спасен, спасен богом. Но Карел возомнил себя равным ему, особенно после того, как встретил ту женщину, Джулию. И что же дальше? Он сам принёс в жертву их вторую дочь. И если известие о гибели Хельги надломило императрицу, которая нашла утешение и самоуспокоение в религии, то смерть второй дочери словно разбудила Анихильду. Нужно действовать! Бог уже дважды сказал ей это, забрав к себе её любимых, плоть от её плоти. Сигнал был ей понятен, она должна возродить святую веру. Но сможет ли она? Не берет ли она на себя много, как это делал Карел? Нет, отринула женщина сомнения. Она – потомок великих королей и героев, она справится.

В таком настроении Анихильда въехала в Хаубург. Город жил своей жизнью, люди сновали по свои делам, торговались с продавцами продуктов, откуда-то донесся запах свежевыпеченного хлеба, который на мгновение заглушил запах навоза, повсеместно разбросанного по булыжным мостовым узких улочек Хаубурга. Никто не узнавал в черной всаднице императрицу, она направилась прямо во дворец.

Анихильда въехала на опущенный мост, ведущий во дворец, крепость, расположенную в центре города. Ворота во дворец были открыты, но их охраняла группа селлингов.

«История повторяется», – подумала Анихильда и направила своего коня на стражу.

– А ну, стой, куда? – один из воинов лениво преградил путь.

– Я приехала занять свой дворец, – спокойно ответила женщина.

– Что это значит? – растерялся солдат.

– Передай Эрику, своему начальству, кто там ещё у вас главный, что вернулась императрица Анихильда, и пусть подготовят мне мои покои.

Солдаты подошли ближе, недоверчиво рассматривая всадницу.

– Вы оглохли! Живо выполнять! – громко приказала Анихильда.

Солдаты, не задумываясь, расступились, по привычке выполняя приказ, настолько убедительно он прозвучал. Анихильда с монахами въехала во внутренний двор, а один из стражников побежал докладывать.

Эрик по обыкновению сидел на троне, непринужденно болтая с группой придворных, пришедших польстить новому государю, а заодно может выторговывать себе какие-то преференции.

– Какая такая Анихильда? – удивился он начальнику стражи. – Императрица! Эта старуха здесь? Но я ещё не посылал за ней, – растерянно закончил Эрик, глядя на входящую вслед за стражником женщину.

– Да, эта старуха здесь, – подтвердила Анихильда, рассматривая Эрика. – И она – твоя императрица. Не рано ли ты занял этот трон, мальчик?

– Но, это как так? – растерянно промямлил Эрик.

Появление Анихильды для него было полной неожиданностью, как и её вид. Он себе представлял её сгорбленной старухой с крючковатым носом, нечесаными космами, бормочущую непонятный и полностью безумный бред. А тут перед ним стояла уверенная в себе повелительница.

– А вот так! – пошла в атаку Анихильда. – Слезай с трона и распорядись, чтобы мне подготовили мои покои, где можно переодеться с дороги, пока ты собираешь министров на совет.

– Стоп, стоп, стоп! – проговорил приходящий в себя Эрик. – Так не пойдёт.

– Что не пойдет? – спросила Анихильда.

– Я здесь главный! Я – сын Карела, и я – император! А ты иди назад, возвращайся туда, ну, где ты там была!

– Я там, где и должна быть – в своем дворце, а ты должен мне подчиниться или будешь наказан.

Но Эрик уже начал приходить в себя. Он привстал с трона, приняв какое-то решение. В это время в зал влетел Ноэлис, которому доложили о происходящем и увидел Анихильду, растерянных придворных и Эрика.

– Стража! – завопил краснеющий от гнева Эрик, – взять её! В тюрьму, к Номаю!

Стражники растерянно топтались, не зная, что делать. Это были селлинги, и формально они были подданными Анихильды. Начальник стражи посмотрел на Ноэлиса. Ноэлис тоже был подданым Анихильды, но Эрик своим поведением загнал его в угол. – Или они или Анихильда. Он кивнул начальнику, а тот сделал знак своим солдатам. Селлинги окружили императрицу, обнажив мечи.

– Ты сделал ошибку, – спокойно сказала Эрику Анихильда. – Я вернусь сюда.

Она молча посмотрела на стоявшего у стены зала Ноэлиса и вышла в окружении стражи.

– Подождите, – сказала она во дворе стражникам и обратилась к монахам, – езжайте к владыке и всё расскажите.

– Будет исполнено, – ответил один из монахов.

– А теперь идём в тюрьму, – сказала Анихильда своему конвою.

Селлинги выполнили приказ буквально. Они зажгли факелы и отвели императрицу в камеру, расположенную напротив камеры, где сидел Номай. Камеры представляли собой небольшие комнаты, два на два метра с деревянными нарами, покрытыми соломой. Одной стены у камер не было, её заменяла решетка.

Когда факелы осветили Номая, тот приподнялся с нар посмотреть, что происходит.

– Боже мой, Ваше Императорское Высочество! – удивился он.

– Я здесь пленница, как и ты Номай, рада тебя видеть, хотя и в таких неприятных обстоятельствах.

– Я тоже счастлив Вас увидеть, но предпочел бы другое место. Эрик сошел с ума, должно быть.

Стража впустила Анихильду в камеру, замок был закрыт, и солдаты с факелами удалились. Коридор погрузился во тьму.

– Когда здесь кормят? – спросила в темноту императрица.

– Три раза в день, думаю, через пару часов будут, – ответила ей темнота голосом Номая. Но Вы голодны? – удивился Номай, – еда здесь совсем плохая и неподобающая для Вашего Императорского Высочества.

– А я и не собираюсь здесь оставаться надолго, – проговорила Анихильда, нащупывая длинный кинжал, прикрепленный под юбкой к бедру.

Янук

Янук вышел из шатра и приложил руку к глазам козырьком, пытаясь разглядеть, кто пожаловал. В их лагерь въезжал новый отряд конницы. Воздух плыл от жары.

– Мерик, – сказал кто-то, тоже вышедший из палатки посмотреть, в чём дело.

Хорошо, подумал Янук. Собралось уже более десятка царей нулгов. Но Мерик имел большое войско. Янук не любил Мерика. Они враждовали уже много лет, но иметь сейчас Мерика в союзниках было очень хорошо.

Когда стемнело и стало прохладнее, Янук пошёл на сбор царей и вождей племен нулгов. В центре лагеря стоял большой шатер, в котором собралось уже более тридцати человек, некоторых Янук знал лично, о некоторых только слышал. Все выглядели очень озабоченными и нервными. Янук не помнил со времен нападения на Тьор такого количества собравшихся вождей, у кого-то было несколько десятков воинов, у кого-то сотни.

Внезапно шум разговоров прекратился и в шатер вошел инициатор сбора, главный царь нулгов – Маракан. Его, иссеченное шрамами и покрытое морщинами, лицо приковало взгляды остальных собравшихся. После небольшой паузы Маркан произнес:

– Вы все знаете меня. Некоторые из вас ходили со мной на Морок или на Тьор.

Он вздохнул и замолчал, затем продолжил в наступившей тишине. Зло, которое гнало нас на север, снова проснулось. На этот раз мы не сможем никуда уйти, нам предстоит встретиться с ним лицом к лицу. Прямо здесь. Все вы знаете, как быстро оно распространяется. Мы не успеем никуда уйти. Наш единственный шанс – собрать все силы на одну решающую битву и победить.

– Как мы можем победить, если их армию ведёт шулмус? Кто из нас в силах одолеть посланника самого Ирлика? – воскликнул один из собравшихся, старый нулг, лицо которого было незнакомо Януку.

– Я не отдам свою душу на пожирание Ирлику, – нахмурился Маркан, – как думаю, не отдаст любой воин, присутствующий здесь.

Он снова обвёл взглядом собравшихся. Но Янук заметил, что некоторые из нулгов опускают и прячут глаза.

– Как ты хочешь победить того, кто может оборачиваться, кто может стать ветром пустыни? – продолжил старый нулг.

– Я уверен, – ответил Маркан, – что в этом нам помогут шаманы.

– Может, нам проще, как остальным, подчиниться шулмусу? – спросил старик.

– Ты же знаешь, что шулмус никого не оставит здесь, он всех заберет в подземный мир. Тех, кто покорится, в итоге пожрет Ирлик!

– Но что нам делать? – подал голос Мерик. – Вожди один за другим переходят под командование шулмуса, он собрал всех черных!

– Мы поможем вам в битве, – сказал дребезжащим голосом вошедший в этот момент в палатку совсем древний старик.

Янук узнал верховного шамана. Шаман прошел в центр шатра. Нулги из уважения посторонились.

– Мы собрали всех шаманов нашего племени, – продолжил старик. – Мы будем заговаривать шулмуса, а вы должны быть храбрыми и выступить против него. Шулмус – наша забота, а его воины – ваша. Нам всем нужно действовать вместе, чтобы победить.

– Можешь ли ты гарантировать нам победу? – спросил Мерик.

– Победу должны гарантировать мужество наших воинов и их сабли, – уклончиво ответил шаман.

Янук видел, что такой ответ совсем не понравился Мерику.

– Никто из нас ещё не сталкивался с армией шулмуса, – вновь заговорил Маркан. – Но знаем о злых духах и не первые сталкиваемся с ними. Вы знаете, что наши предки побеждали шулмусов. Мы должны быть их достойны!

На этот раз раздался одобрительный гул, предков и их подвиги, воспетые в сказаниях и песнях, нулги очень уважали. Раз с шулмусами справлялись предки, значит, могли справиться и они. Страх немного отступил. Маркан тонко подметил ситуацию, чтобы вовремя закончить и не нагнетать напряжение.

– Вот и хорошо! Теперь нужно выспаться, возможно, уже завтра нам понадобятся все силы, – сказал Маркан и вышел из шатра вместе с верховным шаманом.

За ними потянулись остальные вожди, шатер постепенно опустел. Янук, погруженный в свои мысли, направился в сторону своего стана, когда его окликнули.

– Янук.

– Мерик? – обернулся Янук.

– Я хотел бы поговорить с тобой, – начал Мерик.

– Чем я могу помочь великому и храброму Мерику? – иронично спросил Янук.

– Думаю, сейчас уже не время для вражды.

– Надо же, ты не помнишь сколько лет ты преследуешь нас? Твой сын погиб в честном бою, и это ты напал тогда на нас. Мы только защищались. А он не был ребенком, он был воином. Ты столько лет посвятил мести, а сейчас готов забыть он ней, – воскликнул Янук.

– Я боюсь, – сказал Мерик, посмотрев на удивленного Янука, – не за себя, я уже стар, за наш народ, за своих жен и детей. Мы – воины и можем умереть в любой момент, в этом предназначение наших мужчин. Но мы должны защищать свой народ. А тут шулмус. Признаться, я всегда считал это сказками. Я не уверен, что мы сможем справиться с ним, совсем не уверен.

– Но Маркан правильно сказал, ты его слышал сегодня, наши предки побеждали шулмусов. Ты помнишь песни о Таренкане? Он справился сразу с тремя шулмусами, когда они его настигли на дороге.

– Таренкан одной рукой поднимал девять коней, – фыркнул Мерик, – ты в это веришь?

– Нам помогут шаманы, – возразил Янук.

– Я слышал, что колдовству шулмуса невозможно противостоять, – тихо проговорил Мерик, – те, кто не присоединился, были уничтожены. Пока никто не смог остановить шулмуса.

– И что ты хочешь, присоединиться? Предать Маркана? Я согласен с ним, когда шулмус достигнет своих целей он отдаст всех Ирлику.

– А какие цели у шулмуса? – спросил Мерик.

– Не знаю, – растерялся Янук.

– Говорят, он идет, чтобы поквитаться с карамами. Разве ты не хотел того же.

– Я хотел поквитаться только с одним карамом, – тень легла на лицо Янука, – который увёз мою дочь, но я получил известия, что Ирлик уже забрал его душу. Он мертв.

– Значит?

– Значит, мы должны победить шулмуса, – Янук серьезно посмотрел на Мерика.

– Хорошо, – улыбнулся Мерик. – Должны, значит победим. Пойду высплюсь, как предложил наш царь.

Он развернулся и пошёл прочь. Янук некоторое время смотрел вслед Мерику, пытаясь понять, что тот хотел. Затем, покачав головой, тоже пошёл спать.

Утром Янука разбудил глашатай Маркана. Тот приказал через час собрать воинов. Янук оделся и начал собирать людей, часть их должна была собрать шатры и вернуться назад, для защиты оставшихся стариков, женщин и детей.

– Играм, – сказал он своему младшему сыну, – возьми два десятка и возвращайтесь назад.

– Но отец, будет же битва. Я не могу уехать, бросить тебя и Маркана. Пошли кого-нибудь другого.

– Ты не можешь бросить свою мать и свой народ, их нужно защищать, вдруг черные нагрянут. Их стало много.

– Говорят, что все черные с шулмусом.

– Играм, это не обсуждается, жизни наших родных я доверяю только тебе.

– Хорошо, отец, я выполню твоё поручение, – без энтузиазма согласился Играм.

– Молодец! – Янук положил руку на плечо сына и посмотрел ему в глаза, – если мы не вернемся, ты станешь вождём, будь мудр и осторожен.

Играм кивнул, а Янук вскочил на коня и поехал к Маркану. Все шатры были уже собраны, и вереницы навьюченных лошадей потянулись прочь от оазиса, где оставались одни воины.

Вокруг Маркана собрались остальные вожди. Янук поискал глазами Мерика, но не увидел.

– А где Мерик? – спросил он вслух.

– Мерик ушел ночью, – ответил, услышавший вопрос Янука, Маркан. – Но сейчас не время о нём думать, с ним мы разберемся потом.

«Не решил ли Мерик присоединиться к шулмусу?» – подумал про себя Янук. Они построились в колонну, и отряд за отрядом выступил из оазиса. Через час Маркан привел их на самую высокую точку окрестностей оазиса. Пологий скалистый холм, окруженный со всех сторон высушенной солнцем землей вперемешку с песчаными барханами. С него открывался обзор во все стороны.

Вражеское войско появилось достаточно быстро, оно шло прямо на армию Маркана. Царь пока выжидал. Он не хотел терять преимуществ своей позиции, откуда конница по твердой поверхности холма могла сверху атаковать противника.

Когда враги приблизились, Янук понял, что их меньше, а половина армии вообще была пешая, и состояла большей частью из черных нулгов. У Маркана все были конные. Поэтому Янук почувствовал некоторое облегчение – у них преимущество. Затем его внимание привлекла фигура в черных одеяниях на большом черном коне. На всаднике был шлем из черного метала, какие обычно носят карамы. Забрало было опущено.

«Шулмус!» – с содроганием осознал Янук. Всадник остановился, его войско подтянулось за ним. Внезапно сзади послышался нарастающий гул, Янук оглянулся. Десятки шаманов взялись за руки и начали хором заговаривать шулмуса. Янук знал, что шулмусы не терпят, если их ругают, но насколько это может помочь? С другой стороны, всадник как всадник, просто воин. Может, все рассказы преувеличены? Может, вообще, это – обычный воин, а не сказочное существо, мелькнула мысль.

Маркан дал приказ и нулги, медленно разгоняясь, поскакали в атаку. Янук и остальные одели колпаки, чтобы не дышать пылью и песком, которые поднимали копыта многочисленных лошадей. Сквозь прорези для глаз Янук видел, что в армии шулмуса никто не движется, не готовится к отражению атаки. Очень странно. Он медленным движением вытащил саблю из ножен и поудобнее расположился в седле, конь набирал скорость. Янук думал уже, что ничего необычного не произойдёт, всё обойдется обычным боем, когда фигура в шлеме выехала вперед навстречу атаке. За фигурой никто не двинулся. Она одиноко сидела на коне, ожидая атаки нулгов, только ветер заиграл песком вокруг неё.

Через несколько мгновений вокруг коня закрутились вихри, а затем из них выросло песчаное торнадо, в котором полностью исчезла зловещая фигура шулмуса.

Шулмусы – это повелители смерчей и торнадо, внезапно вспомнил сказания нулгов Янук. Тем временем торнадо вырос до огромных размеров, затягивая в себя всё больше и больше песка. Этот песок закручивался в смерч, который уже уходил в голубое небо, заглушая вой шаманов и стук копыт лошадей. Атакующие нулги поневоле стали замедляться, не смея отвести глаза от торнадо, пока не остановились совсем.

И тут вся эта масса песка, свистя и завывая, внезапно обрушилась на них. Янук вцепился в гриву коня, чтобы не упасть от удара, гонимого ветром, песка, конь заржал, но его почти не было слышно из-за звуков ветра. Конь резко развернулся боком. Хорошо, что Янук вовремя закрыл глаза, но веки болели от песка, залетевшего сквозь прорези колпака. Дышать стало очень трудно, как будто воздух стал плотным и осязаемым и просто не пролезал в нос и рот. Конь снова развернулся. Янук потерял ориентацию в пространстве, и перестал что-то слышать, кроме жуткого свиста. Песок был снизу, песок был сверху, песок был вокруг. «Шаманы не помогли», – мелькнула мысль в его голове.

Внезапно, на мгновение Янук почувствовал, что он стал очень легким и словно проваливается куда-то. Он с удивлением понял, что летит куда-то вместе с конем, прямо сидя в седле. Из состояния удивления его вывел удар, который чуть не выбил из седла. Краем глаза Янук увидел, что это – другой воин, который отскочил от него и исчез в песчаной преисподней. Самого Янука закрутило внутри торнадо вместе с конем так, что голова закружилась. Но как истинный нулг, он оставался в седле и даже не потерял саблю. Снова неожиданно наступило чувство невесомости. Янук прямо вместе с конем с огромной силой ударился о землю. Его конь дико заорал, ноги коня смягчили удар, в одно мгновение сломавшись во множестве мест. Конь резко начал заваливаться набок. Янук, опытный всадник, даже не задумываясь о происходящем, сразу попытался соскочить, но всё происходило очень быстро. Не хватило буквально доли секунды. Туша придавила левую лодыжку Янука, давя и ломая кости. Он упал набок, осознав, что торнадо кончился. От дикой боли потемнело в глазах. Он уперся здоровой ногой в ещё хрипящего коня и вытянул из-под него изуродованную ногу.

Янук огляделся, вокруг него валялись тела коней, людей и их частей, местами присыпанные песком. Кто-то стонал, кто-то кричал. Он уперся руками в песок и встал на правую ногу, чтобы осмотреться. Их армия перестала существовать. Равнина была вся усеяна телами, где-то кто-то шевелился, кто-то пытался встать.

Нулги шулмуса двигались единым фронтом, добивая уцелевших из армии Маркана, которая перестала существовать за одну минуту. Шаманы оказались беспомощны перед посланником Илрика, повелевающим торнадо.

Сейчас этот повелитель торнадо двигался прямо на Янука черным силуэтом на фоне светящего в лицо солнца. Нулг попытался для устойчивости опустить больную ногу на землю, но острая боль пронзила его, и он снова быстро её поднял. Придётся на одной ноге. Он выставил вперед саблю, даже не задумываясь о сдаче в плен. Он собирался драться.

Всадник остановился напротив, в недосягаемости от Янука, в его руке тоже была сабля, уже покрытая местами кровью. Шулмус рассматривал упрямца через поднятое забрало шлема. Янук встретился взглядом с голубыми глазами девушки, которая легким движением направила коня вперед. Где он мог видеть это лицо? Его, поднявшаяся было, сабля застыла в то время, как клинок девушки стремительно полетел вперед, чтобы пронзить горло Янука.

– Шарана! – удивленно прохрипел нулг, захлебываясь собственной кровью.

Валиан

Поначалу всё шло хорошо. Арии ушли, и Валиан вздохнул с облегчением. Он понял, как сильно боялся своих незваных союзников. А когда пришло известие о том, что они уничтожены, Валиан почувствовал себя гораздо увереннее властителем Лотгарда. Даже лучше, чем раньше. Он делал всё, что хотел и не терпел противоречий. Любой, кто ему не нравился, становился просто пищей. Его переполняли эйфория и энергия, он как будто не ходил, а летал. Он не чувствовал физических ограничений, он практически потерял необходимость во сне, казалось, что он может всё. Чтобы сохранять это состояние, ему требовалось по жертве в час, и он получал жертвы бесперебойно.

Валиан не замечал, что он забросил все дела, что занят только убийствами и получением наслаждения от них. Тем временем, всё вокруг разваливалось. Бежать начали не только люди, но и его гвардейцы. Никто не чувствовал себя в безопасности. Двоих солдат, думавших, что ночь даст им шанс, он высосал, а трупы повесил на воротах в назидание другим. Но этот поступок имел обратный эффект, бегство из города только усилилось.

В какой-то момент начались проблемы с поставками. Если раньше он питался сильными мужчинами, то сейчас чем придётся – старики и женщины. А потом, как-то никого не поймав, солдаты привели ему ребенка. Мальчик дал меньший приток сил, но больше удовольствия. Ему понравилось. Валиан приказал тащить ему детей. Большая часть оставшейся гвардии дезертировала, а горожане бежали в горы, поскольку море было недоступно, корабли давно избегали Лоттгард.

Валиан выходил на прогулки в город, ощущая, как потоки силы наполняют его мышцы, он не замечал, насколько опустели улицы, не замечал скопившегося мусора на них, который никто не убирал. Не замечал, что порт наполнен голодными крысами вместо лодок и кораблей. По городу свободно гуляли только он и ветер.

Однако кое-что начало его беспокоить, разрушая бездумную радость физического бытия. Лезвия – иглы его налокотника стали выдвигаться не с первого раза. Иногда нужно было десяток раз сжать кулак. Арии не сказали Валиану, что налокотник крайне редко, но нуждается в зарядке. А Валиан использовал его очень часто.

Однажды одна из игл перестала выдвигаться полностью. Валиан воткнул в подростка, привязанного к стене единственную оставшуюся иглу, но ничего не почувствовал. Тогда он вынул иглу и воткнул ещё раз. Он смотрел в широко открытые глаза подростка, на его искаженное от страха лицо, но снова ничего не произошло. Он снова всё повторил, снова и снова. Он втыкал иглу в тело, пока глаза не закрылись, и труп не повис на веревках.

Валиан сел на пол, тупо смотря на налокотник. Где-то в глубине головы пульсировала мысль. Сломался, сломался, сломался. Он не знал, что дальше делать. Встал и побрел к себе в спальню. Через несколько часов он заснул беспокойным сном, ему снились ужасы. В них он хотел пить, он лежал в пустыне под палящим солнцем и высыхал.

Валиан проснулся в холодном поту, голодным. Он пошел в тюрьму, наклонился над пятилетней спящей девочкой, сжал кулак, ничего не произошло. Он сжимал и разжимал кулак, лезвия не выдвигались. Он выпрямился и увидел мертвое окровавленное тело подростка, висящего на веревках, и вспомнил. Налокотник сломался. Валиан снял его и в ярости швырнул об стену, тот отскочил и со стуком покатился по каменному полу, на который тут же сел Валиан, обхватив голову ладонями. Он силился мыслить, превратить обрывки мыслей, пробивающихся в голову, в четкий поток сознания. Через некоторое время ему это удалось.

Валиан вытер пот со лба и начал думать, что же ему теперь делать? Он посмотрел на валяющийся сломанный налокотник. Как его починить? Что ему делать дальше? Ответов он не знал.

Бывший глава купеческой гильдии, шёл по дворцу в поисках слуг и удивлялся пустоте и заброшенности залов. «Где все?» – задавался он вопросом. Наконец, на кухне он наткнулся на худую женщину лет пятидесяти, по виду горничную. Она занималась уборкой.

– Сделайте мне что-нибудь поесть, – попросил её Валиан, – мясо пожарьте, например.

– Хорошо, хорошо, – испуганно пробормотала заметившая его женщина.

– Принесите в кабинет, – сказал он и прошел мимо женщины, вжавшейся от страха в стену.

Валиан пошёл назад, вытирая пот, который выступил от слабости. От слабости? Он, действительно, заметил, что больше нет того чувства легкости, когда он думал, что можно свернуть горы.

Валиан вошел в кабинет, сел в кресло и задумался. Из этого состояния его вывел робкий стук в дверь.

– Войдите.

Осторожно, не поднимая головы и глаз, вошла горничная и поставила поднос с едой на стол. Затем она, пятясь, медленно отошла назад и захлопнула дверь. Запах был чудесный. Валиан почувствовал спазм голода, у него во рту выделилась слюна. Он взял нож и вилку и принялся быстро насыщаться, чавкая от удовольствия.

Проглотив абсолютно всё, он с удовольствием откинулся на кресле, ему стало чуть легче. Вдруг сильная боль в животе скрутила его, Валиан почувствовал непреодолимую тошноту. Его вырвало. Весь съеденный обед лежал на полу в зловонной луже.